Проект Мира

Со слезами на глазах и тяжелым дыханием от длительного бега, она продолжает бежать, не снижая скорость. Её легкие горят, пот покрывает лицо и шею, но Мари продолжает бежать. Сердце стучит быстро-быстро, как когда она вышла на лед перед множеством зрителей и впервые отыграла в таком крупном соревновании. Но всё иначе. Этот дядя-незнакомец не прекращает следовать за ней, куда бы она ни шла, а когда Мари пытается отследить его боковым зрением или невзначай поворачивается назад, незнакомец среди толпы прохожий всегда смотрит на неё и улыбается. Мари не знает, почему он преследует её, но ситуация схожа с другим дядей от которого она спаслась. От этого Мари не знает почему, но чувствует, что не спасётся. Это страшно. Мари вспоминает про родителей, младшего милого братика и слезы наворачиваются на глаза. Пугание мамы злых дядьках, что могут украсть не спящих ночью детей, не кажутся шуткой. Мари поворачивает за угол, желая сбежать сквозь дворы или спрятаться среди других детей на детской площадке, но незнакомец нагнал её. Мари вскрикивает, когда за её запястья тянут назад, а затем другая рука прикрывает ей рот. С широко раскрытыми блестящими от непролитых слез Мари бледнеет от ужаса. Она пытается вырвать руку, а другой открыть рут, мыча, но её голову легонько стукают об стену, к которой прижали. Мари быстро стихает. Незнакомец перед ней хмыкает, смотрит прямо в душу, от чего страх закрадывается уже в каждую часть тела. Мари молчит, надеясь, что её послушание поможет избавиться от оков, позвать на помощь или бежать.

— Будь хорошей девочкой и всё будет хорошо, поняла? — нечто сложное мелькает во взгляде. — Если будешь драться, кусаться, попробуешь кричать или бежать, то твои родители пострадают, ты же не хочешь, чтобы Ориэл и Виолетта пострадали, чтобы им было больно? Будь паинькой и Оливер не пострадает, — незнакомец говорит спокойно с жуткой улыбкой, которую Мари, будучи взрослой, распознала бы как полную фальши, и обманчиво добрыми глазами. Ведь этот человек, научивший её менять и создавать личности, умеет прятать эмоции, что их не понять. Но в этот момент он фальшивит, пока перед маленькой Мари, полной ужаса и страха за себя и близких, рушится мир. Этот дядька знает о её семье, их имена, значит, он...

Она пытается кивнуть, сдерживает слезы, и тут же рука с лица пропадает. Губы дрожат. Он может навредить братику и родителям, если Мари не будет послушной. Её семья пострадает из-за неё. Незнакомец смеется, улыбается криво с отвращением и отпускает руку со следами синяков, которые Мари прячет длинным рукавом платья. Он одобрительно кивает, хлопает по голове и кладет руку на плечо, с нажимом выводя из переулка. Его голос звучит наигранно весело и легко, но слова оставляют лед в жилах, пока её пальцы и колени немного трясутся, а сердце стучит быстро-быстро. Тошнота подступает к горлу и Мари пытается сдержаться.

— Какая хорошая девочка. Это дело рук родителей или твоего горячо любимого дяди Нарцисса? Мы пойдем в кафе, обсудим ситуацию, а затем ты сделаешь простой выбор, — но даже ребенком она слышит как сквозь небрежный тон знакомую печаль, когда бабушка со стороны мамы рассказывала о своих родителях или сестрах давно умерших.

Так Мари познакомилась с Удиллом Людоком, ставшим её куратором, видящей в ней ещё не заточенное оружие, что будет служить на благо Розмарина. Но... Намерения куратора и организации несколько разнятся, что заметно по его поведению. Этому куратор её учил. Он часто спрашивал о том, как обстоят дела у Оливера, родителей и дяди Нарцисса. И порой не ясно, из искреннего любопытства или из насмешки над ней. Когда дядя Цисс ушел, куратор скривил губы и назвал его бесхребетным. В тот же день исчезли дядя Цисс и Мар-Мар. Остались лишь дядя Нарцисс и Мари, разочарование семьи. Пару раз Мари пыталась объяснить дяде и родителям, что происходит, но не выходило. Мари была на грани удушья, не могла говорить в течение нескольких часов, а затем еще и испытывала боль в шее от печати и на запястьях. Хочет она или нет, им не узнать правды. Не от Мари.

