Призрак в крови
Особняк был окутан напряжённым ожиданием. После слухов о побеге Амелии из подпольной клиники Хельмута, мафия замерла. Никто не знал, жива ли она. Никто не смел говорить о ней вслух — будто само её имя могло вызвать беду.
В этот день всё изменилось.
— Господин Уокер... — один из бойцов ворвался в кабинет отца Амелии. — Хельмут... мёртв. Его нашли в лаборатории. Похоже, пытали.
Старик поднял глаза, тяжело опираясь на трость.
— Кто? Кто сделал это?..
— Мы нашли отпечатки. Её... И камеры. Это была она.
Отец откинулся в кресле.
— Значит, она вернулась... Чёрт... Она действительно выжила.
Тем временем — где-то в полуразрушенной лаборатории, среди искорёженных тел, обломков стекла и крови — Амелия сидела на полу. В её руке — маленький флакон с ядовито-чёрной жидкостью. Последняя разработка Хельмута. Он называл её «Преображение».
— Или я стану кем-то новым... или просто умру, — прошептала она и выпила всё залпом.
Тело начало биться в конвульсиях. Кровь внутри словно закипела. Вены вспыхнули багровым светом. Амелия закричала, зажав голову руками. Но не упала. Она выжила. Только глаза стали ещё темнее, почти чёрные. Зрачки расширились, кожа побледнела, а шрамы будто бы начали светиться.
Особняк Уокеров. Поздний вечер.
Грохот снаружи. Кто-то кричит.
— РОНАН! — закричал один из охранников, выбегая в коридор. — У ВХОДА! ОНА!
Ронан, младший брат Амелии, скинул куртку и выскочил к воротам особняка. Там, вся в крови, босая, измождённая, с распоротым плащом, стояла Амелия.
На секунду она посмотрела на брата... и упала лицом вперёд.
— СЕСТРА! — закричал Ронан и подбежал, подхватывая её на руки.
Амелия была без сознания. Шрамы на лице ещё горели алым. На губах кровь.
Из дома выбежал Адам. Увидев её, его дыхание сбилось.
— Боже... — прошептал он. — Это правда ты?..
Амелия не ответила. Но теперь всё начиналось заново. И в ней текла не только кровь Уокеров. В ней теперь был яд. Тьма. И сила, которой ещё никто не видел.
Прошло трое суток с момента, как Амелию занесли в особняк. Трое суток она не приходила в сознание. Температура её тела то взлетала до сорока, то резко падала, как у мертвеца. Глаза оставались закрытыми, губы шептали что-то непонятное, а по коже расползались чёрные жилы, как будто яд сам искал выход.
Мафия... боялась.
Люди, которые раньше преклонялись перед её силой, теперь не смели заходить в комнату. Даже отец, всегда холодный и стойкий, стоял у двери, не осмеливаясь сделать ни шагу внутрь.
— Что она с собой сделала?.. — прошептал Ронан, глядя на сестру. — Это больше не просто наша Амелия...
В особняк была вызвана Лолита, старая знахарка, живущая в горах. Она лечила раны, проклятья и даже пыталась спасать от смерти. Но увидев Амелию... она отшатнулась.
— В ней... не просто яд, — прохрипела Лолита, опускаясь на колени у кровати. — Она выпила то, что нельзя было пить. Смерть... смешанную с магией. Он разрывает её изнутри.
— Можно ли её спасти? — спросил Ронан, затаив дыхание.
Лолита приложила руку к груди Амелии и резко отдёрнула.
— Её тело сопротивляется... но если я не выведу яд в течение трёх дней, она или умрёт... или станет чудовищем. Даже вы не сможете её остановить.
Адам, стоявший рядом, сжал кулаки. Он смотрел на неё — на израненную, сломанную, но всё ещё живую Амелию — и понимал: он не готов её терять. Ни сейчас, ни потом.
— Делай что угодно, — тихо произнёс он. — Но спаси её. Пожалуйста.
Лолита кивнула и достала из сумки чёрные иглы, сосуд с зелёной жидкостью и книгу с древними заклинаниями.
— Мы начнём ритуал сегодня ночью. Но предупреждаю... если что-то пойдёт не так, она может напасть на вас. Потому что этот яд пробуждает худшее в человеке.
И в ту же ночь, когда луна поднялась в зловещем свете, началось изгнание яда.
А Амелия... открыла глаза.
В них не было страха. Только боль. И голод. И... нечто совсем новое.
Ночь была тяжелой. Луна пряталась за облаками, будто боялась заглянуть в комнату, где шла борьба не только за жизнь — за душу.
Лолита шептала заклинания, вводила иглы в тело Амелии, раствор из её редких зелий проникал в кровь. Комната была окутана чёрным дымом — не от благовоний, а от самого яда, что выходил из неё, как живая сущность.
Амелия сначала молчала. Потом застонала. Потом закричала. И этот крик заставил стены дрожать.
— Держите её! — закричала Лолита, и Ронан вместе с Адамом кинулись к кровати.
Но было уже поздно. Амелия откинулась назад, сорвала иглы с тела и с какой-то нечеловеческой силой отбросила всех от себя. Её глаза стали чёрными, вены распухли, а тело выгнулось в дугу.
— Он внутри меня! — завыла она, царапая себе грудь, лицо, живот. — Я не хочу быть такой!
Кровь стекала по её щекам. Она вырвала себе часть волос, оставляя клочья на полу. Ронан хотел подбежать — его отбросило в стену. Адам шагнул — она взревела, как зверь, и сломала стул одним движением руки.
— Амелия! — закричал он. — Ты борешься с ним, ты победишь! Слышишь меня?! Ты сильнее этой твари!
Но она не слышала. Только шептала:
— Я — смерть... Я — боль... Я — конец...
Затем вдруг её тело задрожало, колени подкосились...
Амелия, вся в крови, с расцарапанным лицом и руками, рухнула на пол, словно кукла, из которой вытянули жизнь.
И всё стихло.
Тишина была страшнее криков. Ронан подполз к ней, трясущимися руками коснулся её шеи — пульс едва уловим. Адам схватил покрывало, завернул её в него, как ребёнка.
— Она победила, — прошептала Лолита. — Но заплатила слишком дорогую цену. Она уничтожила яд. Но... оставила в себе пустоту.
Прошло несколько часов. Амелия не очнулась. Но на лице — новом, искалеченном, истерзанном — впервые за три года появилась слеза.