Часть 2. Маленький театр двоих
- Скажи, то, что ты написала, правда?
- Разумеется.
- Для чего ты писала всё это? Неужели мы не могли просто поговорить?
- Мы – могли, не могла я. У меня просто не получилось бы, понимаешь. Глядя тебе в глаза, рассказывать всё это... я просто запуталась бы и ничего больше.
- Но есть некоторые моменты, которые я хотел уточнить, – деловито начал Алекс.
- Что за моменты?
- Мелочь в сущности (если, конечно, слово мелочь применимо к этой ситуации).
- Что за моменты? – Голос Лены выдавал волнение.
Алекс достал знакомые листки. Лена подумала, что зря она не попросила его в постскриптуме уничтожить письмо. Хотя, с другой стороны, так даже лучше.
— Вот смотри: тут ты пишешь, что всё случилось поздней осенью, - Алекс ткнул пальцем где-то в самом начале. - А вот здесь (да где это!), а вот – смотри: «это был вечер ранней весны». Так, когда это было?
— Это так важно? – Недоумевала Лена.
- Мне важно понять, зачем и, собственно, в чём ты лукавишь?
- "Лукавишь"? "Врёшь", ты хотел это сказать?
- Ну почему ты всегда делаешь какие-то дикие выводы из моих слов?
- Ты обвиняешь меня во лжи после того, как я практически исповедовалась перед тобой?
- Я тебя ни в чём не обвиняю. Просто хочу понять?
- Что?
- Что ты скрываешь от меня?
- Посмотри на это письмо ещё раз как следует! Я просто не хотела, чтобы между нами оставалось что-то. Я пыталась раскрыться, а ты...
- Нет, подожди, - продолжал Алекс, стараясь быть как можно доходчивее, - Я не думаю, что этот ляп такой уж несущественный. Для меня это зацепка, чтобы понять, что ты ещё от меня скрываешь, да и было ли всё это на самом деле.
- Ты что же сомневаешься в моей адекватности.
- После прочитанного, извини, да.
- Как мило! – Лена почти смеялась, но если бы Алекс пристальнее вгляделся в неё, то заметил бы, затравленное выражение в глубине её глаз.
- Не ёрничай! Когда это было: весной или осенью?
- Господи! Весной! Осенью! Какая разница. Я же раскрыла тебе свою душу, пыталась раскрыть, а ты что же ничего не понял? Тебе важнее всего время и дата?
- Нет мне важно понять...
- Ты изменился...
- Этого следовало ожидать: я понял, что совсем не знал женщину, на которой – он запнулся, но на мгновение, как будто подбирая верное слово - собираюсь женится.
Лена уловила заминку в его речи и эта, даже не пауза, а намёк на неё, ранил сильнее самых обидных слов.
- Ты знал обо мне всё кроме этого! Хотя нет, я, конечно, понимаю. Я всё понимаю, но я надеялась... Мне почему-то казалось, что наши отношения прочнее...
- Причём здесь прочность наших отношений? Если то, что я прочёл правда...
- Ты мне не веришь?!
- Скажем так, не хочу верить. Тем более это несоответствие с временем года. Я знаю твоё воображение, ты вполне могла всё выдумать. Зачем? Это проверка, да? – металлические нотки уступили место осторожной, полуупрекающей, полумолящей надежде. - Скажи мне, Лена, ты хотела проверить мои чувства и поэтому написала весь этот бред?
- Ты мне не веришь. – осознала Лена.
- Не хочу верить!
- Нет, это не проверка. Это всё было на самом деле. – её голос звучал теперь ровно и отчётливо, как у спортивного комментатора.
- Когда?
- Весной.
- Почему ты в одном месте написала осенью, а в другом...
- Прекрати! Я спешила, волновалась. Даже не знаю, почему я ошиблась. Просто очень волновалась, вот и всё!
— Значит, точно весной? И ты точно ничего не путаешь?
- Да ты скорее поверишь, что я ненормальная!
- Такое мог сделать только ненормальный человек?
- Отлично! Может, ты меня ещё сдашь в психушку?
- Н-не зн-наю...
- А ты подумай... Жду с нетерпением твоего вердикта!
Повисла гнетущая пауза.
- Значит, ты правда убила того человека? – Снова заговорил Алекс.
- Получается так.
- Зачем ты это сделала? Объясни мне: ведь ты могла просто не ходить с ним. Ты могла просто уйти домой – и всё. И ничего бы не случилось. Почему ты это сделала?
- Я уже пыталась объяснить в письме. Не получилось. Извини. Ты можешь принять меня такой, или это всё меняет.
- Ещё не знаю. Но я не вижу логики в твоём поступке. Это маниакальное поведение, Лена. Ты могла просто уйти...
Она вскочила с табурета так резко, что тот опрокинулся. Не обращая ни на что внимания, Лена мерила ставшее вдруг неимоверно тесным пространство комнаты быстрыми шагами, отчаянно жестикулируя и выкрикивая с жаром:
- Да уйти! Убежать! А после всю жизнь переживать это унижение, мысленно прокручивать это. Боятся, плакать!
- Да хотя бы и так! – вскричал Алекс. - Но убивать! Я смог бы понять, если бы ты защищалась.
- Я и так защищалась! – выдохнула Лена.
- Не правда! Не пытайся обмануть себя, а тем более меня. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы понять, где ты лжешь.
- Ты сам себе противоречишь, милый. Недавно ты утверждал, что я ничего этого не делала и все письмо – плод моего больного воображения.
- При чём здесь это? Ответь, только спокойно и откровенно: он был один?
- Разумеется, один – с большим числом мужчин я бы не справилась. По-моему, это очевидно!
- Я не о том, – как бы стесняясь, вкрадчиво продолжал Алекс. – Такой случай, когда ты совершила убийство... В общем, это твоя единственная жертва?
Такого вопроса Лена не ожидала. Чего угодно – но такое, поэтому ответила не сразу – нужно было переварить вопрос, осознать – правильно ли она его поняла, неужели она всё поняла правильно?!
- Почему ты спрашиваешь?
- Но ты ведь запуталась с этими датами...
- Думаешь, сбилась со счёта? Где один, там и второй, так?
- Я не то хотел сказать. Я волнуюсь прежде всего за тебя, понимаешь?
- Нет, не понимаю!
- Тебя ведь могут посадить, неужели не ясно?
- Один – доволен?
Алекс колебался, точно хотел ещё что-то уточнить, но так и не решился.
- Спасибо – сказал и помолчав, попросил – Отведи меня туда.
- Зачем?
- Я должен увидеть это место своими глазами.
- Зачем? – повторила свой вопрос Лена.
- Не спрашивай, просто чувствую, что должен.
В его голосе Елена различила странное сочетание обречённости и какой-то безумной надежды, что всё происходящее окажется дурным сном. Он был жалок, как всякий человек, жаждущий отмены реальности. она безразлично пожала плечами:
- Если так надо, я отведу тебя.