The Last of Us: Предел

Я начала осознавать, что происходит со мной, когда в который раз прокручивала в голове каждую секунду, проведённую с ним. Взгляд сквозь прорезь чёрной маски, властная осанка в пыточной, лицо, забрызганное кровью, руки в чёрных перчатках, ритмичный выдох дыма, тот безумный, сводящий с ума поцелуй, его обнажённое тело...

Его имя. Даже оно мне казалось красивым. Джоэл Миллер. Джоэл... Джоэл... Я шептала его, словно молитву, поднося пальцы к губам, пробуя его имя на вкус... Джоэл...

Раньше я ничего подобного не испытывала. Никогда. Я даже не смотрела на мужчин так, как смотрела на него. Оставаться «девочкой» в двадцать один год было лишь случайностью и скопом обстоятельств одновременно. Парни всегда крутились вокруг, но никто из них не смог пробиться сквозь мой барьер, заинтересовать меня. Этот барьер начал строиться в ту ночь, когда я впервые услышала за окном звуки стрельбы — в первые часы Падения. Я получила огромное количество психологических травм, когда попала в Училище, и на протяжении одиннадцати лет пыталась просто выжить и не отхватить лишний раз дубиной по голове. Для романтики и влюблённости в моей жизни не было места.

Но в этом доме, в мыслях о нём, я пробудилась как женщина и впервые ощутила обжигающую волну плотского удовольствия, когда трогала себя, представляя его. Пробудилась и поняла, чего именно я хочу.

Картинка, когда он вышел из душа и пил холодную воду въелась мне под кожу и заставляла часами стоять под душем и ласкать себя ТАМ. Меня возбуждал и будоражил этот мужчина. Монстр. Рейдер с инстинктами хищника и убийцы. Я не питала иллюзий о его сущности, но в то же время не могла противостоять наивным грёзам, мечтая о нём, купаясь в этих разрушительных иллюзиях наивной девочки.

Каждое его движение, каждый взгляд заставляли меня внутренне трепетать от совершенно незнакомых мне ранее желаний. Я трогала себя, вжимала ладони в грудь, ласкала свои нежные складочки между ног, представляя, что это его руки. Его прикосновения. Его губы.

Его властность, жестокость, пронизывающие взгляды и неожиданная грубая нежность — всё это начало сводить меня с ума.Я фантазировала, представляла, что тот поцелуй в лесу имел для него значение. Что это не просто нечто адреналиновое. Я представляла, что он меня хотел.

И даже несмотря на свою полную неопытность, я понимала, что лечу как мотылёк на свет. Только это не свет, а пламя. Огненное. Ядовитое. И оно сожжет и раздробит меня как ничтожное ничто.

Лёгкий налёт одержимой влюбленности. Самое её начало, когда еще можно излечиться, но ты ещё просто не понимаешь, что уже больна.

***

— Сдурела, что ли? Полы у меня намываешь? Тряпкой наяриваешь? Ага, щассс. Придёт твой дядя и эту швабру мне в одно место засунет. Так, иди побездельничай! Стаканчики протирай, как она, — Ойсин кивнул на Иззи, а та за его спиной вытащила средний палец из кулака.

Я сжала губы, но ничего не ответила. Дядя. Это слово каждый раз било по нервам, заставляя сжимать кулаки. Какой он мне дядя, если сам Томми никогда по-настоящему отцом не был? Я не росла с Джоэлом, не знала его, не видела. Но какая, чёрт возьми, разница? Мы родственники. Одна кровь. Это наша связь — как приговор. Вечная пытка запретом и совестью.

Как же это больно. Неописуемо больно. Скрывать то, что чувствуешь. Ненавидеть за это себя, его, нас обоих и обстоятельства. Стараться не думать об этом. Искренне стараться. Только ничего у меня не получалось.

— Сел, ты меня слышишь? Или ворон считаешь? — Иззи вытянула шею, пытаясь поймать мой взгляд, пока мы шли на обеденный перерыв в Столовую. Она что-то рассказывала мне про плюсы жизни в общежитии, вот только я её не слышала. Всю дорогу я шла хмурая, погруженная в свои мысли.

— А? Что? — я моргнула, словно очнувшись. — Прости... Повтори, пожалуйста. Я просто задумалась.

