Свет Неутешенных

Креупци с нескрываемой неохотой остановился у одинокого двухэтажного дома. Мысль о том, что ему придётся гостить у своего кузена Меррегота, пусть и недолго, не радовала. Клёкот - отсыревшее скопление лодочных верфей, причалов и невзрачных лачуг - расположился у необъятного Дымчатого озера. Здесь и без всяких кузенов не хотелось находиться. Прохладный воздух вонял гнилью, кора деревьев почернела от влаги, всюду вились мошки.

- Я думал мы идём в святилище, - с недовольным видом заметил Креупци.

- В утешении нуждаются все, - напомнил Бернек, безразлично оглядывая погрязший в грязи пригород. - Светлая Обитель совсем близко. Я прочитаю проповедь горожанам, и мы сразу же отправимся. Ты не ладишь с кузеном?

- Не сказать, чтобы так, но... Просто побыстрее закончим и уйдём, ладно?

Не дожидаясь ответа, Креупци взошёл по потемневшим деревянным ступенькам и постучался в дубовую дверь. Вскоре засов щёлкнул, а затем и ключ провернулся в замочной скважине. На пороге показался кузен Меррегот собственной персоной. Лет тридцати с излишками, неуютной наружности, на двоюродного брата походил разве что фамилией.

- Братец Креупци... - он оставил брови поднятыми и, вяло глядя исподлобья, поприветствовал родственника, почесав ногтями щетинистую щёку. - Не ожидал тебя здесь увидеть. Как дядя поживает?.. Хотя вряд ли ты пришёл поговорить об этом. Кто твой спутник?

Кузен вытянул шею, дабы рассмотреть проповедника получше. Больше из вежливости, чем из любопытства, разумеется.

- Это Бернек, он... человек веры. У нас дела неподалёку. Я подумал, может, ты приютишь нас на денёк-другой? Много места не займём.

- Приючу-приючу, братец, - Меррегот юркнул обратно, оставив дверь не вполне гостеприимно приоткрытой. Креупци и Бернек вошли следом и остановились в прихожей возле крючков для одежды, пока хозяин сновал по дому. - Я один живу. Сестра тебе не говорила? Ты-то когда в последний раз наведывался? Годка три назад, да?

- Где-то так... - Креупци повертел головой, справа - гостиная, налево по коридору - две тесные комнатки. "И таким же тут всё и осталось". Столики, полки и стеллажи у стен покрывал знатный слой пыли. На них скопилось столько мелкого хлама, что он не бросался в глаза. - Как Ренвас поживает?

- Я передам, что ты интересовался. Кстати, тебе повезло, что ты меня застал. Я как раз ухожу. Побеседуем завтра. Ключ в двери, если уйдёшь, спрячь под крыльцо. Красть тут нечего, всё равно продам эту рухлядь. Господа... - кузен вклинился между гостями и вышмыгнул в дверь, попутно сорвав с крючка невзрачную курточку.

- Великодушно, - заключил Бернек, задержав взгляд на удаляющейся фигуре. - Воистину в людях осталась крупица...

- Я посмотрю, как ты повторишь это, когда увидишь спальни, - у Креупци скривились уголки губ. - Возвращайся, как намолишься, но особо не броди тут. Клёкот и вполовину не так великодушен, как мой кузен.

Погода не располагала к себе. Изредка моросило, не так, чтобы совсем не выходить из дома, но достаточно, чтобы сделать прогулку малоприятной. Креупци забил трубочку и устроился в кресле на веранде, накинув тёплый рыбацкий жилет, найденный у кузена в гардеробе. Их семьи давно уже прекратили тесное общение. Он и не скучал по нему, вообще-то. Но это безразличие отчётливо напоминало ему о сестре и чувстве стыда за то, что он ушёл от неё.

- Прошу прощения, - послышалась глухая поступь, и на веранду зашёл полнотелый мужчина с кудрявой шевелюрой, пестрящей седыми и пепельными прядями. - Вы - не Меррегот...

- Как видите, - Креупци недружелюбно отвернулся, закинув ноги на пустой низенький столик перед креслом. - Но такой же Недсэм, если это важно. Кузен вернётся завтра. Вы по какому делу?

- Кузен... - мужчина почтительно кивнул с понимающей улыбочкой. - Позвольте представиться. Ремарт Пелнери.

- Креупци Недсэм. По какому вы делу?

- Вообще-то, дело плёвое, чтобы о нём распространяться. Я работаю с Ренвасом.

Креупци ответил холодным прищуром.