— Будь хорошей девочкой и послушным агентом. Нажми на курок, — перед ней связанный преступник, убийца двадцати человек, которые умирали медленно и мучительно, а сам процесс убийства найдет на флэшке с видеозаписями. Изначально, найдено только восемь, остальных опознали как без вести пропавших. Среди убитых жертв как взрослые женщины и мужчины, так и подростки. Мари восемь лет, этим летом её отправят на фронт. Ей нужно совершить первое убийство не на поле боя, а сейчас, как говорит и настаивает куратор. Лишь через год Мари узнает от небрежного комментария одного из советников организации, что куратор заставил главу организации согласиться, чтобы господин Людок контролировал первое убийство Мари. Куратор не заставляет её стрелять, ни криками, ни приказами. Нет. Он вручает в руки пистолет, который Мари давно умеет собирать и разбирать, говорит ей снять курок и неторопливо рассказывает о каждом преступлении. Позади преступника появляются голограммы каждого отснятого самим убийцей перед ней видеоматериала убийства. Вместе с каждой жертвой что-то умирает вместе с ней.

В пространстве с полом, стенами и потолком из зеркал и единственно видимым зеркальным полом сидит восьмилетняя Мари и обнимает себя за колени. На ней то самое белое многослойное платье со штанами и с длинными рукавами фонариками и лентами на рукавах. Само платье достигает до щиколоток босых ног, а штанины держатся на лентах с бантиком. Её волосы собраны в два высоких хвоста белыми лентами. Восьмилетняя Мари сжимает колени, прячет в них лицо и неслышно плачет.

— Я боюсь, — шепчет Мари, её тихий голос отражается эхом в пустом и одиноком стеклянном месте из зеркал. — Мне страшно...

Приподняв лицо с колен, слезы скатываются по щекам и падают на зеркальный пол. Её щека покрывается трещинами, что тянутся ниже и осыпается серебристыми осколками. Пока щека становится прежней, как и некоторые поврежденные части лица и шеи, из серебристых осколков перед Мари образуется фигура, подобная ей, но уже скрытая в форме Небесной тени. Её лицо скрывает маска, а волосы спрятаны за шлемом. Безликая, андрогинная фигура, стоит перед ней и падает на колено.

— ...Что я не смогу их защитить, — надломлено шепчет Мари. Слезы в последствие станут нескончаемым океаном, затопившие зеркальный пол. У Небесной тени загораются холодные голубые глаза.

Руки куратора ложатся на её, направляя пистолет прямиком в голову. С ужасом на лице и бледностью осознания у связанного убийцы, некогда насмехавшимся над самой ситуацией, палец Мари направляется на курок, когда предохранитель снят. Оглушающий выстрел звенит в голове и отражается в самой душе, будто удар по стеклу оставляет звон колокольчиков. Вместо ужаса и страха ей спокойно. Она отстранённо взирает на рухнувшее мертвое тело, когда куратор небрежно отстраняется и подходит к ней. Он приседает, заглядывает ей в лицо, чтобы определить реакцию на первое убийство.

— Как любопытно, — хмурится куратор. Ему в ответ взирают холодные голубые глаза. Спокойствие глубоко внутри обещает безопасность, почти как нежные объятья. Она бы не хотела из них проснуться.

⊹──⊱✦⊰──⊹

Слышать и знать о том, что такое война не готовит к ней. Мари оказывается в Ямиве в разгаре войны на линии фронта. Ей восемь лет и она впервые пропустит день рождение Оливера. Она слышала и слушала рассказы, тренировалась, участвовала в инсценированных сражениях, как в симуляции, так и против куратора, но ничто не готовит её к реальности. Как бы куратор не готовил её к подобному, Мари не ощущает себя готовой. У неё два исхода: смерть и выживание. О победе речи нет. Какая победа в смертях? Она новичок, неизвестная фигура и личность, новый агент под обучением куратора, известного жестокостью тренировок среди других агентов. За неё наблюдает чуть ли не каждый из организации. Мари знает, что от неё что-то хочет совет и глава организации. Они готовят её к чему-то, что неведомо ей. Перед ней Албер. Личный Албер в живую. Земля разрывается от сокрушительных взрывов. Пыль, мусор, земля и обломки окопов, зданий, ошметки плоти разлетаются. Повсюду слышны предсмертные крики боли, когда раздается очередной взрыв от бомбы. Небесная тень, таков её позывной, прикрывает голову рукой. Осколки взорвавшейся бомбы пролетают мимо неё, вонзаясь в стены окоп. Сердце пропускает удар. Уши закладывает череда выстрелов и стрелки, не успевшие выстрелить, падают замертво. Некоторых убивает магические пули и они взрываются. Небесная тень прикрывает маску до того, как на её попадет оторванная рука. Окопы больше не безопасны. Чужая голова взрывается от магической пули и обезглавленное тело, пронзенное пулями, безвольно оседает. Зловоние разложения смешивается с гарью и металлическим запахом крови, наполняет воздух зловещей тяжестью. Пальцы дрожат, перчатки покрыты кровью, пропитаны потом.

