Восход

Решительна, закрыта к чувствам,
Не допускаешь и безумства
В сознании своих детей —
Почти родная Мать ты им.
Не пожалеешь силы ты своей,
Дабы сберечь от пустоты,
От голода, болезни, нищеты,
Но страх и ужас ощутим —
Посланница ведь вечной Темноты.

Ты выбираешь лучших из людей,
Потерянных, донельзя одиноких
Тех бедных дочерей и сыновей,
Но рядом держишь лишь немногих,
Хотя не так уж и мало число.
Подаришь кров, холодное тепло,
Чтоб не было у них ожогов
Чрезмерной ласки и заботы,
Ведь нужно всех их закалить,
Тягу к отчизне им привить,
Умели чтоб оружие держать
И руки чтобы не дрожали,
Да чтоб не смели отказать
Приказам новой их державы.

Сердце во льдах — потеряно оно,
Сие давно предрешено.
И постоянны раны, кровь тоже постоянна,
Всюду бурлит и льётся неустанно.
Создание для Жизни, для баланса,
Да только рушишь ты его сама,
Что порождает царство диссонанса,
Будто навеки твоя здесь тюрьма.

— О, Лебен, сбереги её, — Наум с растерянным видом взглянул на Элизу, хотя обращался к Богине, а затем рванул к выходу из палатки.

— Меня подожди! — прикрикнула девочка вдогонку другу, собираясь присоединиться.

— Тут сиди, — тревожно бросил напоследок мальчик и кинулся к эпицентру событий.

«Никакой свободы действий! — фыркнула девочка. — Всё равно пойду же.»

Подождав пару минут, она выскользнула следом и тихонько пробралась поближе к источнику звуков: громкие споры и всевозможные ругательства между людьми в количестве примерно десяти человек, но к ним присоединялись и другие — расстёгивались молнии брезентовых жилищ.

— Что за сборище? — строго отрезала Калда, стремительно минуя толпу, моментально расступившуюся перед ней.

— Вот это да, — донеслось поблизости от Элизы, что та аж невольно вздрогнула. — Тоже смотришь? Сейчас интереснее будет.

«Аифал меня уже бесит, — девочка выровняла дыхание, убедившись, что это всего лишь один из старших, причём безобидный. — Но чем-то манит... Интересно, все ли на придурков западают с таким же аргументом?»

— А ты насмехаешься? — уверенно задиралась новобранка. — Мне недавно птичка нашептала, что ты тот ещё трусишка.

— Мелким птички такое не шепчут, — хмыкнул Аифал, закурив. — Только если вы подслушиваете то, что не надо.

— Мы? Говоришь так, будто уж больно взрослый и важный, — Элиза приподняла бровь. — А на деле что? Тебя кто-то хоть воспринимает всерьёз?

— А мне это даром не сдалось, — выдыхая облако дыма, монотонно произнёс юноша. — Я никого пугать не собираюсь своей «властью», что и делает главная старшая.

«Да что ты, — девочка мысленно хищно улыбнулась, но на лице сохранила прежнюю невозмутимость. — Притворяется, что не при делах, но я вчера всё слышала.»

— Она не пугает, — уверенно заявила Элиза, устремив взгляд на затихшую кучу учеников Академии — Калда размышляла. — У этого другая причина... И ты точно в курсе.

— Думаешь, всё знаешь? — посерьёзнел Аифал. — В этом и проблема твоя. Слишком много думаешь, слишком много знаешь, но не всегда эти знания правильные, потому что основаны только на твоих исследованиях. Одинокие люди не глупые, но и не самые умные.

Новобранка на мгновение потеряла дар речи от такого нравоучения. Суть она уловила, но своё эго не успокоила.

— По своему опыту говоришь? — девочка презрительно отвернулась. — Тоже слишком много думаешь, слишком много знаешь, но один. Ещё и пытаешься других учить.

— Пусть так, — юноша пожал плечами, устав вести диалог.

«Победа? — Элиза не понимала, выиграла этот спор или потерпела поражение, оставшись в глазах собеседника маленькой глупой девочкой. — Отвратительно.»

— Дай сигарету, — настойчиво вылетело из уст новобранки.

Ей отчего-то захотелось закурить, хотя она ни разу в жизни не пробовала и не собиралась. Аифал аж закашлялся от неожиданности.

— Чего-чего? — он насмешливо переспросил, растянув губы в снисходительной улыбке.

— Сигарету дай, — повторила девочка.

— Доросла ли? — юноша всё же полез в карман за пачкой — ему было любопытно.

— Почти с тебя ростом, не возникай, — цокнула она.

— М-да, Элиза, тяжёлая судьба тебя ждёт, — покачал головой Аифал, но дал новобранке одну сигарету. — Раз в таком возрасте начать решила. Хотя, может быть, от первой тебя воротить будет.

— А зажигалку? — она требовательно посмотрела на старшего.

Тот подал девочке огонь, и она поднесла сигарету — пламя тут же перепрыгнуло на одну из сторон. Собиралась было действительно использовать ее по назначению, но потом вдруг осознала, что делает. Дабы отрезвить разум, Элиза вдруг затушила один конец сигареты прямо о внешнюю сторону кисти. Моментально сильно обожгло, остался красный воспалённый след, по ощущениям режущий плоть, а кожа вокруг отекла. Боль до скрежета зубов помогла вернуться в реальность, но на этом помощь её всё-таки закончилась.

— А ты отчаянная, — наигранно отметил Аифал, бездействуя, пока Вейсс корчилась от мучительных острых ощущений.

Тем временем...

Калда на мгновение застыла, неосознанно глядя на представшее зрелище — труп. Всего лишь простое задание для новобранцев, которым чуть больше двенадцати, около десяти старших... Но теперь кого-то не хватает.

— Даинн! — донёсся отчаянный женский крик — девушка поспешно расталкивала толпу.

Иветт, одна из севров, обессиленно рухнула на колени подле тела — она бежала настолько быстро, что невозможно было отдышаться, и тут же её окончательно уничтожило произошедшее. Её брат, теперь уже заснувший навеки, тот спокойный, но не менее забавный юноша с утончённым чувством юмора, носивший огромные массивные очки, какие валяются с разбитыми стеклами где-то в стороне, изуродован чуть ли не до неузнаваемости. Нет и той лёгкой улыбки — через иссохшие губы немного выступил язык, насмешливость не распознаётся в безжизненных, с неестественно расширенными зрачками, лишившихся влаги голубых глазах, устремлённых в предрассветное небо; на штанах в области бёдер расползлось огромное бордовое пятно, кровь из нескольких глубоких ран частично пролилась и впиталась в землю, густые капли остались и на траве, тянулись шлейфом на расстоянии длиной в несколько метров; брезентовая ветровка была неподалёку, а на груди и животе бесчисленное множество некрупных увечий, нанесённых лезвием, и гематом вперемешку с трупными пятнами; на висках и шее заметны следы недавних ударов — по всей видимости, старшего хотели сначала лишить сознания, чтобы тот не поднял шум; усыпано порезами и лицо, его покрыли засохшие алые струи и темные корочки на царапинах.

— Почему? — Иветт бесконтрольно повторяла один и тот же вопрос, на который, возможно, никто из присутствующих не мог дать ответа. — Поче-ему-у-у...

Девушка аккуратно положила голову к месту сердца брата в надежде уловить его ритмичное биение, пусть даже слабое и еле слышимое, с протяжными интервалами, но оно остановилось, и даже рыдания сестры здесь не помогли. Её белые тугие косы задевали кровь, а руки и вовсе в ней сильно запачкались.

Все вокруг затихли, не в силах прокомментировать ситуацию. Некоторых новобранцев и даже старших подташнивало, но особенно отличился Хейден, которого почти откровенно рвало от увиденного, Наум же пытался увести его в кусты, будучи не менее шокированным; Ролин не шелохнулся, разве что пытался не взирать на труп, чтобы не сломать свой стоический вид; Илса в ужасе прикрыла рот ладонью, янтарные глаза её забегали; севры отреагировали наиболее остро, но предпочли лишь многозначительно переглянуться в знак понимания — это определённо связано с межнациональной враждой. Калда, будучи непосредственно одной из них, только напряжённо молчала — в её взгляде отразилось мимолётное сожаление, крупица сострадания по отношению к товарищу, страх перед нескончаемой цепью последствий, ступор, поиск решения, непонимание — как она не уследила, не услышала? Это просто невозможно! Любой шорох главная старшая различала на довольно большом расстоянии, но об этом в курсе не все, так что круг подозреваемых знатно сузился.

