3
Часть 3
Терзания души
Первое судебное заседание завершилось смертным приговором и привело к бессонной ночи. Адвокат Пак Чечжун с закрытыми глазами сидел за столом в комнате для свиданий следственного изолятора. Он пытался упорядочить мысли. Перед ним на столе стоял ноутбук с пустым открытым файлом. Напротив сидел Ли Ёнхван. Положив голову на стол и безвольно свесив руки, он наблюдал за своим защитником.
– Господин адвокат, не переживайте. Я знаю еще один способ, как выбраться отсюда. Но если бы я воспользовался им, я бы не нанял вас, – усмехнулся Ли Ёнхван.
Пак Чечжун открыл глаза. В них читалось явное раздражение. Он не собирался спрашивать, что это за способ. Даже если такой и есть, тот никогда его не раскроет.
– Господин адвокат, какой у вас план? – спросил Ли Ёнхван, задумчиво потирая подбородок. – Вам же надо добиться оправдания, так? Или добиться амнистии от президента. Мне нужен адвокат, и нужен сейчас, а не когда я умру. Моя смерть меня не заботит. Но я могу спасти вашу дочь.
Ли Ёнхван специально упомянул ребенка Пак Чечжуна, чтобы подтолкнуть его к действиям. Взгляд адвоката помутнел от отчаяния. Даже если его подзащитный убил всего сто восемьдесят человек, он не избежит казни. Раз ему вынесли такой приговор еще во время первого заседания, на оправдание можно было не рассчитывать. Ли Ёнхван сказал, что он наложит на себя руки сразу после окончательного приговора. Безвыходная ситуация. Но Пак Чечжун не мог позволить себе сдаться и позволить дочке умереть. Эта мысль сводила его с ума.
– Господин Ли, давайте сменим тактику. Вас ни за что не оправдают. Вы же признали свою вину. Теперь надо во что бы то ни стало избежать казни… – осторожно начал адвокат.
– Разве? А я слышал, что могут и оправдать. И я быстро выйду отсюда, – покачивая головой, ответил Ли Ёнхван.
– Как вы можете быть невиновным, если сами признались в убийствах? Давайте вернемся к реальности. Сначала добиваемся отмены казни, а потом что-нибудь придумаем. Я буду защищать вас до конца.
– Хорошо, я вас услышал. Вы думаете, меня не казнят? И что будем делать? Отзовем мои заявления и скажем, что я был пьян и ничего не помню? И это притом, что у суда есть неопровержимые доказательства, что я преступник. Я убил двести двадцать три человека. И, напомню, если умру я, умрет и ваша дочь. Меня должны оправдать, и точка. Только тогда я помогу вам.
После слов о дочери Пак Чечжун замолчал. Он чувствовал, как гнев комом подкатывал к горлу. А больше всего его раздражало, что подзащитный был прав. Тем не менее он попытался успокоиться.
– Говорю же, если я попаду в тюрьму, то умру. И если меня приговорят к смерти, тоже придется умереть. Мне нет смысла жить, если человечество отказывается от возможности избавиться от боли, – серьезно произнес Ли Ёнхван, а затем снова улыбнулся.
– Господин Ли, в таком случае…
– Просто сделайте как я прошу, – прервал его собеседник.
Губы Пак Чечжуна предательски задрожали. Он вытер испарину со лба и глубоко вздохнул. Он еле сдерживал свой гнев. Казалось, еще секунда – и его кулак полетит Ли Ёнхвану в лицо.
– Тогда, господин Ли, позвольте спросить еще раз. Вы действительно думаете, что судья вас оправдает?
– Уходите. Если не можете сделать так, как я прошу, уймите свое стремление и уходите. Значит, мне придется умереть. Но хочу напомнить, из нас двоих времени мало осталось у вас, а не у меня. Не задавайте вопросов и не пытайтесь меня победить. Если хотите вытащить меня отсюда – действуйте. Если нет, проваливайте к чертовой матери!
Ли Ёнхван выглядел слишком серьезным. Пак Чечжун не мог произнести ни слова. Сейчас он осознал, что мысли о дочери позволили эмоциям взять верх – ведь он согласился защищать убийцу в суде не из-за денег. Он сам на коленях умолял Ли Ёнхвана нанять его как адвоката. Если он начнет думать, что его подзащитный безнадежен, то сам отправится на свалку как отработанная механическая деталь.
– Господин адвокат, первое заседание закончилось, – начал его подзащитный. – Предположим, на следующем Верховный суд примет решение заменить казнь тюремным заключением. Даже если вы придумаете, как меня вытащить из тюрьмы, весь процесс займет несколько лет. Но как же ваша дочь? Думаете, она останется жива к тому времени? Я бы дал ей не больше ста дней.
Его слова отрезвили Пак Чечжуна. Он вспомнил о своем положении, но был не уверен, что сможет выполнить требования подзащитного. Адвокат решил не сдаваться ради дочери. У нее осталось совсем мало времени.
