До изнеможения

После того вечера в ресторане казалось, что жизнь вновь обрела какое-то подобие спокойствия. Я все еще хранила письмо бабушки как драгоценный секрет, как ее последнее послание, которое придавало мне сил. Мы с Винсом держались вместе, несмотря на все удары судьбы, и это сближало нас. Но где-то глубоко внутри меня продолжала зреть тревога, словно темное облако, скрытое за горизонтом, медленно приближавшееся.

Маргарет, как всегда, была поглощена своими делами. Она почти не появлялась дома, и каждый раз, когда я ее видела, ее лицо было холодным и отстраненным. Я начала замечать, что ее взгляд стал острым, как лезвие, каждый раз, когда она обращала внимание на меня и Винса. Ее глаза, раньше скрытые за маской безразличия, теперь словно пробивали нас насквозь. Внутри меня нарастала уверенность — она что-то чувствует. Она понимает, что мы больше не просто безвольные марионетки в ее игре.

— Ты тоже это чувствуешь? — однажды спросил меня Винс, когда мы сидели вдвоем на террасе, наслаждаясь редким моментом тишины.

Я повернулась к нему, наблюдая, как он всматривается вдаль, его лицо напряжено.

— Что именно? — я знала, о чем он говорит, но мне было важно услышать это вслух.

— Маргарет... — его голос дрогнул. — Она что-то подозревает. Каждый раз, когда она смотрит на нас, я чувствую, что ее взгляд пронизывает меня насквозь.

Я кивнула, понимая, что он прав. Что-то в Маргарет изменилось, и я не могла избавиться от этого ощущения. Она больше не была той матерью, которую я пыталась понять через бабушкино письмо. Теперь она стала чем-то иным, чем-то более опасным. Словно зверь, загнанный в угол, она смотрела на нас, как на угрозу.

— Она знает, что мы что-то задумали, — сказала я, чувствуя, как страх закрадывается в мой голос. — И, возможно, скоро она попытается остановить нас.

Прошло несколько дней, и напряжение в воздухе только усиливалось. Я почти не видела Маргарет, но каждый раз, когда я возвращалась домой, чувствовала ее присутствие — ее холодную, незримую тень, которая следила за каждым моим шагом. Мы с Винсом начали говорить шепотом, стараясь не привлекать лишнего внимания. Мы оба понимали, что в любой момент все может обернуться против нас.

И этот момент настал.

В тот вечер я возвращалась домой одна. Винс должен был присоединиться позже, и я почему-то чувствовала странное беспокойство, приближаясь к двери. Что-то было не так. Дом, который всегда был залит мягким светом, теперь казался мрачным и холодным, как будто внутри него притаилась тьма.

Я вошла внутрь, тихо прикрыв за собой дверь. Ожидаемая тишина встретила меня, но я сразу ощутила что-то странное. В каждом углу дома таилось нечто невидимое, но угрожающее. И тогда я услышала звук. Шорох. Тихий, почти незаметный, но достаточно, чтобы поднять внутри меня волну страха.

— Винс? — позвала я, надеясь, что он уже пришел.

Ответа не последовало. Я сделала несколько шагов по коридору, сердце билось так, что казалось, оно эхом раздается в этом жутком, холодном пространстве.

И вдруг, из тени вышла фигура. Маргарет. Ее лицо было бесстрастным, но в глазах горел странный, маниакальный огонь, который я никогда не видела прежде. Она шагнула вперед, ее движения были холодными и расчетливыми, как у хищника, который готовится к атаке.

— Ты думала, что сможешь перехитрить меня? — ее голос был тихим, но наполненным ледяной яростью. — Ты и Винс. Вы оба решили повернуть все против меня.

Я замерла, не в силах двинуться. Маргарет медленно приближалась, ее взгляд не отпускал меня, словно она видела во мне не дочь, а врага. В этот момент я поняла, что ее материнский инстинкт не смог бы прервать ее решимость. Этот страх потерять власть, страх, что ее маленький мир может рухнуть, делал ее опасной. Она не могла позволить, чтобы кто-то стал угрозой ее контролю.

— Я... — начала было я, но слова застряли в горле.

В этот момент дверь за моей спиной распахнулась. Винс. Он ворвался внутрь, как порыв ветра, и сразу же увидел Маргарет. Он мгновенно встал между нами, как защитник, готовый к любому исходу.

— Уйди, Винс, — ее голос звучал угрожающе спокойно. — Ты не понимаешь, что делаешь. Если вы оба продолжите, это будет ваша смерть.

Я видела, как его лицо исказилось от гнева. Он уже знал, на что она способна. Но он не отступил.

— Ты не посмеешь нас тронуть, — бросил он, сжав кулаки.

Маргарет на мгновение остановилась, и я увидела, как ее лицо дрогнуло. Ее глаза метались между мной и Винсом, словно она не могла сделать выбор, словно внутри нее шла борьба. Этот момент показывал, что даже такой хладнокровный человек, как она, был не застрахован от своих эмоций.

Ее материнский инстинкт, о котором писала бабушка, наконец проявился. Он был там, скрытый глубоко внутри, но недостаточно силен, чтобы заставить ее отступить. Она могла ранить, но не убить.

Внезапно, с невероятной быстротой, Маргарет выхватила пистолет. Все произошло слишком быстро. Я вскрикнула, но не успела даже осознать, что происходит. Раздался выстрел.

Винс вскрикнул и пошатнулся, хватаясь за бок. Я видела, как кровь начала пропитывать его рубашку. Он упал на колени, его лицо исказилось от боли. Я бросилась к нему, ощущая, как мир вокруг меня рушится.

— Нет! — закричала я, прижимая его к себе, чувствуя, как слезы наполняют глаза. — Винс, нет!

Маргарет смотрела на нас. Ее рука дрожала, пистолет опущен, но она не могла больше выстрелить. В этот момент я поняла, что она не смогла убить нас. Ее страх потерять все, ее инстинкты, о которых она даже не осознавала, все-таки не позволили ей завершить задуманное.

Она могла ранить, но не убить. И это было не из-за любви — это было из-за страха. Страха потерять нас, страх оставить себе только пустоту.

Она молча развернулась и исчезла в темноте, оставив нас одних — меня, дрожащую от ужаса, и Винса, раненного, но живого.

— Держись, — прошептала я, сжимая его руку, слезы текли по моему лицу. — Мы справимся... Ты должен держаться.

Я знала, что мы уже не одни в этой борьбе. Маргарет пыталась нас уничтожить, но она не смогла. И теперь мы знали точно — битва еще не окончена.