[Глава 1] Он существует!
«Он существует! Существует.»
Эту мысль Анна крутила в голове уже сорок минут. За эти сорок минут можно было сорок раз передумать, но что-то держало ее на месте, не давало сдаться и вернуться домой. Она отправится за ним, найдет кузена и не даст пропасть его матери, своей тёте Мэйбл, по его вине запертой в сумасшедшем доме.
Плечи ныли от лямок тяжелого рюкзака. Гипнотизируя взглядом светящиеся невдалеке окна собственного дома и мысленно прощаясь с его обитателями на неопределенное время, Анна как могла игнорировала сгущающиеся на периферии зрения сумерки. Кожа чесалась от жары, ночные насекомые постоянно лезли в лицо. Сколько времени займет ее поездка? О возможных последствиях вроде переполошившихся родителей или их обвинений в адрес тети думать не хотелось.
Подул прохладный ветер, качнулся клевер. Анна опустила ресницы - в ее руке все так же был зажат потрепанный буклет, её единственный ключ к тайне. Плотная бежевая бумага, багровый край. «Летняя Ярмарка!», - гласили витиеватые буквы, - «Обменяй воспоминания на сверхспособность!». Именно этот буклет получил Джей за несколько дней до того, как пропал без вести вместе с некоторыми личными вещами. Кроме этого приглашения - ничего: ни записки, ни прощания. Края обтрепались, и девушка постаралась их немного разгладить. Внутри пригласительного буклета должен был быть входной билет, но от него осталась только грустная серая клякса засохшего клея. Билет отрывали поспешно, будто опасаясь передумать - так казалось Анне, когда она смотрела на помятое приглашение. Джей был одержим видеоиграми и супергероями, как говорила его мама. Наверняка он очень хотел получить сверхспособность или хотя бы посмотреть на победителя. Когда она снова подняла взгляд на дом, свет в окнах погас. Плотно сжав губы, Анна поправила лямки рюкзака, застегнула клетчатую рубашку поверх изношенной футболки с эмблемой Linkin Park, и направилась к сторону от дома, к лесу. Возможно, это будет самое глупое путешествие в ее жизни. Возможно, тетя Мэйбл действительно сошла с ума и никакого кузена Джея не существует. В семье не любили это обсуждать, но несколько лет назад Мэйбл вдруг вбила себе в голову, что у нее был сын, который пропал, уехав внезапно и никого не предупредив. Вот только все знали, что у Энтони и Мэйбл вообще не было никаких детей. Но как же тогда найденное ею фото? Что если Летняя Ярмарка - реальность? Ее увитые плющом ворота все еще стоят где-то в отдалении от городов и дорог, ветер доносит потустороннюю музыку из-за запертых створок...Буклет обещал море солнца, незабываемых впечатлений, новых друзей - от него так и веяло ароматами сахарной ваты и волшебных историй. Правда ли, что главный приз на этой ярмарке - любая волшебая способность? И что если, вопреки всему, Джей все еще где-то там?...
До шоссе через лес - около пятнадцати минут. Дома ее не хватятся как минимум до завтра, она демонстративно «ушла спать» и только после этого вылезла с вещами в окно. В кармане - мятые купюры. В сердце - тонна решимости.
Пора.
В лесу стемнело куда быстрее, чем она ожидала. Вынув смартфон, Анна нехотя включила вспышку, чтобы осветить путь: склизкие после вчерашнего дождя корни уже не раз заставляли ее терять равновесие. Конечно, так можно было посадить батарейку куда быстрее, но в рюкзаке лежал запасной аккумулятор. Убрав за уши волосы и остановившись на мгновение, она сверилась с онлайн-картами. Ближайшая остановка - прямо по курсу. Ночные автобусы до нужного ей городка ходят каждые сорок минут, и главное - не сбавлять темп, тогда она успеет. Ускоряя шаг, Анна проматывала в голове цветастую пленку воспоминаний за последние несколько дней.
