Последний лай

Мы шли через разрушенный город, его улицы были пусты, и только редкие звуки разрушения нарушали тишину. Я чувствовал, как мои силы постепенно покидают меня. Укус на плече продолжал болеть, но это было не главное. Главное — я начал замечать странные вещи. Легкие головокружения, неясное ощущение тревоги и даже темные пятна в поле зрения. Рекс был рядом, всегда рядом, как будто чувствовал, что со мной что-то не так. Он не отходил от меня ни на шаг, следил за каждым моим движением, порой даже зарычал, когда я слишком долго стоял на месте.

Джек заметил, что я начинаю терять координацию, и подошел ко мне с вопросом: "Ты в порядке, Джон? Ты не выглядишь хорошо."

"Я в порядке," — я ответил, но на самом деле знал, что это не так. Я начал сомневаться в своем здоровье, не знал, сколько еще смогу идти. Мой взгляд все чаще терял фокус, и в голове начинали появляться странные мысли, как будто я не был здесь, а где-то совсем в другом месте.

Тем временем, как мы двигались дальше, я заметил, что Рекс все больше начал нервничать. Он часто останавливался, нюхал воздух и оглядывался. Было понятно, что он что-то чувствует. Я сам не мог понять, что происходит. Но Рекс был умнее меня в этом новом мире, он знал, как реагировать на опасность, и, возможно, это была его защита, его инстинкты. Он чувствовал, что опасность не только снаружи, но и внутри меня...

Неделя 22.

Через несколько дней мне стало хуже. Я начал терять сознание. Одно утро я проснулся, ощущая жгучую боль в голове. Рекс сидел рядом, беспокойно глядя на меня. Я встал с трудом, и как только поставил ногу на землю, меня чуть не бросило в жар.

"Джон, ты можешь идти?" — спросил Джек, заметив мои затруднения. Я покачал головой и сказал:

"Пока могу." Но внутри меня росло беспокойство. Я уже знал, что не смогу идти долго.

Рекс был рядом, он не отставал, его присутствие было почти утешительным. Мы дошли до одного из заброшенных зданий, и я почувствовал, как моё тело начало сдавать. Я не мог думать, не мог держать внимание на происходящем вокруг. Все, что я видел — это туман. И в этом тумане был только Рекс и его тревожные глаза.

Неделя 23.

Время шло, а мое состояние только ухудшалось. Температура тела продолжала расти. Я не знал, сколько прошло времени, но ощущал, как силы меня оставляют. Мы укрылись в здании на ночь, и в темноте я всё больше и больше ощущал, как вирус в моём теле набирает силу.

Однажды я проснулся от того, что Рекс как будто почувствовал что-то. Он сидел рядом, смотрел на меня своими умными глазами и тихо рычал. Я с трудом встал с пола и подошел к окну. В глазах Рекса я видел беспокойство. Он знал, что меня не было. Вся его поза выражала напряжение и страх.

"Что с тобой, Рекс?" — спросил я, но ответом мне был только его взгляд.

Но мне не нужно было слов. Я знал, что если не решу, что с собой делать, я буду опасен не только для себя, но и для всех вокруг. Я не мог позволить себе быть тем, кого они должны бояться.

Неделя 24.

Вскоре я понял, что заражение действительно прогрессировало. Я начал ощущать себя как будто в другом мире — реальность сливалась с кошмарами. Вспышки боли, трясущиеся руки, и ощущение, что я теряю свою человечность. Это было не просто физическое изменение, это было как погружение в пустоту, в мир, где всё становится бессмысленным.

"Ты должен быть с нами, Джон," — говорил Джек, пытаясь удержать меня. "Не уезжай. Мы все с тобой."

Но я знал, что я становлюсь другим человеком. И эта перемена не будет хорошей. Моя цель была не в том, чтобы бороться с этим, а в том, чтобы не стать угрозой для ребят.

Когда мы покинули это место, я больше не был с ними. Я понимал, что если останусь с ними, я приведу к их гибели. Я должен был уйти, но мне было страшно. Страшно не за себя, а за то, что могло произойти, если бы я не был готов бороться с этим внутри.

Неделя 25.

— Ты не должен уходить! — его голос дрогнул. — Мы ещё можем что-то придумать! Мы найдём лекарство. Мы переживали больше. Ты не один, Джон.

Я опустил голову. Не потому, что было стыдно — мне не за что было стыдиться. А потому, что не хотел, чтобы он видел мои глаза. Они уже начинали мутнеть, в них отражался не только свет костра, но и та тьма, что медленно прорастала внутри.

— Джек... я уже не тот. — Я говорил тихо, глухо. — Ты сам это видишь. Каждый день становится хуже. Я боюсь, что однажды проснусь — и не узнаю вас. Или не проснусь человеком.

Он подошёл ближе, схватил меня за руку:

— Ты и так потерял многое, Джон. Но не теряй нас. Пожалуйста. Ты нам нужен. Рексу ты нужен. Себе ты нужен...

Я посмотрел на него. В этот момент мне хотелось выть. Хотелось закричать, ударить по земле, убежать обратно в палатку и спрятаться. Но я не мог. Я был не героем. Я был — заражённым. И если бы остался, я бы стал не другом, а угрозой.

— Я не хочу вас убить, Джек. Не хочу проснуться с пустыми глазами, чувствуя запах крови, и понять, что это не моя кровь... — я выдернул руку, голос у меня дрогнул. — Выживи. Ради нас. Ради тех, кого мы потеряли.

Он стоял неподвижно. Казалось, мир вокруг затаил дыхание. Только треск дров в костре и приглушённый вой зомби где-то вдалеке. Всё стихло.

Рекс подошёл ко мне. Он не лаял, не скулил — просто встал рядом. Готов идти со мной, как и всегда. И я не мог сказать ему «нет». Он был последним, кто остался у меня. Мой пёс. Мой брат.

— Джон! — крикнул Джек, когда я сделал шаг в темноту. — Не исчезай просто так! Дай нам хоть знать, что ты ещё жив!

Я обернулся, бросил последний взгляд на тех, кто стал мне семьёй в этом аду. На Джули, с заплаканными глазами. На Джека, с кулаками, сжатыми от бессилия. На костёр, который стал для нас символом уюта, надежды... и конца.

— Я оставлю знак, если выживу, — сказал я. — Синий крест. На стене, на камне — где угодно. Если увидите — значит, я ещё сражаюсь.

С этими словами я шагнул в ночь. Впереди был лишь холод, шорохи в кустах, пустые улицы и одиночество. Рекс шёл рядом, не отрываясь, и каждый его шаг говорил: «Я с тобой до конца».

Я не знал, сколько мне осталось. Может, дни. Может, часы. Но я знал точно: если я стану чудовищем — я уйду далеко, туда, где никому не причиню вреда. Или... я сам найду свой конец, достойный, пока могу выбирать.

И только одно пугало меня сильнее смерти — что Рекс останется один....