Не твой крест

Пахнет гренками и сыром. Если это запах смерти, то зачёт. Но для потустороннего мира мне слишком хреново. Мышцы ноют. Тело с трудом слушается. Желудок сжимается от голода. В горле так сухо, что закашливаюсь.

— Здрасьте, — надо мной нависает Шафер. Выглядит она слишком хорошо для человека, который накануне заблевал такси.

Очевидно, я не у себя дома.

Из широченного окна льётся вялый дневной свет. Меня угораздило отрубиться на чужом диване. Хуже. На диване Шафер. Как унизительно. Отбрасываю одеяло и сразу скукоживаюсь, хотя полностью одета — в корпоративный свитшот и джинсы. В комнате свежо из-за распахнутой балконной двери.

— Сколько тебе, говоришь? — фыркает девушка, наблюдая за моими жалкими потугами собраться в единое целое.

— А сколько дашь? — я подыгрываю ей из вежливости. Всё-таки не выгнала посреди ночи.

— Дам тебе завтрак в постель, — быстро парирует она.

— Уф, прям всё настолько плохо? — с моих губ срывается смешок.

— М-м, пожалуй, — Шафер пожимает плечами. — Кофе или чай?

— Воды.

— А что так скромно? — она наливает мне стакан воды и вручает чуть ли не торжественно. Разделываюсь с ним за пару глотков.

Плетусь до туалета и обратно. Ладони покалывает, когда приземляюсь обратно на диван. Переведу дух и поеду. Одну минуту.

— Куда делся голубой? — я прикусываю язык — незачем завязывать светские беседы.

Девушка проводит пальцами по длинным волосам, выкрашенным в рыжий — самый «скучный» цвет из всех, которые у неё были.

— Кое-чем пришлось пожертвовать.

— Ради чего? — уже прям хочу стукнуть себя хорошенько, чтобы заткнуть.

— Не нравится? — она суёт мне на коленки поднос — гренки с растопленным сыром, мандаринка и чашка чая.

До одури неловко.

— Э-э... Тебе очень идёт.

— Тебе тоже, — девушка плюхается рядом.

Замечаю серебристый гвоздик в её носу. Хоть что-то осталось прежним. Ну, и сигареты, конечно.

— А-а? — не понимаю, о чём она.

— Твоё каре.

— Это не то, чем кажется, — именно то, но я скорее съем ядовитый фикус, чем признаюсь в этом. — Так в бассейн ходить удобнее.

— М-м, хорошо плаваешь?

— Ты ничего вчера не потеряла в баре? — пытаюсь отвлечь её.

— Ох, только самоуважение.

Я смеюсь. И тут же извиняюсь.

— Выспалась? — она явно намекает на то, что мне пора выметаться. Полностью с ней согласна.

— Как на курорте, — сую в рот кусок хлеба, причём целиком, и запиваю чаем. Мой диетический завтрак на двести восемьдесят две килокалории ой как будет недоволен мной. Но, чтобы добраться домой, нужно пустить по жилам хоть немного энергии. Сейчас я держусь на голой гордости.

— Ничего не хочешь мне сказать? — Шафер поудобнее устраивается на подушках.

Между нами лежит огромный плюшевый гусь.

— Прости, что как-то грозилась придушить тебя во сне? — это первое, что приходит в голову.

— Ого! — она таращится своими огромными карими глазами. — Так и быть, прощаю.

— А ты мне ничего сказать не хочешь? — видимо, силы постепенно возвращаются, раз начинаю наглеть. Не отказалась бы от её запоздалых раскаяний.

— Хм-м. Да вроде нет... Хотя... — девушка корчит задумчивую мину. — Может, посмотрим что-нибудь вампирское?

Её паясничество возвращает к главной роли пустоголовой куклы, за которую Оскар я так и не получила.

— В другой раз, — пристраиваю поднос на тумбочку и встаю.

Как только выберусь отсюда, у Шафер появится новая сплетня — про бывшую Макса. Про чокнутую неврастеничку. Это никогда не закончится.

