Цвет

Выдох и вдох.

Сначала была пустота. Почти, если не считать повисшего в воздухе молочного запаха луговых трав. Ясмин никогда не задумывался, почему этот запах напоминал ему тёплое молоко с мёдом. А молоко с мёдом обычно дополняется круглой печенюшкой с корицей, заботливо подсунутой младшей сестрёнкой. Живот мальчика пробормотал что-то в предвкушении скорого ужина.

Выдох и вдох.

Ветер столкнул рваное облако с солнечного диска, эхом прошелестел в шевелюре луга. Словно оторвавшиеся от воронова крыла перья, непослушные кудрявые пряди легли на лицо мальчика.

Выдох.

Он знал, что в лесу, наблюдающем за городом с высоты вековых сосен, остались только звери, зрительные рецепторы которых не позволяют различать красный и синий цвета одновременно. Но чувство, что он не один, кружило назойливой мухой – ещё несколько десятков вдохов назад Ясмин почувствовал, как чей-то взгляд коснулся его спины, скользнул к затылку, потрепал волосы. Сейчас холодная влажная рука, покрытая чернозёмом, коснётся его щеки, заткнёт рот, и даже Коза Большеуха, жующая траву на окраине города не поведёт своим большим ухом. Никто не узнает, что за ним пришли. Затем глаза начнут нестерпимо чесаться:

– Посмотри. Посмотри, мальчик... – пробулькает голос, тысячу лет плутавший по тёмным катакомбам.

Ясмин зажмурился. Он не будет смотреть. Не будет смотреть, пока восково-белые пальцы не вопьются ему в веки и, посыпая глазные яблоки земляными крошками, не заставят его взглянуть на...

Тринь-динь-динь-ТРИНЬ!

Цветок.

Для Ясмина еле слышный звук будильника стал сиреной, призывающей открыть глаза, впустить внутрь сбивающий с ног поток света, и что есть сил бежать через некошеное поле. Мальчик вскочил и у него закружилась голова: радужные мушки залетали перед глазами. Когда они исчезли, Ясмин так и не двинулся с места: прозрачные озера глаз, вбирающие в себя краски окружающего мира, смотрели на него.

– Помоги мне, – пролепетал нежный голосок.

Ясмину пришлось приглядеться, чтобы различить среди седеющей травы черты бледного лица девочки. Даже её одежда, – длинное платьице и курточка, некогда яркого зелёного цвета, – вся была выцветшей, потерявшей цвета. Мальчику на мгновение почудилось, будто перед ним призрак, а он сам просто заснул посреди луга. Что-то с её глазами, неуловимые фиолетовые отблески поднимались со дна серебряных озёр, словно где-то в их глубине расцвело фиалковое поле.

– Пожалуйста, помоги мне выбраться, я заблудилась. – Увидев, что Ясмин разворачивается, собираясь уйти, Девочка с Фиалковым Глазами с ловкостью обезьянки уцепилась за подол коричневого свитера мальчика. – Я не могу идти сама.

Почему некоторые девочки такие врушки? Похоже, это её родителей и брата, снующих от грузовика к трёхэтажному коттеджу с коробками наперевес, он видел вчера из окна своей комнаты.

– Не придуривайся, – устало кинул Ясмин. Но теперь отвернуться у него не вышло: вода в двух фиалковых озёрах поднималась, грозясь выйти из укутанных инеем берегов ресниц.

– Мне не до шуток, малышка. – Но, как оказалось, не только слёзы младшей сестрёнки могут обезоружить его. – Только плакать не надо.

Ясмин подхватил Девочку с Фиалковыми Глазами и, по еле заметной колее, разрезающей поле, зашагал в сторону города. Девочка была лёгкой, словно пушинка. Она дрожала, несмотря на то, что летнее тепло ещё не успело осесть и впитаться в готовящуюся к зимнему сну землю. Молочный аромат осенней травы путался в паутинках её волос цвета ландыша.

– Нет, к лесу, – Ясмин замер. Девочка с Фиалковыми Глазами серьёзно посмотрела на него: – Неси меня к лесу.

Холодок пробежал по телу мальчика. Конечно, она только приехала в их края, но должна же она понимать, что рядом с любым городом всегда есть лес, куда нельзя ходить. Лес, что дарит городу энергию. Лес, в котором прячется цвет. Этот цвет, он опаснее любого дикого зверя: незаметен, словно медведь, что из-за колючих зарослей следит за одиноким странником; хитёр, словно лиса, что выпрыгивает на тебя из засады, убедившись, что отступать тебе некуда; зубы его волчьи вопьются в твоё сознание и вырвут разум, окропив землю брызгами Цвета, На Который Нельзя Долго Смотреть.

