Ферзь

Ферзь.
Глава 2
Автор: Айида Али
Ночной звонок Милы закончился очередной ссорой с Яной.
– Ты не можешь просто так взять и уехать, – бормотала она, стоя в дверях ванной
комнаты, пока я умывался холодной водой и пытался прийти в себя.
То ли от резкого пробуждения, то ли от страха за дедушку в голове внезапно
появилась острая боль — казалось, сейчас какая-то вена за ухом вот-вот лопнет.
Сквозь слова племянницы, я стоял, закрыв глаза, передо мной мелькали образы из
снов. Я привык к ночным кошмарам, но никогда раньше не видел в них день
убийства Аяза. Внутренний голос подсказывал мне, что этот сон не сулит ничего
хорошего, как и звонок Милы.
– Ты вообще меня слушаешь? Я сказала, что ты никуда не поедешь! И вообще...
– А я твоё мнение спрашивал? – перебил её я, не дожидаясь окончания потока слов
Яны.
– А я разве не могу высказать своё мнение? – заикаясь, спросила она.
– Можешь, конечно, – спокойно ответил я, глядя ей в глаза через зеркало в ванной. –
Но следовать я буду только своему решению. И точка. Да и что изменит твоё мнение?
– повернувшись к ней лицом, спросил я, ощущая, как внутри меня нарастает злость и
головная боль. – Почему я не могу поехать? – добавил я.
От этих слов в её глазах вспыхнули слёзы, что меня злило не меньше. Молча, с
тяжёлым вздохом, она задержалась с ответом — ведь это было нехарактерно для
неё.
– Она ведь... сказала: «Дорога, мы расстанемся».
– Она сказала?!... — не успел я дать Яне договорить этот бред, как, схватив её за
локоть, притянул её к себе и поцеловал в губы. В ответ она крепко обняла меня.
– Прекрати издеваться над собой, я с тобой и только с тобой. Я поеду навестить
семью и вернусь через пару дней. О расставании и речи не может быть, — прервал я
свой поцелуй, твердо и решительно говоря свои слова.
Яна не знала причин почему я уехал из родной деревни, ни об Озане, ни об убийстве
Аяза. О том, что в этой поездке могла поджидать меня смерть, я умолчал. К обеду я
уже находился в загородном доме Игбала. Его дом был изысканно оформлен в
классическом стиле, в чистых белых тонах, создавая атмосферу уюта и элегантности.
По моей просьбе здесь также присутствовали Артём и Наиль, ожидая моего
прибытия. Я рассказал им о разговоре с Милой, и в этот момент разгорелось жаркое
голосование — за и против моей поездки в Азербайджан, ведь каждый из них
старался высказать свою точку зрения, а я — слушать и принимать решение.
– Но я вчера разговаривал с Элоной по видео связи. В этот момент дедушки не было
дома, а она сказала, что он вышел прогуляться. Если бы что-то серьезное было, то я
уже знал об этом. – сказал Наиль.
– Ты точно последний в списке людей кому она сообщила бы об этом. – возразил ему
Артём.
– Почему это я последний? – удивленно возмутился Наиль.
– С того Наиль, ты сразу всё доложишь Фариду, даже не задумываясь о последствиях,
– добавил Артём.
– А я что, по-твоему, такой уж глупый? – истерично воскликнул Наиль, выпучив
глаза.
– Не глупый! Ты просто слишком максималист, реагируешь на всё эмоционально! —
теперь уже Артём делал ему замечание, хотя всего пару дней назад убеждал меня,
что это бесполезное занятие.
– Ты уверен, что хочешь поехать? – спросил меня Артём.
– Да. – уверенно ответил я. – Прошло пятнадцать лет с тех пор, как я в последний раз
был дома. Мне самому очень хочется поехать, а если деду действительно плохо и это
скрывают от нас, то тем более я обязан быть там как внук.
– А как быть с Озаном? – спросил Игбал.
– Кто такой этот Озан? – резко заявил Наиль. – Он и его бабка — не более чем
уличные собаки, которые только и могут лаять! – продолжил высокомерно он. —
Если Озан узнает, кем ты стал, он сбежит из деревни так быстро, что его пятки
засверкают на солнце!..
– Не сбежит!.. – прервал Наиля Игбал. – Озан никуда не сбежит. Он был мальчишкой,
у которого на глазах убили отца, и с тех пор он давно повзрослел. Он явно не будет
рад появлению старого друга, ставшего для него врагом. И тут ничего
удивительного. К тому же, я навел о нем справки: он парень весьма вспыльчивый.