Забегаю в туалет отмыть руки от сыра, а потом к вешалке.

— Куда ты спешишь? — окликает меня девушка. — Сегодня суббота.

— Передавай всем приветы, — я уже одной ногой в ботинке.

— Сама передавай, — она не скрывает недовольства.

— По рукам, — если увижу кого-то из компании Макса, без раздумий перейду на другую сторону улицы. Знаю, они не должны были выбирать меня. Но знать это — одно, а заставить себя это почувствовать — совсем другое.

— Господи, неужели так трудно остаться? — срывается Шафер.

От услышанного меня кидает в тревогу. Выглядываю в комнату. Её квартира — одна сплошная комната: с кухней, барной стойкой вместо стола, парочкой высоких стульев, теликом на стене, разложенным диваном и шкафом-купе. А посреди всего этого копна рыжих волос.

— Что-то случилось?

— Да, блин! — девушка сверлит меня яростным взглядом. — Кино посмотреть не с кем! Это достаточно весомый повод? Или тебе нужно что-то покруче? Сломанное бедро, например? Может, инфаркт?.. Вчера был мой последний день в кофейне. А в понедельник уже выйду на новую работу. И хер знает, справлюсь ли, что там будут за люди... Все мои друзья разбились по парочкам. Я им даром не нужна. Просто смотрю, как они обжимаются, а сама обнимаю по ночам гуся, потому что мой рекорд в отношениях — ровно, блять, три недели. Три недели, смекаешь, м-м?.. И да, как бы жалко это не звучало, увидев вчера знакомое лицо, я пиздец обрадовалась.

Кажется, Шафер душится гневом не совсем ко мне.

Скинув ботинок, возвращаюсь на диван.

— Вампирское, значит?

— Ну, я открыта к предложениям, — на лице Шафер загорается улыбка, будто я сделала нечто хорошее.

Несколько минут мы сосредоточенно пялимся на экран. Терпеливо жду, когда она сдастся. Ей хочется поболтать. По крайней мере, на её месте мне бы хотелось.

— Эдвард или Джейкоб? — наконец, спрашивает она.

— Анна Кендрик, — я даже не задумываюсь над ответом.

— Кто?

Тыкаю в экран, показывая назойливую подружку Беллы.

— Ты их прям по именам помнишь? — удивляется Шафер.

— Детка, я помню две тысячи восьмой лучше, чем вчерашний день.

Ох, почему никто не рассказывал, как приятно кого-то смешить? Моя мигрень вдруг сдала позиции под хохот девушки.

— А как же Элис? — Шафер подбирает под себя гуся.

— Она горячая, не спорю, но моё сердце отдано той противной девочке на заднем плане.

— Кажется, я догадываюсь — почему, — моя собеседница многозначительно играет бровями — они тёмно-русые, наверное, как её натуральный цвет волос. А кожа совсем бледная. Кто-то чертовски мало бывает на солнце. Хотя немудрено. Где его здесь достать?

— И почему же?

— Ты противная девочка на заднем плане?

— Ну спасибо! — у меня скулы сводит от улыбки.

— Хей, я же в хорошем смысле слова, — спешит оправдаться Шафер. — В хорошем, понимаешь?.. Ладно, теперь очевидно, что трёхнедельные романы — мой максимум.

От слова «максимум» меня слегка передёргивает.

— М-м, я бы дорого заплатила за трёхнедельный роман, — заметив её замешательство, поясняю. — Ну, чтобы не терять голову и поцелуйные навыки.

— Думаешь, такие навыки можно потерять?

— Во всём нужна сноровка, закалка, тренировка, — возвращаю внимание усатому папе-шерифу на экране.

А Шафер не отводит от меня взгляд.

— Когда ты целовалась в последний раз?

Если бы знала, что последний поцелуй — последний, он, наверное, не растворился бы в суматохе.

— Уф, а какой срок приемлем?

