***
На стомотологическом факультете есть и свои плюсы - узнаёшь какие-то полезные факты, например, что от зубочисток больше вреда, чем пользы. Они оставляют микрозанозы, которые впоследствии гниют. Поэтому самое время переходить на ирригатор или олдскульную зубную нить.
Он лежит в кресле напротив дивана. Крепко зажмурив глаза, он будто наслаждается тем, что ему не нужно ни готовиться к колоквиуму, ни жить у знакомой с СПО, ни переживать за своих новых друзей.
Даша с ноутбуком на коленках бегает пальцами по клавишам. Двумя пальцами. Божественно.
-Лер, Наташа зовёт тебя в хостел.
Серьёзно, спрашиваю я. И что же у вас там происходит? Что это вообще за хостел?
Обычно всегда добавляю "и с чем это едят?".
-Ну это место...
Она нарочито растягивает и улыбается.
-Место, где собираются художницы.
И что же они делают, не выдерживаю и спрашиваю я, будто тут задуман встречный вопрос.
-Художницы и мы. Мы хорошо дружим и иногда... бухаем. Ведь хостел - это прекрасная возможность обзавестись новыми спутниками жизни, там все люди такие интересные. Всё-таки хостел изменил мою жизнь.
Столько артистизма, будто не обошлось без повторения перед зеркалом.
Ради интереса, отвечаю я, каких-то новых ощущений можно попробовать.
-Отлично!
Он подходит к дивану, запрыгивает на него. Его появление с замахом на неожиданность сопровождается громким торохтением, которое началось на расстоянии, а то и мысли о ласке с моей стороны. По прежнему у него довольный вид, глаза так прищурены, будто он их и не открывал. Он падает у моих бёдер. Я провожу рукой по его пятнистому животу. Лениво, но недовольно он легает её задними лапами.
-Варфоломей здравствует и процветает.
Даша объясняла, что для неё он - Варфоломей, хотя её родители назвали его Кирей.
Она гладит его по нижней части спины. Он возмутительно поднимает голову, немного раскрывает глаза, готовит лапу для нападения.
-Что, слишком хорошо в этом мире?
Она трогает его, он сопротивляется, дерётся. Между ними завязывается бой. Она выглядит счастливой.
Вновь щелчок сообщения ВКонтакте. Даша сбрасывает Варфоломея с дивана. Или Кирю?
-Наташа, прости, я забыла написать, я прочитала и ответила в голове! Лера согласна! Лера, Лер, скажи "да" .
Да, да, да, да.
-Видала? В смысле, слыхала? Она согласна! Познакомим её с художницами, она погрузится в эту атмосферу дренной женской... Ооо, как же это слово... Да ты и так всё поняла!
Пойдём курить, предлагаю я.
-Наташа, я сейчас пойду курить. С Лерой.
Моё имя она выделяет.
-Скоро вернёмся.
В прихожей можно услышать гудок домофона в квартире напротив. Я завязываю шнурки на своих чёрных ботинках на платформе. Для моих любимых кроссовок уже холодно. Я опять не подумала о том, что когда буду шнуроваться, пальто будет свисать до пола. Даша появляется в прихожей. В свободных брюках её формы не так заметны. Но не на это я обращаю внимание. Она выходит покурить во двор в брюках. Притом, что тут живёт она, а не я.
Родители не пойдут нас искать, спрашиваю я.
Она просовывает руки в рукава осенней куртки.
-Мы же не надолго?
Только если что-нибудь задержит, хочу ответить я.
Ей не хватает только накинуть шляпу.
Так как я стою к входной двери, а Даша застегнула последнюю пуговицу, я собираюсь отпереть щеколду, но она уже отпёрта, а дверь закрыта.
-Далеко собралась?
Ключ входит в замочный механизм, стук заседает в груди. Он может разбудить родителей.
Даша теснит меня, но я протягиваю сквозь неё руку к выключателю и тушу свет. Она поднимает палец:
-Лера красава! Лера, так держать!
Мы выходим, она гремит ключом в замке. Мне хочется сказать ей, чтобы она была по-тише, всё-таки в её интересах вернуться как ни в чём ни бывало.
-Всё.
Спускаемся по лестнице. Ох уж эта до боли знакомая планировка пятиэтажных гостинок.
Меня удивляет, что Варфоломей даже не пошёл интересоваться, куда мы?