— Почему-у? — слабо продолжала Иветт.

Калда прикрыла веки и шумно выдохнула, словно пытаясь избавиться от нежданно нахлынувшей тревоги и навязчивых мыслей об очередных проблемах. Затем девушка привычным размеренным шагом подошла к сестре погибшего и пыталась приподнять её за плечи, оттащить от тела самого дорогого ей человека, но та сначала не поддавалась. Думали, сопротивлялась, но на деле абсолютно не контролировала себя и полностью обмякла, из-за чего Калде пришлось малость поднапрячься и подхватить Иветт на руки.

— Свяжитесь с двадцать четвёртой группой, они должны быть недалеко. Или с двадцать пятой, если тех нет. Пробуйте все ближайшие, доложите, — собранно приказывала главная старшая, сохраняя рассудок и оперативность. — Ничего не трогать. Узнаю — пальцы отрежу. Блэйк за главного, всем разойтись, собирайте вещи, караул смените. Илса со мной.

Двое старших вместе с Иветт скрылись в палатке, некоторые тоже поспешили удалиться, кого-то разогнали ответственные, Наум и Хейден ушли по важным естественным делам. Был черёд Аифала и Элизы исследовать обстановку.

— Ты ещё куда? — юноша одарил девушку снисходительным взглядом. — Сказали разойтись.

— Так я и расхожусь, — монотонно ответила новобранка. — Точнее, мы с тобой расходимся.

— О, нет, не надейся, — ухмыльнулся Аифал, затушив сигарету. — Либо уходишь, либо под моим присмотром.

«А ты не зажрался?» — внутренне Элиза разрывалась от наглости собеседника и боролась с желанием осыпать его всевозможными оскорблениями и хорошенько вдарить.

— С чего бы вдруг? — новобранка многозначительно выгнула бровь.

— Я в любом случае иду, а вот ты там вообще ни к месту, — прогулочным шагом юноша направился к эпицентру событий.

— Стой, подожди! — девочка поспешила за ним.

Несколько старших возле места происшествия были сосредоточены настройкой рации и установлением контакта с ближайшими контрольными группами. Обойти их не составило особого труда, внимание обратили, конечно, но преграждать путь не стали, ибо дел и так по горло. К тому же Аифал в компании с новобранкой страха не внушали абсолютно.

— Видела? — произнёс юноша, всё ещё смотря себе под ноги.

Элиза моментально побледнела. В ее внезапно ставших осознанными глазах застыл шок от чего-то очень знакомого… Вейсс словно прочувствовала это убийство на себе, на совей совести, что заставило ее дико ужаснуться от собственных ощущений и вызвало бесконтрольный тремор не только в ладонях, но и в коленях. Со лба струей стекло несколько капель пота, стало тяжелее дышать, глубокие вдохи вообще были за гранью фантастики, поэтому страх не выходил из тяжелой головы и дрожащего тела, которое будто лихорадило. Перед собой новобранка созерцала мутную картину, подобную воспоминаниям, но чьим-то чужим, хотя одновременно и близким. Девочка невольно опустила испуганный взор на крупно трясущиеся руки и резко дернулась от вида размазанных отпечатков на них крови, синяков и рассеченной воспаленной кожи. Из некого транса ее выдернул звонкий щелчок пальцев перед носом и вдаривший в него терпкий запах табака, который словно пробил дыхательные пути.

— Что? — ошарашенно переспросила Элиза.

— Труп видела? — невозмутимо уточнил юноша.

— Не детально, —воспитанницу перестала бить дрожь, но она еще не отошла от показанного ее воображением видения. — Навряд ли это поможет…

— Ничего странного не заметила?

— А? — она вдруг задумалась.

«Либо действительно что-то не так, либо он пытается меня надурить, — Вейсс, теперь явственно нервная, ворошила память в надежде найти хоть какие-то зацепки, которые не состыкуются меж собой или противоречат логике. — Хоть бы можно было получше посмотреть... а лучше забыть.»

— Мне показалось странным, что Иветт прибежала на крик и сразу же бросилась к брату, наверное, даже не зная, что он мёртв, и не видя его через толпу, — но девочка тут же опровергла собственное предположение. — Хотя ей наверняка предварительно сказали... Ладно, сдаюсь.

— Нет-нет, ты правильно говоришь, — Аифал устремил вымотанный взгляд в серое тусклое небо, едва заметные облака которого были лишь сигаретным дымом. — Я видел, что она просто выбежала из палатки, но не видел никого, кто сказал бы ей о смерти брата. Она как будто заранее знала, что произошло.

— Думаешь, она его и убила? — комично заметила новобранка, покосившись на неспешно идущего рядом старшего.

— Не знаю. Мы слиш-

Внезапно из кустов донеслось еле различимое шуршание и заговорческий шёпот, посему Аифал и Элиза тут же замолкли, синхронно повернув головы в сторону звуков. Сердечный ритм участился, адреналин кипел в крови, уровень тревоги моментально подскочил... Стандартный набор.

«Где-то я уже видела такой сюжет, — поёжившись, девочка припомнила задание со свитком. — Ну нас же не прикончат прямо на месте, так ведь?»

Старший без всяких церемоний приблизился к колючему растению и брезгливо раздвинул ветви перед собой. Теперь он созерцал нелепую картину — Хейден, слегка согнувшийся в приступе тошноты, крепко зажимал рот рукой, а Наум, что-то несвязно бурча под нос о несправедливости своей ноши, перебирал лопухи в ладонях, словно пересчитывая денежные купюры. Новобранцы испуганно застыли на месте, заметив слежку.

— Так вот, — Аифал невозмутимо отвёл взор, продолжая разговор с Элизой как ни в чём не бывало. — Мы слишком незначимы, чтобы судить таких же незначимых, как и мы.

— Кого судить? — тут же всполошился Наум. — Нас судить?!

— Не надо... — от Хейдена снова послышались рвотные позывы, и вскоре он юркнул за куст.

                                                          * * *

Академия встретила учеников с печальными новостями довольно недоверчиво и настороженно — среди вернувшихся вполне мог затеряться убийца, а за пройденное испытание обещали вознаграждение потом. Однако такое положение дел не распространялось на ровесниц Элизы, которые эмоционально делились впечатлениями от задания, гадали, кто же совершил преступление, кто выиграл и прочее. Девочку же не трогали с расспросами — она всё ещё выглядела неважно, а победа осталась в секрете. Воспитанницы жили вчетвером в одной небольшой комнате с таким же количеством тумбочек, одним шкафом с разделенными створками и двумя рабочими столами, спали на двухъярусных кроватях. Окно напротив входа скрывали плотные удручающие серые шторы, и в целом цветовая гамма не была яркой от слова совсем: мебель из тёмного потёртого дерева, старый паркет, который то порванный в некоторых местах, то вздувшийся из-за воды, слегка заляпанные стёкла и блёклый светильник. Все вещи всегда убирали в ящики, иногда даже запихивали — мало места. Каждое утро проводился беглый обход, необходимо было заправлять постель и разгребать беспорядок, если таковой царил, иначе грязнулям грозила дополнительная нагрузка на тренировках или уборка под строгим надзором дежурных вместо дневного отдыха. Младшие и старшие, мальчики и девочки жили раздельно. Женское крыло, разумеется, часто лезло в соседнее, как и наоборот. И вот как раз-таки такой случай. В комнату залетела Сигрид, одна из севров, невероятно социально и физически активная. Она яростными жестами подгоняла подругу из коридора, а затем со звонким смехом они принялись искать способы запереть вход от настырных юношей.

— А-а-а! — севра изо всех сил держала дверную ручку, уперевшись свободной ладонью о перекладину верхнего яруса — её ноги съезжали по полу вперёд. — Давай быстрее, Еса!

Сигрид вечно носила потрёпанный белый пушистый хвост, её длинная чёлка завивалась игривыми кончиками вверх, ведь её носительница не стригла волосы вовремя. Ростом она низенькая, но тело её отличалось мощью в плане выносливости и железной выдержки. Дисциплины это, конечно же, никак не касалось.

«Опять? — Элиза мысленно закатила глаза, полусонная валяясь на нижнем этаже кровати. — Я их сейчас всех...»

Есения, коренная плаледка, металась по кругу, ворошила вещи, перевернула с ног на голову все ящики и шкаф. Её пучок мышино-русого оттенка почти распустился, пряди торчали отовсюду. Щеки горели огнём, девочка запыхалась и сосредоточься не могла.