— Любой, — серьёзный тон совсем не подходит девушке.

— Ну, больше двух лет назад, — слишком устала, чтобы приврать.

— Кхм, как насчёт обнулить счётчик?

Настороженно поворачиваюсь к Шафер. Надеюсь, она прикалывается. Со мной только так и надо.

— Я, конечно, не Анна.. э-э... Кендрик, но пока никто не жаловался, — выдаёт она без тени иронии, сарказма, алкогольного опьянения и прочего.

— Ну, ох, — я долго подбираю слова. — Боюсь, фильм понравится тебе больше, чем, ну... это.

Показываю ей полный рот слюней.

— Не хочешь? — вопрос девушки похож на те, что задают операционные системы «вы уверены, что хотите удалить это приложение?».

Я уже смирилась, что не достигну ни с кем того уровня эмоциональной близости, чтобы претендовать на привилегии по обмену микробами, а тут вот, оказывается, как можно было — идёшь в бар, даёшь заблевать себя и бах — получаешь какую-то бешеную программу лояльности.

— Ты когда-нибудь целовалась с девушкой? — не удивлюсь, если она ответит положительно.

Шафер кивает.

— А ты?

Киваю ей в ответ.

— Что?! — она искренне удивлена. — До Макса или...?

Снова это имя. Его нужно запретить на уровне международной конвенции по правам человека.

— До, — сознаваться как-то непривычно легко. Никто, кроме Яны, не знает.

— Обманщица! — восторженно кричит Шафер. — Ты же постоянно пила на вопросы про девушек в «я никогда не»! А-а-а! Ну почему? Чёрт-чёрт-чёрт!

— Упс, — виновато поджимаю губы.

Моё лицо пылает. Смущение заставляет обхватить коленки, превратиться в комочек. Поверить не могу, что сижу в чужой постели и размышляю о предложении поцеловаться с красивой девушкой, хотя несколько часов назад помирала. Дважды помирала. Либо карма решила чутка разбавить мои невзгоды, либо стоит выйти отсюда — меня собьёт мусоровоз, не на смерть, конечно, и я буду существовать в адских муках, вспоминая эту субботу.

— Если бы я знала! — не унимается Шафер.

— Ой, ну и что бы?

— Да теперь хрен пойми!.. Что там за история?

— Какая история? — кажется, забываю дышать от переизбытка серотонина в мозгу.

— Про твою девушку, — ей не терпится узнать подробности.

— Просто в универе встречались.

— Дольше трёх недель?

— Прости, но да, — мне даже жаль её разочаровывать.

— Ох, я проклята, — она утыкается лицом в гуся.

— Ладно, давай снимем твоё проклятие? — надо же, это происходит — я флиртую где-то за пределами вымышленных диалогов в моей голове.

Девушка разворачивается ко мне. Она просто ждёт.

— А у меня изо рта не воняет? — почти ненавижу себя за попытку соскочить.

Её ладони ложатся на мои щёки и притягивают ближе. Наши губы соприкасаются. Снова и снова. Чувствую мягкое тепло. Делать проще, чем думать об этом. Почти как моргать.

Мои глаза закрываются. Внутри пустота. Там никого нет. А когда открываю их, вижу её — Шафер берёт ровно столько, сколько даёт. Она не требует больше, чем могу предложить. Не понимаю, откуда ей столько про меня известно. Между нами едва ли накопится полчаса. Если просеять пустую болтовню, получится и того меньше. Наносекунда близости, растраченная на какую-нибудь ерунду — все разошлись или ещё не пришли, она курит на балконе, а моя астма держит меня поодаль. Больше ничего. И сейчас ничего.

Её язык касается моего — от привкуса гренок по-дурацки уютно. Я же не накрашена, не расчёсана. И в душе была сутки назад. Вдыхаю запах её кожи. Провожу губами вдоль подбородка, щёк и шеи. Кажется, могу делать это часами. Моя ладонь неуклюже ползёт по бедру девушки к талии и выше. Пальцы проскальзывают под её растянутую футболку.