Через месяц они собирались переезжать. Их огромный коттедж с великолепной верандой, тиковыми полами из тонких реек, ажурными балконами и просторным задним двором уходил с молотка практически за бесценок: Хиллсайд Барн был умирающим городом. Когда-то здесь стояла великолепная швейная фабрика, бывшая эпицентром всей городской деятельности, но она разорилась при смене начальства, занятые на ней рабочие подались в другие местности, улицы пустели, магазинчики закрывались. В ее классе было всего 10 человек, и их выпускной в этом году длился буквально два часа, где они неловко потанцевали на пришкольном участке под аплодисменты умиленных родителей и хиты восьмидесятых из музыкального центра, потом съели по куску торта и разошлись. Идея уехать зрела давно, и последнее падение недвижимости в цене подстегнуло решимость ее родителей: сейчас или никогда! Дом продали каким-то богачам, желавшим приобрести старинную красивую недвижимость «в глуши». Анну ждал колледж, отца и мать - новая работа. Весь последний месяц жилые комнаты пустели, а холл заполнялся коробками с вещами. Вычищая свою спальню от призраков прошлого, сваливая старую одежду и бесполезные безделушки в мусорный пакет, Анна вдруг вспомнила про свои дневники под деревянными досками пола. В тайник под кроватью она не заглядывала уже пару лет - со временем ей стало скучно вести дневник, внутренний критик не давал сделать ни одной записи, рисунки не получались, и, закончив одну из тетрадей, Анна так и не завела новую. Она не была уверена, что возьмет эти записи с собой, но и выбросить их казалось предательством по отношению к собственному детству. В любом случае дневники нужно было достать, чтобы на них не наткнулись новые хозяева - вряд ли им стоит знать все ее дурацкие секреты. Вынув свою автобиографию, Анна разложила «тома» веером на полу, просматривая обложки. Надо же, вот этот она вела в пятом классе. Господи, она и забыла, что сходила с ума по «Бичсайд Бойз», изображениями которых была обклеена вся тетрадь. А вот этот - следующий по хронологии, весь изрисованный красками. Страницы, недостаточно плотные для рисования, скукожились и пошли волнами. А вот - следующий, в черной кожаной обложке, с наклейкой в виде электрогитары. В тот год она начала слушать рок и записалась в местную музыкальную школу, из которой ушла через месяц, потому что там учили какой-то ерунде. Гитаре она научилась онлайн, спасибо интернету. А вот эта тетрадь...стоп, а что это вообще? Потрепанный альбом, какие-то цветы на обложке...ах да! Это не дневник, это фотоальбом, которому уже невесть сколько лет. На первых страницах ее мама и папа - у папы дурацкие усы по моде прошлых лет, мама носит начес и длинные сверкающие серьги. Они такие молодые. Анны на этих фотографиях еще нет, потому что она не существует даже в проекте. На уголке фотографии приписка: год и место, имена родителей. А вот тетя Мэйбл и дядя Энтони. Дядя Энтони - как будто со стоковых изображений «типичной семьи»: рекламный счастливый мужчина на фоне рекламного благополучного дома. Впрочем, в этом не было никакого притворства, хоть сейчас на обложку брошюры о семейной психологии. На этой фотографии он очень заразительно улыбался, как будто очень ждал щелчка затвора фотоаппарата чтобы можно было, наконец, расхохотаться в голос. Тем сильнее контрастировала с ним его жена, Мэйбл, старшая сестра ее матери. Анна вгляделась в фотографию своей тёти. Мать Анны всегда красилась в блондинку, и ей невероятно шло, но тетя Мэйбл оставалась верна своим густым кудрям цвета горького шоколада. Глаза с поволокой, тяжелые веки, длинные ресницы. На фото она чуть склонила голову и глядела в камеру с легкой усмешкой, как будто вся эта затея с фотографированием казалась ей скучной глупостью. Рядом с одетым в джинсы и футболку мужем она казалась иностранкой в своем расшитом бисером платье, с цветком в волосах, в мокасинах горчичного цвета и с браслетом из бирюзы, украшавшим