– Вы правы, – твердо ответил он. – Я найду выход.
– Делайте так, как считаете нужным. – Ли Ёнхван дал ему последний шанс. Он больше не улыбался.
Пак Чечжун вышел из следственного изолятора, завел машину и выехал на дорогу. Ли Ёнхван был разочарован в нем. Пак Чечжун не мог дышать и закричал, выпуская весь гнев, его не останавливал даже сорванный голос. Адвокат мертвой хваткой вцепился в руль машины. Крик резко перешел в нецензурную брань.
Пак Чечжун остановился на парковке перед маленьким отелем города Куам. Он жил в Сеуле, поэтому пришлось найти комнату поближе к подзащитному. Внутри находилась большая белая кровать, напротив нее – телевизор. В центре стоял круглый стеклянный стол, два деревянных стула, а в углу – маленький холодильник.
Он зашел в комнату, включил телевизор и направился в ванную. В новостях показывали некоего политика Чхве, который доказывал, что Ли Ёнхван – мошенник. Недавно он высмеял инвалидов, выступавших за освобождение преступника, и публично раскритиковал группу людей в колясках за то, что они ослеплены надеждой и подрывают моральные устои и законы Республики Корея.
– Его утверждения абсолютно необоснованны! Лекарство от рака разрабатывают в лучших лабораториях страны. Как молодой человек, недоучившийся в университете, не ученый, не врач, может вылечить любую болезнь? Давайте мыслить здраво. Разве это возможно? Вы действительно считаете, что рак можно вылечить скальпелем?! – кричал Чхве.
Пак Чечжун вышел из ванной и смотрел передачу, вытирая полотенцем руки. Ему казалось, что Чхве слишком бурно выражал свои эмоции. Пак Чечжун перестал обращать внимание на происходящее в телевизоре, сел на стул и, закрыв глаза, попытался сосредоточиться.
Он никогда не добьется для Ли Ёнхвана оправдательного приговора. Значит, надо думать иначе. Но сперва необходимо остудить голову и избавиться от лишних эмоций.
Адвокат должен контролировать себя и мыслить хладнокровно. Но Пак Чечжун не выдержал и снова заорал что было мочи. Он не мог придумать ничего дельного, но и лишаться шанса спасти дочь тоже не хотел. К горлу опять подкатил ком гнева. Внезапно он вспомнил лицо прокурора Чан Тонхуна.
Пак Чечжун хорошо его знал. Они не были знакомы лично и никогда раньше не встречались, но прокурор пользовался известностью в юридических кругах. Он слыл непоколебимым и жестким. Говорили, что три года назад сын влиятельного бизнесмена, будучи пьяным, сбил на машине трех жителей в Куаме. Его отец, узнав о том, что дело будет вести Чан Тонхун, решил подкупить прокуратуру, чтобы сменить прокурора. Кроме того, с Чан Тонхуном дружен прокурор Пэк, влиятельная фигура в корейской политике, поэтому его авторитет казался непоколебимым. Пак Чечжун знал, что прокурор осведомлен о настроениях в обществе, и был уверен, что тот сделает все возможное, чтобы Ли Ёнхвана казнили. Таким он был человеком.
Пак Чечжун замотал головой и постарался отогнать мысли о прокуроре. Снова закрыл глаза. Он дышал медленно и расслабил мышцы, но все равно не мог сосредоточиться и найти решение проблемы. Специальная амнистия? Президент никогда в жизни не помилует убийцу двухсот двадцати трех человек, который еще и опыты на них ставил. Такого даже в фильмах не встретишь. Но если он тот, кто может вылечить любую болезнь? Пак Чечжун нащупал ниточку, но она тотчас ускользнула от него. Вздохнув, он пересел на кровать и стал смотреть телевизор. Ему было противно слушать лозунги политика Чхве, поэтому он переключил канал. Везде шли новости. На экране показывали репортаж с места первого суда над Ли Ёнхваном. Слишком много людей хотели убить его. Слишком много людей его ненавидели.
«Почему вы хотите его смерти? Неужели просто нельзя закрыть глаза на его преступление… Спасите мою дочь…» – молил Пак Чечжун.
Конечно, тот факт, что число протестующих перед судом уменьшалось, не был связан только с приговором. Но это и не означало, что если протестующие разойдутся, подсудимый избежит казни. Адвокат в любом случае их ненавидел.
Он их не понимал. Такие люди, наверное, больны на голову. Они ведь могут получить травмы или заболеть чем-то серьезным в любой момент. Это даже не рок, а просто суровая реальность. И когда за ними в больницу придет Смерть, они будут в агонии выкрикивать имя Ли Ёнхвана.
Он не мог больше смотреть новости, поэтому встал и открыл холодильник. Внутри стояли две пол-литровые бутылки воды. Пак Чечжун открыл одну из них и залпом опустошил ее. Внутри все горело. И это нельзя было остановить. Его дочь медленно умирала.