Сестрёнка до сих пор иногда просится к Ясмину в кровать, ища спасения от прячущихся в тёмных коридорах сновидений чудовищ. Сам же мальчик никогда никому не рассказывал об обезумевшем взгляде отца, преследующем его в ночных кошмарах.

В этих снах, куда бы не бежал Ясмин, рано или поздно ему приходится – говорят, сложно, единожды взглянув на Цвет, На Который Нельзя Долго Смотреть, не отвечать на его зов, – обернуться. Тогда он видит сквозь убаюкивающую фиолетовую дымку, как скулы седеющего и иссыхающего на глазах мужчины сжимает зеленовато-серая рука.

Что на самом деле случилось с отцом в те несколько дней, которые тот провёл в лесу, Ясмин не знал. Отец вернулся домой и всё твердил, что ему не стоило смотреть на этот цвет. Позже он заболел и умер. А людям пришлось оставить прилегающие к лесу деревни до той поры, пока цветы не приживутся, а сосны не соберутся вокруг фиолетовых костров. Кажется, тогда это был шафран.

Ясмин скорее всего никогда не увидит, как расцвела и засияла его родная деревня после проведения энергосетей. Ещё до эвакуации, – когда цветы только приживаются, опасно находится даже рядом с лесом, – его вместе с Сестрёнкой посадили в поезд, который спустя два восхода луны доставил детей к их новому опекуну. Так Ясмин стал учеником энергика.

– Ты что, боишься? – Девочка с Фиалковыми Глазами оскалила зубки, – Я ведь не прошу тебя идти со мной в лес, просто донеси меня до во-о-он той ёлочки, – малышка подняла указательный пальчик и медленно, словно переживала, что Ясмин может не уследить за ходом её мыслей, протянула тоненькую руку в направлении какой-то, наверняка вполне определённой, ели, росшей на окраине леса.

Ясмин хотел было поставить обнаглевшую девчонку на землю, но та крепко овила его шею ручонками, так что ему не оставалось ничего другого, как направиться к лесу и надеяться, что милая Сестрёнка не станет такой же капризулей, когда немного подрастёт.

С каждый шагом, приближающим скрючившиеся в предзакатном свете тени, глазеющие на мальчика из-за стройных стволов сосен и мягких кудрявых елей, ноша Ясмина становилась тяжелее. Потревоженный проникшим сквозь одеяло крон янтарным светом клонящегося к закату солнца, взметнулся в небо огромный чёрный ворон. Ясмин на мгновение замер, а Девочка с Фиалковыми Глазами сильнее прижалась к его груди. Под звуки колотящегося сердца дрожь оставила её.

– Пришли, – Ясмин опустил Девочку с Фиалковыми Глазами на мхастый валун, наполовину прикрытый пушистой лапкой молодой ёлочки, и сделал несколько спешных шагов назад, подальше от удлиняющихся теней леса. На этот раз берега не смогли сдержать наводнение и по снегу щёк прокатилась пара слезинок.

– Мне так холодно, – прошептала девочка и всё её хрупкое тельце сотряслось, словно вулкан, готовившийся исторгнуть боль, которая мгновенно застынет и превратится в кристаллики слёз. – Пожалуйста, приди ещё.

Ясмину уже следовало быть дома. Мастер сегодня проводил обход города, так что мальчику нужно было дежурить на распределительной станции, что располагается на заднем дворе их коттеджа. Сестрёнке же он обещал помочь с пересадкой её любимого зелёного питомца. Поэтому, решив, что с него хватит и наказав новой знакомой вернуться домой до темноты, он, разрывая снопы некошеной травы, наконец зашагал к городу.

Проходя то место, где он встретил девочку, Ясмин вдруг почувствовал себя вороном, чьи инстинкты заставляют крылья раскрыться и стрелой лететь как можно дальше от земли: прячущиеся в травяном лесу тени разгонял мягкий свет фиолетового фонарика. Цветок. Фиалка, того самого Цвета, На Который Нельзя Долго Смотреть. Ясмин зажмурился, лапы лесных теней наконец добрались до него. Добрались, но хватать почему-то передумали. Когда Ясмин открыл глаза, фиолетовый фонарик исчез, а в траве лежала обыкновенная засохшая фиалка. Показалось. Но всё же шагая через поле к дому мальчик старался не смотреть на землю.

Этой ночью ему снился сон. Весь город наполнился Цветом, На Который Нельзя Долго Смотреть. Но вместо того, чтобы задёргивать занавески на окнах и затыкать щели в дверях, люди выбегали из домов и купались в тёплом фиолетовом свете. Пахнущие пирожками и пузырьками с лекарствами бабульки и дедульки, попыхивающие трубками, из которых взлетал в звёздное небо фиолетовый дым, кружились в хороводах; дети катались по траве, а особо неугомонные забирались на плечи своим танцующим родителям.

Девочка с Фиалковыми Глазами не приснилась Ясмину. Иногда бывает, что самые необычные вещи подсознание не торопится поселить во снах, как бы часто ты не думал о них при свете солнца. А о девочке Ясмин думал весь вечер и весь следующий день.

Утром он помог Сестрёнке завязать шнурки на кроссовках – ей пока так и не удалось овладеть мастерством «петелька-петелька-узелок», из-за чего её чёрные бровки стремились соединиться на переносице, а аккуратный веснушчатый носик морщился.

Ясмин поёжился, ступив в утро – время, когда ранней осенью вспоминаешь, что лето позади. По дороге до школы он думал о Девочке с Фиалковыми Глазами. Сестрёнка, размахивая рукой, которой она держала руку брата, распевала приветственную песенку каждой берёзке и просыпающимся цветам, что росли вдоль дороги. Брат был занят какими-то своими взрослыми думами, так что девочка ухитрилась вытащить из рюкзака печенюшку и теперь уже не пела, а довольно мычала что-то себе под нос.

А если цветок, что затерялся в полевой траве, действительно был именно тем цветком? Ясмин как-то спросил Мастера, можно ли ему хоть краем глаза посмотреть на цветы в их лесу, должен же он знать, чего остерегаться. Мастер лишь прикрыл глаза, большим и указательным пальцами, усеянными линиями и точками – чёрными отметинами, татуировками, смысл которых оставался загадкой даже для любопытной Сестрёнки, – потёр веки. Затем, смотря куда-то сквозь мальчика, Мастер сказал, что не стоит рисковать, а Цвет, На Который Нельзя Долго Смотреть невозможно ни с чем спутать.

И тем не менее, Ясмин не мог понять, что за цветок принесла девочка на поле. Это была фиалка, но мерцало ли вокруг фиолетовых шёлковых лепестков сияние? Фиалка всплывала перед внутренним взором Ясмина так часто, но так ненавязчиво, словно была лишь фоном для мыслей, так что мальчику сложно было разглядеть детали. Он продолжал всматриваться в фиолетовый фрактал и слишком поздно обнаружил, что его левая рука касалась лишь холодного воздуха.

Раздался детский крик. Мальчик развернулся и увидел, как Сестрёнка, прижимая к груди пакет с печеньем, пятится от надвигающегося на неё с воинственным видом здорового белого кота. Длинная шерсть зверя вспушилась, хвост стоял трубой и велико было искушение подумать, что котик просто решил поиграть – он был упитанный и ухоженный, ни одного пятнышка грязи, – но гортанное рычание и размеренные шаги охотника, собирающегося сделать финальный прыжок и прикончить свою жертву, не позволяли обмануться. Рядом с Сестрёнкой кот казался просто огромным.

Девочка сделала ещё несколько неуверенных шагов назад по пыльной дороге, дрожащим голоском уговаривая кису успокоиться, и тут предательски развязавшиеся шнурки выдернули землю у неё из-под ног. Ясмин успел подхватить сестру и теперь они вдвоём стояли и таращились на белого зверя. Его глаза, – мальчик уже видел такие, прозрачные, как два чистых озера, со дна которых поднимается фиолетовое сияние, – вперились в Ясмина. Он словно оказался в оке бури. Буря вскружила искрящуюся в свете восходящего солнца дорожную пыль, шёпот берёз, далёкий лай собак, цвета заходящего лета, теплую близость любимой сестры, запах печенья, и смешала это всё в белоснежный коктейль. В оке бури остался лишь нежный фиалковый цвет. Два колодца, два озера, зовущих затеряться в тихой глубине, где ничто больше не будет важно.

Наваждение разрушила круглая лепёшка, оставляющая за собой шлейф из корицы и жжёного сахара. Получив печеньем по голове пушистый разбойник хрюкнул от неожиданности, глянул на принявшую воинственную стойку Сестрёнку, затем на Ясмина, подхватил печенюшку и бросился в кусты.

– Братик, что с тобой? Ты странный сегодня, – Сестрёнка, вопросительно наклонив головку, смотрела на Ясмина.

– Не выспался, – медленно произнёс мальчик, не отводя взгляда от колыхающихся кустов. Затем, окончательно вернувшись к реальности, он наклонился, чтобы завязать непослушные шнурки на кроссовке сестрёнки, и улыбнулся, – Видать, слухи о твоём печенье дошли даже до этого котяры, раз он такую засаду нам устроил.

Ясмин проводил сестру до школы. На обратной дороге он встретил мальчишку, на пару лет постарше Сестрёнки. Тот шёл, размахивая портфелем, из которого торчали кисти ещё не до конца созревшей рябины, и обстреливал окрестности через трубочку из сухого стебля дудника. Одна оранжевая ягода просвистела рядом с ухом Ясмина.

– Привет. Ты же недавно переехал и живёшь рядом с домом энергика? – Ясмину не терпелось высказаться по поводу вредной девчонки с луга. Мальчуган кивнул, одарив его лучезарной улыбкой, лишённой пары зубов. – Ты знаешь, что твоя сестра разгуливает одна рядом с лесом по вечерам?

– Сестра? – мальчуган вложил снаряд в трубочку, готовясь к очередному обстрелу, – У меня нет никакой сестры.

Ясмин слегка растерялся, но решил, что проверит сводки новоприбывших в город. Должна же была откуда-то взяться эта странная незнакомка с луга. Попрощавшись с новым соседом, он отправился в городской центр. В сводках новоприбывших не было ни одной семьи с девочкой девяти-одиннадцати лет. Никакие девочки вообще не въезжали в город. И этот цветок. Ясмин решил, что если не разберётся, что к чему, то завтра же расскажет обо всём Мастеру. Завтра наступило, ответы не нашлись, но и Мастеру Ясмин решил рассказать позже, после того, как снова встретится с девчонкой и попробует разузнать всё у неё.

Вечером Ясмин вернулся на луг. Никакого фиолетового цветка затерянного в траве, только вопросы, на которые предстояло найти ответы. Только Девочка с Фиалковыми Глазами, холодной рукой сжимающая руку Ясмина. Она казалась такой одинокой и хрупкой, а свет её глаз обволакивал сознание, убаюкивал разум, и чем больше Ясмин прислушивался к этой колыбельной, тем больше он осознавал, что вопросы, с которыми он пришёл на луг, разрушат её. Он не спросил у своей новой знакомой ничего, ему просто хотелось покоя. И она давала ему покой.

Следующий день тянулся медленно, а взгляд мальчика то и дело устремлялся в сторону леса. Мастер заметил перемены в своём ученике, но не сказал ни слова и даже не отчитал Ясмина за ошибки в настройке участка распределяющей сети, снабжающего их дом энергией. Со сжимающимся сердцем седобородый Мастер из своей коморки слушал, как мальчик кричит на Сестрёнку, попросившую помочь ей завязать кроссовку, и как хлопает входная дверь перед носом у стоящего на пороге вечера.

Сердце Мастера не споткнулось, когда не так давно озлобленный мальчик влетел домой на крыльях вдохновения. И если бы Мастер знал, что в этот вечер новая подруга здорово разозлила Ясмина, показав ему мерцающую Цветом, На Который Нельзя Долго Смотреть фиалку, мужчина всё равно не удивился бы бьющей через край радости мальчика: тот подхватил сестру, жующую печенье и беседующую с цветами, населяющими подоконник кухонного окна, и закружился с ней в танце.

Когда приходит время действовать, оставь жалость и сомнения. Той ночью, проверив, что Ясмин не забыл затушить огни на втором этаже, торопясь нырнуть в свои наполненные фиалковым цветом сны, Мастер вышел в ночь. Высокая, облачённая в белый плащ фигура в компании мерцающего шара проследовала по тропинке, ведущей в лес. Коза-Большеуха услышала, что кто-то покидает город, но, посчитав странным то, что у этого кого-то нет глаз, – они, конечно, были, но их скрывала чёрная повязка, просто коза плохо разбиралась в таких вещах, – мекнула один раз и снова уснула.

* * *

Ход событий прервал, – или продолжил? – свет. Одним особенно тёмным вечером он решил покинуть город и отправился зажигать зарницы. Наверное, достигнув горизонта, свет немного померцал в задумчивости и решил всё же вернуться назад, так как Мастер, Ясмин и прижавшаяся к брату испуганная Сестрёнка не успели дойти до распределительной станции на заднем дворе, как фонари, мигнув несколько раз, вспомнили о своих обязанностях и загорелись вновь.

Свет не мог решиться окончательно уйти на протяжении нескольких дней. Но он понимал, что если продолжит медлить, скоро у него не останется сил даже на то, чтобы зажечь маленькую лампочку гирлянды, что украшает стену в комнате сестры Ясмина. Так что в один вечер свет зажмурился густыми тенями и, под рукоплескание опадающей листвы, переступил горизонт. Где-то вдалеке покрывало беззвёздного неба разрезала вспышка. Коза Большеуха проснулась, пожевала, недоумевая, что же разбудило её и, не услышав ни звука, снова погрузилась в сон.