Тайна талисмана. Паучиха

4 октября 2017г

В Москве уже был вечер, но в наступившей темноте город становился только оживленнее. Погода последнее время не баловала, но именно этот день выдался теплым, и москвичам хотелось насладиться последним дыханием уходившей золотой осени.

По шоссе непрерывным потоком продолжали идти машины, и под вечер у Солнцевского проспекта открывалось второе дыхание, в то время как на прудах собирались люди, чтобы провести последние теплые деньки. В парке ближе к вечеру людей только прибавлялось, как молодых мамочек, выгуливавших свои ненаглядные чада, так и веселых компаний, уже вскрывших пару бутылок и находившихся в самом веселом расположении духа.

Со стороны шоссе доносились звуки автомобилей, гудки и сигналы, а со стороны ближайшего пруда долетала пьяная брань и хохот внеплановых посиделок. На таких людей Борис насмотрелся вволю, каждый раз удивляясь их беззаботности и недальновидности.

Сам он сидел на лавочке недалеко от воды, потерянно вздыхая и потягивая пиво, не переживая о том, что ему могут выписать штраф за подобное. Давно уже не задумываясь о подобных мелочах, он пустыми глазами смотрел на темное небо, умиротворяюще на него действовавшее. И пока он размышлял о кратковременности человеческого веселья, неподалеку зазвучали колокола храма, чей купол хорошо виднелся над верхушками деревьев.

Пятничный вечер в компании баночки пива, проведенный на лавке, и в половину не был так паршив, как главная причина, почему он оказался здесь. Все, что он выстраивал столь долгое время, в одночасье разрушилось. Словно домино, одна за другой, череда неудач, подчинявших и загонявших в угол, обрушились на него, не оставив ничего взамен.

Борис еще раз вздохнул, посмотрел на уже почти пустую бутылку и, внезапно разозлившись, запустил ее подальше в кусты, а сам откинулся на спинку скамейки и прикрыл глаза.

Его выгнали с работы, которая была последней возможностью что-то зарабатывать и оплачивать свое существование, и вместо него тут же нашли другую кандидатуру. В той небольшой и захудалой компании, на которую в другое время даже не посмотрел бы, он был секретарем. И там он из кожи вон лез, чтобы понравиться, но его воспринимали как пустое место, не способное и двух слов связать, даже при высшем образовании.

В эпоху социальных сетей и культа красоты смотрят на внешность, а не интеллект. Ведь даже такому мелкому дельцу, как его уже бывший начальник, интереснее, когда над ухом щебечет молоденькая девочка с глупыми глазками, чем профессиональный аудитор, который вечно тычет в твои же ошибки, допущенные то ли по незнанию, то ли потому, что жадность уже совсем мозг проела, то ли просто по природе наследственной тупости.

От понимания этого стало тошно. Жизнь ведь могла сложиться совсем иначе.

Детство у самого Бориса проходило под тяжким прессингом со стороны родителей в провинциальном городке. Красные дипломы, золотые медали, государственное образование в МГУ, о чем мать мечтать только могла, не реализовавшись сама, но заставив сына компенсировать ее собственные ошибки. Он закончил с отличием направление экономиста, и его с руками оторвали после рекомендаций преподавателя в престижную компанию на вполне достойное место аудита. В то время все шло как по маслу и, Борис даже начал думать, что нашел свою золотую середину, если бы не один несчастный случай.

Он помнил тот день, как будто все было только вчера.

В тот день Борис возвращался домой и увидел, что на первом этаже ближайшего дома уже разгорался пожар. Только его внимание привлекали не клубы дыма из окон, а неестественные, словно собачий вой, завывания женщины, которая рвалась из рук державших ее мужиков.

— Там мои дети! Муж не выходит! — женщина уже срывалась на истерику. Борис был слишком правильным и слишком хорошо воспитанным, чтобы просто так проехать мимо. Остановив машину и оставив дорогое пальто на сиденье, он только подвернул рукава белоснежной фирменной рубашки, и рванул в подъезд. Откуда уже тянулись клубы дыма.

Всю лестничную площадку затянуло угольно черным дымом, от которого перехватывало дыхание и слезились глаза. Дверь в горящую квартиру была распахнута, оттуда тянуло таким жаром, что кожа ныла, а дым моментально забивал горло и легкие. Держась ниже к полу и прикрывая лицо рукой, он зашел внутрь. Мужчина там действительно был, сидел на кухне, отравленным дымом. Борис не успел проверить, дышит ли тот, поскольку услышал детей. Найдя источник крика, он вытащил одного младенца из кроватки и вышел наружу, передав его заходившейся криком матери. Пожарную машину уже было слышно, но нужно было возвращаться за вторым ребенком.

Тогда он и вернулся за вторым ребенком, но уже когда выходил из квартиры, огонь добрался до газовой трубы. Произошел взрыв, и последнее, что он сам успел запомнить, был яркий свет и громкий хлопок.

Очнулся он уже в больнице, узнав, что из-за взрыва газа пострадало лицо. Он стал героем, спасшим двух детей из огня, но минута славы быстро закончилась, и вместо нее пришли серые будни. Человек с изуродованным лицом, теперь представлявшим собой сплошной ожог, никому особо не был нужен, даже несмотря на все его знания.

Борис потряс головой, выкидывая оттуда невовремя вернувшиеся воспоминания, снова испортившие ему и так плохое настроение. Он постоянно пытался забыть прошлое и начать жить снова, но получалось достаточно скверно. Оно оставило слишком заметные шрамы. И из-за этого оно каждый раз о себе напоминало, мешая вернуться к тому же настоящему.