– И как ты всё о всех знаешь? – удивленный словам Игбала, спросил Артём.
– Мне известно многое! Например, мне известно, что ты до сих пор не взял себе и
Фариду билеты в Азербайджан! – улыбнувшись ответил Игбал.
– Что?! – одновременно с Артёмом спросил я.
– Босс, у меня отпуск?! – спросил радостно Артём.
– Он не может со мной поехать! – возразил Игбалу я, не понимая радости Артёма.
– Это ещё почему я не могу поехать?! – возмутился Артём, переведя недовольный
взгляд с Игбала на меня.
– Это опасно! Я не собираюсь подвергать тебя риску! К тому же, я уеду, ты уедешь,
Игбал с Наилем в поисках вертолета, а бизнесом кто управлять будет?! – объяснил я.
– Не смей мешать моему отпуску! За пару дней бизнес никуда не исчезнет, так что не
мешай моему отпуску. А опасность?! Ты серьезно? – с ухмылкой на лице спросил он
меня.
– Я еду один, и это не обсуждается.
– Ты не поедешь один! – вмешался Игбал. – Артём едет с тобой! Иначе ты никуда не
отправишься. Делами займусь я сам, Артём поедет с тобой, а Наиль поможет мне с
моей покупкой.
– Есть смысл так подвергать Артёма опасности? – спросил я.
– Для меня не важно, ты или Артём - оба словно мои дети. Но я хорошо знаю тебя,
Фарид. Озан, как был твоим другом, так им и остался. Но ты из друга превратился в
врага. Если он придет с тобой решать вопросы, ты не станешь защищаться, опасаясь
навредить ему. А он... – взглянув на Артема продолжил Игбал. – он, если
понадобится, поможет тебе в любой ситуации.
Я прекрасно знал этот взгляд Игбала! Он означал лишь одно – Артём должен убить в
случае чего...
– Всё, прекрати строить из себя героя! И да, Босс, ты же спонсируешь мой отпуск?
Сам понимаешь, сейчас экономическая нестабильность в стране, то инфляция, то
кризис.
– Спонсирую. Не переживай так! Ты же самый «нищий» из моих людей. – подколол
его Игбал с серьезным выражением лица.
– Да, трудные сейчас времена. Короче, давай паспорт! Возьму билеты на ближайший
рейс. Так как нам всё оплатят, то возьму места в бизнес-классе. Перелет долгий, а
мое нежное тело требует заботы и удобств.
С недовольством я протянул загранпаспорт Артёму, который в свою очередь ушел
заниматься покупкой билетов. После его ухода атмосфера в комнате как будто
накалилась, и Наиль по тяжелому взгляду Игбала понял, что он хочет поговорить со
мной наедине. Дверь за Наилем закрылась, и на некоторое время воцарилась полная
тишина. После непродолжительного молчания Игбал повернулся ко мне и
посмотрел серьезным взглядом.
– Я понимаю, что отговаривать тебя бесполезно, но может предварительно
отправить наших ребята проверить твоих родных, а ты останешься?
– Я сам хочу поехать. Это дом моей семьи. Когда у меня еще будет шанс посетить
родные места? Мы же как живем: всю жизнь на чужбине, и лишь после смерти
оказываемся на родной земле – только для того, чтобы быть преданными ей,
похоронены в своей земле. И только тогда мы наконец воссоединяемся с...
родителями, родиной, прошлым.
От моих слов Игбал задумался и грустно ухмыльнулся.
– Понимаю тебя как никто другой. Хорошо, вижу, что мне тебя не переубедить. Есть
просьба к тебе: по приезду домой, если тебя не узнают, не говори кто ты.
Представься другим именем. Скажи всем, что ты приехал в гости. Будет лучше, если
ты скажешь, что ты родственник Рашада. Послушайся моего совета. Таким образом
ты обеспечишь в первую очередь безопасность Озана, не только себе. – впервые за
пятнадцать лет я видел в глазах Игбала тревогу.
– Хорошо, я сделаю как ты сказал. У меня к тебе тоже есть просьба. Если со мной что-
то случится в поездке, то ты не причинишь вреда Озану. Ты знаешь всю нашу
историю, и я не хочу, чтобы Озан отвечал за вину Аяза.
– Пока за грехи Аяза отвечаешь лишь ты...