- Давненько его не видел. Как он?

Ремарт оживился.

- Я как раз намеревался к нему. Не хотите со мной? Тут недалеко, если помните.

Мысленно Креупци вздохнул, но трубка уже истлела, да и сидеть на веранде до ночи ему не улыбалось. К тому же повидать старшего кузена, не повидав младшего, как-то неучтиво. Он быстренько занёс жилет в дом и запер дверь. Удобного момента, чтобы тайком спрятать ключ, так и не выдалось.

- Приехали повидаться с роднёй? - поинтересовался Ремарт, вышагивая по городской дороге. Впереди маячили верфи со смолянистыми подтёками на дощатых стенах, частично возведённые на мелководье. Ими владели братья Недсэмы, унаследовавшие семейное дело. Кузен Ренвас любил торчать на одной такой - той, что когда-то принадлежала его покойному отцу, Ридарину. Он всегда питал непонятное пристрастие к этому озеру.

- Вроде того, - Креупци повёл бровями, косясь на мастеровых, возящихся с лодками. - Иногда всё-таки надо.

- Вот и я так думаю, - Ремарт одобрительно кивнул. - Я, знаете ли, тоже в тесных отношениях с семьёй. Родственные узы - самые крепкие.

Ренвас Недсэм, внешностью пошедший в мать, имел припухлые черты лица и мелкие глазёнки. Он непристально следил за работой корабела с дощатого причала, то и дело отнимая взгляд от мутной водяной глади, и потому заметил двоюродного брата в компании Ремарта Пелнери только в последний момент, когда те подошли почти вплотную.

- Креупци, надо же!.. - Ренвас заулыбался в нервном удивлении и приобнял кузена со всей возможной неловкостью. - Не ожидал тебя увидеть... в таком обществе.

- Я просто выполняю долг гостеприимства, - улыбчиво отмахнулся Ремарт. - Как идут дела на верфи... Ренвас?

- Как и было обговорено... Ремарт, - кузен Ренвас улыбнулся с еле заметной тревогой. - Можешь передать почтенной родственнице, что к следующей неделе закончим.

- В таком случае, передам, - Ремарт Пелнери окинул взглядом остовы лодок в здании верфи. - Не буду мешать родственному воссоединению. До свидания, господа Недсэмы.

Он прощально кивнул и оставил кузенов наедине.

- Странный тип, - Креупци подозрительно глянул ему вслед. - Давно ты с ним работаешь?

- Не с ним... - Ренвас встряхнул головой. - Уже три года... Слушай, Креупци, тебе надо убираться отсюда. Поживее убираться.

- Что значит "убираться"? - Креупци изобразил возмущение. - Я только пришёл.

- Эти люди, - Ренвас заговорщицки зашептал, но тут же осёкся, поймав на себе взгляд корабела, тот быстро отвернулся. - Пелнери. С ними лучше не связываться. Я вынужден - мне здесь жить, но ты можешь уйти. Вот и уходи. Я тебе по-родственному советую. Не надо здесь оставаться.

- Что такого в этих Пелнери, что ты так распереживался? - Креупци стал говорить тише. - Даже если что-то и есть, зачем тогда с ними работать?

- Я вынужден. Вынужден, Креупци. Здесь все с ней работают. Каждый проклятый горожанин.

- С кем это, с Ней?

- С их Тётушкой. Она глава их семьи и правительница Дымчатого озера. У неё в каждой щели глаза и уши. С тех пор, как Пелнери пришли в город, люди начали пропадать. Я не хочу быть одним из них.

- О чём болтаете? - голос Меррегота прозвучал так внезапно, что Ренвас вздрогнул всем телом. Креупци - нет, но он тоже заметил его лишь сейчас.

- Подкрался!.. - щёки младшего кузена побледнели, а глазки забегали. - О родственном, о родственном болтаем. О чём ещё болтать в этом Клёкоте, если не о родственном?..

Со своей стороны Креупци подтвердил сказанное кивком.

- Видок у тебя испуганный, братец, - брови Меррегота приподнялись, во взгляде проскользнуло недоброе подозрение. - Поменьше болтай... "о родственном". Ну, не буду вам мешать. Некогда мне.

Он пронзил глазами корабела, который всё ещё прислушивался вместо того, чтобы работать, и быстро удалился. Кузены молчали до тех пор, пока его сутуловатая фигура не скрылась в переулке.

- Тебе надо уходить, Креупци, - Ренвас сделался белее некуда. - Прямо сейчас. Для Меррегота Пелнери - выгодные компаньоны, ты же - просто двоюродный брат.