Адвокат поставил бутылку на стол и вновь задумался над способом, как вытащить подзащитного из тюрьмы. Ответа не было. Это невозможно.
– Черт! – выругался он.
Ничего не выйдет. И тогда его дочь умрет. Как бы он хотел, чтобы Ли Ёнхван никогда не появлялся. Тогда они с супругой отпустили бы дочку без всяких надежд на спасение.
Он расчесал голову до крови. Ему хотелось разорвать самого себя на куски. Мысли заполняло нескончаемое раздражение.
– Почти пять миллионов человек подписали петицию за казнь Ли Ёнхвана. Однако правительство до сих пор никак не реагировало, что вызывало недовольство населения. Сегодня власти наконец выступили с официальным заявлением. Давайте послушаем, – раздался голос диктора из телевизора.
Убить Ли Ёнхвана? Или спасти? В голосовании участвовало десять миллионов человек. Правительство, как могло, откладывало ответ гражданам и только сейчас решилось выступить.
– Мы пытались учесть интересы всех голосовавших, – так началось обращение властей.
Их решение оказалось двояким. Представители парламента не сказали, что простят Ли Ёнхвану все грехи, но и не подтвердили, что он будет наказан по всей строгости закона. Способ, который мог бы спасти преступника, мог придумать только Пак Чечжун.
Самый жестокий убийца в истории страны вроде бы очевидно должен понести заслуженное наказание. Но от правительства не последовало четкого ответа, что это так. Другими словами, власти хотят спасти его и воспользоваться его методом.
– Мы переходим к международным новостям. Во Франции началась масштабная забастовка…
Сюжет о Ли Ёнхване закончился. Пак Чечжун вернулся в кровать и лениво щелкал каналы. Ток-шоу, которое он смотрел ранее, еще не закончилось. Политик Чхве до сих пор гнул свою линию:
– Ну да, конечно. Вылечил десять человек. А вы видели, как это происходило? Кто-нибудь видел? Ни фотографий, ни видео – никаких доказательств. Чему вы вообще верите? Как их старые медицинские записи и комментарии врачей могут быть связаны со способностями этого проходимца?
В чем-то политик Чхве был прав – никто не видел Ли Ёнхвана в деле. Двое инвалидов из общественного туалета были под действием анестезии, как и те восемь человек из подвала.
Слова политика прочно засели в голове Пак Чечжуна. Раздражение и гнев, блокировавшие мысли, начали таять. Ключ ко всем ответам был у него в руках. Адвокат снова закрыл глаза и сосредоточился.
Он перестал различать звуки и что-либо чувствовать. Идеальная концентрация. Тело стало легким, а все вокруг настолько тихим, что он слышал биение своего сердца. Дыхание было тихим и спокойным. Мысли возникали в голове целыми предложениями и стояли перед глазами.
Правительство хочет спасти Ли Ёнхвана и заполучить его метод. Тогда почему они не заявили, что простят ему все преступления?
Не существует четких доказательств того, что он может лечить все болезни. Но и опровергнуть это сложно. С одной стороны, он спаситель, с другой – мошенник. Если его метод существует, то он нужен человечеству. Ли Ёнхван как раз и говорил, что он единственный человек, который сможет спасти этот мир. Но где подтверждения? Десять больных, которых он исцелил? Нет, нет ни фото, ни видео, как и заявил политик Чхве. Значит, фактами могли манипулировать.
В Ли Ёнхване не уверены.
Если президент помилует его, не только в стране, но и во всем мире поднимутся волнения. А что, если оправданный убийца окажется проходимцем? Правительство и президент Южной Кореи не могут пойти на такой рискованный шаг. Все страна и так напряжена до предела. Они вернули смертную казнь и почти прекратили торговлю с Евросоюзом. Если в дополнение ко всему еще и оправдают Ли Ёнхвана, то столкнутся с негативными последствиями на международной арене и полным прекращением торговых отношений с ЕС. Но если метод Ли Ёнхвана существует, то его помилование принесет государству огромную выгоду.
Если правительство будет уверено в Ли Ёнхване, его выпустят.
Пак Чечжун достиг пика концентрации и открыл глаза. Он придумал идеальный план. Лучший и единственный.
На следующий день на рассвете он направился в следственный изолятор. Ли Ёнхван, сонно зевая, вошел в комнату для свиданий. Пак Чечжун, несмотря на раннее утро, выглядел с иголочки. Как только его подзащитный сел за стол, адвокат достал два листка и положил их перед ним. Это были копии опроса граждан о необходимости смертной казни и заявление властей. Ли Ёнхван потер глаза и лениво поднял одну из бумажек со стола.
– Что это?
Пак Чечжун не ответил и жестом предложил ему прочитать содержимое. Подзащитный бегло пробежался глазами по тексту, отложил лист и взял следующий. Это была петиция за его казнь. В отличие от предыдущего документа, этот он читал очень внимательно.
– Вообще я слышал это все в новостях, – начал Ли. – Зачем вы показываете мне документы?