— Ладно, окей. Бывает, — Иззи пожала плечами и пнула носком ботинка пыльный камешек с дороги. — В целом, в общаге живётся неплохо. Это я и хотела сказать.

Сегодняшняя погода была на редкость хорошей, и в Столовой вынесли столы на задний двор. Людей было много, казалось, весь город собрался пообедать у Мардж. Атмосфера напоминала вселенский пикник.

Как всегда, я искала его фигуру глазами. Джоэла. Только не было его. Никогда его не было.

Он не придёт. Не барское это дело — среди плебеев показываться.

Горожане по-прежнему меня сторонились, только Коди, Сью и Мак не шарахнулись, когда я подсела к ним за столик. Удивительно.

Под очередной рассказ Коди про ферму Бада и дежурства на стене, я смаковала легендарную запеканку Мардж. Маленький кусочек, но он был невероятно вкусным. Я растягивала удовольствие, жуя как можно медленнее.

Мардж, как настоящая главная фрау, обходила поляну, наблюдая за тем, как народ обедает. В один из таких заходов она подсела к нашему столику.

— Нравится? — спросила, подперев голову рукой. — Добавок мы не даём, но для тебя найду.

Она посмотрела на меня лукаво, словно раскрывая секрет.

— Поправилась наконец! — Мардж приобняла меня за плечи и потрепала за щеки, как трёхлетку. — Щёчки вон какие румяные. Джексонвилль тебе пошёл на пользу!

Я едва заметно улыбнулась.

— Ну, как тебе с Джоэлом живётся? — вдруг спросила она. Голос её стал чуть тише, а взгляд — настороженным.

Коди, Сью и Мак моментально замолчали, резко навострили уши.

— Да, нормально. Я его практически не вижу.

— Ох, ну конечно, — вздохнула Мардж и махнула рукой куда-то в сторону. — Он же целыми днями работает.

— Где?

— А он не говорил?

— Нет. Скажи ты, — я практически перешла в тактику нападения.

— В штабе пропадает. У мальчиков дел невпроворот.

Хозяин города не появлялся в самом городе, потому что пропадает в каком-то штабе. Намотаю на ус.

Собирать улики о Джоэле оказалось занятием сродни попытке открыть банку консервов, на которой даже штрих-код смотрел на тебя с укором. На первый взгляд казалось, что всё просто: спроси у местных, покопайся в деталях, а там — как по маслу. Но нет. Информация о Джоэле была как те самые консервы, только без колечка для открытия и с надписью: "Открывать при конце света". Штаб, к примеру, звучал внушительно, но что там происходило, оставалось тайной, покрытой тем самым пеплом, из которого он, по словам горожан, вылепил их рай. Даже Мардж, такая разговорчивая обычно, вдруг сделалась уклончивой, как будто на самом штабе висела табличка "Кто расскажет, того съедят".

***

Я крутилась у зеркала, натягивая на себя короткую джинсовую юбку, которую мне одолжила Иззи. В последнее время я начала проявлять интерес к одежде. Раньше я вообще не думала о своём внешнем виде. В Училище ФЕДРА нам выдавали одинаковую форму — серую, скучную, безликую. А в Джексонвилле всё иначе: люди выглядят по-разному, у каждого свой стиль, как выразилась Иззи. Даже если это дырявая шапка и убогие штаны — всё равно, это выражение их индивидуальности.

Пока спускалась по лестнице, любовалась стразинками на юбке. Мне они нравились больше, чем дырки. Но стоило сделать ещё шаг, как я замерла.

— Это что за тряпки?

Я чуть не споткнулась о последнюю ступеньку.

Джоэл дома. Днём.

Сидит на диване с какой-то стопкой бумаг в руках. Одет небрежно: чёрная кофта, рукава закатаны до локтя, обнажая сильные запястья. Волосы слегка взъерошены, а взгляд — тот самый, которым он сносит всё на своём пути. Острые скулы, тени под глазами... выглядит он ещё жёстче, чем обычно. И Джоэл сейчас явно не в настроении.

— Это не тряпки, это юбка модная, ну так Иззи сказ...

— Переоденься, — перебил он резко, окинув меня взглядом, который задержался на моих коленках.

