The Last of Us: Предел

Мы сидели друг напротив друга и ели бутерброд. Молча. Я смотрела на отца, а он в тарелку.

Мелькнула мысль в голове, что я благодарна маме за то, что она была со мной предельно откровенна. Не кормила меня байками про аиста или отца случайно погибшего на войне.

Их связь была короткой. Она забеременела. Он ее бросил. Всё понятно. Для десятилетнего ребёнка это была тяжёлая и жестокая правда, но я благодарна за неё.

Я видела его за всю жизнь раз пять, последний раз незадолго до Падения. Каждый раз ждала его прихода с замиранием сердца. Находила оправдания. Воображала, что он занят на работе, что он генерал армии или капитан дальнего плавания. Представляла, как он сражается с врагами, размахивая шпагой. И поэтому не приходит... Мы часто придумываем самые нелепые оправдания для тех, кого любим. Просто чтобы сгладить их вину и продолжать их любить, не презирая себя за это.

Только вот отцу явно было не до случайной связи с моей мамой и её дочерью. А когда я попала в ФЕДРА, после того как на моих глазах мать сожрали инфицированные, я перестала о нём вспоминать. Как отрезало. Но лицо его помнила хорошо.

Вчера он привёл врача, чтобы меня осмотрели. Затем долго расспрашивал обо всём. Когда начал рассказывать о себе и этом городе, я заснула прямо под его слова. Мне даже показалось, что взгляд у него был мягкий, сочувствующий, неравнодушный. Тот самый взгляд, о котором я мечтала всё детство.

И вдруг я поняла: мне это больше не нужно. Отболело почти.

Мой взгляд привлекла табличка над камином. Я подошла поближе, чтобы разглядеть. На ней мелом были выведены два имени: Сара, Мария. Рядом стояли обгоревшие свечи.

— Кто это? — спросила у Томми.

Он поднял на меня глаза, вздохнул и отвёл взгляд.

— Это... мой своеобразный алтарь для тех, кого я, — он помедлил, прокашлявшись, — кого мы потеряли.

И в этом списке моего имени, конечно, не было. Он потерял меня ещё до моего рождения.

— Сара — это дочь Джоэла.

Дочь... Я думала, что такие как Джоэл не имеют даже отдалённого представления о детях.

— Как она умерла?

Томми посмотрел на табличку каким-то пустым взглядом, словно его накрыли воспоминания.

— В первый день Падения, когда мы прорывались из Остина, Сара подвернула ногу, и Джоэл нёс её на руках. Мы наткнулись на военный патруль. Солдат подумал, что она заражена, и...

Я закрыла глаза, тихо выдохнув.

— Застрелил её. Она умирала у него на руках, — закончил он, едва слышно.

— Ужасно... Бедная девочка, — прошептала, глядя на табличку.

Когда мир пал, его захлестнула пандемия. И не только кордицепса — гриба, прорастающего внутри тела человека и превращающего его в озверевшего зомби. Было кое-что страшнее — пандемия насилия, заразившая всех выживших. Солдаты не стали исключением.

Нет ничего страшнее, чем похоронить своего ребёнка. Никто не заслуживает такой потери. Даже этот рейдер-садист.

— А где... — в горле запершило почему-то. — Мать девочки?

— Он растил её один. Сам, без матери.

Один. Сам. Растил. Каждое слово как хлыстом бьёт. Любил, наверное, дочку. Защищал. А кто-то... кто-то даже не хотел знать свою дочь. Носа не показывал. И даже её имени на сраную табличку не вписал. Потому что оно ему не важно.

В груди поднялось едкое чувство обиды, отдающее в живот. Я сжала кулак.

Нет. Ни одной слезы. Не перед ним.

— А Мэри... моя жена. Её убили бандиты недалеко от границ Джексонвилля. Но я найду этих ублюдков, — голос Томми стал жёстким, как сталь.

Его скулы сжались, ноздри затрепетали. В этот момент он особенно напоминал своего брата. Мне это не нравилось.

Я уже собиралась спросить, кто такая Элли, как нас прервал внезапный стук в дверь.

— Томми! Я захожу! Я хочу её видеть!

Дверь распахнулась, и на пороге появилась пышная женщина лет пятидесяти. Светлые волосы убраны в аккуратный пучок, на шее красовались круглые пластиковые бусы ярко-красного цвета. На её круглом животе был повязан фартук с узором в цветочек, поверх пёстрого костюма.

