Глава 1 - Начало
Лондон, Великобритания, Детективное бюро Шейда, середина 1933 года
За окнами бушевал ливень. Вода стекала по стёклам густыми, размытыми ручьями, искажая тусклый свет фонарей - словно город плавился под тяжестью собственных мыслей. Лондон не спал... но и не бодрствовал. Он лежал, как раненый, обессиленный зверь, пряча свои бесчисленные тайны под мокрыми, поблёскивающими мостовыми.
Внутри старого бюро, ставшего для Локрайна Шейда одновременно и офисом, и домом, царила вязкая тишина, будто сама ночь просочилась сквозь древние, пропитанные сыростью стены. Лишь в углу, как безмолвный часовой уходящего времени, мерно раскачивался напольный маятник.
Тууум... Таааак...
Этот звук был не просто отголоском времени - он гудел в груди, резонировал с пульсом, будто древний механизм в самом сердце дома вёл отсчёт не минутам, а чему-то большему.
Чему-то неотвратимому.
Локрайн сидел за массивным дубовым столом, покрытым пылью старых дел, забытых имен, нераскрытых улиц. Он не читал, не писал, не смотрел в окно, где свирепствовала стихия. Его пальцы, втянутые в ритуал бессознательного, щёлкали старой серебряной зажигалкой:
щёлк... щёлка... щёлк...
Металл бился о металл в нервном, срывающемся ритме, не в такт маятнику. Как будто внутреннее беспокойство спорило с внешним порядком. Порой он позволял огню вырваться - всего на миг - лишь затем, чтобы тут же его погасить.
Щёлк. Тьма. Щёлк. Искра. Щёлк. Снова тьма.
Перед уходом Док бросил через плечо:
- Если кто и решит явиться в такую ночь - это будет не человек, а проблема. Или нечто, что притворится человеком. Так что ложись спать, Шейд.
Локрайн не ответил - только кивнул. Он всегда оставался. Последним. Тем, кто ждёт.
Работы почти не было. Всё, что приходило в последние недели, - мелкие, предсказуемые поручения: брошь старой леди, неверный муж, сомнительное завещание. Ничего, что требовало бы ума, интуиции и риска. Он справлялся легко. Машинально.
И именно это тревожило сильнее всего.
Иногда казалось, что единственный, кто ещё стучится в двери, - это ливень.
Маятник продолжал качаться, как гигантское сердце дома, отмеряя пустоту.
Тууум... Таааак...
Дом шумел. Старые балки скрипели, полы отзывались, словно шептали на древнем языке, а может - игра воображения, уставшего от бездействия.
Но никого не было. И не должно было быть.
Пальцы Шейда всё ещё сжимали зажигалку, но движение остановилось. Мысли расплывались, становясь такими же туманными, как утро в доках.
Он не заметил, как провалился в сон прямо за столом - ссутулившись, с головой, склонённой к руке, лежащей на папке, в которой давно не появлялось ничего нового.
Маятник не уставал. Он отбивал ритм забвения.
Тууум... Таааак...
Тууум... Таааак...
В кабинете царила густая тьма. Лишь редкие вспышки молний за окном озаряли стены призрачным серебром. А ливень - лился без конца, барабаня по стеклу, будто требовал впустить его внутрь.
И вдруг... где-то вдалеке - или, быть может, внутри сна - раздался глухой, отрывистый звук.
Бум.
Он не проснулся сразу. Стук врезался в сознание, как гвоздь в трухлявую древесину. Через несколько секунд, когда разум начал всплывать из дрёмы, звук повторился. Ближе. Чётче.
Бум.
Он дёрнулся, резко вдохнул, как будто вынырнул из ледяной воды. Сердце билось настойчиво.
Бум.
Железное кольцо на двери. Он знал этот звук. Старое, тяжёлое, потёртое - не для красоты, а чтобы его услышали, даже сквозь бурю.
Он поднялся. Вернул зажигалку в карман. Накинул плащ - тёмный, тяжёлый, впитавший холод и память бесчисленных ночей.
Перед выходом из кабинета он взглянул на маятник, словно спрашивая совет у того, кто никогда не отвечает.
Тууум... Таааак...
Шаги по деревянной лестнице звучали, как шаги призрака, идущего по памяти. Первый этаж встретил его полумраком и сыростью. Свет он не зажигал.
Он знал этот дом с закрытыми глазами.
Тишина.
Снаружи - ливень.
Внутри - ожидание.
Он подошёл к двери. Ладонь легла на шершавое, промозглое дерево.
Пальцы нащупали холодный, неподатливый засов. Медленно, почти бесшумно, он отодвинул его и распахнул дверь.
И увидел.
Мужчину. Высокого. Промокшего до нитки.
Силуэт на фоне дождя и тусклого фонаря казался массивным, как сама ночь. Лицо скрывал козырёк шляпы, но взгляд ощущался кожей - тяжёлый, холодный, уверенный.
За его спиной дождь хлестал, как кнут, разбиваясь о брусчатку, словно городское сердце не выдержало и разорвалось.
На незнакомце - тёмный, насквозь мокрый плащ, лицо - в тени, но глаза...
Глаза были здесь. Внутри.
Такой человек не просит.
Такие приходят.
Зная зачем.
И зная, что получат.