Взрыв газа перепахал его лицо, на которым практически выгорела вся кожа. Несколько операций, проведенных для спасения оставшегося и пересадки позволили не ходить до конца дней в бинтах. Однако теперь он уже об этом жалел. Кожа затянула ожоги, но срослась грубо, оставив множество шрамов и рубцов, и теперь его лицо, лишенное бровей и ресниц, выглядело как перепаханное поле боя, грубый манекен вместо полноценного человеческого облика, где даже веки казались бугристыми. Сам себе он чаще напоминал пришельца из старых фантастических фильмов. Уродливый и больше похожий на куклу, только внешне напоминавший человека. И это лицо не воспринимал никто. Прохожие в лучшем случае отворачивались, а в худшем тыкали пальцем и не пытались скрыть отвращение.

Прежде он мог бы считаться красавцем, высокий, но худощавый, с квадратной челюстью, но узким подбородком, он вечно выглядел несколько уставшим, что только подтверждал его спокойный равнодушный взгляд. Теперь от того старого лица остались только контуры и высокий лоб. Он по привычке продолжал коротко стричь волосы, но уже задумывался о том, чтобы отпустить их во всю длину, чтобы скрывать шрамы.

И сегодня, как итог всех последних неудач, его выгнали со съемной квартиры. После очередного провала на очередном собеседовании его прямо в дверях встретила хозяйка квартиры. Бойкая бабушка, скверная на характер и ярая коммунистка, которая все любила делать по ГОСТу, но при этом совершенно не чуралась капиталистических отношений касательно арендной платы. Она постоянно допытывалась до него уже второй месяц о просрочке оплаты, но совершенно не хотела слушать тот факт, что бывший начальник просто не отдавал причитавшийся оклад вот уже второй месяц. Потому пришлось покидать жилье, успев забрать только самое необходимое.

И ныне ситуация складывалась так, что Борису впервые в жизни придется спать на улице. Он даже грустно усмехнулся, порадовавшись, что мать этого не видит, иначе точно получила бы инфаркт.

Вспомнив маму, он решил посмотреть на часы. Она каждый день звонила, когда включаются новости по телевизору на первом канале. И сегодня не исключение. Телефон начал вибрировать — мама звонит. Борис сделал небольшую паузу в собственных переживаниях и изобразил веселый голос.

— Алло, — юноша старался быть как можно более дружелюбным.

— Здравствуй, милый! Ты какой-то уставший, что-то случилось? — Борис всегда интересовался у вселенной, как у мамы получается подобное. Чувствовать у ребенка плохое настроение, даже находясь на огромном расстоянии.

— С чего ты взяла? У меня все хорошо.

— Но я слышу, что ты не дома. У тебя точно все в порядке? — мама, как всегда, включала режим детектива.

— Мам, я уже вроде как взрослый мальчик, после десяти могу и на улицу выходить. И могу даже в седьмом часу гулять с друзьями.

— Обычно ты в это время только домой возвращаешься, да и друзей у тебя особо нет. — Борис театрально закатил глаза, выслушивая ее рассуждения. Мамина любовь была слишком большой и иногда превращалась в излишнюю опеку.

— Ты мне сейчас звонишь для чего? Ты поругаться хочешь? — настроения у него особого не было, и дружелюбность начала сама собой проходить.

— Нет, — голос мамы начал охладевать, и это означало, что она начинает злиться, — хотела всего лишь узнать, как дела у моего мальчика.

— У твоего мальчика все хорошо, мам. Просто все замечательно! Грех жаловаться. — Начали появляться истерические нотки, но мама, как всегда, оставалась непреклонной. — С коллегами по работе решили немного прогуляться после всех дел. Понимаешь, у людей так иногда бывает. Называется социализация.

— Сразу бы так и сказал. Зачем было голос на мать повышать! — Борис, тяжко вздохнул, все еще стараясь сдерживаться. Вечные звонки и бесконечный чрезмерный контроль уже который год доводили его до белого каления, но привычка быть послушным никак не позволяла высказать ей все, что думает на самом деле. — Слушай, малыш, у тебя не будет денюжек? А то у нас Мурка скоро отелиться.

— Хорошо, мам, но давай чуть позднее, ладно? Зарплату еще не получили. Как поступят на карту, так тебе и скину. — Врать он тоже не привык, но разбираться еще в материнских истериках касательно его работы не было вообще никакого желания.

— Хорошо, буду ждать. Спасибо тебе, милый. Ладно, не буду тебя отвлекать, веди себя хорошо!

— Мам… — Борис начал злиться уже не на шутку.

— Люблю тебя. — Мама поцеловала микрофон телефона, чтобы было слышно, и отключилась.

Борис крепко сжал телефон с явным желанием его раздавить, почувствовав неестественную злобу на самого себя. Пытаясь справиться с эмоциями, он резко встал и, не увидев, сшиб проходившего мимо человека. Им оказался юноша примерно его же возраста, только одетый с иголочки, словно только что из фирменного бутика. Такие пижоны раздражали Бориса еще больше, чем нынешнее молодое поколение школьников. От толчка у незнакомца упал телефон, звякнув об асфальт. Тут можно было и не догадываться, что телефон был последней модели. Такой, что простому работяге из его родного города надо не спать, не пить и не есть, чтобы заработать на такой за полгода.

— Прошу прощения, — на автомате ответил Борис, не зная, как ему поступить в такой ситуации. Будь у его неожиданного собеседника вредный характер, то на спокойный вечер уже можно не рассчитывать. — Я вас не увидел.