— О боже, прости... — одёргиваю себя. Сжимаюсь в стыде.

Она затыкает меня поцелуем и возвращает мою руку обратно. От прикосновений покалывает пальцы. Пытаюсь притянуться всем телом, будто иначе не согреться. Зима сжирает заживо. Но Шафер зовёт к своему костру. Ей не с кем посмотреть фильм, поэтому подкидывает дров — заманивает. Впереди злые ночи. Для всех, кто окажется в этом лесу. Сегодня греют меня, а завтра кого-то другого? Ну и пусть.

— Что мы делаем? — я задыхаюсь.

— Что хотим? — её руки обхватывают мою спину.

Вжимаюсь носом в ключицу Шафер. Заснуть бы здесь. Попросить обнять меня чуть крепче, чтобы даже сквозь дремоту ощущать её присутствие. Жаль, наша наносекунда близости просрочена. Поборов сонливость, возвращаю поцелуй. Мои тяжёлые руки путаются и хватаются за всё, что получается. Раздвинув её бёдра, устраиваюсь между ними. Губы девушки оставляют приветы на моих щеках. От них кожа перестаёт болеть. Нарываюсь на новые. Она касается моих прикрытых век.

— Перевернёмся? — предлагает Шафер. Её звонкий голос льётся внутрь меня.

Закатываю подол её футболки и целую соски. Думаю, это достаточно красноречивый ответ. Мне нужно быть нежной хоть с кем-то. Я кондитерская фабрика на необитаемом острове. Мои цеха гудят-пыхтят для неё одной. Мои губы танцуют по животу девушки — горячему и гладкому. Она не мешает — чувствую, как перебирает волосы у меня на затылке.

Снова чуть не соскальзываю из реальности. Сжимаю зубы. В кулаках комкаю простынь. Чудом удерживаю чугунную голову. Дышу осторожно. Между лопаток стягивает болью. Шафер не должна догадаться. Она подумает, будто не хочу её. А я не могу.

Девушка возвращает меня — смотрим глаза в глаза. Всего мгновение. Интересно, что она видит? Незаметно проверяю нос. Крови нет.

Заваливаюсь набок.

Мы целуемся так жадно, будто должны уложить на конвейер побольше, а то смена вот-вот закончится. Не успеваю вздыхать. Милосердная Шафер отстраняется, даря мне шанс. Её пальцы бродят по моей коже под свитшотом. Она пытается раздеть меня. Отвлекаю девушку всеми правдами и неправдами, лишь бы избежать участи оказаться с ней в одной постели обнажёнными. Предохраняю нас от неизбежной катастрофы. Благо, больше не увидимся. Только если случайно. Где-нибудь на перекрёстке или в метро. Я просто сделаю вид, словно мы незнакомы. А пока наши тела так близко, дам ей всё, что она попросит.

Ладонью медленно опускаюсь межу ног. Она сжимает бёдра, поймав меня в ловушку.

— Можно? — хочу услышать голос Шафер, но она лишь кивает в ответ.

Залезаю под резинку трусов. Там влажно и тепло. Так же, как и у меня. Трудно поверить, что прямо сейчас она ощущает то же самое, что и я. Её тело выгибается, тянется ко мне. Мы невпопад врезаемся губами друг в друга. Смеёмся. Мы, чёрт возьми, смеёмся. Мои кости ломит, но внизу живота обезбол — пульсирует, щекочет, горит, дёргает. Мне даже больше не стыдно. Я пытаюсь насытиться этим. Вдруг получится унести — куда-нибудь за пределы квартиры Шафер, приберечь на чёрный день.

Иду дальше. Робко. Мягко. Ласково. Одним пальцем. Её горячий выдох бьёт меня по виску. Ей мало. Второй палец заставляет её пропеть моё имя. Это напоминает, что всё по-настоящему. Не какой-то безумный бред под температурой, а наше здесь и сейчас. Мы сами выбрали то, что происходит: она от одиночества, глупости, скуки, или хрен знает почему, а я... Хочу слышать её дыхание, чувствовать, как губы Шафер судорожно мечутся по моей шее, как её ладони вжимаются в мою спину под флисом, как ноги в дурацких носочках вытягиваются с каждым моим движением навстречу.

