Offertorium. Книга 1

***

14:48, трасса N154, департамент Эр и Луар

- Вот, держите... Пейте-пейте, и не надо на меня так смотреть! Обычный шипучий аспирин, а вы что подумали? Мне просто надоело слушать, как вы стучите зубами у меня над ухом. Не хватало еще, чтобы вы свалились тут, не доехав до Сен-Клу... Все? Допили? Ну, тогда трогаемся.

Черт возьми, я вовсе не собираюсь вас обманывать: конечно же, господин Амори продолжит свои попытки! Примем это как данность и просто постараемся быть на шаг впереди. У нас есть козырь: вы видели этого типа собственными глазами. Если вы его вспомните, вам не составит труда отыскать его в этом вашем потустороннем лабиринте. В сущности, вы бы могли это сделать хоть сейчас, будь у нас хотя бы его фотография... да, такое тоже работает, вы же не думаете, что ребята из «Вергилия» лично встречались со всеми плохими парнями, которых повязали по их наводке? Но фото на память он нам, к сожалению, не оставил. Поэтому единственная наша ниточка – это ваши воспоминания, и чем быстрее вы до них докопаетесь, тем больше у вас шансов остаться в живых. А я вам помогу, чем смогу.

Кстати, на чем я в прошлый раз остановился? Ах да, на Сомини. Да, это действительно было очень забавно!.. Итак, раскрыв карты перед вами, я решил продолжить в том же духе и заявился прямиком к вашему мужу. На это у меня имелись веские причины: сказать по правде, мне становилось все труднее обеспечивать вашу безопасность. На парней из Интерпола надежды было мало – они и в подметки не годились тем, кто за вами охотился. Мне уже несколько раз приходилось делать за этих кретинов их работу, но не могло же так продолжаться вечно! К тому же мне здорово мешало, что часть своего времени мне приходится тратить на то, чтобы скрываться от ведомства вашего супруга, – и я решил избавиться хотя бы от этой обузы. Тем более, мне уже было что ему предложить.

Разумеется, увидав меня, Сомини впал в бешенство. Я не отказал себе в удовольствии подлить масла в огонь и изложил ему детали последних покушений на вас – тех самых, которые его остолопы так безмятежно прохлопали. Заодно облегчил душу и высказал все, что я думаю о его личных завихрениях на ваш счет. Черт возьми, да на его месте я бы давно уже либо вытряс из ваших мозгов все, что в них хранится, – чего бы там это ни стоило, – либо уж запер вас в каком-нибудь надежном месте, невзирая на все ваши истерики!..

В конце концов, после долгих препирательств мы все же пришли к чему-то похожему на консенсус. Цель у нас была одна и та же – но видит бог, сколько усилий потребовалось, чтобы втолковать Сомини этот незамысловатый факт! Он согласился оставить меня в покое и даже предоставить в мое распоряжение нескольких своих ребят – из тех, что посообразительнее. Я же, со своей стороны, пообещал ему то же, что и вам: что сделаю все, чтобы вы как можно дольше оставались в живых...

Первая половина зимы прошла относительно спокойно. У вас было два или три припадка, но вы постепенно учились с ними справляться: после того, первого раза мы с вами придумали несколько способов. Кроме того, вы начали соблюдать хоть какие-то меры безопасности – во всяком случае, прекратили разгуливать где попало в одиночестве и согласились приспосабливать свой гастрольный график к нашим возможностям. Как ни забавно, но именно в это время ваша карьера начала идти в гору... ну да, впрочем, об этом вам и без меня будет кому рассказать. Поэтому вернемся к более важным вещам.

Тринадцатого февраля вы со своим супругом уехали на несколько дней в горы. Нет, ничего экстраординарного – обычная ваша блажь. Такое случалось: время от времени у вас в голове что-то щелкало, и вы внезапно решали заключить с Сомини перемирие. Длилось оно обычно недолго, но на этот раз все вышло по-другому. Через четыре дня мне сообщили, что вас накрыло лавиной в Антерсельве.

Признаться, первой моей мыслью было, что Сомини – идиот. В общем-то, это недалеко от истины, но я все же не верил, чтобы он мог отпустить вас на лыжную трассу в одиночку. По понятным причинам я вас с ним в Антерсельву не сопровождал, поэтому пришлось срочно срываться с места и выяснять, что же случилось на самом деле.