— В следующий раз глаза разуй, а то помогут, осел, — ощетинился человек и только теперь они пересеклись взглядами. И в эту же секунду Борис понял, что знает этого человека. Не самого высокого роста, где-то на голову меньше его самого, с вечно взъерошенной головой и слегка запущенной щетиной, но большими и яркими голубыми глазами. Во взгляде этого человека удивительным образом смешивалась природная придурковатость и веселость. Однако выражение его лица также быстро менялось на едва прикрытую агрессивность. Моментально нахохлившись и глядя исподлобья, он развернулся к Борису. И сразу же остановился. — Подожди… Нет, стой. Ты мне очень напоминаешь одного моего хорошего знакомого, только тот не выглядел так, будто по нему танком проехались.

— А ты, я смотрю, вежливости с тех пор особо и не научился, — Борис все-таки усмехнулся, убедившись, что это тот самый человек. — Илюха, ты? Вот свела судьба, когда этого не ждешь.

— Борь, как твоя физиономия теперь выглядит, мне уже даже ее бить не хочется за телефон разбитый. — Илья вздохнул, поднимая с асфальта свой агрегат. — А нет, смотри. Целый. Да ты везунчик…

— Я надеюсь, ты это телефону сказал, а не мне. — Борис покачал головой.

— Телефону. — Илья распрямился и раскинул руки. — Давай хоть обнимемся. А то, что ты, как не родной, в самом деле. Я тебя лет сто уже не видел.

Они крепко обнялись, словно только вчера закончили университет. Илья Гусаров учился на параллельном курсе, на другом отделении, и познакомились они из-за факультетской деятельности, когда организовывали студенческие мероприятия. Илья был из той самой породы людей, которые у Бориса вызывали естественное отвращение. Мажор, который не считал и не видел ценности денег, поступивший не из-за знаний, а из-за крайне влиятельного деда. Однако, Илья был не характерным представителем золотой молодежи, а оказался необычайно активным и умным. Ему вечно не хватало усидчивости, чтобы довести дела до конца, и тут как нельзя вовремя был Борис, намного более спокойный и местами даже холодный. Как оказалось, они идеально друг друга дополняли в организаторской деятельности, и там же успели подружиться.

Илья после окончания учебы уговаривал идти его в одну из фирм, которые принадлежали его семье, обещая необычайный карьерный рост. Только Борис не хотел от кого-то зависеть и хотел построить свою собственную историю успеха. Постепенно дела и повседневные заботы их и развели, общение практически прекратилось. Борис даже не мог вспомнить, писал ли он ему поздравления с Днем Рождения последние пару лет. И вот так неожиданно встретились.

Стало даже еще обиднее. Встретить старого товарища именно теперь, потеряв все и оказавшись на обочине жизни, так что даже и похвастаться было нечем. Илья же выглядел как обычно, как и должен выглядеть ребенок семьи миллионеров и дамский угодник. Разве что его бунтарский подростковый чуб заменила стандартная стрижка уважаемого человека.

— А теперь мне плевать какие у тебя планы, ты идешь со мной и долго, с подробностями, со своей противной монотонностью, мне рассказываешь, что с тобой вообще и с твоей мордой в частности, приключилось. А я, пока тебя слушаю, закажу нам чего-нибудь горячительного, и мы с тобой отметим такую неожиданную встречу. — Заявил Илья, держа его за плечо. — Тут как раз дальше по дорожке есть ресторанчик один. Не самое лучшее, что есть на районе, но для первой посиделки нам вполне пойдет!

— Знаешь, у меня сейчас нет никакого настроения сидеть в ресторанах, — уклончиво ответил Борис, но его так и не отпустили.

— А у меня нет никакого настроения выслушивать отказы. Это сугубо твоя проблема в вечно загруженном расписании. Ты, по ходу, так и не научился толком расслабляться. Бросай все, мы идем пить! — выдал Илья, потащив его за собой. — Я угощаю!

— Ну раз ты угощаешь, тогда, так и быть, я дам себя уговорить, — Борису пришлось идти следом.

Пока они шли, Илья уже успел немного рассказать о своем нынешнем положении. Как и ожидалось, карьерный рост в семейном деле был быстрым и успешным. Теперь он сидел на высоких должностях, но о делах представление имел весьма общее, либо что-то не договаривал. Зато во всех красках расписывал, как планирует менять машину, а то старому спорткару уже целый год, новую квартиру строит, и даже успел пожаловаться на трех своих любовниц, которые требуют от него как-то слишком много внимания.

— Ничуть не удивлен, что ты на коне, — заметил Борис, когда они уже сели за столик в ресторане. — От тебя ничего другого и не ожидаешь. Только позавидовать остается.

— Да я тут как умею, так и верчусь, — Илья развел руками, а потом внезапно стал предельно серьезным. — А вот тебя жизнь потрепала, как я вижу. Выкладывай, как это ты себя так разукрасил и какого дьявола сидишь на скамеечке в парке в грязном пиджаке.

— А чего сразу грязном, нормальный же пиджак, — Борис откинулся на спинку кресла. — Ну подумаешь, замялся чуток. Я же тоже работаю…

— Ты отличный бухгалтер и такой же отличный юрист, но вот знаешь, адвокат из тебя бы вышел уровня плинтуса, если не ниже, — холодно ответил Илья. — И знаешь почему? Ты врать не умеешь. Раньше не умел, и сейчас не научился. Какой же надо быть скотиной, чтобы встретить старого друга и начать общения сразу с вранья. Не стыдно?

