Мгла

- Что ты здесь делаешь, Сайтама? - мое лицо оживилось радостной улыбкой. Я закрыл ножницы, убрал их в карман и подал ему руку, но он не протянул её в ответ.

- Я спал, а почему ты не спишь? Ты снова изучаешь тьму? - сонно посмотрел он на меня, - тебе же снова влетит, если ты будешь ходить по ночам.

"Неужели он потерял память? Это сильный стресс так повлиял на него?" Он протер глаза и зевнул. Я стоял напротив, ошеломленно глядя на него, а потом медленно опустил руку. "Он что, правда забыл о том, что произошло?" 

- Сайтама, ты правда не помнишь, что случилось? - осторожно спросил я его, пытаясь не делать резких движений.

Он оглянулся по сторонам, а потом опустил голову и посмотрел на свое окружение. 

- Мне хотелось думать, что это всё сон... В детстве я часто здесь прятался, когда мне было очень плохо. Я подумал, что если снова спрячусь здесь, то меня никто не найдет, не заберет и не сделает больно, - промычал он, - обычно все беды кончались, когда я выходил из своего убежища. 

Получается, что я зря беспокоился. Взаправду он прятался здесь среди ёлочных игрушек и колкой мишуры. Как бы я хотел, чтобы мы спустились сейчас вниз, чтобы туман вокруг дома рассеялся, и папа радостно сообщил, что все закончилось, а мама испекла вкуснейший яблочный пирог.

- Ты все это время был здесь? - я хотел было заплакать, - ты правда...

С первого этажа послышался шум. Мы с Сайтамой замолкли и стали прислушиваться. Голоса были знакомые, должно быть, это вернулись в дом папа с Канзеном. Я помог Сайтаме подняться и велел ему быть аккуратным и спускаться по лестнице очень осторожно, потому что свеча, с которой я блуждал по дому, давно потухла, и лишнего источника света не было. Он сел на ступеньки и начал осторожно спускаться сидя, чтобы случайно не оступиться и не упасть. Я задержался наверху на какое-то время, дождавшись, когда Сайтама окончательно ступит на последнюю ступеньку. 

Пока я разговаривал с Сайтамой, у меня созрел план, с помощью которого можно было бы ввести Вардена в заблуждение. Среди разноцветных и сияющих шариков, которые мы вешали на ёлку каждый новый год, у нас были также и колокольчики. Обычно мы делали венки из еловых веток и украшали их ими. Они были у нас куплены сразу набором, в который входили колокольчики разных размеров. Я вытащил эту коробку, протер её от пыли и при помощи ножниц избавился от скотча, чтобы убедиться в том, что они были там. Вместе с тем мне нужен был какой-нибудь шнур, но на замену его я взял гирлянду с бусинами, которая уже давно запуталась, краска с шариков слезла. Эта гирлянда явно бы снова никогда не использовалась. Да и в условиях нашего выживания стало быть все равно на ценность каких-то вещей. Начиная еще с упавших папиных часов, я отчетливо это понял. Мы потеряли слишком многое, даже то, что терять не хотелось, поэтому ничего плохого в том, что я возьму старую гирлянду и разрежу её пополам, не будет. Я зацепил разные колокола на импровизированную веревку, а затем скрутил две бусины между собой, чтобы получился плотный узел. Я сделал несколько таких узлов, чтобы точно зафиксировать маленькие музыкальные инструменты. Чтобы не создавать лишнего шума, в ту же вскрытую ножницами коробку я положил несколько кусочков ткани, которую также отрезал ножницами от простыни, а затем вложил туда свои изделия. Было жаль прощаться со старым игрушечным луком и пистолетом. Они сломались, когда мне было 7 лет, и их пришлось выкинуть. Сейчас они были бы очень кстати, потому что пистолет с пулями в отличие от ружья не создавал бы сильного шума, а при помощи лука можно было бы отправить в полет гирлянду. Хотя... нет, стрела не смогла бы долететь. Она же была легкой и пластиковой. Вот бы был настоящий лук... Я осматривался по сторонам, пытаясь вспомнить, есть ли у нас что-то, что могло бы заменить всё только что мною перечисленное. Но ничего так и не приходило на ум. На всякий случай я взял ещё один самый большой колокольчик, которым можно было бы также отвлекать на себя монстра.