В этом с Игбалом я не мог даже поспорить, ибо на самом деле за его грехи отвечал
только я.
Спустя час Артём вернулся с билетами: вылет сегодня в 23:30 по Москве. За
несколько часов до вылета, я заехал к Яне взять несколько вещей. К моему
удивлению, она была дома, и судя по её домашнему виду сегодня она не ходила на
работу. Поздоровавшись, я сразу прошел в спальню собрать вещи и увидел, что на
кровати стояла небольшая дорожная сумка.
– Я собрала вещи в дорогу, только самое необходимое... – робко произнесла она,
зайдя за мной в спальню.
Утренняя ссора в миг улетучилась из моей головы. Сложно злиться на её ангельский
вид: эти белокурые локоны, большие голубы глаза обезоруживали и заставляли
меня забыть обо всем.
– Спасибо. – ответил спокойно я.
Подойдя ко мне Яна нежно обняла меня.
– Прости меня. – уткнувшись лицом мне в грудь тихо произнесла она. – Я была не
права утром.
– Все хорошо, милая! Ты меня тоже прости за грубость и за мои слова. Я вернусь к
тебе буквально через пару дней. – обняв её в ответ я продолжил. – Выкини все
дурные мысли из своей прекрасной головы. Я твой и лишь твой, мне никто и не
нужен кроме тебя.
Успокоив Яну, я жадно поцеловал её в губы на прощание, и спустился вниз, где в
машине меня ждал Артём. За пару часов до регистрации мы уже сидели в аэропорту.
Мои мысли были забиты словами Милы. Да, я мог и не ехать, мог всё узнать через
своих людей, а после принять решение, но что-то необъяснимое тянуло меня в эту
поездку, в родную деревню. Пятнадцать лет я даже не допускал мысли об этом, да и
не было у меня на это время. Но сейчас меня сильнее, чем когда-либо прежде, тянет
домой. Причина этому — не только страх за дедушку, хотя он, без сомнения, важен.
Кажется, там скрыто что-то не менее значимое, что зовет меня туда. Также меня
терзал сегодняшний сон, точнее – образ девушки из него. В моей голове сложилось
представление о том, кто она.
Когда меня посадили в тюрьму дедушка Сафар долго пытался выбить из меня
объяснения причины почему я убил Аяза. Все его вопросы не получили ответа. У
него осталась только непоколебимая уверенности, что без веской причины его внук
так не поступил бы и не отнял бы чужую жизнь, и он был прав в этом. Я не мог
ничего ему рассказать, так как узнай он в самом начале ту правду, по которой я так
поступил, отсидел бы ни я. Дедушка не позволил бы мне убить Аяза, не позволил бы
пожертвовать своим будущим. Он решил бы это сам. А я? Я не мог пожертвовать
дедом. Будем считать, что такова воля судьбы.
До этого момента с дедушкой Сафаром у меня всегда были близкие и теплые
отношения. Я любил проводить с ним время, делиться мыслями и слушать его
мудрые советы. Он всегда красиво и живо рассказывал старинные иранские сказки,
услышанные от своей бабушки — тоже азербайджанки, но родом из Ирана. По
вечерам мы с Озаном с удовольствием смотрели вместе с дедушкой криминальные
новости, нам нравилось слушать его мнение и рассуждения на эти темы. В конце
Озан всегда возмущенно выносил вердикты, и для всех виновных в новостях было
одинаковое наказание: «сжечь мерзавца заживо, чтобы для других это было
уроком».
– Фарид, идем, посадка началась. – сказал Артём, вернув меня в реальность.
Мы прошли предполетный досмотр вне очереди благодаря Артёму и его желанию
летать в удобстве, и вот мы уже сидим в самолете. Заняв свои места, Артем заснул, а
я погрузился в свои воспоминания о прошлом. В тюрьме, когда Игбал узнал от меня
причины, из-за которых я убил Аяза, спросил меня – сожалею ли я о содеянном.
Тогда мой ответ был таким: «Я сожалею только об одном, что он умер легко, без
каких-либо мучений». Да, я правда сожалею об этом по сей день. На фоне того, что
совершил сам Аяз, то, как он легко умер – скорее благословление небес, чем
наказание.
Время полета шло, а меня все сильнее накрывало непривычное волнение.
«Фарид станет большим человеком! Он хорошо учится и будет судьей! Вот увидите!»
- так всегда говорил с гордостью мой дед всем знакомым и незнакомым людям.
