ДЕВУШКА С ПЛЕЕРОМ

22:34 23 июня 2015, вторник

https://youtu.be/CqM11bt9QvI

The Libertines — «Can't Stand Me Now»

Привет. Я сижу на полу в ванной комнате над пабом и пытаюсь как-то привести себя в чувство с помощью дыхания, как на занятиях йогой. Раз-два-три вдох, потом раз-два-три выдох. Все прошло, честно говоря, немнож- ко не так, как я планировала. Это еще мягко сказано. Внизу еще слышится бит, пол подо мной слегка коле- блется — там продолжается концерт.

Я сразу увидела его у барной стойки, как только спу- стилась вниз, часа два назад. Он был одним из тех людей, которые заполняют собой все пространство и трансли- руют свое настроение на каждого из присутствующих. Когда ему хорошо — всем хорошо, но вот когда он не в духе... Я мгновенно почувствовала, что это он.

Думаю, ты прекрасно меня поймешь, если я скажу, что в жизни бывают такие моменты, о которых хочется рассказывать, вдаваясь в миллион ненужных мелких де- талей, которые все равно не в состоянии передать, как свет лампочки над баром отражался в его слегка расширенных зрачках, как выгибалась его верхняя губа, когда он произносил слово «луф», как проступали ямочки у него на щеках, когда он улыбался. Да, я дура, сама знаю.

Конечно, я ожидала увидеть того длинноволосого парня, плывущего по рукам, из видео, которое смотрела накануне ночью. Но его снимали восемь лет назад, и с тех пор многое явно изменилось. Он стал совсем не похож на рокера — скорее на футбольного фаната хо- рошо за тридцать: среднего роста, широкоплечий, с ши- рокой грудной клеткой и массивным подбородком. Крис был одет в униформу английского рабочего класса на выгуле — белые «Адидас ориджиналс», узкие черные джинсы, поло с лавровым веночком. Меня неизменно удивляет, насколько массовой остается странная мод- ская культура в Британии — все эти стрижки, рубашки, музыка. Крис рассказывал что-то невероятно веселое, судя по тому, как он стучал ладонью по стойке в конце фраз и слегка подпрыгивал от переизбытка энергии. Он был каким-то нервным и резким, как будто перепил кофе и давно не спал. Его лицо ни на секунду не оставалось спокойным. Если бы он не был нужен мне для дела, я бы даже не подумала приближаться к нему. Подумаешь, пропитый мужик на десять с лишним лет меня старше, думала я в тот момент. Стоило ли ради него мыть голову.

Народ все прибывал. Я начала медленно пробираться к бару и поближе к Крису.

Наконец я оказалась у стойки через два человека от него и принялась наблюдать. Нужно было как-то при- влечь его внимание, заговорить с ним. Безрезультатно я пыталась поймать его взгляд: прозрачно-голубые глаза ускользали от меня, как лед в стакане с водкой. У него был приятный голос, но ужасный акцент, который делал речь невнятной. Крис говорил не на кокни, который я волей-неволей научилась неплохо понимать благодаря ежедневным поездкам в метро. Нет, это был настоящий дворовый британский английский, как у детей из кварталов социального жилья, тот самый, который пародируют комики на ТВ, и речь шла о футбольной премьер- лиге. Я невольно закатила глаза.

Внезапно я почувствовала, как народ в зале взвол- нованно зашевелился. Рядом со мной у стойки появился мужчина в бархатном блейзере с волосами цвета имби- ря и тонкими чертами лица. Он напоминал универси- тетского профессора — усталый взгляд умных глаз за очками в толстой оправе, аура спокойствия и легкого превосходства. Его лицо казалось знакомым, но я не смогла вспомнить, откуда его знаю. Он попросил изви- нения за то, что толкнул меня, хотя вовсе и не толкал, а только слегка задел своим бархатным рукавом. Я кивну- ла. Затем он повернулся к Крису и произнес, громко и отчетливо:

— Эй, Крис! Привет, мейт! — Он сделал рукой жест, означающий в Англии предложение выпить, а по рос- сийским меркам больше похожий на оскорбление.

Крис машинально, не прерывая бурного монолога, поднял свою почти полную пинту, демонстрируя, что у него пока есть что пить. Но через секунду он рез- ко замолчал и устремил на незнакомца ошарашенный взгляд.

–Ты какого хрена тут делаешь? — Глаза Криса мо- ментально налились яростью.

— Меня пригласили на открытие. Это же историче- ское событие, мейт! Решил поддержать, да и тебя по- слушать.

— Засунь свою поддержку откуда вытащил и катись отсюда,— прошипел Крис сквозь стиснутые зубы. Кто-то из стоящих рядом мужчин положил ему руку на плечо, пытаясь умерить нарастающий гнев.