Тогда Пак Чечжун достал еще один лист – петицию против казни.
– Господин Ли, содержание не так важно. Посмотрите на заявление. Видите, что его можно интерпретировать двояко?
Ли Ёнхван бросил вопросительный взгляд на адвоката и отложил бумаги. Адвокат прочитал в его глазах, что он особо ничего не ожидал.
Напряжение возросло до предела – Пак Чечжун чувствовал боль в шее. Его руки тряслись. Этот процесс был для него последней возможностью остаться юристом. Он стиснул кулаки, чтобы не показать волнения.
– Я тут подумал: почему власти так долго не отвечали на вопросы граждан?
– Ближе к делу, – оборвал его Ли Ёнхван.
Пак Чечжун почувствовал себя оскорбленным, но не паниковал и постарался расслабиться. Когда мышцы в шее немного отпустило, он разжал кулаки и произнес:
– Я считаю, что правительство хочет вас спасти. А как иначе поступить с человеком, который может вылечить любую болезнь? Но они не дали точного ответа. Почему? Потому что они в вас не уверены. Спешу вас огорчить, но никто не может проверить, действительно вы исцеляете людей или нет.
– То есть те десять человек… – начал Ли Ёнхван.
Пак Чечжун предупредительно посмотрел на него, чтобы тот не перебивал. Как только подзащитный замолчал, он продолжил:
– Никто не видел, как вы делали операцию, – нет ни фотографий, ни видео. Вы показали лишь результат. Если рассуждать хладнокровно, то ваш метод может быть выдуманным. Но правительство не призывает вас наказать, потому что нет и подтверждений мошенничества. Если вы дадите им доказательства того, что можете лечить любую болезнь, вас спасут. Оправдают.
Ли Ёнхван недоверчиво поднял бровь. Пак Чечжун увидел, что подзащитного заинтересовала его идея.
– Доказать будет несложно. Вы сделаете операцию больному человеку. Тогда правительство признает ваши умения. Можно будет ознакомить их с подготовкой к операции и ее результатом, пропустив сам процесс. Конечно, просто кадра, где вы покидаете операционную, недостаточно. Но если туда попадет больной человек, а выйдет уже здоровый, вам поверят. Возможно, простые люди отнесутся скептически, но для нас важнее одобрение властей. Как только правительство станет уверено в ваших способностях, вам не позволят умереть.
Ли Ёнхван, скрестив руки на груди, задумался. Пак Чечжун не мог дышать от волнения. Если подзащитному не понравится план, его дочь умрет.
– Говорите, меня не могут признать невиновным?
– Нет, – уверенно ответил адвокат. Но внутри все сжалось от страха неизвестного. – Если вам не нравится мой план, можете нанять другого юриста. Но как бы они ни были хороши, они никогда не добьются оправдания для вас. Да что там оправдания, даже от казни не спасут. Я уверен в этом.
Ли Ёнхван улыбнулся. Он сразу понял, что его адвокат придумал выигрышный план. Пак Чечжун смотрел ему в глаза. Казалось, что тот заглядывал в самую душу. Он обращался ко всем богам этого мира и молился им. Его сердце выскакивало из груди. Другого пути не было – Ли Ёнхвану должен понравиться его план.
– Хорошо. Можно задать пару вопросов? Как вы устроите такую важную операцию?
– Завтра мы проведем пресс-конференцию и обратимся к властям с просьбой дать нам такую возможность. Если они согласятся, то финальное слово за судьей, поэтому на следующем заседании мы также попросим дать вам такую возможность.
– А что, если нам откажут? Ведь…
– Вы умрете. – Пак Чечжун оборвал Ли Ёнхвана. – Если операцию не одобрят, ничего другого не останется. Если они не согласятся, это будет означать, что вам не доверяют. А если и поверят, то не факт, что захотят спасти. Поэтому нам надо вынудить их согласиться на наше предложение.
Ли Ёнхван выглядел так, будто чем-то недоволен, но промолчал. Пак Чечжун выглядел уверенным, но внутри все было в напряжении.
Подзащитный медлил с ответом. Для адвоката эти секунды казались вечностью. Он поставил на кон жизнь. Теперь выбор за Ли Ёнхваном. Он молился. И если бог может услышать…
– Я готовился умереть с того момента, как положил первого пациента на операционный стол, – начал Ёнхван. – И, как я упоминал ранее, смерти не боюсь. Давайте попробуем ваш план. Звучит интересно.
В этот момент на адвоката навалилась ужасная усталость – он наконец-то выдохнул.
– А теперь сядьте и записывайте за мной слово в слово, – сказал Ли Ёнхван, хрустя пальцами.
В холле самого высокого здания Куама находилась сцена, где Пак Чечжун и собрал пресс-конференцию. На первом этаже толпились журналисты, а полицейские следили за порядком. Последние четко контролировали вход, опасаясь протестующих. Недавно число людей, выступающих против Ли Ёнхвана, увеличилось в несколько раз. Три дня назад в центре города столкнулись его сторонники и противники и устроили потасовку. Удивительно, но среди них не было ни одного больного человека или близкого жертвы преступления.