В сущности, то, что вам рассказывали об этом происшествии, не так уж отличается от правды. Пятнадцатого февраля вас действительно доставили с пробитой головой в Антерсельву-ди-Меццо, а затем переправили в Мюнхен. Что произошло до того, мне до сих пор до конца не ясно. Вряд ли до вас добрались ваши убийцы: сколько бы глупостей ни наделал Сомини, но такого прокола он бы не допустил. Возможно, это был несчастный случай. Возможно, очередной приступ: если вы не успели вовремя сориентироваться, то могли потерять над собой контроль и уже не соображать, куда вас несет. Так или иначе, вы чуть не разнесли себе череп вдребезги, получив внутричерепное кровотечение, которое запросто могло если не доконать вас, то, по крайней мере, превратить в овощ.

Однако вам повезло. Вы вышли из комы, хоть и ничего о себе не помнили. Думаю, для Сомини это было подарком судьбы. Вторым подарком стал сход лавины в Антерсельве: небольшая подтасовка дат позволяла инсценировать вашу смерть, пусть даже и достаточно топорно. Конечно, ваш муж не мог не ухватиться за такой шанс.

Зачем он это сделал? Черт побери, да пораскиньте же мозгами: мы ведь не могли спасать вас вечно! Рано или поздно – причем скорее рано – кто-то из ребят Амори все равно добрался бы до вас. А так вас временно списали со счетов, что дало нам всем хоть какую-то передышку. В общем-то, эта ваша мнимая гибель была единственным разумным ходом Сомини в этом деле – если бы этот ненормальный не решил пойти еще дальше.

Скажу вам сразу: я был против того, чтобы вешать вам на уши лапшу с этой вымышленной биографией и прочей чепухой. Хотя, если честно, моего мнения никто и не спрашивал. Сомини сумел хорошо замести следы: я сбил все ноги, фигурально выражаясь, пока наконец не наткнулся на ваш след в «Сен-Мишеле».

Откровенно говоря, я был зол как черт. На мой взгляд, даже если бы ваш супруг специально попытался провалить дело, то лучшего способа он бы не нашел. Даже дураку было понятно, что ваша амнезия не будет длиться вечно: рано или поздно вы начнете что-то вспоминать и докопаетесь до правды. А дальше могло быть только два варианта: либо вы взбеситесь и натворите глупостей, либо в буквальном смысле съедете крышей, разделив судьбу своих собратьев по «Вергилию». Поэтому я решил, что пришла пора снова поговорить с Сомини по душам. Я явился в Ле-Локль и спросил его напрямик, понимает ли он, чем рискует. Я лично совершенно не был уверен, что ваша психика выдержит такое потрясение...

- Кажется, я помню этот разговор, – устало сказала я, безуспешно пытаясь преодолеть саднящую боль в горле.

- В самом деле? И откуда же, позвольте вас спросить?

- Думаю, я слышала его во сне. Или это был не сон... ну да, впрочем, неважно. Кстати, вы несколько сместили акценты, Шульц. По-моему, вас тогда беспокоило не столько мое душевное здоровье, сколько то, что вас попытались вывести из игры. Я права?

- Черт побери, ну разумеется! Хочу вам напомнить, ставкой в этой игре была не только ваша шкура, но и моя. – Шульц раздраженно взмахнул рукой. – А этот идиот вместо того, чтобы помочь вам вспомнить все как можно быстрее, изо всех сил старался, чтобы этого вообще никогда не произошло!

- Почему?

- Откуда мне знать? Может быть, он решил, что так будет безопаснее... если уж не для вас, то для него самого. Правда, насколько я понимаю, однажды он все-таки попытался ввести вас в транс, но что-то пошло не так, и он бросил эту затею. Во всяком случае, больше никакой информации по линии «Вергилия» следствие не получало, это я проверил.

- Значит, никого больше не осталось? – помолчав, спросила я. – Я последняя?

- Из тех, кто пока еще вменяем, – да.

- Пока еще... – я невесело усмехнулась. – Да вы оптимист, Шульц! Впрочем, ладно... Что с остальными? Я имею в виду, с теми, кто еще жив?