Мне всегда казалось, говорю я, что все коты, когда что-то происходит в коридоре, бегут смотреть, что там.
Уличная тишина нависнув, бодрит свежим холодом.
-Мой кот поистине уникальнейшее явление из млекопитающих! Если все животные как животные, то он - звезда. Я бы хотела вкусить его жизнь. Ты представь, это единственный кот, который пройдёт мимо тебя, да так, будто и не знает тебя. Будто и не замечает, хотя ты кормишь его каждый день.
Никогда ещё не слышала столь помпезного тона на такую житейскую тему. Не кот здесь звезда.
Даша ведёт меня к своей любимой скамейке. Она против подъезда, что перпендикулярен другой части дома. Мы проходим мимо спящих машин, спускаемся по лестнице. Впереди под фонарём, будто в свете прожектора на сцене, поймана скромная, не успевшая убежать за куслису скамейка. Позади, если всмотреться в длину лестницы, можно предположить, что по отношению к квартире Даши мы сейчас на уровне лишнего этажа.
Мы стоим у скамейки, но никто из нас не присаживается. Достаю пачку. Арарат. Паршивые сигареты с не самой паршивой ценой. Да и сигареты не самые паршивые. Всегда, когда подкуриваю, думаю о том, чтобы не спалить свои пряди. Жгучий дым вперемешку с морозным воздухом - вкус этой осени.
Объясни мне ещё раз, говорю я, что из себя представляет этот хостел?
-Это место, где всякие девчонки, что тоскают под мышкой Оруэлла или Паланика собираются и их женское нутро вылезает наружу. Чаще всего под действием алкоголя. Или чего интереснее.
Она делает ладони крестом.
-Но я ничего такого не употребляла.
Но мне неясно не это. По её саркастично-выразительному тону не понятно, как она относится к Оруэллу или Паланику?
А это плохо, спрашиваю я.
Она сдувает дым, идущий к ней.
-Что?
Паланик.
-Увы, но я из этого круга выбиваюсь. Потому что Паланика я вообще за писателя не считаю. Он заостряет внимание на сырой действительности, и все от этого пищат, хотя в этом нет ничего особенного. А ещё этот непоставленный слог, в общем, ничем не лучше пообщаться с пролетарием, что то и дело ругается и рассказывает мерзости своего быта.
Жду момента, когда смогу спросить, что она любит?
-Но чего только не сделаешь, лишь бы быть на волне со всеми. Это и выслушивание их проблем, и лицемерие, и псевдоинтеллектуальные темы. Хочется сказать этому всему: фу!
Её голос звучит невообразимо высоко.
-Однако мне нравится находиться в этом обществе и смеяться над их пороками. Потому что, казалось бы, весь их пафос смешон и жалок, но ведь иногда я нахожу в них себя. И мне смешно и грустно одновременно. Да, я не говорю, что я люблю прогрессив-рок, хотя на самом деле не понимаю его, но я остаюсь такой же, со своими недостатками. Это как перевернуть пепельницу. Да, в ней нет пепла, но она так и останется пепельницей - предназначенной для пепла. На неё и дальше будут сыпать груз...
Что ты любишь читать, если не Паланика, перебиваю я.
-Я люблю Набокова. Кстати, когда мы вернёмся, забери у меня ноут и заставь дочитать книжку. Мне её сегодня надо было в библиотеку сдать. Опять ругаться будут.
Если оглядеться, то заметишь, что на этом районе не котируются дома выше пяти этажей. Когда кроме искуственного света под открытым небом тебя больше ничто не освещает, чувствуешь некую уверенность.
А что сейчас читаешь, спрашиваю я.
-"Аду или радости страсти" всё того же великого и ужасного. И ты не представляешь - это ненормальная книга. Семьсот страниц об инцесте! Вообще, моя любовь к чтению и фильмам проложена через хостел! В мои школьные годы моя матерь за мной не следила, потому что пила, в школе я не слыла звездой, отчего я по одной счастливой случайности попала в субботний хостел, где крутили арт-хаусные фильмы. Вначале я скучала, а потом замерла и досмотрела фильм до конца на одном дыхании, хотя обычно я их не досматриваю. Я потом узнала, что это была "Меланхолия" фон Триера. С тех пор в моей жихни есть две недосягаемые любви - Володя Набоков и Ларс фон Триер.
По дороге обратно в дом спрошу, какой у неё любимый композитор: пошли в дом.