С этим "сундучком сокровищ" я и спустился на первый этаж, придерживая рукой дощечку, которую оставлял около лестницы. Люциус стоял, облокотившись спиной о шкаф со скрещенными руками у груди, и смотрел на папу в кресле и Канзена, которые обсуждали дальнейшие действия. Сайтама сидел рядом с ними, посередине. К слову, все были удивлены его внезапному появлению, но он сказал, что просто очень хорошо спрятался и ждал, когда все утихнет. На самом деле он не хотел никого из нас пугать. Мьюк находился с мамой на кухне, шторка в которую была все ещё закрыта. Горели несколько свечей, так что можно было узнать лица разных людей. Я молча подал дощечку Люциусу. Он сразу понял, для чего я её принес, поэтому без лишних слов просто кивнул головой, развернулся и ушел к Мьюку и маме. Я поставил свое изобретение на полку, затем подошел к дивану и сел рядом с Сайтамой, откинув голову назад.

- Что это у тебя в коробке? - обратил папа свое внимание.

- Я сделал вещь, которая заставит монстра сойти с ума, - устало сказал я.

Он был удивлен. Даже наклонился вперед, выставив локти на колени. 

- Можно посмотреть? - спросил он заинтересованно.

Я встал с дивана, чтобы взять коробку. 

- Вот, - поднес я её к нему, чтобы он смог лучше развидеть, - это колокольчики на леске, которые можно прицепить на его датчики. Он будет улавливать звук от них и триггериться на самого же себя. Но я не знаю, как можно было бы осуществить этот план, не приближаясь к нему вплотную. Ружье стреляет шумно, лука у нас нет, а если кидать - то может не долететь, - пожал я плечами.

Отец посмотрел на мое изобретение и потер подбородок, затем взглянул на Канзена. Они будто поняли друг друга. Канзен резко встал и ушел на веранду. Кажется, что нереальный план может стать реальным. В этот момент из кухни вышел Люциус и сказал отцу, что "они готовы". Тогда он встал со своего места и быстро вошел вслед за Люцом в комнату. Спустя минуту, они уже несли маму втроем до кресла. Её нога была перебинтована множествами бинтов и повязок,  а также закреплена доской, которую я нашел и принес. Какие-то части рук тоже выглядели плохо, были перевязаны, на пальцах виднелись порезы. Они посадили ее на дальнее кресло около телевизора.  Мне было очень печально видеть эту картину. Сайтама сидел поодаль, но тоже следил за окружением.

- Мама? - спросил встревоженно он, - что с ней? 

Он слегка встал. К нему подошел Мьюк и взял за руку.

- Пойдем, - сказал он, обращаясь к Сайтаме, - пойдем к маме. 

Сайтама вместе с Мьюком проследовали к креслу. Подвижной рукой мама погладила Сайтаму и спросила у него тоже самое, что и спрашивала у меня, когда я впервые вошел в кухню, зажмурив заранее глаза. Должно быть, благодаря изучению медицины, которой усердно посвящал Мьюк свое время, она не потеряла кучу крови. Ей определенно нужен был врач, но мы не могли никак его вызвать. Её состояние - ещё одно доказательство того, что пора заканчивать с этим Варденом раз и навсегда. 

- Да как ты можешь спрашивать это у меня, мама! - возмущенно выразил мой брат свое недовольство, - ты же знаешь, что все плохо, ты же видишь, что все ужасно, ты же знаешь, что мы не кушали уже долго, не пили воду, не видели свет сквозь тьму!

Я старался держаться изо всех сил не показывать свои эмоции, но заметил, как все находящиеся в комнате негодовали вместе со мной.

- Как ты можешь спрашивать меня о моих делах, когда твои руки исцарапаны, когда твои ноги перебинтованы, когда твои любимые очки, в которых ты читаешь нам свои книги, разбиты! Как ты можешь даже сейчас смотреть на меня, на нас всех и улыбаться! - он захлебывался от эмоций и проглатывал слова, - как ты можешь до сих пор быть такой, как и всегда, будто ничего не происходит? Ты же ранена!

Она молча гладила его по голове. А я стоял как вкопанный и смотрел то на них, то на свое изобретение. Канзен вошел в комнату со своей пневматической винтовкой, с которой он устраивал вылазки в поиске контейнеров с сухпайками, и передал ее в руки отца.