Спустя десять минут после предполагаемого начала конференции в холле появился Пак Чечжун. В руках он нес папку с бумагами. Он залез на сцену и откашлялся. Взгляды репортеров были прикованы к его фигуре. К нему потянулись руки с диктофонами, словно души, искавшие спасения из ада.
Пак Чечжун оглядел аудиторию и еще раз упорядочил мысли в голове. Перед глазами стоял образ дочки, но мысли его были спокойны, как озеро в лесной глуши. Он вздохнул и начал пресс-конференцию:
– Добрый день. Я стою здесь перед вами, потому что мой подсудимый хочет сделать заявление для правительства. Прежде чем зачитать его, я хотел бы перечислить все болезни, которые может вылечить Ли Ёнхван. Рак всех органов, генетические заболевания, связанные с мутациями хромосом, дегенеративные и венерические заболевания…
Поскольку перечень болезней слишком большой, он объединил их в группы, чтобы аудитории было понятно, о чем шла речь. Туда входили заболевания, с которыми люди встречались хотя бы раз в жизни, которые требовали больших денежных трат, имели низкий процент успешного лечения, а также болезни, про которые специалисты не знали, как их лечить и чем они вызваны. Все операции, связанные с пересадкой органов и восстановлением суставов, выполнялись так же легко, как шитье куклы. С помощью одной процедуры можно было сменить пол, не прибегая к гормональной терапии. Весь процесс занимал от тридцати минут до часа.
– Если метод господина Ли станет доступным, то пациенты с серьезными заболеваниями смогут пройти операцию и выписаться за один день. Те, кто страдает сейчас, уже назавтра смогут начать здоровую счастливую жизнь. Также мой подзащитный не хочет, чтобы люди, находящиеся в уязвимом денежном положении, умирали только из-за того, что не смогли оплатить лечение. Он готов лечить их абсолютно бесплатно. Теперь у человечества появился шанс избавиться от болезней и физических недугов.
Голос Пак Чечжуна эхом раздавался в холле. Он закончил свою речь и вновь оглядел аудиторию.
Пути назад не было. Возможно, он будет проклинать себя до конца жизни. Но он ни о чем не жалел. Любой отец на его месте поступил бы так же.
– Однако нет неопровержимых доказательств способностей моего подзащитного, – уверенно продолжил он. – Поэтому мы просим правительство нашей страны позволить ему провести операцию на больном человеке, чтобы убедить всех в своих навыках. Далее я перечислю его условия.
Во-первых, граждане Республики Корея, другие страны и официальные организации признают право подсудимого (Ли Ёнхвана) оперировать.
Во-вторых, процесс подготовки к операции и результаты анализов пациента будут транслировать в режиме онлайн, за исключением самой операции.
В-третьих, в операционной не должно быть звуко– и видеозаписывающей техники.
В-четвертых, власти сами выберут участников операции, при этом мужчин и женщин должно быть равное количество.
В-пятых, какая-либо государственная организация, ответственная за медицину, бесплатно предоставит операционные и необходимые медицинские инструменты.
В-шестых, если операция пройдет успешно, правительство оправдает подсудимого, обнародует информацию о его достижениях и каждый год будет вводить в стране в эксплуатацию новые медицинские технологии.
В-седьмых, если до второго судебного заседания подзащитному не предоставят возможность оперировать, он наложит на себя руки.
На этом мы завершаем пресс-конференцию. Вопросы не принимаются.
Пак Чечжун закончил, поклонился на камеру и спустился со сцены.
Репортеры выкрикивали вопросы. Камера накренилась и задела микрофон. Полицейские закричали – если хотя бы один человек споткнется и упадет, толпа раздавит его насмерть. Складывалось ощущение, что произошло что-то ужасное. Звук затворов фотоаппаратов напоминал автоматную очередь противника. Пак Чечжун быстрым шагом направился к выходу и, едва не срываясь на бег, скрылся из виду.
Прокурор Чан Тонхун обедал с коллегой в кафе. Сегодня подавали жареную рыбу. Перед ними стояли горячие блюда, но еда их не интересовала. То же самое происходило за соседними столиками. Даже повар с кухни вышла в зал. Взгляды всех были прикованы к телевизору.
«Здравствуйте. Давайте посмотрим, что именно Ли Ёнхван потребовал от правительства».
Чан Тонхун в таком напряжении слушал пресс-конференцию, что казалось, его глаза прожгут экран.
Кафе было полно людей, но никто так и не притронулся к еде. Стояла полная тишина, и только ребенок за столиком у окна активно орудовал ложкой.
«Если метод господина Ли станет доступным, то пациенты с серьезными заболеваниями смогут пройти операцию и выписаться за один день. Те, кто страдают сейчас, уже назавтра смогут начать здоровую счастливую жизнь».