тонкую, как у балерины, щиколотку. Анна подумала, что если не будет красить волосы, вырастет копией своей тети. И если не будет больше стричься. Сейчас волосы отросли так неудобно, что постоянно лезли в глаза и щекотали основание шеи, но были слишком короткими, чтобы связать их в хвост. Решив вынуть фото, которое красиво выцвело и выглядело очень романтично, она потянула его за уголок, и вдруг заметила кое-что еще. За ним, между пленкой и картоном, было вложено другое изображение. Видимо, кто-то впихнул его туда, потому что ему нигде больше не нашлось места в альбоме. На фотографии была вся семья: ее родители, дядя и тетя, бабушка Матильда, умершая в прошлом году, а еще...незнакомый парень в кожаной куртке, держащий на руках маленькую Анну. Высокие скулы, прямой нос, темные глаза и волосы, романтичная аура не то запрещенного поэта, не то лидера подпольной рок-группы. Анне не нужно было смотреться в зеркало, чтобы понять, что они с ним - практически одно лицо. Торопясь вытащить фотографию из пленки, она чуть надорвала уголок, потянула, перевернула...сзади значилась дата, название их городка и имена. Аннабель, Джейсон, Энтони. Мэйбл, Матильда...Анна...Джей. Сердце в груди глухо застучало по ребрам, будто пытаясь вырваться наружу. Он существует?!
Погрузившись в свои мысли, Анна не заметила корень, наступила на него - стопа поехала, и она чуть не вывернула лодыжку. Зашипев, она остановилась, чтобы перетерпеть боль, и пока она стояла, погасив вспышку, далеко впереди густой сумрак леса прорезал луч света - фары проезжающей машины. Вот и шоссе. Сверившись с часами, девушка поспешила к дороге, вышла на обочину, осмотрелась и, увидев торчащий посреди тумана и пустоты знак остановки, направилась к нему. Автобус ожидался через пять минут.
Стараясь отвлечься от ожидания, Анна пошарила в карманах и вынула мятую коробочку кофейных зерен в шоколаде. Положив на язык свою долю горечи и сладости, она расстегнула рубашку и запахнула ее на манер кимоно - уютным коконом вокруг тела. Вытертая почти до состояния ветоши фланелевая ткань легко обернулась вокруг талии, но едва-едва обхватила широкие бедра - одежда с чужого плеча всегда сидит не очень. Рубашку, как и буклет, она получила от тети; как и буклет, она принадлежала Джею. Следующим шагом в этой истории был визит Анны в дом сумасшедших - красивую, окутанную золотой утренней дымкой клинику, утопающую в листве, ничего общего с изображаемыми в готических романах мрачными лечебницами. Море света, улыбчивые сотрудники. Ей стоило только показать документ и назвать фамилию пациентки, как авантюристке сообщили, что дежурный врач сопроводит ее для свидания с родственницей, единственное условие - не беспокоить Мэйбл по пустякам, однако приятная беседа и хорошие воспоминания будут ей полезны. Лобби и коридор с ажурными занавесками вывели ее к железной двери, окрашенной в нежный пастельно-зеленый цвет. За этой дверью как будто что-то изменилось. Свет все так же лился сквозь окна, ветви деревьев по ту сторону немного маскировали решетки, но казалось, что это нарисованные полотна, призванные прикрыть что-то менее приятное вроде сырой стены соседнего дома или какой-нибудь унылой пустоши. По-прежнему пахло свежестью, но как-то неестественно - к аромату листьев примешивался явный запах моря, что наводило на мысли о только что распыленном освежителе воздуха. И тишина стояла такая, что хотелось начать насвистывать или что-нибудь петь, лишь бы только разрушить эту давящую атмосферу. Анна едва сдержалась, только сунула руки в карманы ветровки и постаралась придать себе вид очень уверенной в своих действиях девушки. Она искренне считала, что если притвориться, что веришь в себя, через какое-то время по-настоящему поверишь. Распахнулась очередная дверь, потом еще одна - ничего себе, они запирают душевнобольных так, как будто они опасные маньяки! Это ведь не так?.. - и, наконец, они подошли к двери палаты.