— Крис, ну не заводись так сразу. Может, пойдем по- курим? — не теряя самообладания предложил незнако- мец.

Мне было видно лицо Криса, и оно предвещало бурю. — Я с тобой никуда не пойду, ублюдок!
Я заметила, что Крис весь сжался и задрожал, точно

полицейская овчарка, готовая вцепиться в горло. Все вокруг замолчали.

— Старик, ну что ты, это же я. Ну, давай! Ради ста- рых времен, выпей со мной и давай пообщаемся. Подумай, прошло столько нет. Сколько еще ты намерен избегать этого разговора? Есть кое-что важное...

Он не успел договорить, потому что Крис обхватил его затылок и со всей силы ударил его лицом прямо о барную стойку. Все произошло так быстро, что никто даже не успел вмешаться. Все ахнули. Кто-то выру- гался. Крис стоял над незнакомцем, чье лицо призем- лилось прямиком в лужу разлитого пива, и сверкал глазами.

— Ну что, выпил за старые времена? А теперь уби- райся отсюда,— сквозь сжатые зубы процедил Крис. Вокруг них образовалось кольцо, как на концерте /на танцполе/ в мошпите, перед началом самого быстрого трека. Я оказалась в первом ряду. На секунду я подума- ла, что незнакомец ответит ему. Судя по всему, он и сам был не уверен. Но нет, он лишь, слегка пошатнувшись, распрямился, вытер салфеткой мокрое лицо и вышел прочь, расталкивая толпу бархатным плечом. Народ зашептался. Лицо Криса было багровым от гнева. На стойке виднелись мелкие бурые капельки крови, которые медленно растворялись в луже лагера.

Между тем наступило время выхода на сцену второго из четырех заявленных исполнителей. Я подумала, что пау- за станет отличной возможностью представиться Крису и поговорить с ним, но, глядя на его потухшие глаза и азарт, с которым он уничтожал одну пинту «Стеллы» за другой, поняла, что лучше пока сохранять дистанцию. «Стеллу» пьют парни, которые избивают своих жен, ведь так говорят?

Прошло минут двадцать, когда кто-то окликнул его, и он, одним глотком осушив третью пинту, двинулся в сторону сцены. Я последовала за ним. Где-то на входе я столкнулась со Стюартом.

— Мне так и не удалось до него добраться, кругом толпа,— с досадой в голосе пожаловалась я, скрыв, что на деле у меня просто не хватило духу.— Похоже, он и правда местная знаменитость.

— Ничего, подойдешь после. Как раз будет пред- лог — похвалить выступление.

Мы встали с краю, почти у самого выхода и тихонь- ко перешептывались, в ожидании переминаясь с ноги на ногу. Тут Крис запрыгнул на низенькую сцену, и в крошечном зале, заполненном на две трети, наступила полная тишина. Все взгляды были обращены на него. Я огляделась. В толпе нашлось несколько молодых пар- ней и девчонок, остальная публика состояла из тех, кому было за тридцать.

— Классная гитара,— прошептал Стю, показы- вая пальцем на инструмент, который МакКоннелл изящно подхватил с подставки.— Винтажный «Гиб- сон ES». Характерный алый цвет. Правда, год точно не скажу, но явно после шестьдесят второго. Их тогда начали делать по... — Он осекся, поймав мой смею- щийся взгляд.

— Прости,— он скорчил виноватое лицо,— просто люблю гитары.

— Да уж вижу! — Я улыбнулась и устремила взгляд на сцену.

Крис выждал пару секунд, затем подошел к микро- фонной стойке и остановился. Посмотрел куда-то поверх голов, неловко поправил воротничок поло, провел рукой по лбу, прокрутил лиловую фенечку на левом запястье — будто исполнил одному ему понят- ный ритуал или нажал секретные кнопки машины, пе- ред тем как включить зажигание. Он крепко, до побе- левших костяшек пальцев, обхватил микрофон рукой. Несколько секунд в темном зале слышалось только его тяжелое дыхание. Казалось, в эту минуту он пре- возмогает себя.

Постояв так пару секунд, он прочистил горло и сно- ва посмотрел куда-то вверх. В толпе кто-то свистнул, не выдержав напряжения момента. И, наконец, Крис заго- ворил:

— Олрайт, «Королева»,— с меланхоличной улыб- кой он оглядел толпу.— Как же странно вновь ока- заться в этом доме с привидениями и увидеть здесь столько знакомых лиц. Али, дружище, это твоя вече- ринка! — Он подхватил стоявшую у ног пинту, поднял высоко над головой, и толпа повторила его движение. Крис отхлебнул пива и шумно проглотил.— И мы играем для тебя.