Только я не смог оправдать его ожидания, не реализовал свою мечту. Дедушка не
знает: кто я и чем занимаюсь. В нашем бизнесе моя фигура находится в тени. По
легенде я предприниматель и у меня свой ресторанный бизнес, совместный с
другом. Узнай дедушка кто я и как зарабатываю те деньги, которые он каждый
месяц получает, то моя голова слетела бы с плеч. Ещё будучи ребенком, я часто
слышал в криминальных сводках имя Игбала.
Спустя почти три с половиной часа мы приземлись в Баку в аэропорту имени
Гайдара Алиева. В зоне прилета нас встретил мужчина лет 38-40 невысокого роста,
брюнет с явной сединой в волосах и густой щетиной на лице. Он был смуглым, даже
выгоревшим от солнца. Этот мужчина с небольшим пузом был Рауф. О нашем
приезде ему сообщил Игбал и поручил нас встретить и обеспечить всем нужным.
Рауф наш человек. Азербайджанский рынок нашего бизнеса – его ответственность. Я
знал кто он, но никогда не был лично знаком. Связи с ним держал сам Игбал, либо
Артём.
– Vətənə xoş gəldin! (добро пожаловать на родину). – поздоровавшись, Рауф приобнял
меня, как это присуще делать в Азербайджане, когда приветствуешь дорогих для
тебя гостей.
– Sag ol (спасибо) – произнес я в ответ.
С Артемом они более дружески поприветствовали друг друга. Встретив нас Рауф, по
классике, пытался убедить нас поехать к нему в гости, чтобы отдохнуть, а завра мы
бы все вместе выехали в деревню. Я вежливо отказался и пообещал на обратном
пути побыть его гостями. Да, без обещания нас просто так бы не отпустили и
возможно даже оскорбились.
– Мои ребята отвезут вас куда скажете. И они будут рядом с вами на случай, если
потребуется помощь.
Водитель довез нас до самой Акстафы, а там я попросил ребят Рауфа остаться в
Акстафе в отеле, что им не понравилось, так как у них есть приказ сопровождать нас
везде, но я смог их убедить и мы условились, что если они понадобятся в деревне, то
я выйду с ними на связь.
– Вот объясни мне, в чем была проблема доехать до дома твоего дедушки в
комфорте на машине, в которой есть рабочий кондиционер? – пропотевший от жары
проворчал Артём. – Скажи честно, ты в итоге согласился взять меня с собой, чтобы
просто убить этой жарой?!
– Если мы поедем на внедорожнике Рауфа с его людьми, нас посчитают бандитами.
Это тебе не Москва и не крупный город, чтобы вот так разъезжать в открытую.
– А мы типа не бандиты?!
– Нет, на данный момент мы владельцы ресторана! Мы живем честно! А ещё мы
ведем законопослушный образ жизни! Я ранее тебе уже говорил об этом и давал
четкие инструкции как вести себя.
– Заметь, это даже звучит как-то пресно и грустно! А что будет, если твой дед узнает
правду?
– Я могу тогда выбирать себе место на кладбище.
Найти таксиста, который бы повез нас в деревню Хасансу за сто азербайджанских
манат, не составило труда. Пожилой мужчина по имени Самир согласился нас
отвезти на своем стареньком жигули 95х годов выпуска. Автомобиль, как и его
хозяин, хоть и был старым, даже были уже заметны проплешины ржавчины, всё
равно оба вызывали доверие.
– Вы кажется не местные, каким ветром вас ребята занесло в наши края?
– Мы с России приехали в гости к родственникам.
– К тебе сынок как обращаться?
– Я Фуад, а его Артём зовут. – ответил я.
– А в Хасансу к кому едете?
– Сестра моей мамы там замужем, к ним в гости еду.
– Хм, я сам-то из деревни Гырлы, это по соседству с Хасансу. А как зовут мужа твоей
тети?
– Акиф, сына его Рашад зовут.
– Ааа... - протянул, поглаживая свои белоснежные усы, Самир и продолжил, – Всё, я
понял чей ты родственник, знаю Акифа. А Рашад – его старший сын, что женат на
внучке Сафара еще?!
– Да, всё верно. – ответил я, не удивившись ни капли факту знакомства этого старика
с отцом Рашада и моим дедом. Гырлы – это деревня, которая находится не далеко от
нашей, и, так как в самом Гырлы школ не было, в мои времена дети этой деревни
ходили в нашу школу.