Если Ли Ёнхван выйдет на свободу, то мир превратится в рай или в утопию. Такого мира не встретишь ни в фильмах, ни в книгах. Каждое его слово – правда, ни капли лжи.
Повар с кухни расплакалась. У нее болели суставы и было высокое давление, из-за которого ей до конца жизни придется пить лекарства. Но если Ли Ёнхвана оправдают и он раскроет свой метод, она сможет вновь стать здоровой.
«В-седьмых, если до второго судебного заседания подзащитному не предоставят возможность оперировать, он наложит на себя руки. На этом мы завершаем пресс-конференцию».
– Черт… – выругался Чан Тонхун.
Дослушав до конца, люди оторвали взгляды от экрана и начали есть. Кафе наполнилось шумом разговоров, будто ничего не произошло. Его коллега повернулся к столу и принялся за рыбу.
После конференции начались новости, диктор рассказывал об аварии, которая не имела ничего общего с Ли Ёнхваном. Трактор со стройки сбил школьника на велосипеде, но никого это уже не интересовало. Даже Чан Тонхуна.
Он слышал, как люди за столиками обсуждали, стоит ли спасти Ли Ёнхвана, и большинство сходилось на том, что стоит.
– Пёнчжон, как думаешь, ему позволят провести операцию? – спросил Чан Тонхун.
– Как ты можешь обсуждать это за обедом? Давай сначала поедим, а потом поговорим о нем за стаканчиком чего-нибудь крепкого, – тихо произнес он.
Чан Тонхун осмотрелся. Никто не обращал внимания на двух прокуроров, но ему казалось, что за ними наблюдали.
Дело в том, что недавно группировки, выступавшие за и против казни Ли Ёнхвана, начали искать компромат друг на друга, поэтому кто-то мог прятаться в ресторане, чтобы узнать тайны прокурора. Если в таком оживленном месте он или его коллега скажут что-то лишнее, то потом не оберешься неприятностей и мерзких статей. Он прекрасно понял, на что намекал товарищ, поэтому оставшуюся часть обеденного перерыва они провели молча.
После еды они вышли покурить. С самой первой встречи с Ли Ёнхваном прокурора мучил один и тот же вопрос: «Почему люди хотят его спасти?» Причин было несколько. У кого-то близкие находились при смерти, кто-то был инвалидом, а кто-то боялся неизлечимых болезней в будущем. Это судьба. Технологии за последние годы ушли вперед, но не все можно вылечить. Человечество много лет не может побороть различные заболевания, а Ли Ёнхван смог. Людям нужен его метод. Чан Тонхун понимал тех, кто хотел спасти преступника. Но его внутренний воин горел желанием убить его ради скорбящих семей, потерявших близких из-за опытов.
Прокурор выкурил сигарету и зашел в здание. На столе он увидел кипу писем, а возле него – бесчисленные посылки разной формы и размера. Он устало вздохнул.
После первого заседания кто-то распространил его персональные данные – номер телефона, домашний адрес и номер кабинета в прокуратуре. С тех пор ему каждый день приходили письма и посылки. У Чан Тонхуна и так было много дел, но вдобавок ему приходилось разбираться еще и с этим, что добавляло стресса. Он сел на стул и взял голубой конверт.
«Господин прокурор, мой сын с двух лет борется с раком…» – не дочитав даже первое предложение, он отложил письмо и взял следующее.
«Моя мама…» – тоже сразу отбросил в сторону и открыл новый конверт.
«Я глухой с рождения…» – прокурор скомкал лист и кинул в стену.
Чан Тонхун принес большую коробку, которую приготовил, чтобы выкидывать письма. Он устало вздохнул и смел все конверты со стола. Прошлой ночью ему позвонили и предложили деньги за то, что он выпустит Ли Ёнхвана. И таких людей было много. В этот момент один из следователей подошел к коробке и прочитал парочку писем.
– Господин прокурор, мне выкинуть это, как и вчера? – спросил он.
– Оставь, я сам, – отрезал Чан Тонхун, не в силах отвечать, и откинулся на спинку стула. – Господа следователи, почему вы на меня так смотрите? Если кто-то со мной не согласен, пускай обращается к судье.
Мужчина отбросил письмо, положил в коробку несколько посылок и ответил:
– Может, потому, что вы прокурор? И письма вам шлют, потому что вы важная фигура. Мне кажется, что людям можно не суетиться. Вы все равно сделаете все, что считаете нужным. Но как поведет себя судья? – Следователь взял коробку и пошел на мусорку.
Чан Тонхун на самом деле понимал людей, которые заваливали его историями. Хотя сейчас все по-другому, но в детстве он тоже хотел, чтобы ему помогли. Если бы кто-то тогда застрелил убийцу родителей, его судьба сложилась бы иначе. Но нынешняя ситуация начинала раздражать.
На его столе, очищенном от писем, лежала груда документов. От одного ее вида усталость усилилась в несколько раз, а голова заболела еще сильнее.