— А ты еще меня поучи, — Борис тоже оскалился. — Я не папочкин сыночек, и свою карьеру сам строил. Никого не просил.

— Вижу. Вижу. Потрясающе ты ее построил. Прям вся карьера на морде. Залюбуешься.

— Завались.

— Я как раз завалиться и планирую. А вот ты сейчас все рассказываешь. И никуда не денешься. Попытаешь застрелиться — не дам. Понял? — Илья даже шею вперед вытянул, как делал каждый раз, когда намеренно нарывался на конфликт.

— Будете что-нибудь заказывать? — их разговор прервал подошедший официант, подошедший уже с меню. — Или еще не определились?

— Для начала нам по пиву. Потом водочки. И что-нибудь из фирменного мясного…

— У нас рыбный ресторан, — заметил официант.

— Значит, рыбного! — просверлил его взглядом Илья. — Или у рыбы нет мяса? Она, мать ее, из бабочек состоит?

— Есть замечательный стейк форели с гарниром, — поменявшись в лице, заметил официант. — Свежий совсем.

— Тащи. Два. После пива, но перед водкой. И к пиву. Чего у вас там есть? Чего-нибудь соленого. — Илья махнул на него рукой. — Давай, кабанчиком, туда-обратно.

Спровадив официанта, Илья снова начал сверлить взглядом своего старого друга. Борис тяжело вздохнул, и решил, что особо скрываться смысла и нет. Усевшись поудобнее, он приступил к рассказу.

Когда принесли пиво, он был на этапе своей карьеры, как у него все отлично получалось, и как в гору шли дела. К моменту стейка история дошла уже до пробуждения в больнице и того, как его уволили сначала с одной работы, потом с другой работы, а потом жизнь покатилась под откос, сметая все, чего успел добиться и отбрасывая к самым низам социальной лестницы.

Илья прерывал практически на каждом слове, постоянно переспрашивая и заставляя уточнить детали даже там, где не хотелось. После пива настроение даже улучшилось. Этот напиток был явно лучше тех, которые пил последнее время, покупая в супермаркете. В голове чуть зашумело и разговор пошел чуть веселее. А после первой рюмки водки они уже разговаривали так, словно и не было тех долгих лет расставания.

— А я тебе говорил, что вся эту твоя самостоятельность яйца выеденного не стоит, — заметил Илья, когда они разлили по третьей рюмке. — Этих скотов надо к ногтю. Я сколько таких видел. Из себя нет ничего, дельце свое задрипанное, а форса словно президент. К ногтю их, чтобы пузыри кровавые пускали. А я говорил, что еще пожалеешь!

— Если послушать все, что ты говорил, то повеситься недолго, — ответил Борис и опустошил рюмку. — Знаешь, я никогда не рассчитывал, что моя карьера от моей физиономии зависеть будет. А оно вон как вышло…

— Потому что люди уроды. — Сухо заметил Илья. Однако посмотрел на Бориса и засмеялся. — Не, я не в этом смысле… Они по жизни уроды. Одни уроды вокруг. Вот мы тут с тобой сидим, и вокруг полный зал уродов. Так что не переживай теперь. Твои мозги стоят больше, чем весь этот ресторан со всеми этими уродами. И то, что ты на помойке оказался, исключительно их вина. И за они еще ответят.

— Давай только без поиска виноватых, ладно? — попросил Борис, — Я в огонь сам полез, никого не просил.

— Потому что дебил. Клинический тупой дебил. Как ты такой дебил таким умным стать смог, я до сих пор ума не приложу, — заметил Илья, налив им еще по рюмке. — Ладно. Судьба нас не так просто с тобой свела, гарантирую. Мне нужны умные люди. Тем более, такие умные, как ты. Только теперь попробуй отказаться.

— Как будто у меня есть особый выбор, — Борис тяжело вздохнул. — Ты же все равно расскажешь, куда хочешь меня затащить.

— Расскажу. А потом еще и покажу. — Илья кивнул. — Ты же отлично понимаешь, что предки мои не все свои деньги зарабатывают честным и порядочным трудом. Верно?

— Я закон нарушать не подписывался.

— И куда это тебя завело? — Илья усмехнулся. — На помойку? Чистый сердцем, но с пустыми карманами? Самое то. Вперед. Прям сейчас. Вставай и вали. Потом скажешь, под каким мостом ночуешь. Я тебе рыбьих голов отсыплю.

— Давай без оскорблений. — Борис вздохнул.

— А ты, давай, перестанешь мяться, как девственница на первом свидании, и наконец-то вспомнишь, что у тебя кроме мозга есть еще и яйца. Оно так явно куда лучше работает.

— Ладно, — Борис на несколько мгновений задумался, а потом кивнул. Не в его нынешней ситуации отворачиваться от работы. — Рассказывай, в какую аферу ты хочешь меня затянуть.

— Не здесь, — оглянулся Илья по сторонам, — слишком много лишних ушей. Слишком много тех, кому не стоит слушать разговор двух взрослых дядечек.

— Взрослых дядечек? — Борис вздохнул и театрально закатил глаза, — ты действительно считаешь себя взрослым? Нет, вымахал ты здорово, спору нет, но вот знаешь, я вообще в тебе не вижу разницы с тех самых пор, как запомнил в универе.

— Обидеть меня хочешь? — Илья демонстративно сдвинул брови.