– Дочь покойного Ясина она.
От услышанного имени мое сердце невольно закололо. После смерти отца я часто
слышал фразы вроде: «да упокоит Аллах его душу», «простит грехи», «воздаст рай» и
фраза, которая особенно вызывает во мне боль, «покойный Ясин». За последние
пятнадцать лет я отвык слышать такое, и знакомое чувство потери пронзило меня
снова.
– Вы с ним, кажется, были знакомы? – не выдержав спросил я.
– Да, я знал Ясина, он с моей дочкой учился ещё. Хороший был парень, но судьба у
него не сложилась. – с грустью в голосе начал Самир.
– Почему? – спросил я, пытаясь сделать удивленное лицо и скрыть гримасу
душевной боли.
– Он рано женился, по любви, между прочим, что является редкостью в наших краях.
И судьба подарила ему с женой троих детишек. Только после рождения третьего
ребенка жена умерла. Она была совсем юной и молодой. Он и трое его детей
остались без жены и матери. Жили они не богато, но дружно. Жениться он повторно
не согласился, а детей воспитывал вместе со своими родителями. В итоге Ясин сам
умер, бедняга повесился.
– Из-за чего? – переборов собственное волнение спросил я. Сидя сзади Артём
внимательно слушал наш разговор, за годы жизни рядом с Игбалом он изучил
азербайджанский и понимал его свободно и мог не плохо говорить на нём.
– Причина – загадка! По сей день является тайной почему он повесился, даже его
семья не знает. Тогда слухи разные ходили: что долги были, что с замужней гулял,
но правда лишь Всевышнему известна. Могу только смело сказать – это всё слухи:
человек он был праведный и жил по чести.
– Вы сказали у него трое детей, но я всегда думал у Элоны только один брат – Наиль.
– Не, Наиль – это самый младший у них, как раз после его рождения и умерла их
мать, а эта Элона у них старшая, средним был Фарид. Правда после смерти Ясина
судьба среднего брата пошла под откос.
– А что с ним случилось? – после слов Самира во мне пробудилось любопытство.
– После смерти отца, парень, говорят, рассудок потерял. Да это и не удивительно,
ведь это он обнаружил тело своего отца. Его посадили вскоре после похорон Ясина
за убийство одного уважаемого человека, у которого Ясин как раз-таки работал в
саду, когда был живой. В этом-то саду, где Ясин работал у Аяза, Фарид и нашел
своего отца повешенным. – в голове Самира появились странные нотки,
складывалось ощущение, что он боится говорить.
– Просто взял и убил из-за помутнения рассудка?
– Почему он его убил никому не известно, но после его смерти в деревне пошли
разговоры, что у парня после смерти отца помутился рассудок, что он начал делать
странные вещи. Даже в полицию он сдался сам, и ни на допросе у следователя, ни
своим родным не рассказал почему это сделал. Вот люди вокруг и стали говорить,
что он сошел с ума. Его посадили в тюрьму, кажется, лет на десять.
– А у него самого после, когда вышел, не узнали?
– Так, он не приезжал обратно в деревню. Сафар отослал парня из-за матери Аяза,
Сугры. Жестокая, скажу тебе сынок, она женщина. После случившегося она
поклялась на могиле Аяза, что не оставит Фарида живым, если тот вернется. Вот
Сафар и отослал внука, чтобы спасти ему жизнь. И скажу тебе так, правильно сделал
он. Эх, если бы не Озан, сын Аяза, Сугра жизни не дала бы Сафару и его семье. Только
вот внук не позволил...
После услышанного меня словно током ударило. Мой дед солгал мне, отослал
подальше из-за какой-то старухи, он выкинул меня из своей жизни из-за угроз
Сугры. Я пятнадцать лет был изгоем в собственной семье только из-за угроз Сугры!
– Долго ещё ехать? – спросил Артём, обратившись к Самиру.
Услышав вопрос на азербайджанском Самир приятно удивился и переключился с
меня на Артёма. От распирающей меня злости меня отвлек вид из окна машины. За
разговором я даже не заметил, как мы уже въехали в мою деревню. Вот та самая
дорога, где Элона упала в слезах в тот самый день, когда меня, арестовав, увозили в
Акстафинский полицейский участок. Нам даже не дали возможности попрощаться.