— Вейсс, ты же умная, помогай! — почти отчаянно говорила ученица, наблюдая за тем, как в дверь ломятся неугомонные мальчики. — Давай, подъём! Доброе утро рабочему классу!

С недовольным мычанием названная аж по фамилии еле-как заставила себя подняться с постели и откликнуться на мольбу о помощи. Хотя спасение утопающих — дело самих утопающих. Единственное, что мотивировало — возможность спокойного отдыха следом.

«Настал твой час, — Элиза вынула из комода вилку, которую еще давно позаимствовала у столовой. — Сейчас покажу им свой уровень гениальности…»

Новобранка немного погнула зубчики столового прибора, схватила со стола покоцанную деревянную линейку и направилась ко входу.

— Ну-ка цыц! — громко воскликнула она, затолкав наружу отвлекающий манёвр в лице Сигрид, вызвав этим довольно бурную реакцию, а сама принялась возиться с замком.

Девочка мастерски вставила металлические концы в вырезанную щель параллельно ручке и аккуратно выгнула в сторону, затем в спешке затащила товарку из пастей акул обратно в комнату и осторожно закрыла дверь как положено, после чего промеж зубцов вставила линейку до упора. С внешней стороны кто-то постоянно дёргал ручку, но безуспешно. Элиза откланялась и под саркастичные, но всё же восхищенные аплодисменты и вернулась к незавершенному делу, то есть сну.

— Эй, товарищи, пустите! — четвёртая соседка сначала с помощью дипломатии пыталась ворваться внутрь, но её никто не пустил, так что бедная, никого не трогающая воспитанница осталась в толпе мальчиков на растерзание.

— О, Михира, — с виноватой глупой улыбкой протянула Есения, слыша жалобные возгласы песчанницы.

Вдруг все затихли.

— Что здесь происходит?! — прогремел грубый голос Калды — мальчиков как ветром сдуло, а Сигрид сразу же кинулась отпирать дверь.

Тренировок и занятий в тот день не было — ученикам разрешили чутка отдохнуть, поэтому большинство ничем не занимались. Элиза предпочла сон пустым разговорам, ибо считала себя гораздо умнее из-за того, что знала больше благодаря встрече с Аифалом, которого она к тому же неплохо зажала в палатке ляжками. Новобранка невольно поймала себя на мысли, что этот своеобразный старший не выходит из её головы.

«Этого ещё не хватало, — она подавила каверзное волнение. — Никаких таких связей, тем более с придурками. На сколько он меня старше? Года на четыре? Зачем я ему? — Вейсс даже на мгновение взгрустнула, но тут же опомнилась. — А мне он нахер сдался?»

Так и решила. Дружеские доверительные узы стояли в её приоритетах выше, нежели романтика и прочая такая ерунда. Но на первом месте была у девочки она сама. По крайней мере, Элиза так думала.

Настал час обеда, который новобранцы так долго ждали. Сигрид почти изнывала от голода, ибо растратила всю энергию на догонялки. К слову, из комнаты Элиза наиболее тесно общалась с Михирой, потому что она, в отличие от других двух, была относительно спокойной и не лезла на рожон. Песчанница не обладала хорошей физической формой и зачастую по несколько раз пересдавала нормативы, буквально умирала на тренировках; прямоугольные очки никогда не слезали с её переносицы, сам нос имел выразительную горбинку, был острым и длинным, что лишь подчёркивало её любознательность; воспитанница интересовалась в основном естественными науками, так что иногда могла со снисходительным вздохом помочь соседкам. Первое время девочки пытались всевозможными способами довести Михиру до слёз, дабы подтвердить всем известную легенду про янтарные слёзы жителей Песчаного Купола. Получилось, убедились в правдивости. Пусть и спустя полгода, но какая разница?

В столовую спускались после звонка, который доносился в одно и то же время из громкоговорителей в каждом коридоре. Воспитанники Академии выстраивались в колонны, но это не унимало стремительно растущего гула — многие переговаривались шёпотом, постепенно переходя на обычный тон. Лишь взор грозных старших мог остановить их.

Общая трапеза являлась чем-то вроде места встреч — в просторном помещении располагались длинные деревянные столы с приделанными к ним скамьями, за которыми при большом желании могла поместиться целая дюжина товарищей. Ежедневно некоторые учащиеся дежурили — разносили еду, занимались сервировкой и распределением порций. Это было довольно выгодно и просто, ибо иные виды работы оставляли желать лучшего физическому или ментальному здоровью — ночной караул, тщательный осмотр спален, чуть ли не круглосуточное мытьё полов (что обычно выпадало севрам из морского дела), подготовка и проверка спортивного инвентаря, разработка плана тренировок, уборка территории и тому подобное. Все сидели в соответствии с классом, в котором учились. Новобранцы — самые младшие, их возраст варьировался от двенадцати до четырнадцати. Старшим же вполне могло быть уже за восемнадцать. Воспитанники разных направлений зачастую кучковались, в особенности отстранялись представители научно-исследовательского курса, ряды которых состояли практически из одних песчанников. Теперь многие севры тоже отделились ото всех в связи с недавним происшествием — трагическая смерть Даинна отразилась на национальной сплочённости. Иветт на обед вообще не явилась. По всей видимости, в неё еду нужно было пихать насильно — Элиза по себе не знала, что такое истинное горе и что такое утрата близкого человека, так как выросла в приюте среди брошенных детей — терять ей было особо нечего, но она не недооценивала беду товарки.

«Во всяком случае, раз уж Хейдена тогда стошнило, то что сейчас с Иветт? А я вообще от страха чуть не померла… — девочка безучастно пожала плечами, уже расположившись в привычной компании напротив Наума и Хейдена. — Интересно, его вырвет?»

— Фу, опять картошка с рыбой, — Наум наигранно поморщился, хотя в этом была доля правды. — Могли бы хоть встретить разнообразием.

— Да ладно, так соскучился по консервам? — Элиза нехотя зачерпнула ложкой (вилки она использовала для другого) картофельное пюре и придирчиво осмотрела его со всех сторон.

«Интересно, а Хейдена стошнит от воспоминания вида трупа или от... этого? — она перевела задумчивый взор на товарища. — Ставлю час сна на еду. Главное самой не блевануть от такого зрелища…»

— Ага, как же! — мальчик покосился на товарища. — Хейден, лучше не ешь эту рыбу...

Но было уже поздно.

— Какая... — лицо названного исказила неописуемая гримаса, полная боли и отвращения, — мерзость...

Наум и Элиза одновременно переглянулись и обменялись приподнятыми бровями — такое происходит в этих стенах не первый раз. Ничему жизнь не учит. Пока внимание её друга и остальных товарищей было полностью поглощено Хейденом, новобранка ловко своровала чужую вилку и медленно потянулась рукой вниз, к обуви, и незаметно спрятала её туда. Некая клептомания, которой Вейсс вынужденно овладела в приюте, сопутствовала девочке довольно часто — глаз намётан на потенциально полезные предметы вокруг, детальное изучение обстановки и людей уже давно вошло в привычку. В целом, это не было каким-то прям навязчивым желанием — девочка научилась выживанию при помощи подручных средств. Умение вскрывать замки, запирать двери нестандартными методами, искать лазейки, пускать пыль в глаза, хитрить и анализировать.

«Всё-таки я была права, — она отстранённо усмехнулась тому, как Хейден выплюнул непрожеванное месиво обратно в тарелку. — Как всегда права. Хорошо, что я не брезгливая.»

— У нас довольно разнообразное меню, — Элиза с хитрой улыбкой снова обратилась к Науму. — картофель с рыбой, картофельное пюре с рыбой, картофель с рыбной котлетой, картофельное пюре с рыбной котлетой...

— Не продолжай, прошу тебя...

Вейсс выиграла пари с самой собой, а это значило, что она заработала час дополнительного сна, но посчитала, что эту награду можно перенести на следующие дни — следовало хорошенько подготовиться к занятиям. Излюбленными предметами новобранки были история и обществоведение. Ей и вправду нравилось изучать значимые события прошлого, размышлять над их причинами и последствиями, сравнивать с настоящим. Знание прав, свобод и обязанностей гражданина Плаледо девочка считала чрезвычайно важным — необходим навык умения за себя постоять не только физически или дипломатически, но и юридически, посему она с удовольствием посещала эти уроки. К тому же, страсть к этим направлениям ей привила и преподавательница — профессорша Арисанна Боцарис. Взрослая, статная и высокая песчанница, обладающая красноречием и огромным словарным запасом, её ораторские способности и начитанность поражали всех. Женщина не только искусно вела занятия, но и действительно жила своей работой. Находить общий язык с профессоршей было совершенно не трудно — она внимательно слушала каждого ученика, отвечала на вопросы и поощряла стремление к образованию, преподносила материал на примерах из жизни, иногда отпускала острые шутки, что делало её уроки комфортными и динамичными, словно это просто интеллектуальная беседа.

