Персимон

Мы продолжали пересекаться. Не каждый день, не по какому-то расписанию, но достаточно часто, чтобы с каждым разом это становилось естественным. Это ощущение было как неизбежный момент — так, как бывает, когда ты привык к чему-то, но не можешь объяснить, почему именно сейчас. Он появлялся на скамейке, с чашкой кофе, или выходил из подъезда, когда я проходила мимо. Иногда, когда я надеялась, что его не будет, я чувствовала его взгляд, как будто он всё равно был где-то рядом.

Он не спрашивал, кто я и откуда, и я не пыталась узнать ничего о нём. Это молчание, казалось, создавало между нами какой-то невидимый барьер, как будто слова здесь не нужны. Мы оба просто существовали в этом пространстве, и его молчание не тянуло за собой скуки. Напротив, оно приносило странное ощущение покоя, такого, которого мне никогда не хватало раньше.

Однажды, через несколько дней после того, как я вернула ему книгу, он встретил меня взглядом и спросил:

— Ну?

Я остановилась и посмотрела на него, не сразу зная, как ответить. Книга оставила во мне странное послевкусие. Она была не просто честной, она заставляла задуматься о вещах, которые я долго избегала.

— Это было... — я поджала губы, пытаясь подобрать слова. — Пугающе честно.

Он усмехнулся, его улыбка была не совсем доброжелательной, но и не холодной. Что-то в ней было осмысленное, как будто он знал, что я не собираюсь искать легких ответов.

— Правда иногда бывает такой, — сказал он спокойно.

Я продолжала стоять перед ним, чувствуя, как его слова проникают в меня. Я не знала, что сказать дальше, как объяснить, что именно меня пугает эта честность. Может быть, потому что она заставляла меня сталкиваться с вещами, которых я боялась, теми, которые я прятала в глубине.

Он подождал, пока я подумаю, и только потом спросил, не торопясь:

— Вы много читаете?

— Чтение помогает понять мир, — ответила я, чувствуя, как его слова словно нащупывают что-то важное внутри меня.

— А вы его понимаете? — он спросил, как будто его интересовало не то, что я говорю, а то, что я чувствую.

Я замолчала. Иногда казалось, что он видит всё то, что я так долго прятала. Я никогда не умела отвечать на такие вопросы, они всегда заставляли меня забывать, кто я на самом деле. Ответить на них значило признать, что я не знаю, что делать с тем, что скрыто внутри.

Он взглянул на меня, но не так, как раньше. Теперь его взгляд был немного мягче, как будто в нем было что-то, что пыталось понять меня.

— Иногда, — сказал он, и я увидела, что ответ был не столько ответом, сколько каким-то признанием. — А иногда...

Он сделал паузу, покачав головой, как если бы его мысли унесли его далеко.

— Иногда просто принимаю, что не всё нужно понимать, — добавил он, медленно выдыхая дым сигареты, как будто этот воздух был тем, что спасало его от лишних вопросов.

Я смотрела на него, не зная, как ответить. Это было не то, что я ожидала. Не то, что я хотела услышать. Но это было так близко к правде, что не могла не почувствовать внутренний отклик.

— И вы никогда не ищете смысла в том, что происходит? — я едва слышно спросила.

Он взглянул на меня с тем самым взглядом, полным чего-то скрытого. На мгновение мне показалось, что он понимает всё, что я переживаю, что знает гораздо больше, чем я.

— Иногда смыслы сами приходят, — сказал он, и я почувствовала, как его слова коснулись чего-то давнего в моей памяти, того, что я сама пыталась забыть.

Я была не готова к этому разговору, но что-то внутри меня тронулось, как если бы я вдруг оказалась на шаг ближе к тому, чтобы понять, что на самом деле происходит внутри меня, в том, что я прячу от всех — и, возможно, даже от себя.

Я не знала, как закончить этот разговор. Я не искала лёгких путей, и, возможно, это было слишком сложно для меня.

— Ладно, — сказала я, отворачиваясь, но с каким-то неясным ощущением, что это не конец, а всего лишь ещё один шаг на пути. — Увидимся.

И ушла, но внутри меня всё ещё звенело то, что я не смогла понять, не могла выразить словами. Это было не чувство, а скорее пустота, в которую я не могла попасть. Но, возможно, он был единственным, кто мог её почувствовать.

Это было не то, что мне хотелось услышать, но, возможно, именно то, что было правдой.

Иногда я сидела на ступеньках возле дома. Я никогда раньше так не делала, но теперь у меня была причина — вроде бы случайная, вроде бы естественная.

Он мог выйти из подъезда, задержаться на секунду, бросить на меня взгляд, который говорил больше, чем любые слова. Иногда, казалось, что он заметил каждое моё движение, каждую мелочь.