— Нет, комплимент сделал. В нашем возрасте напоминание о том, что молодо выглядим, уже можно назвать комплиментом. — Борис также спокойно пожал плечами. — Если тебя это не устраивает, могу сказать, что ты похож на старого пердуна. Так тебя больше устроит?

— Никогда не понимал твоего чувства юмора. Оно у тебя какое-то особенное… не как у людей.

— Ну, не всем дано…

— Так, — Илья вздохнул и отложил вилку в сторону, — пока ты не выбесил меня окончательно, давай действительно перейдем к делу. Сваливаем и едем к Кавалеристу.

— Куда? — Борис не понял.

— На Кудыкину гору. Муди троллям чесать. — выплюнул Илья и поднялся. — Вставай.

— А заплатить? — Борис даже оглянулся, чтобы найти официанта.

— Да черт с ними, еще искать. — Илья вытащил из бумажника несколько купюр, свернул и подложил под пепельницу на столе. — Поехали, раз уже собрались. По пути все и расскажу.

— Ладно, командуй как знаешь, — Борис поднял руки и развел их в стороны. Поднявшись, он пошел следом за Ильей.

Машина его старого институтского товарища была припаркована неподалеку, но идти до нее пришлось через весь парк. Подмывало спросить, что он вообще делал тут на своих двоих, но Илья уже успел кому-то дозвониться, и прерывать их высоко интеллектуальный диалог однословных фраз ему совершенно не хотелось.

И, естественно, как Борис и ожидал, машина оказалась такого же премиум-класса, как и все остальное в поведении его институтского товарища. В марках он разбирался не особо, зато этот вульгарный ярко-красный цвет заметно было издалека. И Борис даже не удивился, когда Илья подошел именно к этому спорткару и щелкнул кнопкой сигнализации.

— Я так понимаю, глупо будет напоминать, что разрешенная в городе скорость шестьдесят километров в час? — он все же озвучил риторический вопрос, оглядывая машину, прежде чем получил приглашение садиться внутрь.

— Мы пешком не ходим, — заметил Илья, включив двигатель. — Да и времени особо свободного на это нет, так что катаемся, как умеем.

С этими словами он утопил педаль газа, и машины, резко взвыв на месте, круто развернулась на парковке и рванула вперед по дороге. Борис последний раз сидел с Ильей в машине еще в студенческие годы, и уже тогда знал о его привычке лихачить. Однако теперь эта привычка получила еще и ускорение в несколько сотен лошадиных сил, и они мчались через ночную Москву так, что только фонари мелькали за стеклом, сливаясь в один растянутый шлейф электрического белого цвета.

— Ага, мы еще и пьяные за рулем ездим, — напомнил Борис, пристегнувшись в своем пассажирском кресле. — Напомни еще раз, почему я вообще согласился с тобой ехать?

— Иди ты куда подальше со своими нотациями, я под алкашкой рулю еще лучше, чем трезвый. Машина надежная, не подведет. Волноваться не о чем. Сейчас будем на месте.

— Ладно, терять мне все равно уже особо нечего, — он пожал плечами еще раз. Как-то слишком много подобных жестов у него было сегодня вечером, но отреагировать как-то иначе на такое утверждение Борис не смог сообразить. — Тогда хоть рассказывай, для чего тебе понадобился отставной аудитор на твоем «нелегальном» бизнесе.

Он намеренно выделил слово «нелегальный», с прищуром посмотрев на водителя.

— Если и дальше будешь с такими сарказмом разговаривать, так на ходу и высажу, — Илья даже не повернулся, — но Кавалеристу ты точно понравишься, он на старости лет таким стал… с приветом. Душный такой, что хоть форточку открывай, проветривайся.

— Да, конечно… — Борис с понимающим видом кивнул, — Я совершенно беспочвенно придираюсь к абсолютно законопослушному человеку, который на скорости минимум вдвое превосходящую разрешенную, несется по оживленному городу, предварительно выпив почти треть бутылки водки. Абсолютно согласен, я откровенно перегибаю палку со своими комментариями.

— Не, ну хорош, серьезно, — Илья даже скорость сбросил, — Ты как старая бабка, тебе слово, а ты десять! Теперь доволен?

— Я искренне тебе благодарен за соблюдение простейших правил безопасности, — Борис даже руку к сердцу приложил. — А теперь все-таки прокомментируй, куда именно и зачем ты меня везешь. Либо же я действительно решу, что сидеть в парке без копейки в кармане и медленно спиваться дешевым пойлом будет куда более разумным проведением времени.

— Ладно, заткнись и слушай. — Они поехали чуть медленнее, чтобы Илья успевал и рулить, и говорить. — У нас есть дело, которое приносит много денег. И когда я говорю, что много, это значит ну вот ну прост… Ладно, сам потом оценишь. Только дело подпольное, так просто эти деньги не вытащишь. Ну и у Кавалериста схема есть, как всю эту прорву бабла отмывать так, что ни один комар носа не подточит. Точнее, схема была, но вот теперь с ней что-то не так. Где-то есть дырка, и часть денег утекает, понимаешь?

— Хочешь сказать, что к вашему баксопроводу кто-то присосался?

— Возможно. Только хрен с ними, с деньгами… То есть, не хрен, конечно, но хрен… Черт. Да херня это все. Деньги есть, но суть-то в том, что кто-то Кавалеристу причинным местом по губам водит, понимаешь? — Илья даже посмотрел на него. — А вот такого прощать нельзя. Только найти вот его никак не получается. Целый отдел юристов шерстит, а все везде гладко выходит, и где утечка, понять не могут. Я вот как тебя увидел, так и понял, что, если кто эту крысу на чистую воду вывести сможет, так только ты.