Этот момент навсегда отпечатался в моей памяти. Вот она в отчаянии бежит за
полицейской машиной до самого выезда из нашей деревни, её голос утопает в рёве
мотора и пыли из-под колес, а её глаза полны слёз. Следом за ней бежит Рашад. Вот
она, споткнувшись, падает на колени и помимо слёз из её груди вырываются
рыдания, которые я слышу несмотря на то, что машина стремительно удалялась
вместе со мной от неё: «Фарид! Брат! Пожалуйста, не увозите моего брата! Фарид!».
Подбежавший к ней Рашад пытается ей помочь встать... Эхом раздался её крик в
моей голове, прошлое поглотило мой слух, сердце забилось сильнее от старых
воспоминаний, все словно произошло вчера. Я всегда был близок с Элоной, и
разница в два года, между нами, никак не ощущалась. Так было до того момента пока
мамы не стало. Элона всё также оставалась моей сестрой, но параллельно ей
пришлось стать матерью для Наиля. В дождливые вечера я, Элона, Озан, Рашад со
своей сестрой Севдой собирались у нас во дворе под навесом, где стоял большой
обеденный стол и самовар. Пока девочки накрывали стол, Рашад с моей бабушкой
заваривали чай в этом самом самоваре. Ветер, внезапно подувший, донес до меня
ароматы детства. Эта улица всегда была богата на цветы, гранатовые сады. На этой
же улице жил дедушка Адалат, которому мы с Озаном каждую осень помогали
собирать гранаты, а взамен он всегда давал нам деньги, на которые мы покупали
мяч, чтобы играть в футбол. Сугра и Аяз злились на то, что их единственный
наследник словно простолюдин помогает кому-то за деньги, кому-то даже просто за
вкусности. Только Озану было плевать на их мнение. Нет, он никогда не перечил
отцу и не спорил с ним, он просто все равно делал по-своему. Через четыре дома от
дедушки Адалата, на этой же улице, жила злобная бабушка Сусана, и в сезон сбора
абрикосов её крики слышали все жители деревни. В свои шестьдесят с лишним лет
она было очень жадной и, как говорили взрослые, лгала не краснея. Однажды,
взамен на помощь со сбором абрикосов она пообещала ребятам, что угостит их
этими абрикосам. Только вместо обещанных абрикосов она приготовила детям
странного вида бисквит, который они даже не стали есть, так как он больше
напоминал безвкусную мокрую вату. Нас с Озаном не устроила такая
несправедливость, и мы в последующем соглашались идти помогать ей бесплатно,
чем очень радовали жадную старуху. В ту же ночь, после работы, мы пробирались к
ней в погреб, где она хранила эти абрикосы до отправки на продажу в Баку, и
утаскивали столько абрикосов, сколько могли, обычно это было два школьных
рюкзака, которые мы набивали доверху. После мы делились своей добычей со всеми
детьми в школе. Угостив ребят, мы всегда сбегали в горы, иначе был велик риск, что
нам достанется от домашних за наши проказы. Каждое лето пастухи уводили скот в
горы, чтобы держать его подальше от местных волков, которые обленились и ради
легкой добычи повадились охотиться на домашнюю скотину. Мы часто сбегали к
ним в горы. Днем мы помогали со скотом, а вечером сидели с ними у костра, ели
шашлыки и запеченную картошку, а также слушали легенды и рассказы. Вечера
казались тогда такими длинными, а жизнь казалось такой беззаботно легкой. По
возвращению домой моя бабушка Салби сильно наказывала за воровство меня и
Озана. Но каждый раз, когда домашний веник ломался от побоев, нас распирала
гордость: ведь даже веник не выдерживал перед нами, мы считали себя мужчинами.
Через пару метров был поворот на нашу улицу. Было ощущение, что у меня ужались
все органы, а в ушах я слышал собственным пульс. Перед поворотом на нашу улицу,
по другую сторону дороги, до сих пор стоял не большой магазинчик всяких мелочей,
хозяйственных товаров: именно там мы всегда покупали футбольный мяч. После
поворота, сквозь призму воспоминаний этих улиц, я вдруг потерял разницу между
прошлым и настоящим. Вот от моего дома на перегонки бегут двое мальчишек, их
крик и смех разносятся по всюду, они яро спорят о том, что кто проиграет, тот
скидывается на новый мяч. Один высокий, худощавый с вечно взъерошенными
волосами цвета угля, чернея их были лишь его глаза. Другой такого же роста, только
слегка упитанный и с ухоженным видом, но это было до первой игры или драки, был
брюнетом с карими глазами, а волосы не послушно торчали словно ежик.