Чан Тонхун глянул на запястье – чуть больше шести вечера. Бумаг на столе поубавилось. Уходя из офиса, он с удовлетворением посмотрел на заметно опустевший стол. Но завтра история повторится – он будет завален письмами и документами.
Перед зданием прокуратуры, уткнувшись в телефон, его ждал коллега. Чан Тонхун вышел, слегка хлопнул его по плечу и направился к зоне для курения. Тот поворчал, что он слишком долго, и последовал за ним.
За курением они разговаривали о пустяках – нужно было решить, чем они будут закусывать спиртное. Чан Тонхун, хоть и был занят делом Ли Ёнхвана, мог позволить себе пропустить по стаканчику. А еще он никогда не отказывался, если его предлагали угостить.
Когда они наконец определились, к ним подошла женщина средних лет, ведя за руку девочку, очевидно, ее дочь. Ребенок выглядел очень тощим и бледным, несмотря на несколько слоев одежды. На голове была надета шапочка. Сразу было видно, что девочка больна.
Ее мама приближалась к прокурору. В руках она держала папку с бумагами, причем папку известного бренда. Ее одежда кричала о том, что они не бедствуют.
Коллега Чан Тонхуна с сочувствием посмотрел на женщину и девочку и сделал шаг назад.
После первого заседания к прокурору приходило много людей. В последний раз его у входа поджидал мужчина в инвалидном кресле. Конечно же, Чан Тонхун тогда не услышал ничего хорошего в свой адрес.
Он сделал глубокую затяжку, поднял голову и выпустил дым в небо. Потом он поднял руку, предупреждая женщину, чтобы та не подходила ближе. Белый дым рассеивался на фоне заката.
– Уважаемая, уходите, – произнес он.
– Не прогоняйте нас. У вас есть время?
– По всем вопросам обращайтесь к судье. А еще, если нас увидят с этим, мы вместе отправимся в тюрьму, – ответил Чан Тонхун, указывая на папку в руках матери.
Он докурил сигарету и выбросил ее в мусорку. Вдруг он случайно столкнулся взглядом с девочкой, стоявшей в отдалении. Она улыбалась ему во весь рот, и ее улыбка отражалась в его глазах.
– Господин прокурор, вы все неправильно поняли…
Мать девочки не сдавалась и, улыбаясь, подошла совсем близко. Пока она говорила, он достал из кармана пиджака фотографию. Из-за солнца сложно было разглядеть, что на ней изображено, поэтому женщина сощурилась и вплотную приблизилась к фото. Там была запечатлена юная жертва преступления Ли Ёнхвана. Женщина закричала и в ужасе отвернулась.
– Я показываю это фото каждому посетителю. Если бы он сделал то же самое с вашей дочерью, вы бы сами захотели перерезать ему горло. Отец этого мальчика действительно хочет убить Ли Ёнхвана. И вы просите меня помочь. Прокурор должен помочь вам, а что делать этим людям? – спокойно произнес Чан Тонхун, убирая фотографию.
Женщина повернулась и пошла к дочери, не переставая кричать. Прокурор достал из пачки новую сигарету и помахал ей вслед. Затем неосознанно снова посмотрел на девочку – та с любопытством трогала кирпич на земле и не обращала внимание на крики. Мама осторожно взяла ее за руку, и они ушли прочь. Было заметно, что они спешили, но даже в этой ситуации женщина подстраивалась под темп дочки. К счастью, мама девочки побеспокоила прокурора меньше, чем он ожидал.
– Опять та фотография? Есть же другие. Как ты мог так шокировать женщину? – спросил его коллега, подойдя ближе и похлопав его по плечу.
– Это и есть другая, а не та, – ответил Чан Тонхун, зажигая сигарету.
Он смотрел на девочку, удаляющуюся на фоне заката. Очевидно, она была больна. Она никогда не победит болезнь и либо вскоре отправится на небеса, либо будет страдать до конца жизни. Прокурор не знал, чем она болеет, но Ли Ёнхван мог ее вылечить. Он был ее последней надеждой. Знает ли девочка, что только дьявол, который убил двести двадцать три человека, может спасти ее?
Неужели Ли Ёнхван должен жить?
Мысли прокурора, словно табачный дым, заполнил один-единственный вопрос. Это не означало, что он почувствовал что-то особенное. Нет, ему просто захотелось выкурить еще одну сигарету.
После этого Чан Тонхун с коллегой направились в ресторан, где подавали отборную говядину хану[6]. Зайдя внутрь, они увидели статую, державшую в руках табличку с названием заведения. Интерьер был выполнен в традиционном стиле, в декоре преобладало дерево, что делало ресторан похожим на дом времен Чосон[7].
– Добро пожаловать. Как мне к вам можно обращаться? – вежливо поприветствовал их официант у входа.
Ресторан считался самым престижным в Куаме и работал по брони. Чан Тонхуну было не по карману ходить в подобные заведения – он родился в небогатой семье, да и работа не приносила такого дохода.