— Благодарю за ожидания, — Борис снова кивнул, — только ты же понимаешь, что это дело не двух секунд? Если мы с тобой думаем об одном и том же, то здесь половина бухгалтерии должна идти в черную и держаться на доверии. Где тут концы с концами сводить и сколько их искать? Ты сам-то хотя бы близко объем работ представляешь?

— Так я и не говорю, что вот так, вынь да положь, — водитель отмахнулся. — Я за тебя словечко скажу, тебе к делу пустят, вот и раскапывай. А уж в деньгах не обидим, не переживай, тебе, тем более, они сейчас нужны. После твоей-то, правильной легальной работы, ага?

— Я тебя не кусал, чтобы ты тоже сарказмом заразился, — Борис усмехнулся.

— Да брось. Мы же, типа того, друзья! — Илья даже палец поднял.

Пока они говорили, машина уже покинула пределы Москвы и, пролетев по трассе, свернула в сторону, к стоявшим в отдалении от дороги виллам. За городом Борис ориентировался намного хуже, чем в его пределах, и потому практически не представлял, где находится. Однако Илья все также уверенно рулил, и это вселяло некоторую надежду, что они все еще не заблудились.

В конце концов Илья привез их к высокому кованому забору с декоративными украшениями и острыми навершиями прутьев. Подъехав к воротам, он просигналил, и те открылись, никакой охранник даже не вышел их встречать. Однако уже на въезде Борис заметил одного такого в пиджаке и с галстуком, стоявшего у кустов чуть дальше и с висевшим на груди автоматом. Впечатление это производило, равно как и подтверждало слова о не совсем легальных делах семейства.

— Первым говорить буду я, — сразу предупредил Илья, прежде чем они вышли из машины. — Ты держишь рот на замке и отвечаешь, когда тебя спрашивают, и то, о чем тебя спрашивают. Тут не все шутки понимают, а еще меньше таких, кто над ними смеется. Я тут сам себя иногда не в своей тарелке чувствую. Понял? Понял. Пошли.

Они оба вышли из машины и направились к дверям. Подойдя ближе, Илья нажал на кнопку звонка и посмотрел в глазок домофона, после чего с мягким щелчком одна створка приоткрылась. Потянув за ручку, он вошел внутрь и поманил жестом за собой.

Войдя, бывший аудитор обнаружил себя в неком подобии екатерининского дворца. Кем бы ни был хозяин дома, он был человеком, вкусы которого сложно назвать изящными. Пол огромного холла с лестницами по обе стороны был выложен белым мрамором с изумрудными геометрическими узорами. Тонкие колонны, поддерживавшие полукруглый потолок, были полностью покрыты золотыми украшениями в виде переплетенных лоз и ветвей. На самом потолке была огромная картина с изображением каких-то рубенсовских дам и стариков в развевавшихся одеждах, пока над ними в голубых небесах парили жирные ангелочки с маленькими крылышками. Явно срисовано с какого-то произведения эпохи Возрождения, но в культурных ценностях человечества Борис разбирался плохо, и лишь предположил, что здесь изображены некие библейские мотивы.

Стены были покрыты алой оббивкой с огромным количеством золота и электрических свечей в больших роскошных подсвечниках. Огромные зеркала от пола до потолка стояли с обеих сторон двери, а рядом с ними статуи из белого мрамора, изображавшие обнаженных мужчину и женщину. Завершали общее впечатление две огромные люстры по бокам холла, висевшие ровно над лестницами.

Холл был абсолютно пуст, если не считать одного единственного человека, поднявшегося из кресла на другом конце помещения. Это был высокий, но уже пожилой мужчина, несколько осунувшийся и с уже заметным животом, выступавшим вперед. Одетый в шелковый китайский халат с непонятными вышитыми иероглифами, он раскуривал сигару, всматриваясь в вошедших гостей.

— Внучек мой! — встретил их этот человек, явно находившийся в хорошем расположении духа. Голос у него звучал глубоким баритоном, совершенно не подходившим его фигуре. Раскрыв руки, словно хотел их всех обнять, он подошел поближе. — Как же я рад тебя увидеть! Дай я тебя обниму! Дорогой ты мой!

— А я думал, ты у себя в кабинете, опять делами занят, — удивился Илья, но все же позволил себя обнять. — Думал уже, как к тебе пройти, а ты прям тут…

— Ну как сказать… Нельзя же все время в одной комнате плесенью покрываться, вот я и выбираюсь иногда. Пройдусь по своим владениям, разомну косточки, заодно и воздухом подышу, — дедок развел руками, внимательно глядя на своего внука. Потом он переключил взгляд на второго гостя, и Борису, пересекшемуся с ним глазами, даже стало не по себе от того, насколько этот холодный и внимательный взгляд не сочетается с остальным внешним видом и манерой человека. Ему в глаза посмотрели две холодные ледышки, острые и совершенно безжалостные. Там даже заметно не было той теплоты и старческого брюзжания, которые проявлялись во всем остальном его поведении. — И кого же ты привел ко мне домой? Кому я обязан таким почтением?

— Это мой старый друг, с университета еще. Я тебе наверняка про него рассказывал тогда еще. Вот судьба нас пересекла, и я сразу же его в охапку и сюда привез. Если кто и может решить нашу проблему недавнюю, так это этот человек. Зовут его Борис. Борис, это…

Договорить он не успел, дедок едва заметно пошевелил рукой, и его острый локоть ткнулся в бок говорившего. Илья подавился словами и тут же замолчал, словно в рот воды набрал.