- Прошу прощения, - заговорил он ровно, без тени торопливости, но с ощутимой настойчивостью. - Это срочно. Позволите войти?
Локрайн не шелохнулся. Его поза оставалась неподвижной, как у хищника, оценивающего добычу. Он не видел в этом человеке угрозу - скорее, обузу.
- Мы уже не работаем, - его голос был низким и лишённым всякого гостеприимства. - Приходите завтра. Днём.
Он потянулся, чтобы закрыть дверь, но прежде чем створка сомкнулась, незнакомец уверенно прижал её обратно.
Рука в перчатке легла на полированное дерево, и дверь остановилась.
- Вы Локрайн Шейд, - произнёс он, не повышая голоса, но в его тоне прозвучала непоколебимая уверенность. - Очень талантливый детектив. И я готов заплатить весьма немалую сумму за вашу помощь... в одном щекотливом деле.
Наступила пауза, тяжёлая и ощутимая. За их спинами ливень набрал силу, превращая улицу в мутную, дрожащую завесу.
- А ещё... - добавил гость, чуть выпрямляясь и позволяя каплям стекать на порог. - Я промок до костей. Было бы обидно простудиться на вашем пороге, не так ли? Комиссары нынче на вес золота.
Он покачал головой - то ли с досадой, то ли с иронией.
- Прошу простить манеру. Моё имя - Уильям Адамсон. Комиссар.
Он сунул руку во внутренний карман и достал удостоверение, раскрытое чётким движением.
Герб. Имя. Подпись.
Всё на месте. Несомненно - подлинник.
- Если вам нужно подтверждение - оно перед вами, мистер Шейд.
Локрайн посмотрел. Не спеша. Сначала - на удостоверение. Затем - в глаза незнакомцу.
Внимательно. Пристально.
Глаза Адамсона были спокойны, но в них читалось решение. И нетерпение.
Шейд немного отступил, приоткрывая дверь. Без слов. Приглашение.
- Заходите, комиссар.
Пауза. И затем, холоднее:
- Но если окажется, что вы пришли с рассказом о пропавшей брошке или сбежавшем котёнке - я вышвырну вас обратно. Под ливень. Без особых церемоний.
- Справедливо, - кивнул Адамсон. На его губах скользнуло что-то вроде усмешки.
- Поверьте, ради безделушек я по ночам в частные бюро не хожу, мистер Шейд.
Дверь закрылась. Засов щёлкнул, отсекши шум ночи.
Локрайн несколько секунд молча наблюдал, как с плаща комиссара на пол стекают лужицы воды.
- Комиссар собственной персоной, да ещё и в штатском, ночью, под ливень... прямо в частное бюро. Это значит, что в деле пахнет гарью, Адамсон. Или чем-то похуже.
Адамсон позволил себе лёгкую усмешку. Без зубов. Только уголками губ.
- Боюсь, запах куда хуже, мистер Шейд. Гораздо хуже.
Он снял шляпу, стряхнул воду - тяжёлые капли шлёпнулись на пол, оставляя тёмные пятна - и оглядел холл. Взгляд был точным. Привычным к деталям.
Как у следователя. Или охотника.
- Где можно повесить плащ? - голос по-прежнему ровный, но в нём сквозила усталость долгого пути.
- Вон там. Для посетителей, - кивнул Шейд в сторону старой вешалки. - Если не хотите утопить весь пол - повесьте.
- Благодарю.
Адамсон повесил плащ аккуратно. Как человек, уважающий чужое пространство.
Из кармана он достал сигару, завернутую в тонкую бумагу. Треснувшую. Промокшую.
Он посмотрел на неё и с лёгким вздохом убрал обратно.
- Сигара умерла героем, - пробормотал он. - Есть чем закурить, мистер Шейд?
- Не курю.
- Мудро. Хоть кто-то в этом мире держит голову ясной.
Он снова взглянул на Шейда. Долго. С интересом.
- Вы и чаю не предложите, да? Хотя бы для приличия.
- Только если вы пришли за отравлением, комиссар.
Тон Шейда был не враждебным - отстранённым. Холодным.
Привычная броня.
- Пойдёмте. - бросил он через плечо и направился вверх по лестнице, чьи старые ступени заскрипели под его шагами.
Адамсон последовал за ним. Его шаги были тяжелее. Ливень остался позади, но тени поднимались вместе с ними.
Тууум... Таааак...
Маятник отбивал время. Или - приговор.
Кабинет встретил их тенью и тишиной.
На столе - папки, забытые, как забытые имена.
У стены - кресло, в котором Шейд недавно дремал.
Всё - как сцена, затаившая дыхание.
Ждущая нового действия.
Шейд сел за стол.
Адамсон не торопился.
Он снял перчатки - медленно, с тем спокойствием, которое принадлежит людям, привыкшим действовать без суеты. Встряхнул их, стряхивая капли, и аккуратно сложил в карман.
Затем подошёл ближе.
Из-за пазухи он достал папку - плотную, потемневшую от дождя, с мягко вздутыми краями от влаги.
Глухой хлопок, когда он бросил её на стол, нарушил тишину кабинета - резко, но без показной агрессии.
Она легла прямо перед Шейдом - как вызов. Или как груз.
Словно что-то в ней дышало, даже сквозь мокрую обложку.