— Селена, это Мардж, — представил её Томми, усмехнувшись. — Со вчерашнего вечера всё набивалась увидеть тебя. Хозяйка нашей центральной столовой и главная муза мужских сердец.

Мардж тут же шутливо ударила его полотенцем, которое до этого лежало у неё на плече.

— Да ну тебя, дурень! Всё преувеличишь! — она махнула рукой и перевела сияющий взгляд на меня. — Томми! Ну и красавица же она! На тебя не похожа, не обижайся, конечно.

Она улыбнулась и обняла меня, прижав к себе так крепко, будто знала меня всю жизнь и только меня и ждала.

От неё приятно пахло корицей. Я замерла, пытаясь отстраниться, но вышло неловко.

— Так, всё, — объявила Мардж, отпуская меня, — у нас с твоей деткой дела есть, адо её причесать да одёжку поменять. Я тут с собой взяла, — она указала в сторону большого мешка. — У меня полно красивых нарядов припрятано, как раз для такой девчули, как она. Вон мешок стоит. А ты иди-иди, Томми, тебя у шестой вышки Алекс звал, что-то там про задвижки говорил.

Она суетливо махнула ему в сторону двери.

— В таком случае, не смею мешать, дамы, — с улыбкой развёл он руки в стороны и направился к выходу.

Мардж, подгоняя его сзади, по-хозяйски закрыла за ним дверь.

— Снимай эти обноски. Ладненько? — Мардж улыбнулась, уже развязывая мешок с одеждой.

Я опустила взгляд на себя. Вполне себе чудесные мужские штаны с парой дырок между ног. Ну и что если не по размеру? Зато удобные, правда, пришлось завязать их верёвкой, чтобы не упали. И мужская кофта. Чистая почти. У Томми из шкафа взяла, вместе с носками.

— Обноски? — протянула я, поднимая взгляд на неё. — Да это вполне прилично.

Мардж фыркнула, склонив голову.

— Милая, в таком виде только на поле капусту рвать, — она похлопала по мешку. — А я принесла кое-что повеселее.

— Повеселее? — прищурилась я.

— Повеселее, — хитро ответила она. — Давай, раздевайся.

— Здесь? — я сдвинула брови.

— А что, мне тебе шатёр королевский поставить? Да не стесняйся. Женщины мы обе, верно?

Я стянула кофту через голову и отбросила в сторону.

— Ага, быстренько. Я тебе ещё волосы расчешу.

— Серьёзно?

— Да, — отрезала она, беря щётку и жестом приглашая меня сесть. — Ты молодая, красивая, и хоть мир и катится в тартарары, это не повод выглядеть, как миленький крысёныш из канализации.

***

Слышу, как Мардж сзади охает и ахает, раздаётся шелест ткани и лёгкий стук её шагов. А я стою перед зеркалом и смотрю на собственное отражение. Вроде бы это я, но будто и не я.

Девушка в зеркале похожа на куклу из моего детства — аккуратно уложенные локоны золотых волос струятся почти до поясницы. На ней серое платье из мягкой шерсти, подчёркивающее фигуру, а под ним — новый лифчик и кружевные трусы. Таких в жизни не видела, отродясь не носила. У девушки в зеркале светлая кожа, пухлые губы, нежный румянец, который появился после часа, проведённого в горячей ванне. Хочу дотронуться до зеркальной поверхности, но боюсь, что эта девушка исчезнет.

Чувствую, как Мардж снова проводит расческой по моим волосам.

— Золотистые, длинные, красивые! Ну прям как у куколки! Не смей только обрезать такое богатство, моя хорошая. И носи их распущенными, чтобы по плечикам струились.

Я молча слушаю, хотя сама эти волосы всегда недолюбливала — тяжелые, путались постоянно. Но сейчас они и правда казались красивыми.

Мардж тем временем принялась выкладывать на диван остальные вещи из пакета: пару футболок, штаны, три юбки, толстовку с принтом персика на груди, блузку и ещё много чего.

— А вот это, — она подняла что-то из пакета с особыми осторожностью и гордостью, — Джоэл велел тебе передать. Чтобы носила.

Она развернула платье небесно-голубого цвета, сшитое из струящегося шёлка. Тонкие лямочки, глубокий вырез, по краю корсажа аккуратно вшиты круглые бусины.