- У одной – шизоаффективный психоз. Просветлений там, сразу говорю, не предвидится, так что в этом смысле ее можно смело сбрасывать со счетов. Еще у троих кататонический синдром. Это почти овощи, Лоренца.

- Заманчивая перспектива... Я ведь правильно понимаю: что-то подобное светит и мне – если, конечно, меня не пристрелят или не задавят на каком-нибудь перекрестке?

Шульц пожал плечами.

- Может быть, да, а может быть, и нет. Не нужно смотреть на вещи так мрачно: в конце концов, вы и так уже продержались намного дольше всех остальных. И продолжаете держаться до сих пор. Кто знает, а вдруг вам будет везти и дальше?

- Да уж, умеете вы утешить...

- Ну, я же вам не нянька, в конце концов. Хватит и того, что мне снова придется стать вашим телохранителем – а это, признаюсь, вовсе не та работа, о которой я мечтал всю жизнь.

- Вам нужно было рассказать мне все раньше!

- Ну вот, опять все сначала! Я же вам говорил еще тогда: я не дурак, чтобы копаться в вашей психике. А если бы вы действительно съехали крышей от такого потрясения? Или свалились с инсультом? Или просто не поверили бы и сдали меня Сомини? Мне и так хватает проблем с этим ненормальным!

- Смотрю, вы его всерьез ненавидите.

- Он мешает мне спасать мою жизнь, – сухо заметил Шульц. – Как вы думаете, это достаточное основание для некоторой неприязни?

- Во всяком случае, не мне бросать в вас камень... – пробормотала я.

- Вот именно. Все, что я тогда мог для вас сделать, – это подготовить вам путь к отступлению. Ну и проконтролировать, чтобы это отступление не произошло без моего участия.

- Вы следили за мной?

- Ну конечно! – он ухмыльнулся. – Предвижу ваш следующий вопрос и отвечу сразу: нет, объяснять, как я это делал, я не буду. Извините, но мне совсем не улыбается, чтобы эти технические подробности дошли до Сомини.

- Да что вы несете!?.. – начала было я, но воспаленное горло снова напомнило о себе, и я надсадно закашлялась.

Переждав, пока я отдышусь, Шульц миролюбиво сказал:

- Не горячитесь, Лоренца. От вас здесь ничего не зависит: если Сомини решит из вас что-то вытянуть, поверьте мне, он это сделает. Если, конечно, ему удастся ввести вас в транс...

- Вы же говорили, в прошлый раз это ему не удалось!

- Похоже на то. Не зря же он тогда настолько перепугался, что снова поволок вас на обследование в Монтре. Надо понимать, вы выдали какую-то совсем уж неадекватную реакцию... С другой стороны, у нас нет гарантий, что следующая его попытка не окажется успешнее.

- Думаете, она будет? – тихо спросила я.

Шульц покачал головой.

- Не знаю. Но всегда разумнее исходить из худшего варианта. Вот поэтому-то я и стараюсь не перегружать вас лишними деталями – вам они ни к чему, а что до сути дела, то она известна Сомини не хуже, чем мне. В конце концов, мы с ним в одной лодке, как ни крути.

- И оба пытаетесь меня использовать.

- Разумеется. Но я, в отличие от него, играю с вами в открытую. Это ведь с вашей точки зрения большой плюс, не так ли, Лоренца?

Я промолчала.

- Впрочем, вы ведь тоже не остаетесь внакладе, – продолжал он. – Жизнь – довольно ценная штука, и за нее надо платить. Или вы со мной не согласны?

- И что я должна делать? – медленно спросила я.

- То же, что и раньше. Сделка остается в силе: я гарантирую вам безопасность, а вы стараетесь вспомнить то, что уже когда-то начали вспоминать. Но предупреждаю сразу: я вам не Господь Всемогущий, поэтому постарайтесь не усложнять мне задачу. Будьте осторожны. Держите язык за зубами и не верьте никому. В остальном я вас не ограничиваю – делайте, что считаете нужным. Хотите вернуться к своей прежней жизни – возвращайтесь: вполне возможно, чем больше вы будете крутиться на публике, тем сложнее до вас будет добраться. К тому же знакомая обстановка может пойти вам на пользу – мало ли какие ассоциации всплывут в вашей неординарной черепушке... Покопайтесь в своем прошлом. Расспросите свою семью, друзей-приятелей, коллег – почем мы знаем, а вдруг в их болтовне всплывет какая-нибудь полезная деталь, которая даст вам лишнюю зацепку? В нашем положении нельзя пренебрегать ничем.