Со спокойной душой и уверенностью в своём понимании темы и в полностью выполненных заданиях, Элиза приступила к ненавистным ей предметам — например, от химии её просто воротило, как и от ее учителя. Наверное, это одна из единственных её слабостей в учёбе, которая даже не стоит в ряду с физикой и математикой. Преподаватель по биологии и этой противной химии пользовался нетипичной популярностью в Академии. За ним, можно сказать, толпами бегали новобранки и даже старшие ученицы, которым, судя по всему, не хватало отцовской любви. Смазливый мужчина примерно тридцати пяти лет, с широкой спиной и грудными мышцами, постоянно проводивший аккуратными длинными пальцами по небольшой щетине и коротким тёмно-русым волосам, постоянно не застёгивавший верхние пуговицы рубашки с ослабленным красным галстуком, указывавшим на высокий статус и заслуги перед государством… Инсар, как звали этого профессора, будто бы наслаждался таким повышенным вниманием к своей персоне и специально подавал неоднозначные знаки воспитанницам.

Преподаватель физики и математики, Гектор, был совсем другим — низенький, хилый песчанник с плохим зрением на одном глазу, из-за чего носящий позолоченный монокль, как и Арисанна, который являлся единственной яркой деталью в его образе. Ежедневно он носил поверх брючного коричневого костюма непонятный то ли плащ, то ли тунику с вышитыми золотистыми узорами, какие, как кажется, символизировали родину учителя — Песчаный Купол. Профессор имел смуглую кожу и почти белые волосы, а также его отличительной чертой был небольшой шрам на губах, прямо как у Арисанны. В целом он был довольно скромным и молчаливым, над ним словно витали цифры и бесконечные вычисления, сложные формулы и чертежи. Гектор определённо был зависим от чёткости и ясности, чем колоссально отличался от коллеги-песчанницы. К тому же, он годился этой женщине в подлокотники, был уже и стройнее неё, что стало причиной добродушных смешков среди учеников — они считали, что из этих преподавателей получилась бы отличная парочка, но Гектор донельзя пассивный, а Арисанна наверняка просто без упрёка хихикала над ним, но это не мешало воспитанникам планировать их как-нибудь свести.

За учебниками Элиза благополучно просидела до самого вечера, всячески сопротивлялась порывам положить болт на химию или списать её у Михиры, но всё же предприняла попытку разобраться в теме, полагаясь на свою гениальность, в которой пришлось малость усомниться. Более-менее успешно. Но девочка осознавала, что в голове не осталось ровным счётом ничего. Продуктивное проведенное время закончилось громким хлопком книги и раздражённо-уставшим вздохом. Зато вечерняя рутина прошла без особых приключений. По крайней мере, новобранка не вникала в происходящее за комнатой, поэтому быстро сходила в душ и почистила зубы, что далось очень тяжело изнурённому телу и разуму. Напрягать извилины не было желания, ибо приносило это мало удовольствия, так что с максимально безразличным настроем Элиза легла в постель раньше отбоя и вскоре провалилась в сон, едва коснувшись подушки.

Утро выдалось не особо добрым — пробуждение по будильнику это одно, а из-за раздражительного звонка в шесть утра уже абсолютно другое. Новобранке ни тот, ни другой вариант не импонировал, но она кое-как заставила себя встать и заправить кровать перед проверкой. Затем она автоматически побрела в общую ванную и умылась холодной водой, хотя помогло это мало — тёмные круги под глазами никуда не делись, а сонливость уж тем более не пропала, словно въевшись в мышцы и мозг, так что теперь двигаться приходилось не без усилий. Натягивать спортивную форму для утренней тренировки Элизе тоже не очень понравилось, но она не отставала от графика, о чём свидетельствовала собравшаяся очередь в душевую, которая тянулась чуть ли не во весь женский коридор.

Девочка одна из первых новобранцев встала в строй в главном зале, где вынужденно бодрствовали в основном уже отмучившиеся с утра старшие. Из наиболее знакомых лиц Вейсс заприметила только Калду, которая была ответственной за поведение в этот злополучный вторник. Разумеется, на месте был и тренер — Дануэр. Его Элиза до глубины души презирала не только из-за того, что своей пробежкой и упражнениями он убивал её жизненные силы и настроение, но ещё и из-за скверного характера — этот бородатый мужик, как она его называла, вечно хмурил огромные мохнатые брови и, откровенно говоря, орал басом, критиковал и проявлял множество других качеств, которые ненавидела воспитанница.

«Не удивлюсь, если Аифал до сих пор дрыхнет, — Элиза растёрла замёрзшие предплечья, какие прикрывала лишь чёрная футболка с коротким рукавом, не менее холодными ладонями. — Как Калда его не пришибла?»

Постепенно ученики подтягивались, и количество готовых к пыткам росло. Вейсс крупно вздрогнула, когда чужая ладонь внезапно хлопнула её по спине.

— Выпрямись, — игриво произнёс Наум, такой же сонный, как и остальные ребята. — А то будешь ходить, как Гектор, загнувшись в золотое сплетение.

— Сечение, — насмешливо исправила друга Элиза, потрепав его по голове, тем самым разворошив кудрявые рыжие заросли. — Неуч.

Уже на разминке новобранка окончательно поникла — после недавнего случая с обмороком она до сих пор ощущала слабость и скованность в теле. Голова слегка закружилась, а картина мира под конец интенсивной разминки покрывалась маленькими тёмными пятнышками. Бегать девочка была морально не готова, так как сомневалась, сможет ли она это выдержать. После очередных наставлений и свистка тренера Элиза тихонько прокралась к нему.

— Что, — Дануэр вспоминал фамилию ученицы. — Вейсс же, да?

— Можно я не буду бегать? — невинно спросила воспитанница, состроив жалобную моську.

— Это ещё почему? — мужчина, будучи в два раза больше ученицы, скрестил руки на груди и возмущенно уставился на новобранку — он был ошарашен такой наглостью. — Со всеми побежишь. Давай, догоняй товарищей.

— Но я плохо себя чувствую... — протянула новобранка, пока пот стекал с неё в три ручья, чего раньше после разогрева она не заставала.

«Вот упаду в обморок и помру, — Элиза уже осыпала всеми ругательствами преподавателя. — Посмотрим, как ты заговоришь...»

— Вейсс должна закончить, с неё хватит, — вдруг встряла в диалог наблюдавшая за ходом зарядки Калда, которая пользовалась уважением даже у вредного тренера. — День назад она потеряла сознание и ещё не восстановилась.

Всем известно, что старшие занимались отдельно от младших, хотя иногда проводились совместные и показательные тренировки. Но не утром — воспитанники, которые числились в направлениях, заострённых на физической подготовке, одной из которых была Калда, вставали ещё раньше, посему давно успели запыхаться от упражнений на выносливость и проветриться во время длительной пробежки (ежедневно она проводилась в пределах закрытой огороженной территории, которую так же заслоняли плотные заросли; эта местность находится примерно за километр от корпусов. Разминка же проходит гораздо ближе, на специально оборудованном стадионе, в ста метрах от зданий), а воспитанники с научно-исследовательского факультета только приступали к занятию, их тренировки проходили реже и были гораздо легче.

«Она за меня заступилась? — девочка присоединилась к изумлению Дануэра, который искал слова, дабы возразить. — Жесть...»

Мужчина только невнятно что-то проворчал, но был вынужден заткнуться и согласиться  — девушка была уже в дежурной форме, убедительна и строга настолько, что Элиза допустила мысль, что даже преподаватель её опасался. Главная старшая сразу же увела новобранку с тренировочной площадки в Академию.

— Живая? — невзначай спросила Калда, боковым зрением изучая идущую рядом.

«Я сейчас помру, дорогая моя, — Вейсс ковыляла из последних сил, борясь со своим здоровьем, чтобы не откинуться. — Лови меня, женщина...»

— Вроде, — еле слышно откликнулась Вейсс.

Молчали.

— Я могу освободить тебя от занятий на несколько дней, — внезапно продолжила дежурная уже возле бесчисленных белых ступенек. — Отдохнёшь, восстановишься. Нельзя себя гробить, ты ещё нужна.

«Лебен, забери меня... — Элиза со страхом оглядела на длинное препятствие перед собой и была готова рухнуть в самом начале. — Это нереально...»