В наших соревнованиях на перегонки Озан всегда проигрывал специально, ссылаясь
на свое плоскостопье. На самом же деле не было у него никакого плоскостопья,
просто из нас двоих денег всегда было больше у него. Я моргнул и видение пропало.
Дистанция до моего дома неумолимо сокращалась, от чего мое волнение
усиливалось, холод пробежал по всему телу. Вот показался дом нашего соседа, дяди
Али, а через шесть домов мы доехали до дома дяди Акифа.
– Приехали. – неожиданно громко сказал дядя Самир, остановив машину.
– Приехали. – повторил я эти слова, сидя в старом жигули и не решаясь выйти. Время
около десяти часов утра, на улицах было еще тихо. Я медленно вышел из машины
последним, забрал сумку с рук Артёма.
– Спасибо, что привезли. – сказав Артём пожал руку Самиру и протянул сто манат.
Видя мое состояние, он не дал Самиру обратить на это внимание, отвлекая его своим
владением азербайджанского языка с жестким русским акцентом, что в Самире
вызывало явное умиление и восхищение.
– Акифу салам от меня! – сказал Самир на прощание и уехал.
– Ферзь... ты как дружище? – забрав у меня из рук обратно маленькую дорожную
сумку спросил Артём. В ответ я непонятным движением лишь шевельнул головой.
– Нам надо пройти вдоль улицы, до дома с синим забором. – с трудом произнес я,
мотнув головой в нужное направление.
– Идем тогда, пока никого не встретили. – сказал Артем и зашагал впереди, а я пошел
следом за ним.
Шаг за шагом я приближался к дому, а в голове начинался хаос от множества
мыслей: «Что они скажут, увидев меня? Как они меня встретят? Узнают ли? Что
скажет дедушка? Сильно ли разозлится?..» Все эти вопросы терзали меня, а мои руки
дрожали от волнения. Ещё никогда раньше мне не было так холодно, было
ощущение, что меня погружают в ванну со льдом.
– Вот моя школа. – произнес тихо я в след Артёму, чтобы хоть как-то отвлечь самого
себя. – Я тут учился... А вот мой дом. – я остановился у ворот своего дома.
От растерянности я не знал, войти мне или сначала постучатся. Кто я сейчас в этом
доме спустя пятнадцать лет отсутствия? Ужас брал надо мной верх, точно такой же
ужас что в то утро, когда я нашел отца повешенным. Войдя во двор, в тот самый
проклятый день моей жизни, я не смог произнести ни слова и упал перед бабушкой
Салби на колени, я задыхался собственными слезами, не зная как сказать, что я
нашел отца мертвым. Я застрял в том самом злополучном дне. Даже спустя столько
лет я не смог оставить этот день в прошлом, я всё также остался тем самым
пятнадцатилетним Фаридом, мир которого разрушился на тысячи осколков. Я тот
самый ребенок, которому пришлось повзрослеть за один день. Увидев мою
нерешительность, Артём поставил сумки на лавочку и присел, дав мне возможность
собраться духом.
– Элона, вынеси подносы, вода уже кипит! – донеся голос бабушки по ту сторону
ворот.
Собравшись мыслями, я сделал глубокий вдох, выход и дважды постучал.
Спустя минуту дверь ворот открыла невысокая девушка с каштановыми волосами,
маленького роста и хрупкого телосложения, чуть старше Наиля. Она чем-то была
похожа на Элону: такой же нос картошкой, большие глаза, но цвет глаз был как у
дедушки Сафара – медово-карие.
– Салам, вам кого? – спросила девушка у меня, поправляя волосы за ухо. Для меня её
вопрос прозвучал как удар в челюсть. Не зная, что ответить ей, я смотрел ей в глаза в
панике.
– Салам... - произнес я. – Я... я...
– Вы! Кто вы? – не понимая моего состояние спросила она, недовольно нахмурив
брови.
– Мелиса, дочка, Сафар пришел? – послышался голос бабушки позади девушки.
– Нет бабушка, тут два каких-то парня.
– Парни? Что за парни? – спросив, бабушка показалась передо мной.
При виде меня она поменялась в лице, словно перед ней был призрак. Увидев её, я
сам онемел окончательно, горло сжало тисками. Мне захотелось словно ребенку
подбежать к ней, прижаться как в детстве. Невольно к моим глазам проступили
слезы, и я с трудом их сдерживал.