- Что мне рассказать моим братьям?

- Вы имеете в виду, о вашем исчезновении? Придумаете что-нибудь. Я лично вмешиваться в ваши семейные дела не собираюсь – сами выкрутитесь. Хватит и того, что мне придется взять на себя людей Амори да еще и вашего чокнутого супруга в придачу... Поймите меня правильно: с одной стороны, я вовсе не хочу, чтобы вы впали в панику и боялись лишний раз пошевелиться. Это только повредит делу, поэтому не трусьте и помните: я всегда буду где-нибудь поблизости и в крайнем случае смогу прийти к вам на помощь. Но только в крайнем, вам ясно? Все менее масштабные проблемы вам придется решать самой.

- Но как мне найти вас, если понадобится?

Шульц недовольно поморщился.

- Никак. Если дело действительно запахнет жареным, я сам на вас выйду. А до тех пор, с вашего позволения, я предпочел бы не всплывать на поверхность – во всяком случае, покуда не найдется какой-нибудь безопасный канал связи... Впрочем, не думаю, что в ближайший месяц вам будет что мне рассказать. Считайте, что на это время я отпускаю вас в свободное плавание – с известной страховкой, конечно же, но плыть вы будете сами. С этим вы справитесь. В конце концов, даже если вас хватит припадок, вы знаете, что делать...

Я кивнула и прикрыла глаза. Да, это правда. Я знаю, что делать. Я знаю куда больше, чем мне хотелось бы – но меньше, чем нужно, чтобы все это закончилось. Но, кажется, это не кончится никогда. Мой мозг снова играет со мной в странную игру: я вижу то, чего, наверное, не существует, – хотя, может быть, я просто больна...

Но я ведь действительно больна. Горит голова и нечем дышать – не бойся, это просто простуда, ничего страшного, ты с ней справишься: сказал же Шульц, что ты сумеешь со всем справиться... А может быть, так и положено себя чувствовать мертвецам, вышедшим из могилы? Я ведь тоже возвращаюсь сейчас в мир живых – и глупо было надеяться, что такое возвращение пройдет безболезненно. Интересно, что чувствовала та девочка, которой сказали: "Talitha, cumi"? Или Лазарь – в пеленах и с лицом, обвязанным платком? «Господи! уже смердит, ибо четыре дня как во гробе...»

Впрочем, я зря задаю себе эти вопросы. Мне не нужно листать в уме школьный катехизис. Мне самой приходилось возвращаться из места, где не было ничего кроме звуков, цепляясь за один-единственный голос из множества звучащих вокруг.

Наверное, я сделала неправильный выбор.

- Ne absorbeat eas tartarus<43>...

- Sed signifer sanctus Michael<44>...

- Don Giovanni, a cenar teco m'invitasti, e son venuto<45>...

...Кто-то трогает меня за плечо.

***

- Узнаете?

Вздрогнув, я спешно протерла глаза. Черт бы все это побрал: кажется, я снова умудрилась заснуть и перепутала сон с явью... Пытаясь прогнать остатки сонного оцепенения, я уставилась в окно – туда, куда показывал Шульц.

За окном проносились высаженные рядами деревья, наполовину скрытые кованой решеткой. Над деревьями низко нависало тускло-свинцовое небо.

Начинало вечереть.

- Версаль, – Шульц кивнул в сторону решетки. – Считайте, мы почти уже на месте.

Пока его слова доходили до моего сознания, деревья сменились городскими улицами, плотно застроенными невысокими домами. Слева за крышами домов мелькнул псевдоготический шпиль.

- Ле-Шене, – неожиданно для самой себя сказала я. – А почему мы не едем через Сен-Сир? Так короче.

Шульц одобрительно хмыкнул.

- Молодец, соображаете... Возле Сен-Сира, как утверждает наш навигатор, пробка. А вам ведь не терпится, чтобы это путешествие поскорее закончилось?

Я кивнула и полезла в бардачок за платком. Стоило только проснуться, как проклятый насморк снова вступил в свои права. Вытирая нос, я невольно усмехнулась: в хорошеньком же виде я возвращаюсь домой – исцарапанная, с распухшим носом, с красными, слезящимися глазами, в грязных джинсах и краденной куртке... Да еще и с платком у лица.