Неестественно расслабившись, воспитанница ожидала встретить твёрдую асфальтированную поверхность, но её вовремя обхватили сильные руки главной старшей. Она была такой надёжной и крепкой, заботливой и понимающей, но почему-то именно по отношению к единицам. Это невольно вгоняло новобранку в краску — Калда навряд ли считала её близким человеком, но отчего-то же вела себя с ней более мягко, нежели с большинством остальных товарищей.

«Женщина, я такими темпами влюблюсь, — в практически бредовом состоянии пробормотала девочка. — Аифал тут явно проигрывает по всем пунктам...»

Девушка закинула Элизу на одно плечо, спокойно поднялась по лестнице и без стеснения зашла в Академию. Ощутила Вейсс пол под ногами только в медицинском кабинете, и то Калда держала её, а после осторожно положила на койку.

— Спасибо... —новобранку вырубило.

Элизу откачали довольно быстро, однако она совершенно не планировала восстанавливаться сразу — нельзя упускать возможность пропустить побольше занятий и тренировок. Учитывая, что самая грозная старшая буквально собственноручно приволокла её сюда без всяких лишних вопросов и официальных процедур, так это вообще шанс один на миллион. Пришлось немного побыть симулянткой, дабы остаться в тишине и спокойствии пару следующих дней. Впрочем, девочку и вправду не отпускали мигрени и режущая боль в области грудной клетки, какую будто бы прожигало насквозь, но это с недавних пор успело войти в привычку. Иногда Вейсс даже проверяла, нет ли там крови. Умиротворение рассеялось, как только Элиза услышала твёрдые шаги.

Полчаса ранее.

— Почему нельзя?! — негодовал Наум недалеко от медицинского крыла. — Всегда можно было, а на этот раз что?

— Докторша сказала, что она спит, — Хейден нервно сминал рукава рубашки.

— Да ладно вам, ребята, — Сигрид в знак поддержки положила ладони на плечи товарищам. — А ней всё будет хо-ро-шо!

— Согласен, — из-за поворота вышел своей уверенной походкой Ролин. — В конце концов, жертвой ведь стал севр, так что мало вероятно, что Элизе что-то угрожает. А вот насчёт тебя, Сигрид... На твоём месте я бы ходил и оглядывался.

Всеобщее внимание тут же переметнулось на мальчика. Окружающий шум болтовни воспитанников не утихал, поэтому разговор никто не подслушивал. Наверное.

— Вечно ты лезешь не в своё дело! — Сигрид от возмущения фыркнула и выгнула брови, после чего недружелюбно продолжила. — Тебя никто не спрашивал, так что, будь добр, не мешай. Иначе ещё несколько таких высказываний, и севры обойдутся с тобой несладко. Вот тогда Калда тебе уже не поможет.

— Это угроза? — Ролин еле слышно хмыкнул, не сводя ледяной снисходительный взор глубоких синих глаз. — Неужто действительно что-то замышляете? Месть? Бунт за справедливость?

— Заткнись уже, а, — вмешался и без того взвинченный Наум. — Она-то тебе что сделала? На меня злись. Не надо пытаться строить из себя загадочного парня. Мы уже поняли.

Ролин с максимально недовольным и одновременно удивленным выражением лица уставился на мальчика, что даже на несколько секунд все разом застыли. Каждый в этой ситуации понимал своё. Температура вокруг поднялась на несколько градусов.

— Эй! — Хейден вспыхнул от накала страстей и сразу же попытался успокоить товарищей. — Хватит...

Конечно, никто не послушал. Его реплика стала лишь необходимым разрешением для старта нового этапа спора после секундного молчания.

— Раз уж ты думаешь, что меня прибьют следующей, — девочка с наглой усмешкой скрестила руки на груди. — Я заберу тебя с собой в могилу. Даже не сомневайся.

— Как милосердно с твоей стороны, — не унимался Ролин, саркастично посмеявшись. — Думаю, надо начинать рыть кладбище прямо на задней территории. С этим хорошо справится наш дружок из Старого Глаустерна. Так ведь?

Хейден поднял растерянный взгляд с пола. Мальчик был выше всех присутствующих, но из-за неуверенности и чрезмерной эмоциональной восприимчивости казался самым маленьким. Он нервно потёр уже влажную от волнения шею, к которой сзади прилипли несколько прядей прямых каштановых волос длиной до покрасневших кончиков ушей.

— А он-то тут причём?! — вспылил Наум, вставая на защиту товарища. — Вы же напарники, в конце концов!

— Имей уважение, выродок, — выпалила разъярённая Сигрид, до невозможности пораженная такой наглостью и надменностью. — Здесь все равны! Пусть и условно... но что мешает относиться друг к другу адекватно?!

— Ага, а ты помнишь, когда год назад глаустернцев поймали за измену Родине [Плаледо]? — Ролин приподнял бровь, полностью уверенный в своей аргументации. — Да, именно из Старого здесь не так много, но они законам не подчиняются. А знаешь, кто отец твоего дружка?

— А ты знаешь, кто твой отец? — перебил его Наум, пока Хейден покрылся румянцем пуще прежнего.

— Прекрасно знаю. И ваша семейка ничем не лучше, чем он, — национальный спор перерос в выяснение личных отношений.

— К тебе у нас всегда относились хорошо! — Наум сбавил обороты, стараясь быть мягче с собеседником, дабы заверить его в искренности своих слов.

— Но так ли, как и к тебе? Или здесь ты справедливость установить не хочешь? — Ролин обиженно хохотнул. — Быть любимчиком так удобно...

— Кому, как ни тебе об этом знать! — снова присоединилась Сигрид, вырываясь вперёд.

— Какие вы смешные, — в конце коридора, где и вход в медицинское крыло, был санузел, из которого непринуждённо выскользнул Аифал, без стеснения держа меж пальцев почти до фильтра скуренную сигарету. — Справедливость? Нашли, о чем поговорить в такое время. Вам повезло, что никто из других старших не слышал. Какой-то бы впрягся за свою нацию, а какой-то пришиб бы от души, — он вдруг понизил голос до еле уловимого шёпота, как будто боясь, что героиня обсуждения его услышит. — Как Калда, например.

— Действительно, — откликнулся строгий женский голос неподалёку, а затем и показалась его обладательница с ничего хорошего не предвещающим выражением лица, недовольство было едва выражено на её блёклых губах и стальных серых глазах, обрамленных белыми ресницами.

— Ой, — торопливо спрятав смятую пачку в карман брюк и чуть ли не выронив из своих рук сигарету, Аифал со всех ног помчался обратно в туалет.

Разумеется, за ним потянулась погоня в лице устрашающей главной старшей. Девушку совершенно не останавливал факт того, что она бесстыдно проникла в мужское пространство — всё на благо дисциплины, за которой как раз-таки следила Калда в течение этого дня, контролируя деятельность дежурных и учащихся. Таким изощрённым образом спор новобранцев был прерван, так что, не дожидаясь выговора и последующего наказания, все его участники по-тихому улизнули с места преступления, удивлённые, что всё внимание девушки было сконцентрировано исключительно на страдальце-Аифале. Но она точно запомнила.

— Жаль, что Элиза не видит это... — пробормотал себе под нос Наум, ни на секунду не забывая о своей напарнице.

Тем временем...

«Вот и зачем мне это добро притащили? — Элиза напыщенно закатила глаза, перебирая учебники, которые ей так услужливо доставили. — Я планировала ничего не делать так-то. Никакого сострадания к больному человеку!»

Новобранка лежала в госпитале Академии одна за ширмой, остальные койки же практически всегда пустовали — изредка на них попадали воспитанники с незначительными травмами или болячками, но вскоре их оттуда чуть ли не пинками выпроваживали, хотя мест для них было вполне достаточно. Со скользкого матраса вечно съезжала белоснежная чистая простынь, в воздухе витали нотки спирта и медицинских препаратов, в целом сохранялась атмосфера чрезмерной стерильности, которая, что иронично, наоборот вселяла чувство болезненности и слабости.

Девочка незаинтересованно взглянула на малость приоткрытое окно, за которым начинала бушевать стихия — косой мощный ливень, ледяной воющий ветер, от частично уловимых следов в помещении которого Элиза слегка поёжилась, шум беспокойной листвы. Вдобавок вихрем в отсек для госпитализации влетела медсестра, черноволосая полная женщина лет сорока, и быстро поборола форточку. Шустрая медработница громко цокнула, что было её раздражающей привычкой, после чего затараторила:

— Сейчас придёт сюда очень важная гостья, ты подготовься... — она перевела дыхание, явно шокированная.