У меня перехватило дыхание. Такой красоты в жизни не видела. Платье мягкое, летящее, как будто бы светилось изнутри. Мелькнуло воспоминание: в детстве у меня тоже было шёлковое платье. Я помнила, каким был шёлк на ощупь.

— Краси-и-и-вое, правда? — с улыбкой протянула Мардж, поводя пальцами по ткани. — И с жемчугом, настоящим! Не знаю, где он это достал. Сегодня складировали вещи в амбары, а мне мясо передавали. А амбары у него большущие! Чего только нет. Ну и он вынес это платье, велел тебе отдать. Сам лично выбрал! Я тогда так удивилась, аж дар речи потеряла. Никогда такого не было! — она крутилась вокруг меня, хлопотала. — Ох, как он о племяннице своей заботится!

Племянница.

Почему-то это слово начало раздражать. Да и с чего бы ему так обо мне заботиться? Он подобрал меня, жалкую, грязную, как дворнягу. И либо не замечал, либо я его откровенно раздражала.

Не знаю, почему он заступился за меня у заброшенного мотеля. Почему не оставил умирать, когда я заболела. Наверное, решил, что из меня выйдет рабочая сила для города. Ну там улицы мести, готовить в столовой, сапоги ему чистить. А что? Плюс один человек в городе — минус один заражённый за его пределами.

Ага, только на спасителя или на Супермэна он не походил. Скорее на уж маньяка с бензопилой.

А тот поцелуй...

При воспоминании о том, как он врывался в мой рот, как сжимал моё тело, внизу живота моментально стало жарко. Поцеловал случайно, наверное. Это ведь адреналин. Чего только на адреналине не бывает.

Да, вот так. Я — никто и ничто для него. Просто случайная родственница.

Только почему-то от этой мысли в груди начинает саднить, а к горлу подкатывает противный, колючий ком.

— А ты не представляешь, как я рада! — вдруг добавила Мардж. — Томми-то совсем скис был, бедняжка. Мэри убили, а тут ещё все эти заботы о городе на нём висят, как камень на шее. Думала, не выдержит. А теперь, глянь-ка, как голову держит! Гордый, как петух на рассвете. Всё из-за тебя.

Я подняла бровь, слушая её эмоциональную речь.

— Думаешь?

— Да, — она улыбнулась тепло. — Появилась ты, и у него словно второе дыхание открылось.

Мне в это слабо верилось. Но я не стала подвергать сомнению её слова. Сор из избы, как говорится, не выносят.

— Живенько переодевайся. Вон в ту кофточку, её лучше с теми джинсами. Они почти новые. — Она развернула одну из вещей и оценивающе кивнула. — А сверху курточку накинь. На улице прохладно, хоть солнышко и светит.

Я посмотрела в окно, на улицу, залитую утренним светом. Люди потихоньку расходились по своим делам.

— А потом иди в Столовую. Видишь её? — Мардж указала пальцем. — В конце улицы, на центральной площади. А я попозже подойду. Надо твоему папе поесть приготовить.

Она на секунду замялась, поправляя фартук.

— А то он, ну знаешь... Раньше Мэри о нём заботилась.

***

Я шла по улице, осматриваясь по сторонам, и не верила своим глазам. Я ожидала увидеть нечто другое — грубое, мрачное, опасное, чёрное... как сам Джоэл. А передо мной были прелестные крохотные домики с белыми оградами, аккуратные клумбы, конюшня, загон для свиней и кур. И это всё — всего лишь на одной улице. Между домами простирались широкие участки, а на полянках стояли полурастаявшие снеговики. Когда сойдёт снег, и на их месте зазеленеет трава, здесь, наверное, будет даже живописно.

Интересно, а в каком из этих домов живёт Джоэл? Я слабо представляла его в этих «домах-пряниках». Потому что он точно обитает в склепе.

Люди ходили по улице, непринуждённо болтая между собой, как будто никакого Падения и ада за пределами стен не существовало. Парень мёл улицу, хотя мести тут особо нечего — всё выглядело идеально убранным. Слева мужчины отбивали молотком по стене дома, двое других стругали деревянные балки. Дети с визгом гонялись за котом, который в итоге ловко улизнул от них, прыгнув на дерево. В городе царила жизнь.