Вылитый Лазарь.

И хорошо еще, если не кто-нибудь похуже...

Тем временем Шульц достал из кармана телефон весьма потрепанного вида и начал набирать какой-то номер.

- Кому вы звоните?

- Монтревелю. Самое время проверить, дома ли хозяева!

Я вцепилась в платок, едва дыша от волнения. Через секунду из трубки донеслись тихие гудки. Один... Другой... Третий...

- Слушаю...

Per far, mia diletta...

Ролан!

Словно очнувшись, наконец, от дурного сна, я ахнула и потянулась к телефону, но Шульц уже нажал на кнопку сброса.

- Успеете еще поболтать, – спокойно сказал он, выключая телефон. Затем, приспустив вниз оконное стекло, прищурился и зашвырнул аппарат в кусты, росшие у обочины.

- Но зачем... – начала было я.

- Затем, что с этого момента можете считать, что вы окончательно вышли из тьмы на свет, – пояснил Шульц, поднимая стекло. – Но это не значит, что вместе с вами должен засветиться еще и я. Бог бы еще с ним, с Сомини – хотя, думаю, его ребята уже обсели дом вашего Монтревеля, как мухи медовый пирог...

- Что?!

- Не нервничайте. Перехватывать вас прямо на пороге он не рискнет. Это уже будет публичный скандал, а на такое он пойти побоится... Да и к тому же теперь у меня есть кое-какие козыри в рукаве – на тот случай, если он вдруг решит предъявить на вас свои права, – Шульц недобро усмехнулся. – Так что не дергайтесь по пустякам. На самом деле, я очень рассчитываю, что ребята вашего мужа уже там.

- Почему?

- Потому что это значит, что если за вами решат явиться люди Амори, то у ваших дверей их будет поджидать очень неприятный сюрприз, – он снова ухмыльнулся. – Привыкайте, Лоренца! В сущности, жить под полицейским колпаком не так уж плохо. По крайней мере, в вашем случае.

Я только покачала головой. Спорить не было сил. За окном по обе стороны от нас снова замелькали деревья – парк Сен-Клу, я помню его, меня водили гулять сюда в детстве, когда дядя Марко привозил нас на каникулы... А вот и улица Гуно: белые кубы домов, выстроившихся в ряд, в окнах кое-где уже зажигается свет – сегодня ведь такой пасмурный день.

День, когда я возвращаюсь домой.

Знакомое бело-красное здание – Институт Кюри. За ним нужно свернуть направо и потом еще раз направо, это я знаю без всяких карт, я ведь бывала здесь тысячу раз. Осталось немного, совсем чуть-чуть – эту сотню метров можно пройти пешком, и сейчас мне кажется, что так будет даже быстрее: не понимаю, почему Шульц едет так медленно – разве что, может быть, это время вдруг решило сыграть со мной злую шутку и растянуться до бесконечности?

Но вот наконец-то узкая улочка заканчивается, и мы выезжаем на крохотную треугольную площадь.

Площадь Сийи.

- Прибыли, – негромко проговорил Шульц, припарковываясь на углу. – Узнаете?

Сглотнув комок в горле, я кивнула, не в силах оторваться от окна.

Белый четырехэтажный дом старинной постройки с узкими окнами. Зеркальные витрины на первом этаже – «Антоньяцци – Паран», кто-то из наших земляков решил завести во Франции собственное дело еще в 1850 году, о чем гордо сообщает вывеска под кованным навесным фонарем. Но мне сейчас не нужен синьор Антоньяцци, мне нужен четвертый этаж, где в одном из окон мерцает сквозь жалюзи приглушенный свет...

Хозяева дома.

- Вы пойдете со мной? – тихо спросила я, с трудом преодолев хрипоту.

- Конечно. Выполню свой долг джентльмена и провожу вас до двери.

- А потом?

Он широко улыбнулся.

- А потом вернусь в машину и буду ждать, пока подручные вашего мужа не догадаются препроводить меня к своему патрону. Видит бог, нам с Сомини сегодня будет что обсудить... Кстати, вон они, – Шульц ткнул рукой в сторону дома напротив, возле которого были припаркованы несколько машин.