— А что не так? Зачем?

— Потому что я так сказал.

— Я взрослая и могу носить ту одежду, что захочу.

Он втянул воздух через стиснутые зубы. Взгляд острый, как нож.

— Пока ты живёшь в моём доме, ты выполняешь мои правила. Пошла наверх. И чтобы это... — он снова взглянул на юбку. — Я больше не видел.

— Но в правилах не было ничего про одежду! — язвлю, а сама дрожу от его взгляда. — И вообще, в последний раз когда ты видел мои коленки, то переодеваться меня не отправил, — похоже, что перегибаю палку, а остановиться не могу.

Он зол. Чертовски зол. Я боюсь Джоэла. И сама не понимаю, почему испытываю его нервы на прочность из-за такого плёвого вопроса.

— Я. Сказал. Переоденься.

В последний раз, когда он говорил таким тоном, то в шею человека всадил леску. Но даже тогда у него не было этого бешеного взгляда самого дьявола.

Дабы не рисковать, я пулей метнулась в свою комнату и, не раздумывая, надела первое, что попалось под руку — длинное чёрное платье с высоким воротником. Прям как монашеская сутана. Пусть попробует теперь что-то сказать.

Спустилась вниз и покрутилась перед ним, чувствуя себя полной дурой. Или маленькой девочкой. Скорее, и тем, и другим.

— Так нормально?

Осмотрел с ног до головы. В глазах пустота. Будто он стёр все эмоции. И мне стало обидно, пусть лучше с ненавистью смотрит, чем с безразличием.

Небрежно отмахнулся от меня, уставившись обратно в бумаги.

Я поспешила к двери. Кто он там мне? Дядя? Ну вот и какая ему разница, что я ношу...

— В первую очередь, я — мужчина, — его голос остановил меня у самой двери.

Я замерла, не оборачиваясь.

— Объяснять, почему тебе нельзя носить такую одежду, будет твой отец, — добавил он холодно. — Не заставляй меня делать его работу. У меня нет времени тебя воспитывать. Больно воспитывать.

Я вылетела из дома, хлопнув дверью.

Пока бежала до бара, пóлы моего монашеского одеяния развевались на ветру.

***

В баре было пять посетителей включая меня, Ойсина, Иззи и двух амбалов Джоэла. В общем-то посетителей не было. Бар умирал медленно и беззвучно, а я решила взять на себя роль реаниматора.

— Например, мы можем позвать музыканта, — предложила я, обернувшись на маленькую, одиноко стоящую сцену.

Ойсин потер свою рыжую бородку, задумчиво уставившись на сцену.

— Хм... Дэвису можно самогоном отплатить, — наконец выдал он. — Он еще тот забулдыга. За стопку не только на гитаре отыграет, но и арию споёт.

— А эту стену надо украсить рисунками. Ну, чтобы поживее было. Но сначала её надо отмыть, — продолжила я, кивнув на облупленную стену за барной стойкой.

— Точно! — оживился Ойсин. — Распишем её ирландским трилистником. Это моя фишка! Только вот где краски достать?

— Твоя фишка — это бобёр. Его и надо на стену. С тебя срисую, позировать будешь, — слышу уже привычный подкол Иззи.

— Цыц мне тут! Бери наждачку и вперед соскабливать свои рукоделия с вывески.

Иззи даже не шелохнулась с места. Ойсин еще что-то недовольно пробормотал, а потом добавил:

— А вообще, классную идею Сел подкинула. Это будет настоящий левретдинг!

— Ребрендинг.

— Да похер.

— Ну тогда и переименовываться можно, — Иззи покусилась на святая святых.

— В смысле переименовываться? На какое?

— Ты знаааааешь в какое. Боб... — начала она, но не успела договорить.

— Какой, к черту, бобёр?! — Ойсина едва не хватил удар. — Задолбала ты меня с этими бобрами! Всё, срочно делаем этот леврет... как его там... бебрендинг и начинаем молиться всем богам, чтобы люди пришли. Иначе — ко дну пойдем.

— И ваши молитвы услышаны, — раздалось за моей спиной внезапно. — Налейте девушке выпить.

Я повернула голову и первое, что я увидела, — это были бесконечно длинные ноги и те самые леденцовые туфельки.