— Гости в моем доме вещь нечастая, — заметил дед, протягивая Борису руку для пожатия. Он ответил, отметив про себя, что ладонь была сухая и мозолистая, совсем не подходившая образу чудоковатого деда, который тот из себя пытался строить. — Надеюсь, у нас вам понравится. Не знаю, правда, впечатлят ли вас мои вкусы.

— Я не сторонник подобного изобилия цветов и украшений, как в Эрмитаже, но кто я такой буду, чтобы судить чужое. — Честно ответил Борис на повисший в воздухе немой вопрос.

Дедок на несколько секунд замолчал, сверля его взглядом, но Борис глаза не отвел.

— А вы мне нравитесь! — неожиданно улыбнулся владелец дома, — Честно говорить всегда лучше, чем пытаться угадать реакцию и выстегиваться, изображая почтение. Такие люди не вызывают доверия. Они как змеи, под любую дырку форму примут!

Борис боковым зрением увидел, как облегченно вздохнул Илья в этот момент. По всей видимости, решение этого человека очень много значило. Только теперь стало заметно внешнее сходство этих двоих. Илья выглядел как очень помолодевшая и одуревшая версия владельца дома. Про себя Борис отметил, что не зря дедок обратился к Илье как к внуку. Яблоко от яблони недалеко падает.

— Рад, что не разочаровал ваши ожидания, — заметил Борис, — в моем случае большинство людей в первую очередь смотрят на лицо, а не на честность…

— А что не так с вашим лицом? — владелец дома даже приподнял одну бровь, изобразив удивление. — А, вы про шрамы… Ну… Они впечатляют, действительно, но я прожил достаточно долгую жизнь, чтобы усвоить значение внешней красоты. Она имеет смысл только для удовлетворения наших низших потребностей. Для всего остального у нас есть разум. А его так легко не различить. Ладно, что же словно хрыч какой-то, на пороге вас встречаю. Значит, Борис?

— Борис, — он еще раз кивнул.

— А по батюшке вас как величать?

— Борис Владимирович. Годунов.

— Достойное имя, — уважительно кивнул дед головой. — Историческое! Ваш тезка вершил исторические дела. Может быть, не настолько значительные, но оставившие сильный след в истории нашего государства. Полагаю, с вас меньше спрашивать будет оскорблением. Однако, и мне позвольте представиться. Игорь Олегович. Приятно познакомиться.

— Я тоже очень рад нашему знакомству.

— Теперь, я все же на правах хозяина приглашу вас в мою тихую келью, — уже более серьезным тоном предложил старик и указал рукой на лестницу. — Вы голодны?

— Мы только что из ресторана, — заметил Илья, крутя в руках сигаретку с уже куда более спокойным видом. — Успели перехватить по пути.

— Значит, мы тогда просто выпьем, закурим и обсудим наши дела как уважаемые и уважающие дж’ентельмены, — сделал ударение на последнем слове Игорь Олегович. — Собственно, на какую помощь мы можем рассчитывать друг у друга?

— Я в общем уже рассказал, в чем суть, — сказал Илья, поднимаясь по лестнице следом, — но на детали времени не хватило. Думал, ты сам лучше сможешь рассказать. А Борис у нас на все руки мастер. И жнец, и купец, и на дуде игрец… Борь, может, сам о себе скажешь?

— Особо и говорить нечего. Я экономист по образованию, аудитор по профессии. Больше работал именно с документацией, сопровождал сделки и так по мелочи…

— Полезно… — Игорь Олегович сделал паузу на несколько секунд, а потом кивнул. — Как раз подобного человека я и ищу в наши приватные дела… Проходите…

Они остановились перед красивой резной дверью, которая вела в личный кабинет Игоря Олеговича. За дверью открывался украшенный красным деревом кабинет в строгом английском стиле. Темная деревянная мебель с высокими спинками, обтянутый бархатом диван в углу и большой стол посередине с рабочим местом на дальнем конце, где стояло шикарное кресло, оббитое черной кожей. Вдоль стен стояли шкафы с документами или антиквариатом, где особенно выделялся рыцарский доспех в углу. Картину завершали охотничьи трофеи с рогами и головами животных под потолком и большой камин с настоящим пламенем, уже растопленный и весело потрескивавший поленьями.

Игорь Олегович подошел к барному шкафчику и вытащил оттуда бутылку с янтарного цвета содержимым и три бокала. Откупорив ее, он всем разлил понемногу.

— Илюша, дорогой, там за дверцей холодильничек, подай лед, — попросил он, заодно добавив. — Пить коньяк впустую могут позволить себе лишь остолопы, не понимающие всей гаммы вкуса… Мы же не такие…

Илья молча потянулся в указанное место, и вытащил оттуда плитку замороженного льда. Пока он раскидывал кубики по бокалам, Игорь Олегович устроился в своем кресле.

— Так вот, рекомендация Ильи многого стоит, как для вас, Борис Владимирович, так и для Ильи. Потому не будем тратить ее просто так и сразу перейдем к делу. Вы ведь в курсе, какая у нас проблема?

— У вас воруют деньги. — Заметил Борис и кивнул, получив от Ильи бокал. — Он мне сказал, что бизнес ваш не полностью подотчетен закону, и деньги нужно отмыть, прежде чем пускать в оборот. И вроде как на этом этапе утечка и происходит.