На скамейке у буфета тот самый парень, что вечно спит. Порой кажется, что если рядом с ним хлопнуть в ладоши, его волосы разлетятся.
В буфете удивительно людно. Столько незнакомых даже на совмещённых парах не было. Однако я замечаю одинокую Наташу за столом. Подхожу, спрашиваю, не против ли она.
-Да конечно присаживайся.
Усаживаю рюкзачок на стул.
-Хочешь чай?
За соседним столом узнаю служивого по его узнаваемой подаче.
Хочу, отвечаю я ей. У меня даже шейкер с собой.
Она вручает мне заварку. И говорит, чтобы я набрала воды из кипятильника, что у прилавка. За столом двое парней, один с аппетитом уминает свой обед, второй наговаривает:
-Ты был в анатомическом музее? Там мозги и всякие другие органы, младенцы с дефектами в формалине в баночках. Там был младенец с опухолью мозга и у него была вот такая огромная голова. А ещё нам показали эмбриона в эмбрионе и рассказали, что такое тератома - это опухоль, классифицирующаяся как недоразвитый сиамский близнец, на ней могут расти волосы или даже глаза и целые органы.
Он наблюдает за реакцией. Тот отвечает:
-Отвратительно. Отвратительно вкусно.
И продолжает уплетать за обе щёки. За другим столом сидят несколько бритоголовых парней, один из которых выглядит старше остальных. У него лицо плебея, что увлекается спиртным средней стоимости. Пытаюсь сконцентрироваться на своих мыслях, но непроизвольно заслушиваюсь их разговором. Ничего страшного, мне во всяком случае с ними ещё учиться, думаю я.
-Меня, пацаны, - говорит самый старший, - вообще командир роты послал вас уговаривать в армию идти. Знаете, как там хорошо? По пятницам всегда пельмени, голодным не останешься! Правда, хлоркой отдают, но это ничего! А на завтрак каша из советских запасов - гречка, рис, перловка. Ну, всё в одной тарелке. И ты такой сидишь, ложку туда втыкаешь и не думаешь о том, что она куда-то убежит, потому что тарелка вместе с ложкой подымается.
Молодые то и дело переглядываются и смеются.
-А вообще, пацаны, шутки шутками. Как бы там хорошо не кормили, армия воспитывает. После армии по-другому на людей, на жизнь смотришь. Здесь ты можешь быть дорого или дёшево одет. Там твоя форма о тебе скажет. У кого-то всё выглажено, а у кого-то шевроны задроченные, на соплях держатся, подшивы чёрные, а портянки вообще капут. Понимаете, отношение меняется.
Парень, что лицом походит на обезьяну, спрашивает:
-А правда, что в армии в чай бром добавляют, чтоб не стоял?
-Это всё мифы. Если капнуть бромом на кожу, до кости ты её вряд ли прожжёшь, но пожалеешь об этом уж точно.
-Мы за неделю уже столкнулись с военным жаргоном, но спрашивать стрёмно, лобочёсов в нас ещё увидят.
Он переглядывается с соседом. Тот добавляет:
-Да, что такое кубрик и гальюн мы разобрались, а некоторые слова и не загуглишь толком. Например, «мазуты сухопутные».
-Так называют всех, кто не служил на корабле и во флоте. Обычно моряки так называют остальных.
-А «взбодрить дёсна»?
-Это уже не из военной тематики, не находите, пацаны? Взбодрить дёсна - значит попробовать на вкус. У нас, смотрю, военная тема с блатняком перемешалась.
-Ясно. А что значит «отсыпать щебня»?
-Чувствую, я тут один могу гулять где хочу, раз знаю такие речевые обороты. Значит - отсыпать мелочи.
-А «сделать Себастьяна в кедах»?
Он отвечает такой патетичной интонацией, будто сейчас титры начнутся:
-Съебстись.
Набрав кипятка, я возвращаюсь. Спрашиваю Наташу, что она делает?
-Да латынь эту повторяю. Это капец. В самом начале-то.
Ягодный запах радует мой нос.
На горизонте появляется он. Как знала, что подойдёт.
-Привет, Наташ, чем ты занята? Латынь познаёшь?
До чего же у него комично тоненький голосок. Будто сбежал из мультика. Не притворяется ли он часом? Он глядит в мою сторону.
-И тебе привет. Мы с тобой знакомы, не знакомы?
Я Лера, говорю я.