Как описать музыку? Это невозможно, да и, навер- ное, не нужно. Лучше я опишу, что почувствовала в тот момент, когда Крис закрыл глаза и провел пальцами по струнам болтавшейся у него на шее красной электроги- тары. Когда он снова открыл глаза и невидящим, пол- ным тоски и гневного величия взглядом обвел толпу, я поняла, что это уже не он. Это был кто-то другой. Кто-то могущественный, пугающий и манящий. Меня накрыли ужас и восторг, и я хотела только одного: чтобы музыка никогда не прекращалась.

Мне не забыть ту первую песню. Это был кавер The Stone Roses, я знала только припев, но слова не имели значения. Толпа произносила их вместе с ним, как за- клинание, и своим хрипловатым баритоном Крис вел нас узкой тропой через долину смерти.

— I am the resurrection and I am the light,— повторял он, закрыв глаза, и я верила ему.

Когда песня кончилась, зал взорвался криками и аплодисментами. В свете прожектора, выхватывавшего из темноты его напряженный силуэт, Крис слегка при- щурился.

— Фак, как же мне не хватает ритм-секции,— слег- ка задыхаясь, шепнул он в микрофон, озираясь на пу- стующие позади него барабаны.— Из меня хреновый соло-артист — слишком громко пою.

Из зала послышались смешки. Услышав его слова, двое парней, похожих на хипстеров, которые играли в группе, выступавшей ранее, запрыгнули на сцену. Крис по очереди обнял ребят. Один взял бас, другой устро- ился за простенькой барабанной установкой. Потом они склонились друг к другу, пошептались, и Крис снова вернулся к микрофону:

— Раз-два-три, поехали.

Паб заполнили обжигающие злые аккорды до боли знакомой «Shadowplay» Joy Division.

— To the center of the city in the night, waiting for you,— шептал он, слегка покачиваясь. Мне невольно вспомнился другой кавер на эту же песню — тот, что исполнил Брендон Флауэрс на Пирамидальной сцене Гласто в 2007-м. Первая песня после перерыва. Ты помнишь? Это какой-то знак мне? 

Движения Криса, казавшиеся прежде нервным тиком, превратились в неистовый танец. В момент гитарного соло он повернулся спиной к аудитории, и я увидела проступившее на его спине влажное, по- хожее на рисунок из теста Роршаха пятно пота. Он весь лучился каким-то статическим электричеством, которое, соединяясь с шепотом толпы, взрывалось под потолком ослепительным фейерверком, и его ис- кры приземлялись на головы всех присутствующих и на гриф гитары Криса.

Он был шаманом, и его устами той ночью в полутем- ном бэк-руме про􏰀клятого паба со мной разговаривала Вселенная. Меня охватило неистовое желание прикос- нуться к нему, обладать им, стать частью обряда, свиде- телем которого я была.

В какой-то момент я обнаружила, что стою у самой сцены, оставив Стюарта далеко позади, и покачиваюсь в такт медленно и томительно отдающейся в теле «Where Is My Mind». Крис посмотрел мне в глаза. Или мне так показалось, потому что я очень хотела этого. Песня за- кончилась, он тяжело дышал.

— Эй, Крис, давай что-нибудь из The Red Room! — раздался крик из толпы.

На секунду его глаза налились уже знакомой мне яро- стью, но он только отхлебнул пива и криво улыбнулся. — А кто это? — произнес он в микрофон.— Я не

знаю такую группу.
В зале опять послышались смешки.
— Ладно, мальчики и девочки, я вас всех тут уже уто-

мил. Следующая песня последняя, и она моя,— он по- вернулся к музыкантам и что-то шепнул.

Вступила легкая романтическая гитара. Я невольно начала танцевать, крутясь на носочках своих красных балеток. Его голос был тихим и почти нежным, когда он пел, слегка касаясь микрофона губами, что-то про лю- бовь и про смерть. Я не знала слов, да и не слушала, у меня в голове отдавалось эхом снова и снова: «Where is my mind», пока я неотрывно следила за движениями его влажных губ.

Музыка закончилась так внезапно, словно кто-то откинул одеяло, пока я спала.

— Спасибо,— только и сказал Крис, а потом вытер пот с лица и спрыгнул вниз со сцены, аккуратно присло- нив гитару к стене.

К нему подошли люди — сначала несколько, а потом целая толпа. Все обнимали его, поздравляли и говорили о том, как он крут. Он улыбался и переминался с ноги на ногу от переизбытка энергии, как пятилетний ребенок, объевшийся «Скиттлс». Я стояла невдалеке, как вдруг кто-то включил свет. Внезапно мне стало не- выносимо стыдно своих пылающих щек и горящих глаз, и я поспешила выскользнуть из зала, почувствовав себя голой посреди толпы, будто в кошмарном сне. Вот что ты делаешь со мной, рок-н-ролл?!

Status: не прочитано