Здание столовой похоже на саму Мардж — внушительное и заметное. Облицованное деревом, как и всё вокруг, оно украшалось гирляндами из флажков, а на окнах висели кружевные занавесочки.

И я, в удивлении, широко улыбнулась, увидев моего старого друга. Ыш, довольный и ленивый, лежал на ступенях, грызя большую кость, на которой ещё оставалось прилично мяса.

— Прибежал в город вместе с отрядом? Какой ты хороший и умный мальчик! Кушай-кушай, не отвлекаю, — поздоровалась с ним, почесала за ухом и направилась внутрь.

Внутри было уютно. Большой зал с деревянными столами и скамейками выглядел опрятно и приветливо. Над головой мерцала гирлянда из лампочек, добавляя тепла и уюта.

— Здесь кто-нибудь есть? — позвала я, осматриваясь.

Ответа не последовало. Пусто.

Где-то дальше, в глубине Столовой, послышались женские голоса. Я пошла на них и остановилась перед дверью с табличкой «Кухня». Открыла. Никого. Только множество кухонной утвари и различной техники, которая выглядела вполне рабочей.

Противоположная стена была наполовину стеклянной, и задняя дверь Столовой выходила на большую поляну. На ближайшей скамейке сидели девушки и оживлённо о чём-то болтали.

— С кем это вчера Джоэл заявился? Кто-нибудь знает? На лошади с ним ехала, — донёсся до меня голос.

Возвращение отряда Джоэла, судя по всему, ещё долго будет темой для обсуждений. В особенности наше с ним соседство на одном седле.

— Лори, сама не знаю. Может, любовница его очередная? — пожала плечами одна из девушек.

— А как же Кэтти?

— Да что эта Кэтти? Она у него единственная, что ли?

— Не завидуй, — усмехнулась третья.

— А вот и не завидую!

— Идиотки, она его племянница, — перебила их четвёртая.

— Да ла-а-адно? А ты откуда знаешь? — девушки тут же уставились на неё.

— От всадника одного.

— А с чего он тебе что-то рассказывать будет?

— Потому что я с ним сплю! — с гордостью, выпятив грудь вперед, и делая акцент на последнем слове, заявила одна из них.

Дрожь пробежала по телу от одной мысли, что с одним из всадников можно... Ужас! Зарежет ещё ночью. А она гордилась!

— Кстати, — вставила Лори, болтая ногой, — Мардж сказала, что Джоэл сегодня придёт на праздник. Сто лет к нам не заходил, а тут нате! Ну и я ему подливать буду в бокал, а потом, глядишь, и...

Девушки прыснули со смеху, а одна демонстративно закатила глаза.

— Ой да мечтай!

Как можно о нём мечтать? Сумасшедшие! У меня от этого мужчины мурашки по всему телу. От страха конечно... От чего же ещё?

Я решительно распахнула дверь и вышла к ним.

— Привет. Меня зовут Сел, — сказала, протягивая руку.

Она так и осталась висеть в воздухе — никто её не пожал.

— А так это тебя Джоэл привёл?

Девушки обвели меня взглядом, в котором читалось то ли любопытство, то ли скрытая враждебность. Лори поджала губы.

И тут, словно из ниоткуда, возникла внушительная фигура Мардж.

— Ай да за работу все! — хлопнула она в ладоши. — Нам сегодня нужно накормить полгорода, а вы сидите тут и языками чешете! Мяса сколько привезли, батюшки! Его ещё засолить надо. Кыш-кыш, мои хорошие!

Девушки моментально разлетелись в разные стороны, а Мардж, улыбнувшись, повернулась ко мне.

— Ну как? Успела осмотреться? Мы сейчас с тобой быстро какао попьём, а потом ты наш городок дальше посмотришь, ладушки? Только не бойся, моя хорошая, здесь безопасно.

Она скрылась на кухне, а спустя минуту вернулась с двумя кружками, из которых поднимался ароматный пар. Я вдохнула почти забытый запах какао. А откуда вообще оно у них есть?

— Вечером обязательно приходи. Мы будем праздновать возвращение наших мальчиков. И Джоэл придёт. Он посмотреть на тебя захочет. Порадоваться.

Под «мальчиками» она имела в виду всадников Джоэла — этих лютый головорезов. И его самого.

Порадуется он мне вряд ли. А то, что посмотреть захочет... это почему-то сомнений не вызывало.