Цвет

Вернувшись в город, свет не задумывался о странствиях на протяжении одиннадцати лет. Иногда он дремал. Тогда истории, хранящиеся в чёрных закорючках букв, побледневшими страницами ускользали во тьму ночи под электрическое потрескивание голубоглазых ночников. Свет спал, когда в глубине леса холод прорывался сквозь фиолетовый кокон и Мальчик с Фиалковыми Глазами сжимался в клубок, пытаясь согреться.

* * *

В одну особенно холодную белоснежную ночь по тропинке, отмеченной цветами, вросшими в заиндевелые столбы, Мальчик с Фиалковыми Глазами отправился на поиски тепла. Сердце его начинало отчаянно биться, когда Цвет, На Который Нельзя Долго Смотреть убегал ему за спину, а потом прятался среди молчаливых замёрзших сосен: один столб за другим.

Если бы Мальчик с Фиалковыми Глазами мог думать о чём-то кроме холода и Цвета, На Который Нельзя Долго Смотреть, он бы сравнил эти моменты с прыжками по скалам над кружащей голову высотой. «Просто не смотри вниз, сынок». Так говорил отец, когда они вдвоём поднимались к горному пастбищу летними вечерами. В одной руке отец держал дымящуюся трубку, а второй вёл по скале. Казалось, это не он опирается о гору, чтобы удержать равновесие, а гора опирается на него.

Но у Мальчика с Фиалковыми Глазами никогда не было отца, курящего трубку и протягивающего руку для подстраховки во время самых опасных прыжков. Зато у него был мерцающий фиолетовый букетик, который он предусмотрительно собрал, когда выбирался из промёрзшего оврага. Одного взгляда на букетик хватало, чтобы сердце выравнивало свой темп, а паника отступала.

Шаг. Ещё шаг.

Если бы мальчик обернулся и посмотрел на снежное покрывало, он бы увидел, что оставленные им следы постепенно исчезают, словно он шёл не по снегу, а по большой перьевой подушке.

Шаг. За ним ещё один.

Мальчик с Фиалковыми Глазами не представлял, как долго он брёл сквозь призрачный, скованный вечным морозом лес. Глаза его болели, а сияние фиалок в букете могло иссякнуть в любой момент.

Он уже хотел повернуть назад, но вдруг почувствовал, как волны света, льющегося из-за скрипящих морозом сосен, смывают холод с его тела. Мальчик с Фиалковыми Глазами покрепче вцепился взглядом в фиалки, сжимаемые в руке, и направился к источнику согревающих лучей. Деревья расступились и вновь сомкнулись, выпустив его на луг.

Тепло. Как там было тепло! Покрытая инеем высокая трава не обжигала морозом, а согревала. Мальчик с Фиалковыми Глазами опустился на растопленную печь, которую являла собой земля, выпустил из рук фиалки и прикрыл глаза. Спрятавшись в траве он грелся.

Но вдруг стало жарко. Настолько жарко, насколько ребёнок, продрогший до костей, может почувствовать жар.

– Привет.

Мальчик с Фиалковыми Глазами зажмурился, пытаясь прийти в себя, затем снова открыл глаза: с вершин заиндевелой травы на него смотрела девочка. Странная, полная каких-то оттенков, неразличимых, но не белых и не фиолетовых. От неё исходил этот жар.

– Твои глаза, – девочка прищурилась, как будто пыталась узнать его, – у них такой красивый фиалковый оттенок.

Она протянула ему руку и помогла подняться на ноги, которые тут же подкосились, но девочка успела подхватить его.

– Это же... – протянула незнакомка, сверля глазами землю.

– Не смотри! Тебе нельзя смотреть на него! – Мальчик вырвался из её рук и накрыл собой помятые, умирающие, но всё ещё дышащие Цветом, На Который Нельзя Долго Смотреть фиалки. И пусть он был голоден, вовсе не жадность заставила его спрятать оставшиеся крохи сияния от тёплой незнакомки.

– Помоги мне дойти до леса. – По мере того, как холод оставлял мальчика, ему становилось всё труднее оставаться в сознании. Чем слабее было фиолетовое свечение букетика, тем больше появлялось вокруг разных оттенков: серых, туманных, но не фиолетовых. И он терялся в этой пестроте. Голова начинала жутко болеть.

Пока они шли через поле, Мальчик с Фиалковыми Глазами жадно впитывал тепло незнакомки и чем теплее становилось ему, тем более странный оттенок приобретали её растрепавшиеся косы. Неизвестно откуда, но он знал, что подобный оттенок имеют листья в дни, когда цветочный овраг неожиданно накрывает влажное облако, замолкает щебет птиц и, если высунуть нос из-под фиалкового пледа, пахнет грибами.

Незнакомка продолжала что-то оживлённо рассказывать, когда они добрались до границы леса. Мальчик с Фиалковыми Глазами не мог больше терпеть головную боль и голод, поэтому, не попрощавшись с девочкой побрёл было к елям, за которыми должна была находиться тропа, ведущая к первому столбу с фиалкой, но споткнулся о спрятавшийся во мху валун и повалился на землю.

Когда он нашёл в себе силы приподняться, чтобы поискать взглядом ориентир, за которым должна была находиться тропа, из кустов на лесном пограничье взмыл в небо ворон. Его крылья были иссиня-чёрного цвета, прямо как у зеленоглазой девочки, нарушавшей иногда сновидения мальчика. Птица направилась прямо на него и, казалось, была намерена пронзить его своим длинным острым клювом, но в паре шагов от мальчика вдруг взмыла ввысь и спряталась в сосновых ветвях. Воронов клич эхом отозвался по округе.

– Постой! – закричал Ясмин вслед рыжеволосой незнакомке. Та обернулась.

– Пожалуйста, приходи снова, – Мальчик с Фиалковыми Глазами не знал, кивнула ли девочка в ответ. Он прошептал, – Я буду ждать тебя здесь.

Он не помнил, как добрался до первой фиалки в столбе, но разрывающая голову боль ушла вместе с голодом и безумием оттенков. Лес вновь облачился в белые одежды, и Мальчик с Фиалковыми Глазами без труда отыскал цветочный овраг, следуя по тропе из Цвета, На Который Нельзя Долго Смотреть.

В ту ночь сон света был беспокойным: он то просыпался, сонно мигая уличными фонарями, то вновь погружался в дремоту, оставляя свою работу крошечному фиолетовому лепестку, прицепившемуся к куртке одной рыжеволосой девочки.

Седоволосая молодая женщина, получившая от своего учителя в наследство дом и обязанности по обеспечению города энергией, с грустью отвела глаза от затухающего фиолетового огонька. Тот, кто много лет назад отправил маленькую, полную красок девочку в лес на поиски света, чувствовал то же, что и она сейчас?

Женщина эта была мудра, но некоторые вещи были сокрыты от взора её единственного серебристого глаза. Благодаря сероглазому коту, умеющему сливаться с сугробами, она знала, что бывший Мастер помог девушке, проповедовавшей опасные убеждения о безопасности Цвета, бежать из города. Но о том, что её собственная ученица никогда не верила в Цвет, На Который Нельзя Долго Смотреть, она не догадывалась, хоть и слышала иногда в мурлыкании кота, свернувшегося пушистым клубком у неё на коленях, голоса приближающихся перемен.