– Это сон? – не отрывая от меня взгляда спросила меня бабушка Салби, и я с
большим трудом в ответ лишь покачал голой. – Мой мальчик. – с грустью выдохнув
бабушка прижала свои руки к груди.
Медленно, с осторожностью, словно я мог быть миражом, который может в миг
исчезнуть, она шагнула ко мне. Шагнув к ней на встречу, я вошел во двор.
– Мой мальчик, мой родной! Неужели это правда ты? – от ее слов я лишь опустил
голову. – О Аллах, неужели это и вправду ты?! – со слезами на глазах она прижалась к
моей груди, в ответ я крепко её обнял. Уткнувшись в её волосы, я почувствовал до
боли родной аромат её любимых духов, ради которых мы с Озаном как-то сбежали в
Гянджу, чтобы найти эти духи, когда те закончились.
– Бабушка, это кто? – в полном непонимание спросила девушка, что открыла дверь
смотря на нас.
– Глупышка, как это кто? Он мое дыхание, он вся моя жизнь, он радость моей жизни.
– слова бабушки словно лезвие прорезали мою душу. – Мой Фарид, он – мой Фарид.
Мой Фарид вернулся домой!
Услышав моё имя, девушка удивилась, разинув рот, и растерянность быстро
сменилась на её лице радостью.
– Элона, брат приехал! – с радость закричала девушка. – Брат Фа...
– Тихо! – резко остановил её Артем. – Не произноси его имя, пожалуйста!
В ответ Артёму она, осознав ситуацию, лишь кивнула головой, согласившись. И тут я
вспомнил её, это моя вечно ноющая двоюродная сестра, та самая Мелиса, дочка
старшей сестры отца. В детстве она носила очки, за что её дразнили, а она
обиженная в слезах бежала к бабушке Салби жаловаться.
– Что ты орала? – выйдя из дома с Милой спросила Элона. – Фарид?! – увидев меня
замерла моя сестра.
– Дядя! – завопила позади нее Мила. – Получилось! Ты приехал! – закричала Мила, но
резко закрыла рот руками. Было уже поздно и Элона четко слышала её слова, и
поняла, что мой приезд произошел не без участья её дочери.
– Что значит получилось?! - с свирепым взглядом спросила у неё Элона.
– Мамочка ты только не злись, пожалуйста. – сказала Мила и шагнула на шаг от
Элоны. Мила рассказала матери о своем грандиозном плане привезти меня сюда,
который удачно сработал.
Отцепившись от бабушки, я вытер слезы с ее лица.
– Не плачь, пожалуйста. – успокоившись произнес я.
– Убирайся вон с моих глаз, маленькая мерзавка! – словно сигнализация заорала моя
сестра на Милу. – Я с тобой потом разберусь. Эта выходка тебе дорого обойдется,
подожди только. Артём, зайди, закрой дверь, а то соседи увидят сейчас, и через пять
минут вся деревня узнает о вашем приезде.
Не успел Артём подойти, чтобы закрыть калитку ворот, как на пороге появился
лысый полноватый старик лет семидесяти, ростом чуть ниже Артёма. На нем были
очки.
– Доброе утро. – сказал Артём на русском, зная, что дед его поймет, и уверенно
протянул ему руку, чтобы поздороваться.
– Доброе утро, Уважаемый, а вы кто? – пожав руку Артёма спросил дедушка Сафар.
– Я друг вашего внука, Артём. – добродушно ответил Артём и забрал с рук деда
пакет. Со стороны это выглядело так, словно Артём всю жизнь его знал. Если кому-
то сейчас сказать, что мы с Артём головорезы, то никто бы не поверил.
– Очень приятно, Артём! А какого именно внука? – спросил дедушка и тут же
обратил внимание на бабушку, которая была вся в слезах. На миг в его глазах
появилась ярость, но он увидел меня. Не дав волю своему страху, я набрался
смелости и шагнул к нему. Больше всего дедушка Сафар ненавидел мужскую
трусость. Подойдя к нему, я увидел в глазах радость, на которую даже не смел
рассчитывать.
– Я... я приехал, дедушка. – протянул ему руку, чтобы поздороваться.
Недолго думая, пожав мою руку в ответ, дедушка крепко обнял меня, от чего я
почувствовал, что я до сих пор часть этой семьи.
– С приездом, мой родной, с приездом домой. – от его слов я обнял его еще крепче.
Казалось, что спустя столько лет меня снова обнял оте