— Быстрее? — я демонстрирую, что имею в виду. — Или медленнее?

— Ох, не похожа ты... на... гетеросексуалку...

— А должна? — шепчу ей на ухо.

— Фильм — огонь, — срывается с уст Шафер.

— Буквально не оторваться, — потакаю ей во всём.

— Следующую часть... будем?.. — её глаза закрываются. Надеюсь, не от моих неуклюжих попыток.

— По мне, первая — лучше всего.

— Дай второй шанс, — просит девушка.

— Иногда и первого не нужно, — не уверена, что говорю сейчас о киношке. Может, о себе. О нас.

Зачем строю из себя гуру секса? Впечатлить Шафер едва ли получится. Моя кондитерская фабрика уже отпахала два года для одного человека, чтобы закрыться — Максим не переносил «сладкое», а ничего другого делать не умею.

Близость к тёплому телу обманывает меня. Но я понимала, на что иду. Её оргазм не сделает моё пребывание в сплетнях приятнее. Она живёт своей жизнью, я своей. Пусть так и остаётся. На этот раз точно буду знать, что поцелуй последний. Постараюсь хорошенько запомнить его.

— Подожди, — Шафер перехватывает мою руку и кладёт на свой живот. Она сжимает между ног край одеяла. Через несколько секунд чувствую короткую волну дрожи.

Девушка тянет меня к себе. Из её объятий просто так не вырваться. Даю ей немного времени. Мы целуемся — нарочито долго и медленно, смакуя момент. Наверное, она догадывается, что я планирую побег, потому что нащупывает мой ремень.

— М-м, мне пора, — не смотря ей в глаза, перекатываюсь в сторону.

— Куда?! — она возмущена.

— Совсем забыла, нужно с собакой погулять, — не нужно, конечно, мама уже давно сводила Дусю в парк.

— Ника? — моё имя из уст Шафер — какой-то запрещённый приём. — Что-то не так?

— Думаю, нам лучше притормозить, — и вот, стою перед ней и говорю то, что не хочу произносить.

— Почему? — она, наверное, шутит надо мной.

— Ты и сама знаешь!

— Э-э... я не умею читать мысли, — девушка обматывается одеялом, словно прячется.

Слава Богу, что Шафер не умеет читать мысли. Ей не нужно видеть весь этот бардак.

— Андрей... — не могу подобрать слова, чтобы объясниться.

— Думаешь, я его в шкафу прячу? — она таращится на меня, как на сумасшедшую. И поделом.

— Спасибо за завтрак, — сую ноги в ботинки и накидываю пуховки. — Удачи тебе на новой работе! Целую!

Вылетаю за дверь со скоростью пожарника. Уже в лифте вспоминаю, что забыла пакет с подарками, но возвращаться не собираюсь — возможно, Шафер пригодится ночник и подушка для шеи. На ходу заматываюсь в шарф. Отворачиваюсь от зеркала. Не хочу себя видеть.

Неужели реально сказала на прощание «целую»? Пиздец.

Мне всего лишь нужно вернуться в понедельник на работу. Делать то, что умею. А по вечерам возвращаться домой. Отныне никаких баров. Торжественно обещаю моему сердцу и вагине держать их подальше от проблем. Кто ещё позаботится о них, кроме меня?

Уже на улице проверяю телефон: подруги десять раз спрашивают, добралась ли домой. Мама задаётся вопросом, приду ли ночевать или ей запирать двери изнутри. Чёрт! Какая-то абракадабра с незнакомого номера. Тридцать шесть сообщений в рабочем чате. Прям скромно. Сразу видно, люди отдыхают.

И два пропущенных звонка от Максима.