- Если немного раскрутить здесь и здесь, а это убрать, то что-то похожее на стрелы, к которым мы подвяжем твою гирлянду, Чоннон. Мы сможем запустить. Это, конечно, не арбалет, но тоже сойдет, - сказал он.

- Но, пап, как же мы запустим колокола в монстра, если эта винтовка не рассчитана на стрелы от слова совсем, - меня очень волновал этот вопрос. 

- Доски еще остались, мы подточим их, чтобы они входили прямо в дуло, подвесим на заточку твою гирлянду и все, - выразил свою задумку Канзен.

- Стойте, - перебил всех Мьюк, - аккуратно вынимая из моей коробки гирлянду, - все, что вы сейчас предлагаете - нереализуемо, как минимум, потому что эта винтовка взаправду не сможет выстрелить тем, чем вы хотите, а иначе пуля, находящаяся внутри либо разорвет деревяшку на части, либо вовсе застрянет, а, как максимум, гирлянда с бусинами слишком тяжелая. Даже с помощью арбалета мы бы не попали.

Отчасти он был прав, но я не знал, чем можно было бы заменить гирлянду.

- Хм, - сказал отец, - и то верно. 

- Но что нам тогда остается делать? - спросил Канзи, - до твоих слов преобладала хотя бы хоть какая-то уверенность в том, что это могло бы реально сработать.

Канзен пытался вникать во все это, имея те знания, которые ему раньше давали в академии полицейского департамента, но так как работал он по совершенно другой специальности, когда проходил там службу, много чего все-таки упустил из виду. В целом его идеи были неплохими, но творческой натуре чрезвычайно сложно выискивать ответы там, где по сути нужны точные и верные знания и расчеты. 

- Мы можем заменить гирлянду на что-то более легкое, например, на марлевые бинты. Мало того, что станет легче, так еще и есть шанс, что разорванная паутинкой марля зацепится за его "уши" и останется там подольше, чем на пару секунд его оглушения, - ответил Мьюк.

- Это, конечно, звучит поправдоподобнее, но вопрос о том, как эти колокольчики должны будут попасть ему на голову, остается открытым, - вмешался в разговор Люциус. 

Люциус же был более замкнутым и стеснительным, но вмешивался в диалоги в основном очень кстати, слушав разные стороны и на их основе приходя к какому-то мнению или выводу. 

Воцарилась тишина раздумий. Пока взрослые рассуждали о том и о сем, я подошел к маме и Сайтаме. Я спросил, как она себя чувствует. На что она ответила, что это сейчас не имеет значение. Я не стал перечить и расспрашивать, как это делал Сайтамас 15 минут назад. Поэтому просто покивал головой и потрогал её руку. 

- Мам? - спросил я её неожиданно.

- Да, сынок? 

- Я взял твои ножницы, разрезал на части гирлянду и половину простыни, на которой мы спали, я снова ходил по запретным комнатам, сталкивался с лианами и светящимися растениями, лишал их жизни для нашего блага, - я говорил, и она слушала меня внимательно, - я много где накосячил и провинился за все время и хотел бы попросить прощения. Извини меня за все это.

- Ох, это все не имеет значения, главное, что ты живой, - ответила она.

- И между тем я бы хотел попросить тебя позволить мне накосячить еще раз.

- Я слушаю, - заинтересованно сказала она.

- Можно я возьму наш оставшийся сервиз? Большие и маленькие тарелки, - перечислил я, - а также несколько металлических кастрюль и ложек с вилками.

Она откинула голову назад, подумала, прежде чем дать ответ.

- Ты считаешь, что это необходимо?

- Да, - кивнул я ей уверенно.

Она улыбнулась.

-  Мы и так потеряли многое... Одной посудой меньше, другой больше. Бери, но будь осторожен...

После этого я рассказал ребятам и папе свои задумки. На удивление, они поддержали меня, что-то где-то изменили, что-то дополнили. Как итог, мы, наконец, сформировали хоть какой-то план и даже нарисовали карту наших действий. Мы нашли еще парочку коробок, сложили туда все необходимые предметы. Сокровищница пополнялась новыми вещами и идеями, а сами мы готовились к битве. Мама не протестовала, лишь тяжело вздыхала, и Сайтама сидел все время рядом, смачивая ее губы водой и иногда подавая кружку, чтобы та могла попить, потому что самой ей было делать это трудно. 

Мы решили начать наступление утром, потому что всем нам явно требовался отдых.