Креупци возвращался обратно в тревожной задумчивости. Он недолюбливал Клёкот, что теперь, что три года назад, но всё-таки Меррегот приходился ему роднёй, хоть и не совсем близкой, а Ренвас и раньше нервничал по поводу и без повода.

От этих мыслей голова неуклонно отяжелела, захотелось курить, и первое, что он сделал, когда вернулся, - как ни в чём ни бывало рухнул в кресло на веранде. Вид с неё открывался более чем унылый, тем не менее, во всём этом скрывалась приятная обыденность, которой ему недоставало. К тому моменту, как запылённый чайник закипел, пригородные дома, частично скрытые листьями отцветающего падуба, окончательно растворились в поздних сумерках.

«Дрянной кофе», - сморщившись, Креупци поставил чашку на столик. Как раз наступило время для вечерней трубочки. Он сходил за фонарём и уже достал было мешочек с табаком, как мысли сгустились, заставив его помедлить. Вчерашней ночью у него болели глаза, сильнее, чем обычно. И он что-то видел, проповедника... да, кажется, больше никого не было, или... В голове восставали призрачные фрагменты воспоминаний. Бледный силуэт, вроде бы, женщина. Она смотрит на Бернека, потом на него, и её глаза мерцают таким тусклым, мерзким светом. Привиделось. Женщина? Ночью на тракте? Нет... Вряд ли.

Слуха коснулся нарастающий звук шагов. Всё ещё не вполне отделавшись от смутного беспокойства, Креупци снял ноги со столика, подошёл к ограждению веранды и развязал кисет, который порядком залежался у него в ладони. Различив впотьмах складки знакомой рясы, он слегка успокоился и принялся засыпать табак в трубку.

Внезапно ему под рубашку закралось сомнение. Не переставая встряхивать мешочек, он вновь поднял взгляд, на этот раз тайком. Черты идущей к дому фигуры не прояснялись, будто средоточие осязаемого мрака ползло по пригородной дороге, усыпанной мелкими камешками. Креупци помнил их скрежет под собственными ногами - сейчас они молчали, да так явственно, что это молчание пронзало разум, подобно крику.

Приняв наиболее неподозрительный вид, он двинулся к двери, нащупал холодную железную ручку и потянул. Поступь зазвучала глухо, половые доски застонали. Дверь прошуршала. Креупци перешагнул через порог и прикрыл её, так же неспешно. Щеколда, потом - ключ, торчавший в замке. Дверь скрыла звук шагов, но он не ощутил себя в безопасности и потому попятился к лестнице на второй этаж. "Щёлк" - разнеслось по дому, ключ прерывисто повернулся.

На втором этаже располагалась всего одна невместительная спальня. Кровать попалась большая, правда, опять же, оттого не менее жёсткая. Креупци проскользнул внутрь и подбежал к окну. Створка подалась нехотя, затем резко, с шумом стукнувшись о раму. Он вылез на черепичную крышу веранды и, прокравшись вдоль стены, заглянул в боковое окно. Перед поднятой створкой стояла тень и шептала тихо и неразборчиво, а её очертания колыхались, как дымные клочья.

Креупци спрыгнул в заросли падуба, захрустев и зашелестев ветками, и бросился прочь. Выложенная потрескавшейся плиткой дорожка огибала дом кузена, уходила к каменному мосту над рекой.

Ночь выдалась пустынная, свет в редких лачугах по большей части не горел. Только какой-то мрачноватый горожанин, которому вздумалось покурить перед сном, недружелюбно пропускал дым сквозь густую бороду, сидя на пороге.

- Прогуляться захотелось? - раздался рядом знакомый добродушный голос. Креупци дёрнулся в страхе и покрутил головой. Бернек отдыхал на лавке у замшелой изгороди в обществе трубки и бурдюка, должно быть, весьма довольный минувшей проповедью. - Ночь, и правда, славная. Не думал, что ты из ценителей, - проповедник встал, отряхнул полы рясы и вопросительно потряс бурдюком. - Эля? Славная ночка. Как нельзя лучше подходит, чтобы выпить.

Креупци подскочил к нему и вцепился пальцами в злосчастную рясу.

- Кто это был? - спросил он шёпотом, сам того не желая, и собственный шёпот испугал его. - Что случилось на тракте? Кто-то явно был. Мои глаза хоть и болят, но меня не обманывают. Ты видел кого-то прошлой ночью.