В отличие от него, у коллеги всегда водились деньги. По какой-то неведомой причине он обожал Чан Тонхуна и периодически угощал дорогой едой и алкоголем.
Прокуроров проводили на второй этаж в изысканный зал – посередине стоял обеденный стол из темного дерева, а стены были украшены цветами вишни. Они сняли пиджаки, повесили на вешалку и сели.
– Думаешь, правительство позволит Ли Ёнхвану провести операцию? – спросил Чан Тонхун. Его давно мучил этот вопрос.
– Не знаю, а парламентарий Пэк ничего не говорит? – Его коллега положил на стол ключи от иномарки и телефон последней модели.
– Неа. – Чан Тонхун облокотился на стул и скрестил руки на груди. – Все случилось сегодня днем. Пёнчжон, по-твоему, правительство согласится с требованиями Ли Ёнхвана?
– Хм… Из-за него умерло двести двадцать три человека, так? Но если мы сможем победить хотя бы рак, весь мир перевернется с ног на голову. При этом его адвокат сказал сегодня, что Ли Ёнхван может вылечить все болезни. В таком случае ему должны дать шанс.
– Тогда это то же самое, что и оправдать его. Ты, черт возьми, правда предлагаешь отпустить мерзавца, который убил столько людей? Тогда мы что, должны будем оправдывать всех, кто совершит что-то незаконное, как Ли Ёнхван?
– Не знаю… Почему ты срываешься на мне? – спросил коллега.
После этого они замолчали. Чан Тонхун поднял руку и извинился за свою раздражительность. Его собеседник примирительно улыбнулся.
После просмотра пресс-конференции Чан Тонхун допускал, что Ли Ёнхвана могут отпустить. И он действительно верил в его способности. Тогда как только убийца проведет операцию, он избежит наказания и станет спасителем человечества. Такой итог не входил в планы прокурора.
– Позвольте вас побеспокоить. – Открылась дверь, и в комнату вошел официант. Он принес газовую плиту и две тарелки с сырой говядиной.
– Приятного аппетита, – сказал он. – Если вам что-то потребуется, нажмите на звонок слева от двери.
Официант тихо вышел. Коллега прокурора присвистнул, когда увидел такое количество мяса.
– Ли Ёнхван убил иностранца, но власти его страны никак не отреагировали. США и другие влиятельные государства, как и Европа, хранят молчание. Знаешь почему? Потому что ни одна страна не смеет даже мечтать о таком методе, если он существует. Поэтому правительство хочет спасти Ли Ёнхвана. Но нет никаких доказательств. И тут внезапно он заявляет, что хочет провести операцию и показать всем, что не врет. Еще и метод первой получит именно Южная Корея. С точки зрения правительства, это манна небесная, – произнес его коллега и взял палочками с плитки поджаренный кусок говядины. Проглотив его, он закрыл глаза от восхищения.
Если Ли Ёнхван успешно поведет операцию и его выпустят, он немедленно расскажет о своем методе и каждый год будет открывать новые. Даже если он уверяет, что Южная Корея первой получит всю информацию, рано или поздно она попадет и в другие страны, больницы и компании. Но во время пресс-конференции адвокат упомянул, что Ли Ёнхван не поделится методом с теми странами и компаниями, которые будут его осуждать и критиковать. Одно-единственное предложение заставило все государства замолчать, за исключением нескольких стран ЕС.
– Пёнчжон, если бы у тебя был выбор, ты бы спас его или убил? – спросил Чан Тонхун, жуя мясо.
– Не знаю, как это будет выглядеть со стороны, но я бы спас. И ты знаешь причину – мой двоюродный брат Лу Кэрик. Врачи говорят, ему осталось три года, а Ли Ёнхван мог бы вылечить и его. Его нужно спасти. – Пёнчжон говорил все тише и тише. Собеседник кивал в ответ – он понимал его состояние.
– Тогда… я в твоих глазах выгляжу злодеем? – посмотрел ему в глаза Чан Тонхун.
– Чего? Каким еще злодеем? – рассмеялся коллега. – Ты выполняешь свою работу. Я же знаю, почему ты это делаешь. Придумал тоже, злодей, герой. У каждого человека своя история за плечами.
Чан Тонхун лишь кивнул в знак согласия.
Эмоции, которые он сдерживал последние три дня, вырвались наружу. Как Пёнчжон и сказал, у каждого своя история.
«Продаем метод Ли Ёнхвана»
Управление полиции по Сеулу арестовало гражданина Хо, который заявлял, что узнал все секреты его метода.
Его подозревают в получении ста миллиардов вон в денежном и товарном эквиваленте. По сообщениям властей, он посещал пожилых людей на окраине города и продавал им секрет за пятьсот миллионов вон. Жертвами мошенника стали по меньшей мере двадцать три человека…
Кроме гражданина Хо, арестовали еще десять человек, подозреваемых в мошенничестве. Правоохранительные органы призвали жителей не поддаваться на подобные предложения и немедленно сообщать в полицию.
Газета «Вончжу синмун»