— Предсмертный вид делать? — невзначай уточнила Элиза, не скрывая свой острый сарказм.

— Что-что, а твоя страдальческая морда погоды не сделает, — женщина вновь издала этот противный звук. — Кровать заправь, книги на видное место...

— Ладно-ладно, — девочка сначала лишь приподняла бровь в ответ, но все же под чужим давящим взором нехотя принялась наводить порядок.

Разумеется, новобранка не восприняла серьёзно слова медработницы — помимо пострадавших и проверяющих в это крыло просто так никто не сунется, а из поистине великого здесь могла произойти только долгожданная выписка спустя кучу бесполезных лечебных процедур, которые отнимали слишком много драгоценного времени. А ведь оно могло было быть потрачено на сон.

«Так боится ревизора? — Элиза хмыкнула. — А вот честно надо работать, а не на отъеб-»

—...Ох, госпожа, прошу Вас...

— Не стоит таких формальностей, мы все равны, а я очень ценю труд врачей. Давайте без этих реверансов? Просто проведите меня к ней.

Этот голос Элиза всегда узнавала из хоров тысячи. Такой строгий, повелевающий, в то же время при необходимости мягкий, утешающий, но лишь в критические моменты. Голос Матери. Он погрузил в пугающую пучину воспоминаний, которые разум пытался показать при виде мертвого тела вчерашним днем. Вейсс до боли затрясло…

Около года назад.

— Мрази, ненавижу!

Элиза изо всех сил толкнула мальчика, впечатывая его в бетонную стену. Воспитанницу приюта настолько довели эти уроды, что пришлось использовать грубые методы ведения конфликта, отключить голос разума, что было для неё невозможно сложным и непривычным. Во взгляде её на пару мгновений промелькнула осознанность содеянного, когда девочка увидела невыносимую боль на лице пострадавшего, но затем вновь возродилась неизвестная жестокость и неумолимая жажда мести. Вейсс окончательно потеряла контроль над собой, выпустила наружу весь накопившийся гнев. Она резко приблизилась к своему обидчику и схватила того за воротник свитера так крепко, что её короткие обгрызенные ногти впивались в ладони, а костяшки едва заметно побелели. Но ненадолго, ведь вскоре они стали воспалёнными, ободранными. Элиза разъярённо надавила на горло мальчика, ощущая под пальцами одновременно плотные и хрупкие внутренности под кожей. Чужая жизнь была в её руках, и девочка была готова испачкать их в крови. Незамедлительно Вейсс нанесла удар коленом в пах своей жертве, что тот аж согнулся пополам, начал инстинктивно вырываться. Его лицо приобрело лёгкий синий оттенок от удушья, а дрожащие конечности беспорядочно дергались в жалкой попытке убежать. Это лишь раззадорило девочку — вид страданий ускорил поток бурлящей горячей крови, укрепил донельзя ужасные намерения. Слегка ослабив хватку на трещащей ткани, Элиза дала себе время насладиться судорожными вдохами. Но после она сразу же замахнулась снова. На этот раз уже сжатой в кулак ладонью. Прямиком в глаз. Серия бесконечных побоев казалась увлекательным процессом написания картины, ибо сочившаяся отовсюду кровь слишком уж была схожа с красками. Девочка оставляла отметины везде — разбитая губа, рассечённая бровь, разбросанные повсеместно гематомы, свежие синяки, открытые раны в виде царапин, пересекающих друг друга... Невероятное удовольствие от выплеска эмоций. Это стало неким освобождением, истинным обретением чувства превосходства.

Когда мальчик уже не мог держаться и полностью обмяк, Элиза позволила тому бессильно сползти вниз. За его головой потянулся темно-красный шлейф по шершавой серой поверхности. Вейсс осмотрела свои изуродованные руки и вдруг обернулась — почувствовала на себе пристальный взор. Каролина Эреб — Главнокомандующая, Богиня Темноты, основательница Академии, в которую девочка мечтала попасть… а самое главное — всеобщая Мать.

Элиза потеряла дар речи, внутри всё сломалось. Ей так понравилось несколько секунд назад избивать обидчика, она теперь вдоволь удовлетворена его мучениями... Это же так приятно, так хорошо! Неужто сейчас всё оборвётся, последует наказание?

Но женщина выглядела чересчур спокойной и собранной, словно ежедневно созерцала подобное. Хотя, кто знает, может, это действительно так. Каролина неспешно подошла к воспитаннице приюта, а та испуганно рухнула на колени, опустив голову и стиснув зубы до скрежета, мысленно рассыпаясь в молитвах. Внезапно Главнокомандующая плавно присела на корточки перед девочкой и приподняла её подбородок мозолистыми длинными пальцами, вынуждая посмотреть себе в глаза. Такие яркие и чистые, будто наичудеснейший небосвод, на милость которого Вейсс уже и вовсе не надеялась. Длинные светлые волосы Матери струились по её широким плечам, на коих были вышиты почётные знамения; а снизу, на черном строгом плаще, контрастно громко зазвенели бесчисленные медали.

— Я забираю тебя под свое крыло, — незнакомо мягко произнесла Богиня, погладив подушечкой указательного пальца щеку девочки, по которой от страха скатилась слеза. — Тебе придётся искупить этот поступок позже.

Она перевела взгляд в сторону, оглядев истерзанное тело юноши. Конечно, он был жив, но зрелище предстало не из лучших. Его уже окружили медицинские работники, оказывали первую помощь.

— Я знаю о твоём уме, ты способная, исключительная... — веки женщины одобрительно приспустились, а улыбка тронула губы. — Ты мне нужна. Я стану твоей матерью и укрою от бед. И рассчитываю на то, что в нужный момент ты сделаешь то же самое.

Настоящее время.

Элиза со стучащим то ли от испуга от собственного поступка в прошлом, то ли от предвкушения встречи с Покровительницей сердцем пригладила растрепавшиеся тёмные кудри, была готова уже вскочить с койки для приветствия, да вот только не успела — из-за полупрозрачной ширмы прогулочным шагом вышла Каролина, величественная и по всем параметрам сильная, а за ней толпились суетившиеся маленькие медсестры — они то и дело поглядывали из-за спины высокой Главнокомандующей.

— Попрошу оставить нас наедине, —сказала женщина, не отрывая взора пронзительных лазурных глаз от девочки

«О нет... — Вейсс не могла отвести взгляд и непроизвольно дёрнулась от напряжения. — Мне конец?»

Медработницы нерешительно переглянулись, вынудив повторить Мать уже более чётко и громко, практически гаркнуть.

— Мне нужно крикнуть: «выметайтесь», чтобы вы наконец покинули комнату? — она сморщила нос, словно ей было невыносимо противно. — Это приказ.

Лишние свидетельницы тут же спохватились и скрылись за дверью. Каролина переменилась в лице, оно снова приобрело мягкие черты, хотя иногда они казались малость опасными — слишком подозрительно, слишком приторно-сладко.

— Госпожа Эреб... — Элиза хотела упасть в ноги представшей, просить пощады за отлынивание, но та вовремя её остановила своим командным тоном, заставив замереть.

— Тише.

Женщина чуть ли не насильно уложила шокированную девочку обратно в постель, осторожно подтолкнув её в грудь и нависнув над ней, отчего щеки воспитанницы покрылись ярким румянцем. Светлые пряди Богини спадали на ключицы новобранки и немного щекотали их, но на фоне страха это больше походило на уколы. Главнокомандующая аккуратно стянула чёрные кожаные перчатки, прикусив ткань на указательном пальце одной из них, вызвав волну мурашек у воспитанницы, и заботливо дотронулась до горячего вспотевшего лба пациентки тыльной стороной ладони. Коленом Эреб опиралась на койку, что заставило Вейсс тяжело сглотнуть от переизбытка эмоций.

— Я же твоя Мать, не стоит так переживать, — Каролина запустила другую руку в карман плаща и вытащила оттуда непонятный амулет. — Между прочим, у меня для тебя маленький подарок.

Она демонстративно помахала им перед Элизой, искренне и непринуждённо улыбаясь, будто действительно была родной любящей мамой, после чего обыденно попросила:

— Привстань-ка...

И одним отточенным движением надела на шею новобранки тут же сверкнувшее украшение — его переплетённая серебряная цепь была столь изящной, а сам амулет, в котором смешались оттенки синего и были отображены незнакомые символы, был столь таинственным...

«У меня жар? Галлюцинации? — воспитанница всё ещё не могла обрести чувство реальности. — Я не сплю?»

— Красота! — Каролина радостно хлопнула в ладоши, светясь восхищением. — Это не просто безделушка. Когда будешь готова открыться новым знаниям — согрей мой подарок в руках и мысленно попроси. Не важно, что именно ты скажешь, просто попроси, — она вкрадчиво объясняла. — Но не делай этого сейчас! Подожди хотя бы недельку, договорились?

— Да... — Вейсс осмелилась это вымолвить, да ещё и кивнула головой в знак понимания.

— Отлично, поправляйся... — женщина развернулась, натягивая перчатки обратно, но напоследок окинула девочку добродушным взором. — ...дочь.

И оставила одну, но не забрала с собой это холодное тепло, витавшее в расслабленно-напряженном воздухе. Даже стихия за окном стихла в течение визита Богини, а после ухода тотчас возобновилась. Дождь застучал по внешнему подоконнику и стеклу в унисон сердечному ритму Элизы. Ей пришлось подавить свой буйный порыв — рвануть вслед за Каролиной, обхватить ее талию руками, настойчиво вцепиться в пальто, требовать внимание, которое, оказывается, доступно… Зареветь и зарыться в объятия Матери, показать ей душу, позволить себе довериться и подчиниться, попросить прощение. Нахлынувший жар от фантазий времяпрепровождения с Главнокомандующей постепенно то угасал, то снова как бы невзначай напоминал о себе в случайные моменты. Он поистине раскрывал детские внутренние желания.

Спустя несколько дней, августовский вечер воскресения.

Элиза, вдохновлённая внезапным визитом Каролины, поспешила поскорее вернуться в строй, словно заразилась тем редкостным энтузиазмом от Матери. Это было так тепло и нежно, каждое еле осязаемое прикосновение холодных рук отпечаталось в памяти, эта несказанно прелестная улыбка и трепет согрели её, а этот подарок... Вейсс почувствовала себя поистине ценной и даже избранной, у неё наконец были весомые основания считать себя таковой, у неё будто бы появилась не формальная опекунша, а самая настоящая Мама, которой так не хватало все эти годы, проведённые в приюте среди таких же до боли одиноких и брошенных, по-своему жестоких и сломленных изнутри. Девочка иногда ловила себя на мысли, что периодически давится завистью из-за своих друзей — из-за Наума, ведь у него большая дружная семья, из-за Хейдена, который сильно привязан к матери и в первую очередь бежит к ней... а вот Ролина она понимала. Родственные связи были чужды для него, а вот для Элизы теперь нет. И Вейсс вовсе не хотела думать о том, что, возможно, зацепилась за крупицу заботы и приняла чересчур близко к сердцу. Ей просто было хорошо.

«Это и есть счастье? — новобранка воодушевлённо собирала свои вещи из медицинского крыла, почти готовая к триумфальному возвращению в казарму. — Счастье в том, чтобы любить и быть любимым? Вот так просто?»

Уголки её покусанных губ слегка приподнялись вверх, выделив слабые милые ямочки вокруг. Воспитанница прижала к горящей груди надетый Каролиной амулет, щёки Элизы тут же вспыхнули.

— Вейсс, быстрее! — вдруг донеслось писклявым женским голосом.

— Иду я, иду… —  названная закатила глаза, упаковывая вещи.

Уже в комнате девочку встретили довольно оригинально. Мало того, что девочка не могла пройти, ибо дверь кто-то то ли держал с внутренней стороны, то ли её ручку привязали к кровати, так ещё и на стук никто не реагировал. Но Элизе было действительно всё равно — в голове лишь Каролина, Каролина, Каролина... Это не одержимость, это что-то другое. Наверное, увлечённость родной душой, которая даёт жизненные силы и дарит оптимизм, возвращает к истокам прекрасного и первозданного. А может это и совершенно противоположное, но зачем об этом переживать, когда впервые замечаешь у себя ответную любовь на чужие касания?

— Ой, доброго здравия, — Михира, направлявшаяся прямиком к соседке, равнодушно приподняла брови. — Какой раз уже?

Юная песчанница закатила янтарные глаза и высокомерно поправила очки, а затем неожиданно громко затарабанила по деревянной поверхности кулаками. Вейсс это даже вырвало из своего идеального или, точнее сказать, идеализированного мира — хрупкая новобранка обычно вела себя довольно тихо, а теперь вдруг выдала такое. Разумеется, её незамедлительно пропустили, послышался звонкий смех других девочек. Запыхавшаяся Есения плюхнулась на нижний ярус койки, а Сигрид игриво болтала ногами на верхней полке, от которой тянулась грубая шершавая верёвка, принадлежавшая Вейсс, к дверной ручке. Зашедшая лишь оценивающе приподняла бровь, оглядев сомнительную конструкцию, но решила просто молча принять это — её сложно удивить.

— Вернулась? — спросила Есения.

«О, нет, это не я, — Элиза с трудом подавила желание ответить язвительным сарказмом. — Тебе кажется, милая...»

Это было действительно странно — подобные вопросы к кристально очевидной ситуации внушали не только сомнение касаемо адекватности человека, но и предостерегали — наверняка это просто глупое вступление. Есения устремила малость презрительный взор на товарку, которая уже невозмутимо сидела на корточках перед своей тумбочкой и складывала туда средства личной гигиены, учебники с тетрадями и прочее, что ей требовалось в медицинском блоке.

— Вернулась, — монотонно отозвалась воспитанница, не отвлекаясь от сортировки вещей. — А ты уже моё место приметила? Или хочешь на мне оздоровительное повешение протестировать с моей веревкой?

— Так-то оно уже почти не твоё. Ты не слышала? — с наигранно пораженным смешком продолжила она, что Элиза аж удостоила собеседницу многозначительным взглядом. — Слухи в Академии быстро ползут... Но, видимо, на больных это не распространяется.

— Мне не интересно, — резко отрезала девочка, отвернувшись. — Хоть какая-то польза от болячек. Соболезную вам, здоровым.

«Боги, конечно, мне капец как интересно! — она проклинала социум и своё любопытство. — Ладно, гордость важнее. Не была пару дней тут, без меня и вовсе от рук отбились...»

— Вот и правильно, хватит, — Сигрид ловко спрыгнула на пол и нагнулась к товарке. — Как здоровье? Мы с Наумом и Хейденом очень переживали...

«Точно, Наум! — сердце ёкнуло при упоминании близкого друга, который, наверное, уже с ума сошёл от отсутствия вестей. — Надо будет его найти.»

— Нормально, — бросила Элиза, встав и брезгливо отряхнувшись.

— О, конечно, северная ты наша, тебе ведь ситуация в пользу обернулась, — не унималась Есения. — А моего брата, между прочим, исключили!

«О, надеюсь, тебя вышвырнут следующей, — хмыкнула новобранка, не осознавая своего злого веселья от ситуации, которую не знала от слова совсем. — Хе-хе, одной меньше...»

— Так он сам виноват, — внезапно вмешалась Михира, параллельно не переставая сверлить сосредоточенным взглядом учебник перед собой. — Нечего таким промышлять, не по правилам. То, что они коренные плаледцы, не означает, что им все можно. Живой пример будет.

«Ага, если не прибьют, —воспитанница не прекращала аморально шутить. — У нас в приюте было не так жёстко. Хотя, если учитывать то, как я один раз того мальчишку...»

— Согласна, Элиза все правильно сделала, — Сигрид беззаботно посмеялась над обделённой подругой, а вот упомянутой стало совершенно не весело.

— Напомните, что я уже успела сделать за дни моего отсутствия? — Вейсс укоризненно вздернула бровь и скрестила руки на груди.

Молчание. Ошарашенные от неосведомлённости товарки взоры притянулись к ней, будто бы прилипли, отчего стало слегка неуютно.

— В смысле?! — вспылила Есения. — Не прикидывайся дурой! Ты донесла Калде на тех плаледцев, а она сказала Каролине, а Мать, — она с отвращением выделила это обращение, чем подняла колоссальное недовольство в груди ее преданной дочери. — даже пришла к тебе, собственной персоной! Это предательство твоей… нашей национальности!

Девочка ожидала от звезды вечера раскаяния после разъярённого высказывания, севра была готова втянуться в дискуссию, Михира оторвалась от чтения... Но реакция застала их врасплох.

— Вот это я даю, — Элиза по-издевательски усмехнулась. — Не знала, не знала, спасибо, что рассказала... — но потом новобранка резко перешла с расслабленного тона на серьёзный. — Во-первых, я ничего не делала. Во-вторых, мне категорически плевать на твоего брата и остальных из той шайки.