— Да, — дед тоже получил бокал и сделал жест рукой, изобразив тост. — Бизнес процветает, когда око государево на него не смотрит. Надеюсь, вы не ожидали увидеть бритоголовых парней из девяностых, как принято воспринимать сейчас нелегальные дела, и депутатами мы тоже не являемся. Всегда считал зазорным лезть в правительство, когда не собираешься приносить пользу людям. За знакомство?

— За знакомство, — ответил на тост Борис и пригубил напитка. Тот оказался непривычно крепким, и удержать спокойное выражение лица не получилось. — Неплохо…

— Сто лет выдержки в дубовых бочках. Если верить производителю, несколько таких бочек были отправлены Уинстону Черчиллю, чтобы солдаты пили за победу над Гитлером… — Заметил хозяин. — Прошу простить мое чванство, но на старости лет я стал увлекаться символизмом. Так вот… Про кражу. Наши дела идут хорошо, у меня была налаженная схема того, как переводить эти деньги из серой зоны в белую, но последние пару месяцев я стал замечать расхождения между начальным и итоговым отчетом. Кто-то запустил руки в мои дела, и мне это не нравится. Сначала я думал, что дело в посредниках, но, когда с ними было покончено, ничего не изменилось. Мои люди досконально проверили всех, кто завязан в цепочке, но ни к каким результатам не пришли. Теперь я уверен, что все проблемы вот в этих самых бумажках, которые все и выводят. Однако нанимать знающего человека со стороны слишком рискованно, а привлекать кого-то из своего круга еще опаснее. Даже одно понимание того, как работают мои схемы, может сильно повредить моим делам. И я очень не хочу, чтобы кто-то потом получил такую возможность. Особенно если этот кто-то не гарантирует мне совершенную надежность.

— Дед, я за Борьку головой ручаюсь, — заметил Илья, ковырявшийся кочергой в камине. — Он глист тот еще, но слово свое держит. Потому и привез его. По старой памяти.

— А кто-то считал, что ты не в ответе за того, кого приводишь в мой дом? — голос Игоря Олеговича моментально стал холодным, как лед. — Если бы у меня было такое подозрение, то я бы уже не посмотрел, что ты мой внук. Семья важнее всего, но одним тобой моя семья не заканчивается! Поэтому молчи, пока тебя не спросят!

— Да я чего… — Илья только руками развел. — Я лучше себе еще налью…

— Этот ты всегда мастак, — понимающе кивнул дед и сменил интонацию на более теплую, обратившись к Борису. — Я надеюсь, вы уже понимаете, что, сидя в этом кабинете, принимаете определенные обязательства, цена которым ценнее всего, что может заработать человек. Здесь узнаются вещи, которые так просто этих стен не покидают.

— Можно быть откровенным? — спросил Борис, залпом выпив остатки коньяка.

— Я даже буду на этом настаивать…

— После того, как мое лицо превратилось вот в это, — Борис покрутил пальцем перед собой, — моя жизнь пошла под откос. Я потерял работу, квартиру, сбережения и надежды на будущее. У аудитора, как оказалось, лицо имеет не меньшее значение, чем опыт и знания. У меня теперь нет ничего, за что можно было бы держаться. Если планируете убить меня, то скорее сделаете мне одолжение, потому что как дальше жить эту жизнь, я представляю мало. А вот быть полезным, да еще и в своем деле, я как раз буду очень рад.

— Вот здесь можно не переживать. — Снова влез Илья в разговор с дивана, отвлекшись от бокала, — Кавалерист не обидит. В деньгах проблем не будет.

— Иногда мне кажется, что я излишне не переживаю о своих внуках, позволяя им влезать в чужой разговор и портить впечатление о том воспитании, которое старался им дать, — старик смерил тяжелым взглядом Илью, так что тот сразу замолчал. — Однако, я действительно умею быть благодарным. Если хотя бы половина того, что пообещал мне Илья, окажется правдой, то и лицо, и сбережения восстановить не проблема. Особенно в наше время.

— Тогда будьте уверенны в моей преданности, — кивнул Борис и огляделся по сторонам. — Дело даже не в деньгах. Я уже понял их непостоянство. А вот этот все… Производит впечатление стабильности. А стабильность мне сейчас важнее…

— А вы мне действительно нравитесь, — кивнул Игорь Олегович. — Вся документация здесь. В кабинете. Я не очень доверяю банкам и хранилищам, особенно в наше неспокойное время. А здесь я сам могу ручаться за их неприкосновенность. Когда сможете приступить к рассмотрению?

— Можно пройтись прямо сейчас, — кивнул Борис. — Для начала хотелось бы понять вообще, с чем имею дело, поэтому нужны документы на всю цепочку. Все подставные лица и офшоры, все организации, через которые деньги проходят, а также официальная налоговая отчетность. Обычно наиболее уязвимое звено именно на этапе конвертации активов через официальные каналы, со всеми их тарифами. Или же на этапе посреднических сделок. Как я понимаю, на этом этапе вовсе нет документации, деньги идут налом через руки?

— Все, что нет на бумаге, есть здесь, — старик постучал себя по голове, а потом показал в сторону двух закрытых шкафов. — Однако такой профессионализм мне подходит. Вся документация — вот там, на полках. Не скажу, что где именно стоит, вся эта юридическая возня для меня слишком сложна. Илья, помоги человеку разобраться, где и что искать… Компьютер также в вашем распоряжении.

— Как вам будет угодно, — кивнул Борис, поднимаясь со своего места.

— А я, с вашего позволения, — Игорь Олегович откинулся в своем кресле, — выпью за то, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями!