XIV
Много воды утекло. Свобода - так часто я стала слышать её в твоих мыслях. Теперь ты спишь с открытыми глазами, один глаз всегда смотрит в замочную скважину. Мне невыносимо от того, как я стала спокойна. Принимаю твоё всё с благодатным смирением, точно матрона. Проходят дни, и мне только хуже. Я мечтаю захотеть тебя ударить, снова, как раньше, хлёстко и с наслаждением. Дни становятся длиннее, ночи короче. Песчинками власть утекает сквозь пальцы, а ты как побирушка выгребаешь песок из-под моих ног и набиваешь ими карманы. Я ждала собственного раскаяния, но не нашла его. Мне до сих пор тебя не жаль. Не покоряясь, ты лишь затолкал моё гнилое и чёрствое поглубже внутрь. Может, я всё ещё не поняла твой замысел. Надеюсь, придёт время, и пойму.
Теперь мы видимся утром и перед сном. Убираешь руки за спину, чтобы не оттолкнуть меня, не впечатать в стену. Я жду, когда перестанешь сдерживаться. Надеюсь, тогда прозрею. Мне надо увидеть, что я сотворила я тобой, почувствовать это физически, до конца. Ну же, покажи мне, кем ты стал, не сдерживайся.
Максим сказал, я не в порядке. Сказал, готов убить тебя, если попрошу. Голова последнее время стала невыносимо тяжёлой. Он хотел бы, чтобы я попросила. Он ненавидит тебя. Ты приходил к нему тайком и умолял о помощи, - помощи уйти от меня. Что же мешает тебе, когда в кармане ключи, а за спиной рюкзак? Почему ты напиваешься, плачешь у меня в ногах и клянёшься в любви?
Уже весна. Больше не могу видеться с Диной. Никак не скрыть моё гниение, замечает даже она. Я стояла у изголовья твоей кровати с куском стекла в ладони, а когда ты открыл глаза, порезала себя. Ты вскочил и заломил мне руку. На секунду я почувствовала себя живой. В тот же день, возвращаясь из аптеки, увидела тебя у парадной с вещами. Ты смотрел на меня испуганно и одичало, но убил меня не этот взгляд, а ехидная ухмылка Захара, что грузил твой багаж в машину. Он бросил своё: «Как жаль, Ниночка, одно и то же...», а я пришла домой и разрыдалась. Мраморная пыль сыпалась с меня, и от кожи откалывались кусочки. Два месяца я не выходила на улицу, не жила, только стояла возле стены, потерявшись среди бюстов и мебели.
Я увидела тебя в переходе в компании молодых девчонок. Без меня ты был ещё прекрасней, чем раньше, лёгкий и весёлый, в чёрной кожаной куртке, улыбался им так, как улыбался мне. Я прошла мимо. Должна была встретиться с мамой. Ты схватил меня за руку, мы отошли в сторону. «Я скучал по тебе и всё ещё люблю, - сказал ты непринуждённо, не стирая с лица улыбки. - Рад был встретиться напоследок». Больше мы никогда не виделись. Тогда же, уже на мосту, я в последний раз столкнулась с Захаром. Схватила за воротник и процедила сквозь зубы, что ненавижу. Он лишь театрально вскинул руки.
...
Вернулась в мастерскую. Окна были открыты нараспашку, в пепельнице тлел окурок. Максим сидел за столом, на спинке стула висела кожаная куртка. Я села напротив. Его волосы отросли снова, потемневшие, но всё так же завивающиеся у висков.