3.
Очнулся внезапно, тяжко вздыхаю;
Где я и что я, теперь я не знаю;
Лишь помню: «Не надо назад». Но куда?
В голове каша, одна ерунда...
Имя? Не знаю. Возраст, язык?
Я молодой англичанин. Впритык
Обувь на мне — это так неудобно,
Но выбора нет. Узнать бы подробно
Куда направлялся? Вокруг только лес.
Проклятый рассудок мой взял да исчез!
Поднявшись с земли, я просто побрёл
Туда, откуда, казалось, пришёл.
Волны тумана повсюду клубятся;
Глаза же от тусклого света слезятся;
Душно мне, жарко, достал бы платок,
Но вместо него лишь в кармане листок:
Неизвестный мне Уильям тут пишет о том,
Что ночью пошёл в некий «проклятый Дом».
Кто этот Уильям? Может быть, я?
Может быть, люди вокруг подтвердят?
Понять, кто я есть, смогут их голоса;
Но их здесь нет, и безмолвны леса.
Нашедши тропу, по ней я и взялся
Идти. На пути снова листик валялся.
Взяв его в руки, затем прочитав,
Внезапно почувствовал, что я был прав:
«Весь красный от гнева, друг мой сказал,
Словно он знает, кто ночью украл
Ребёнка его. Он правды не знал,
Но сына Барона во всём обвинял.
Меня обвинение это задело,
Да страх обволакивал всё моё тело.
Глупец, ну зачем, не его это дело.
Дочь потерял? Ну зачем же так смело
Его обвинять, он же дитя!
Крики его я воспринял шутя».
Не мешкая, сразу продолжив путь свой,
Я чую, опасность крадётся за мной.
Мне кажется, кто-то за мною идёт,
Прячусь в кусты. Точно знал наперёд:
Мимо меня через пару минут
Проходит мужчина, в руке того прут;
Припомнил таверны и пьяные сходки,
Узнал я больную с похмелья походку;
Будто бы пьяный, этот мужик
Брёл по тропе, головою поник.
Не видно лица; на спине есть клеймо –
Как видно, его истязали давно.
Я следовал тихо за ним по пятам,
Успел рассмотреть на спине жжёный шрам,
Количество счесть затянувшихся ран.
Не мог же себе нанести их он сам?
Вдруг растворился, как дым, проводник,
А предо мною тот «замок» возник.
Чутьё меня, благо, не подвело –
Вот предо мною разбито окно,
Единственный вход в заброшенный Дом,
Под ним смят кусочек бумаги, а в нём
Меленьким почерком кто-то писал
И не за доктором тот посылал:
«Не лечит гипноз, от лекарств только хуже.
Послать, что священник нам боле не нужен;
Сына считать же покойником, ибо
Надежда моя, возродившись, погибла.
Позволю себе поиграть в дурака –
Скорбящим родителем буду пока.»
После того, как ужасные строки,
Проникнув болезненно в памяти стоки,
Заставили речи того меня вспомнить,
Кто же депешу успел ту заполнить.
Только поняв это, чувствую ярость,
Сминаю в руке и бумажную гадость.
Но кроме злости, не знаю пока,
Кто именно здесь «сыграл в дурака».
Осторожно ступая по полу дома,
Обследовал всё этаже на одном.
То чувство, что всё тебе тут так знакомо,
Будто бы знает тебя этот Дом.
Пошёл я наверх, а ступени скрипят;
Обои все целы, стульчики вряд,
Пыльные книги на полках стоят;
Будто бы все, кто тут жил, теперь спят.
Небольшой коридор, а в конце кабинет.
На двери, видно сразу, ручки-то нет;
Со скрипом она отворилась, а там
Кресло с ремнями стоит, и бедлам.
Нет, не разруха меня испугала,
Черная кровь всё везде «украшала»
Брызгами, жутким противным пятном
Засохшем на стуле. – «Точно, дурдом..»
Я начинаю искать в кабинете
Нечто, что, может быть, скажет об этом:
Письменный стол, ну а в ящике кипа
Бумаг. Что мною разрыта;
Твёрдой рукой всё исписано в ней
Со схемами, цифрами, кучей нулей:
«Объект поздно ночью нашли и избили,
В общем порядке его заклеймили.
Держать взаперти. Долой солнечный свет.
Давать по два раза Объекту обед.
При приступах гнева вести в кабинет
И там «успокоить», избавив от «бед»...
...Объект засыпает — нести его вниз.
Стол обработать, готовить эскиз,
Бумагу. Фиксировать каждый этап –
Писать же опрятно, с учётом всех дат.»
Дрожащими пальцами я пролистал -
Тут человек о другом уж писал:
«Тело помыть, ну а после нести
Вниз. Операцию там провести.
С нижними слугами не пустословить.
Восемь инъекций, скобу подготовить.
Дабы унять проявления воли,
Скобой повреждаются лобные доли...»
Боже, что было тут, ты объясни!
Иль опыты некто был должен вести?
Их проводил неизвестный мне монстр.
Монстр тот здесь — это чувствую остро.
Бросился вон с кабинета, как ветер,
Я снова на первый этаж, где приметил
Лампу, накрытую сверху листом,
С каплями крови и стрелкой на нём.
Понял я принципы тайного хода –
Если б ни лист, то плутал бы здесь долго.
Под лампу нехитро запрятан рычаг,
Двинув который, злейший мой враг,
Как чувствовал я каждой клеточкой тела,
Вниз проникал творить чёрное дело;
С щелчком вниз та самая дверь опустилась,
И царствие тьмы пред глазами открылось.