Воцарилась тишина, своим безразличием, неожиданной жёсткостью и сменой интонации Вейсс поразила всех. Впрочем, это и было её маленькой целью — вызывать бурную реакцию ведь очень увлекательно.

«Ай да я, ай да умница! — она мысленно хихикнула. — И все же, надо будет найти Наума, спросить, что на реально произошло, а то уже меня с порога обвиняют.»

— Ещё вопросы?

Утреннюю тренировку Элиза благополучно пропустила, так как ей выписали волшебную справочку с освобождением от физической нагрузки до конца недели, чему мог позавидовать практически каждый ученик Академии, и потребовали каждый день приходить в медицинский кабинет, чтобы провериться — как оказалось, Каролине должны постоянно отчитываться о здоровье воспитанницы, но встать по сигналу со всеми, заправить постель и собрать портфель со всем необходимым для занятий Вейсс всё же пришлось. Зато она не потеряла время в бесконечной очереди в душ, ибо направилась туда только после того, как убедилась, что всех новобранцев вывели из корпуса. Без всякой спешки ополоснулась, затем неторопливо переоделась в официальный черный брючный костюм с фиолетовым галстуком, который с гордостью затянула повыше, предварительно поправив белоснежный воротник. Теперь девочка хотела производить впечатление почётной воспитанницы, чтобы Главнокомандующая заметила и похвалила, ну или хотя бы удостоила одобрительным божественным лазурным взором. Сгладив все складки на рубашке под пиджаком, какую заправила в штаны, Элиза собрала тёмные кудри в свободный низкий хвост, долго и тщательно разглядывала себя в зеркале со всех ракурсов, ведь впервые приложила так много усилий, дабы выглядеть опрятно.

Лестница всё ещё оставалась трудно преодолимым препятствием для ослабленного организма, поэтому воспитанница размеренно шагала по ступенькам, держась за перила и усиленно стараясь не обращать внимание на отголоски тахикардии. Позволили ей пропускать лишь тренировки, но никак не уроки, а первым было обществоведение. Остальные девочка прогуляла бы с нескрываемым удовольствием, что и рассчитывала сделать, забежав предварительно к медсестре и сославшись на ухудшение состояния. Новобранка, разумеется, совсем не опоздала, а точнее пришла самая первая, даже раньше положенного.

— Ох, доброе утро, Вейсс, — Элизу поприветствовала стоящая возле окна Арисанна, которая даже не удосужилась повернуться к ученице передом. — Уже наслышана. Думала, не придёшь.

— Я пришла только ради Вас, госпожа Боцарис, — с лёгкой полупритворной улыбкой ответила воспитанница, обратившись по фамилии к собеседнице, параллельно занимая вторую парту первого ряда возле окна.

— Остальные занятия пропустишь? — ухмыльнувшись, преподавательница села за учительский стол. — И правильно. Нечего засорять голову всякой ненужной информацией.

Женщина вальяжно раскинулась в чёрном кресле на колёсиках, как будто на троне. Её длинные прямые локоны выцветшего блондинистого оттенка струились по пышной фигуре, достоинства которой подчёркивал элегантный комплект: он состоял из длинного бордового пиджака и брюк клеш, демонстрирующих объёмные широкие бёдра и ляжки, белой закрытой рубашки и красным галстуком, указывавшим на высокий статус в иерархии Плаледо. Арисанна часто носила тёмные капроновые колготки и обувь на высокой массивной платформе или аккуратном каблуке (что было редкостью), тем самым увеличивая свой и без того внушительный рост.

— Кстати, как твоё здоровье? — профессорша, как истинная аристократка, поправила золотой монокль с аккуратной цепочкой, и скрестила руки под грудью.

— По мне не видно? — девочка саркастично взглянула на учительницу, какая вполне нормально воспринимала такое обращение к себе.

— Отлично выглядишь, — профессорша едва заметно подмигнула и начала копаться в тетрадях и папках — с порядком она явно не дружила, ведь на столе творился полнейший хаос.

Элиза достала все нужное из портфеля и уткнулась в учебник, вяло листала страницы, исследуя будущие темы, потому что в текущей она ориентировалась превосходно. Через короткий промежуток времени класс стал наполняться, некоторые удивились присутствию девочки, но не предали этому особого значения и тут же забыли. Вейсс почувствовала на себе чужой пристальный взгляд. Это был Наум, который, очевидно, перепугался за подругу уже который раз, посему рванул к ней.

— Ты как? Всё в порядке? — начались обеспокоенные расспросы, как только мальчик занял соседний стул за партой. — Ты вдруг исчезла, я тебя не видел, потом вспомнил, как ты тогда упала в обморок и заволновался, а зная нашего идиота-тренера...

— Вполне, — уклончиво ответила Вейсс с натянутой улыбкой, однако её серые глаза выражали безграничную благодарность. — Не стоит переживать, правда, я в норме.

— Ты меня так до инфаркта доведёшь... — запыхавшись, тараторил новобранец, а потом вдруг обнял товарку.

Она застыла, не посмев ни шелохнуться, ни вздохнуть. Такой непонятный и неожиданный поворот событий — слишком уж много нежностей за последние дни. Новобранка не могла определиться, хотела она этого физического контакта или нет, но незамедлительно тепло плавно разливалось по венам и приятно согрело, когда это было так необходимо. Элиза не была особенно тактильной, но исключительно по причине того, что она редко кого-то касалась по собственной инициативе без необходимости, да и её саму мало кто намеревался трогать... Если не считать Каролину. Неуверенно сомкнув руки на спине друга, воспитанница положила подбородок на его плечо. Телосложение мальчика было таким, что к нему хотелось покрепче прижаться, он в принципе был тёплый.

Спустя полтора часа.

Элиза с глухим грохотом врезалась спиной в стену, судорожно выдохнув. Во рту возник привкус металла, а тело захватил защитный механизм — адреналин. В мышцы резко ударил приток сил, необходимых для борьбы против нескольких старших плаледцев. Но пока что в адрес зажатой в уборной во время второго урока были направлены лишь пустые словесные угрозы.

— Хоть пискнешь — зарежу, — процедил один из парней, вынимая из кармана брюк складной ножик.

«Прогуляла химию, называется. Их трое, один на шухере, — размышляла девочка, сосредоточенно облизнув губы.  — Какие шансы? Может, все же?..»

Перед шеей новобранки тут же возникло лезвие, однако Элиза почему-то осталась невозмутимой. В разы важнее было вырваться из захвата и включить голову, что довольно странно для 12-летней. Она оперлась запотевшими ладонями о плиточную поверхность позади себя и демонстративно приблизилась, с вызовом заглянув в глаза юноше напротив.

— Совсем страх потеряла?  — он опешил от глупой смелости.

Вейсс с трудом сглотнула шершавый ком в горле и на секунду сомкнула веки, дабы окончательно решиться воплотить безумный план. Затем исподлобья она удостоверила старшего уверенным стальным взором, ее кончики губ плавно поползли вверх и растянулись в наглой улыбке, после чего Элиза внезапно вцепилась мертвой хваткой в запястье парня и резко подалась вперед, оттолкнувшись руками от стены, неистово громко заорала, перепугав остальных двух юношей в туалете, потянула на себя главаря шайки за рукав рубашки, специально напарываясь на острие ножа. То ли крик заглушал боль, то ли наоборот, но сердцебиение отдавалось по всему телу мощными толчками. Предплечье, куда спонтанно вонзилось лезвие, ужасно сильно дрожало, онемело. Новобранка не могла принять произошедшее, она уже не слышала своего голоса, была в полной растерянности — девочка не чувствовала режущих ощущений, чего испугалась больше, нежели самой ситуации. Однако спустя мгновение взгляд пострадавшей невольно упал на пол — на плитке отразились последствия в виде лужицы темной крови, густые капли которой непрерывно стекали со всей руки. На ткани пиджака расплылось огромное бардовое пятно, затмив собой черный цвет. Не осталось сил даже прошептать что-то невнятное, хотя воспитаннице казалось, что она до сих пор застыла в немом крике. Ошарашенный старший засуетился и тут же отпрянул, оставив оружие на том же самом месте, из-за чего Элиза не могла инстинктивно зажать глубокий порез правой ладонью. Вейсс не переставало трясти, лихорадить, она потеряла счет времени и реальность, не могла ни о чем думать, кроме как об этом проклятом складном ноже, торчащем из ее плеча, и… Каролине.

«Что я делаю, мама?» — мысленно взвыла девочка, вспомнив об обещании при первой встрече с Богиней.