-Олег. Вот вы знали, что такое ректальная тонзиллектомия? Это удаление гланд через задницу. А ведь никто и не додумается. Это нам по секрету препод по асептике и антисептике сказала. Я сяду к вам?
Наташа одобрительно кивает. Он усаживается рядом со мной.
-Ну что, как вам первая неделя?
Щелчок микроволновки. Наташа оповещает:
-Это моё. Пойду схожу.
Он повторяет:
-Не тяжело вся эта терминология даётся?
Боюсь мысли, говорю я, что это всё не для меня. А так, пока ещё не погрязла. Неделя-то всего прошла.
-Все уже небось перезнакомились. Самые буйные обычно сразу кучкуются. Ты же со стоматологического, с Наташей?
Да, а ты?
-Фармацевт. Да, многие шутят, что в будущем мы раскладываем препараты в аптеках по полкам.
Его высокий гнусавый голос переходит на отрывистый смех. Становится не по себе.
-Классная помада.
Спасибо, отвечаю я.
Жду чего-то в духе "за правду не благодарят" , чтобы ответить, что я благодарна не за правду, а за то, что он заметил.
-Мне нравится.
В первый день, говорю я, дабы прервать разглядывание друг друга, неделю назад, получается, один из нас уже загремел в больницу, представляешь?
-Погоди, а кто загремел-то? И за что?
Он перебирает пальцами солонку, перечницу и коробочку с зубочистками. Я уже не узнаю, мятные они или нет. Потому что микро-занозы мне ни к чему. К тому же они повреждают эмаль и расшатывают зубы.
Наташа на подходе. Ставит пластиковую ванночку с рисом, приправленным нашинкованными кусочками овощей.
-Похудеть решила?
"И засмеялся так неприятно" - как в том анекдоте.
Он улыбается. У него между зубов такая щель, будто он туда эти самые зубочистки пихал.
-Да капец, скоро жопа в штаны не влезет.
-Тогда дам тебе совет, чтобы похудеть. Выпиваешь каждый день рюмку виски. Правда, тебя это на вряд-ли поможет и ты скорее всего сопьёшься. Зато весело.
-Очень, Олег.
Приятного аппетита, говорю я.
-Спасибо, Лер.
-Да, Наташ, забыл сказать тебе, что в старину было придание - если содранную шкуру человека размочить в свежей крови, шкура примет свою точную форму и в этом состоянии засохнет.
-Полезная информация.
-Это из фильма «Конструктор красного цвета», посмотрите. Документальный фильм в вольной трактовке о тёмной стороне медицины советского периода. Про то, как трупную кровь пререливали и кучу других секретов.
Он смотрит в мою сторону:
-У меня на стене в ВК есть. Ищи "Юлиус Лехов". Я бы его включил в обязательное пособие для медика, в частности довузовской подготовки. Это фильм, который лишил рассудка Пелевина. Если читали "Омон Ра" , согласитесь, откуда ноги растут. Я как поклонник всяких подобных каббалистических теорий и заговоров...
Что же там такого, перебиваю я. В книге, уточняю я.
-Ты читала Пелевина?
Да, и это не лучшая его книга.
-Ты по-любому сейчас заговоришь про его попсовую "Generation П" .
Вот я только хотела тебя поправить, что у него помимо "Generation П" есть ещё книги. Как у Паланика кроме "Бойцовского клуба" и "Удушья" . "Жизнь насекомых" и "Священная книга оборотня" самые...
-Не хочу показаться грубым, но мне кажется, ты не шаришь, потому что ты девушка. Квинтессенция его бреда это "Чапаев и Пустота".
Потому что я девушка. Логично.
Я наперекор ему говорю, что вообще это всё вкусовщина и мы сейчас просто сравниваем синий с зелёным.
-Я с тобой согласен, кому-то больше нравится читать что-то осмысленное и имеющее смысл, а кто-то идёт на поводу у моды и всеобщего признания.
А то, что я девушка, вновь перебиваю я, к чему тут вообще?
-Так девушкам обычно и свойственно приобщаться к тому, что они не понимают, чтобы о них лучше думали...
Наташа наблюдает за нами, встревает:
-Подеритесь ещё.
Понятно, говорю я, ты ещё и сексист. Наташ, с чем у тебя рис?
-А, ясно, всё, слилась.
-С морковью, луком, грибами.
-Ненавижу лук! Грёбаный лук, блядь, я его терпеть немогу! Блядь, ненавижу лук!