- Откуда вы знаете, что это именно они?

Шульц фыркнул.

- Сердцем чую! – Он отстегнул ремень безопасности и обернулся ко мне: – Посидите здесь. Я пойду первым и, если все действительно чисто, позову вас.

Оглянувшись несколько раз, он вылез из машины и быстрым шагом направился к входу в подъезд, укрывшемуся среди магазинных витрин. Затем, порывшись в карманах, достал какой-то предмет и махнул мне рукой.

С трудом распрямив затекшие ноги, я выбралась наружу и подошла к двери. Предмет в руках Шульца оказался связкой магнитных ключей.

- Терпеть не могу звонить в чужие двери, – пояснил он. – Так, кажется, этот подойдет...

Динамик домофона мелодично тренькнул, и дверь открылась.

- Отлично. А теперь держитесь у меня за спиной и не высовывайтесь.

Проигнорировав поворот, ведущий к лифту, Шульц решительно двинулся к лестнице. За стеклом мелькнуло изумленное лицо консьержки, и я на всякий случай махнула ей рукой. Если она знала меня раньше, ей действительно есть чему изумиться: не каждый день ее подъезд посещают гости с того света...

Цепляясь за перила, я преодолевала ступеньку за ступенькой, время от времени останавливаясь, чтобы перевести дух. Голова кружилась, перед глазами плыли багровые пятна. Кажется, у меня снова начинается жар – но плевать, я уже почти у цели, я доберусь до нее хоть живой, хоть мертвой.

Второй этаж.

Третий.

- Обождите немного!

Остановившись на узенькой площадке между третьим и четвертым этажом, я облокотилась о стену, с трудом удерживаясь от желания опуститься прямо на синий ковролин, которым были засланы ступеньки.

- Все в порядке, – Шульц спустился ко мне. – Идите!

С усилием оторвавшись от стены, я сделала было шаг вперед – но неожиданно остановилась. Жалкий десяток ступенек вдруг показался непреодолимой пропастью. Охваченная какой-то болезненной нерешительностью, я стояла и смотрела вверх, на так хорошо знакомую мне дверь, не в силах сдвинуться с места.

Ну, что же ты?

Тебя ведь ждут.

Ждут.

Или нет?

Я пропала без вести полгода назад. Сколько раз за это время им приходилось мысленно меня хоронить? И вот теперь я возвращаюсь: мертвец, выбравшийся из могилы, явился домой – в дом, где его уже давно успели оплакать. Полгода назад я забыла, что у меня есть семья, полгода я слепо верила чужой лжи – кто сможет упрекнуть их, если они поступят так же? Нет, уж лучше пусть мертвые хоронят своих мертвецов...

Я нерешительно повернулась к своему спутнику. Шульц, смотревший на меня со своей привычной усмешкой, хмыкнул и покачал головой. Затем дружески хлопнул меня по плечу и кивнул в сторону двери.

- Va, Tosca!<46>

От неожиданности я рассмеялась. Все мои глупые страхи мгновенно сняло как рукой.

- Да идите вы к дьяволу, Шульц!..

Поднимаясь по ступенькам, я слышала, как затихают быстрые шаги Шульца, спускающегося вниз. Остановившись перед дверью, я почти на ощупь нажала кнопку звонка и прислонилась лбом к холодному косяку. Голова горела огнем, в висках яростно стучали удары пульса. Но все это уже не имело никакого значения.

Прошло несколько секунд – а может быть, и вечность, – и дверь открылась.

Я много думала о том, что будет, когда я наконец-то их увижу. Но когда я подняла голову от косяка, перед глазами все окончательно расплылось. И у меня хватило сил только еле слышно пробормотать, пока я еще могла сказать хоть что-то:

- Ребята, это я...

***

...И, взяв девицу за руку, говорит ей: «талифа куми», что значит: девица, тебе говорю, встань. И девица тотчас встала и начала ходить... Видевшие пришли в великое изумление. И Он строго приказал им, чтобы никто об этом не знал, и сказал, чтобы дали ей есть...

***

Примечания

<43>. Да не поглотит их преисподняя...

<44>. Но пусть знаменосец святой Михаил...

<45>. Дон Жуан, поужинать с тобой меня ты звал, и я к тебе явился...

<46>. Беги, Тоска!