Он мог пройти мимо, но потом остановиться, будто что-то вспомнив. Он никогда не спешил.

— У тебя на руке краска, — однажды заметил он, не оглядываясь, а просто подмечая.

Я опустила взгляд. Чёрная краска впиталась в кожу, оставив неаккуратные следы.

— Ах... да, — сказала я, пытаясь смахнуть её пальцами.

Он сел рядом, не слишком близко, но достаточно, чтобы я ощутила лёгкое движение воздуха от его присутствия.

— Что ты рисуешь? — спросил он, продолжая смотреть куда-то в сторону.

Я повела плечами.

— Всё подряд. Настроения. Мысли. Чувства. — Я говорила с ним, как с привычным собеседником, даже если эти разговоры всегда были редкими, как россыпь случайных фраз.

Он немного наклонился вперёд, но всё равно не слишком близко. Мне вдруг показалось, что он просто наслаждается этим моментом тишины, как и я.

— Это помогает? — спросил он, не глядя на меня, но я почувствовала, что его внимание было полностью направлено на меня.

— Иногда, — ответила я, почти не задумываясь. — Иногда это единственное, что помогает.

Он усмехнулся, уголки губ чуть поднялись, но не больше.

— Значит, мы с тобой похожи, — сказал он с лёгким намёком на что-то большее, чем просто наблюдение.

Я взглянула на него, но он уже перевёл взгляд в сторону, в пространство, в которое не было стремления заглянуть.

Тогда я ещё не понимала, что он имел в виду, и, возможно, не готова была понять. Но мне хотелось.

Я начала терять счёт времени. В такие моменты, когда мы молчали, казалось, что время просто замедлялось. В нашем молчании было что-то невидимое, но настоящее. Он был рядом, и это было достаточно.

Однажды я сидела на скамейке вдалеке, делая вид, что полностью погружена в текст, когда он вышел из подъезда и закурил. Я заметила его взгляд, но не сразу подняла глаза. Впрочем, не могла не заметить, как он смотрел на меня — не как на проходящего мимо человека, а как на нечто большее, с интересом, без торопливости.

Он присел рядом, почти не двигаясь. Мы снова молчали.

Я переворачивала страницы, но не читала. В голове было слишком много всего, чтобы сосредоточиться на тексте. А он курил, почти не двигаясь. Он будто наслаждался молчанием так же, как и я.

— Ты не уходишь, — сказал он вдруг, его голос, как и всегда, был спокойным, но с едва заметным оттенком чего-то скрытого.

Я посмотрела на него, не сразу отвечая.

— А вы? — спросила я.

Он чуть улыбнулся уголком губ, взгляд его стал мягче.

— Я здесь живу.

— А я просто прохожу мимо, — сказала я, почувствовав, как будто эти слова не совсем правдивы. Я уже не могла точно сказать, что я делала здесь.

— Чаще, чем раньше, — добавил он, снова чуть улыбнувшись.

Я прикусила губу, и вдруг не могла удержаться от вопроса:

— Вас это беспокоит?

Он задумался, как будто обдумывая, что ответить. Я почти не дышала, наблюдая за ним.

— Нет, — сказал он наконец. — Это любопытно.

Он посмотрел на меня в тот момент так, что я почувствовала, как что-то меняется в этом пространстве между нами. Я не знала, что на это ответить, но мне нравилось, что он это заметил.

Мне нравилось, что он смотрит. Это было не так, как обычно. Его взгляд был не просто исследующий — он был внимательным, как будто он читал меня, но не спешил сделать выводы.

— Меня зовут Джульетта, — сказала я, с улыбкой, которая казалась слишком лёгкой, как обычно. Это имя было безопасным. Оно не было моим настоящим, но оно давало мне удобную оболочку, которую было так легко носить. Для всех я была Джульеттой — загадочной, романтичной и немного далёкой.

Я заметила, как его глаза на мгновение остановились на мне, будто проверяя, действительно ли я говорю то, что должна. Он сказал моё имя, как будто это было что-то привычное, будто он уже давно знал, что я так себя называю.

— Джульетта, — произнёс он, как-то спокойно, будто это имя подходило мне.

— А я Мадс

Я почувствовала лёгкую неловкость, но сдержала её. Мы оба молчали, и я уже хотела было переключить разговор на что-то более безопасное, когда он снова посмотрел на меня, как будто что-то ещё хотел спросить.

Но он ничего не сказал.

И, возможно, было бы проще продолжать жить с этим выдуманным именем, скрывая своё настоящее я. Но вдруг, совершенно неожиданно, я почувствовала, что хочу, чтобы он знал правду.

Может быть, я слишком устала от своих собственных фальшивок. Может быть, он был тем, с кем можно было быть настоящей. Но всё равно я не сказала ему этого. Всё было слишком быстро, слишком... важно.

Так я и осталась Джульеттой для него.