- Я побуду с вами для начала, - проговорил молоденький врач, - Посмотрю, как ваше появление влияет на пациентку. И если все в порядке, вы сможете побыть с ней наедине какое-то время, это пойдет ей на пользу. Она, насколько я знаю, идет на поправку и все реже вспоминает о своих...ээ...неправдоподобных историях, так что...
Наткнувшись на прямой и колкий взгляд Анны, врач скомкал окончание фразы, одернул униформу, как будто это помогало разгладить первое впечатление о нем так же, как разгладило складки - и оба вошли в палату, неловко столкнувшись плечами у входа.
Мэйбл сидела на узком подоконнике, явно для этого не предназначенном. Ее кудрявые волосы находились в том состоянии, когда не сразу понятно, то ли их обладательница месяц назад потеряла расческу, то ли это богемный шик. Поверх белого больничного одеяния она накинула темный халат, расшитый изумрудными листьями и полумесяцами. Анна отметила стоящую на столе глиняную чашку с зеленым чаем, босые смуглые ноги тети, браслет на щиколотке. На стене над кроватью висела нарисованная гуашью на офисной бумаге картина - яркие мазки синего и оранжевого: неукротимое пламя летнего костра у моря на фоне голубичного неба и сливочных облаков. Даже здесь Мэйбл смогла создать атмосферу себе под стать. Видимо, это крыло предназначалось для выздоравливающих, иначе откуда такие вольности? Врач задержал взгляд на изящных лодыжках пациентки, и, заметив это, она соскользнула с подоконника, запахнула халат потуже, взъерошила худой рукой свою пышную гриву и подошла к племяннице:
- О Господи, Анна? Как давно я тебя не видела, малышка! Ты так выросла! Наконец-то, ну наконец-то ты пришла. Я все ждала, когда меня сочтут достаточно адекватной для таких визитов, - она хитро улыбнулась, адресовав эту фразу врачу, который с интересом наблюдал за их встречей.
- Мэйбл, ну что вы, - поспешил заверить он, - Мы не сомневаемся, что вы в порядке. То, что вы все еще здесь - простая формальность. Вас собираются выписать со дня на день.
Он взглянул на нее так, как будто она могла приказать ему что угодно - и он выполнил бы приказ, не задумываясь. Оба знали, что она ни о чем не попросит. Оба знали, что он врет насчет сроков ее лечения.
- Ничего, если мы поболтаем с племянницей немного? - сказала, наконец, Мэйбл, разрушив чары.
- Думаю, это не повредит, - ответил врач, бросив предупреждающий взгляд на Анну. Она уверенно улыбнулась. Последняя пара минут несколько выбила ее из колеи. Она ожидала увидеть...а что, собственно, она ожидала увидеть? Сломленную сумасшедшую? Нет. Даже на подстознательном уровне она не верила в то, что ее тетя слетела с катушек. Она мечтала увидеть ее именно такой.
Как только за ее сопровождающим закрылась дверь, она перевела взгляд на Мэйбл. Та, поведя плечами так, будто они были сильно напряжены, отвернулась, чтобы размешать чай. И пока Анна думала о том, как бы поделикатнее спросить о фото и стоит ли вообще поднимать эту тему, тётя повернулась к ней, держа чашку обеими руками и поинтересовалась ровным, без напускной веселости, тоном:
- Дай угадаю: ты нашла какие-то доказательства и теперь на моей стороне?
-