-Да мы поняли, что ты не любишь лук, блядь.
Посвящение в студенты решили провести в парке в центре города. Быть может, потому что на плацу было бы не солидно? Тем более, людей поступило больше, хотя денег могли в этот раз выделить меньше, учитывая, что в прошлом году стипендия была больше, а сейчас полторы тысячи.
Мероприятие напоминает школьную линейку. Только вместо классов факультеты. И классы, соответственно, в три раза больше. Формаценты, педиатры, оридинаторы, терапевты. Я и на совмещённой паре не могла за всеми углядеть, здесь тем более. Я наблюдаю лишь напротив стоматологического факультета ребят с учебного военного центра. Там и служивый, и парень с физиономией мартышки. Где-то позади меня резвятся Ярик с Тёмой. Наташа тоже в стороне. Вику не видать. Антон всё ещё в больнице. Уже с неделю.
В таком столпотворении одно радует - я не вижу формацентов. О, да, ректальная тонзиллектомия. А препода зовут "Злой медик" и вещает он на просторах ВКонтакте (я видела этот пост ещё до того, как поступила). Конечно, можно поверить в то, что "Конструкто красного цвета" подействовал на Пелевина, но только в том случае, если бы того самого "Омона Ра" он бы не написал за два года до фильма. Пускай они дальше раскладывают свои таблетки.
Кто бы мог подумать, что сейчас я буду стоять в числе стоматологов, ведь ещё в девятом классе, когда сверсники уже думали, куда будут поступать, я последний год училась в музыкальной школе по классу фортепиано. Кто знает, стала бы моя жизнь лучше? В такие моменты мне больше хочется думать о том, что после нанесения татуировки нужно некоторое время носить целофановую плёнку.
По очереди выходят преподаватели, зведующие и прочие бугры вуза, даже мэр не поскупился на пламенную тираду.
Однако кое-что не даёт мне покоя - Ярик. Да-да, по его инициативе мы гуляли, он даже был склонен разбить барьер между нами, но женская натура позволила мне намекнуть ему, что не нужно торопить события. Я вижу в нём серьёзные намерения, но нравится ли мне это? По вечерам мне пишет мальчик, интересуется, как у меня проходят дни, лайкает мои фотки. Иной раз прижимаю телефон к груди. Но у него нет серьёзных намерений - одно топтание вокруг да около - а значит, нет и перспективы. Но в тоже время неустанно мучает вопрос - сильный ли тот человек, что всему сопротивляется?
Подходит очередь не самой значимой, но по всей видимости, ответственной за мероприятия персоны - секретаря. Не сказала бы, что её речь чем-то отлична от предыдущих, но в который раз подчёркивая, что нет аналога важности медику, она добавляет:
-Медик будет не нужен, как только мы заживём вечно.
И не знаю, как другие, а я думаю не о перспективе профессии. И не о жизни вечной, это банально. У меня в голове рисуется картина жизни, в которой все живут одинаковое количество лет и знают об этом. Вдобавок никто не может умереть раньше времени. А задумаешь уйти добровольно - проведёшь остаток дней овощем. Жизнь и цености воспринимались бы по-другому. Быть может тогда бы начали ценить своё и чужое время. Все забыли бы о суицидах. Каждый человек боролся бы за свои интересы, свой свет на его улице. Потому что не может иначе, как сказал ваш кумир. Гадалки стали бы изгоями. Ровно как и во врачах не было бы такой необходимости. Думаю, на замену смертной казни пришло бы хоронение заживо. Кажется, тюрьмы вышли из этой гипотезы.
Не ловко думать о том, что с неделю придётся ходить с плёнкой на лице. Зато над левой бровью будет прописной шрифт "Know yourself" (по названию бэнгера Дрейка). Под левым глазом слово "forever" с расколотым, закрашенным красным, сердцем вместо буквы "о" , под правым "god" и "man" , разделённые шестёркой (уличный вариант Торонто, откуда родом Дрейк, из-за кодов города 416 и 647).
В самый разгар торжества выходит Гиппократ, что всесильно притворяется студентом, накинувшим полотно и венок, но у него это не выходит и зачитывает нам своё единственное достижение. Мало, кто знает, но и оно принадлежит не ему. После каждого пункта мы повторяем за ним "клянусь", после чего он вынимает громадный шприц с, по его словам, сывороткой правды и окатывает с него нас. Интересно, это пентотал натрия или амобарбитал?