Повсюду лежат изувеченные, разорванные, ещё дышащие на последнем дыхании и уже мёртвые тела. Дым застилает бескрайнее небо и скрывает белизну облаков, превратив возможный обычный день в сущий кошмар. Взрыв совсем рядом, она вжимается в окоп, оглушенная. Где-то рядом кто-то истошно кричит, но этот крик резко обрывается и Небесная тень знает, что больше этот голос она не услышит. Небесная тень заставляет себя не думать, знает: если начнёт думать, то сломается. Если даст себе слабину, тогда умрёт. Алые языки пламени виднеются издалека из разрушенных зданий. Внезапно кто-то из солдат рядом кидается к ней, едва не сбивает с ног. Небесная тень с ужасом оседает на землю, прямо в грязь, пропитанную кровью. Благо, не снят предохранитель. Чужая рука цепляется за её куртку солдат раненый, почти слепой от крови на лице, что-то шепчет, кажется, молится всем богам, слышится имя Яхне, но он говорит на незнакомом ей языке. Но через секунду его голову пробивает пуля, и он падает лицом в грязь, захлёбываясь кровью. В окопах оказываются враги. Её глаза обжигают слезы. Оцепенение непозволительно. Мигом Небесная тень делает глаза голубыми и не теряет времени, тут же снимает предохранитель и выстреливает. Её учили сражаться, убивать, выживать, но не учили, как вынести эту боль и ужас. Но эта способность глаз помогает. Она выстреливает в грудь, избегает магической атаки и сносит голову одному врагу затем второму. Небесная тень не замедляется в вихре грязного убийства под выстрелы пуль, хватается за меч и, как учил куратор, отбивает и разрезают каждую пулю с такой скоростью, что чужие глаза наполняются страхом. Этой секундной осечки достаточно, чтобы чужие головы полетели с плеч.

Где-то рядом хрипит солдат из её стороны, прижимает распоротое брюхо, из которого выпадают внутренности. Он зовёт мать. Небесная тень отворачивается и заставляет себя действовать дальше. Ей нужно выжить, убить как можно больших, взять ценных пленных из вражеского лагеря. Нужно бежать, бежать, убивать, пробраться во вражескую территорию, не умереть от выстрелов и выжить. Пули свистят над головой, а те, что могут попасть в неё, отбиваются мечом. Спокойствие приливной волной накрывает её и это единственное, что не дает Небесной тени упасть. Запонки, пропитанные магией, становятся невольным и не совсем желанным утешением.

«— Стань монстром в глазах врагов и чудовищем в глазах товарищем, непобедимым оружием, действующим на благо Розмарина, — серьезно произносит глава организации, а затем добродушно улыбается, будто не посылает её умирать. — Небесная тень, способная стать приемником Вестнику смерти. Не подведи ни себя, ни других.»

Небесная тень только осознаёт, что руки больше не дрожат, не чувствуется ни страха, ни боли. Её лицо остаётся холодным, непроницаемым, как маска, которую Небесная тень носит. Война не прощает слабых и не терпит слабости. И Мари не будет слабой, что боится гнили мира. Теперь она Небесная тень — та, кто умеет выживать смерти.

⊹──⊱✦⊰──⊹

— Почему кровь не оттирается?! — тихо и надрывно шепчет Мари со слезами, размазанными на лице. От горячей воды образуется пар, а зеркало запотевает. Руки краснеют от температуры и от того, как она продолжает их намыливать и смывать водой. Перед глазами мерещится кровь, которая не желает отмываться. Стены душат, сводят с ума. Она не может показаться в таком виде перед родителями и Оливером. Только не перед Оли. Мари не может касаться и обнимать его окровавленными руками. Она задыхается, отчаяние затопляет разум, не может дышать. Желудок бурлит и Мари бежит к унитазу, выблевывая обед и желчь. Она задыхается, вытирая дрожащей рукой слюну и желчь с лица, надрывно плачет. Мари прячет лицо в сгибе локтя и сотрясается. Магия в ней прорывается, затопляя тяжесть внутри, которая медленно исчезает, даря спокойствие. Медленно дыша, сквозь горящие легкие, Мари подходит к зеркалу, вытирает и смотрит в отражении. Ей в глаза сияют голубые глаза. На руках больше не заметно крови, но как бы она не мыла руки в горячей воде, они не согревались, оставаясь холодными.

На грани бега, она заходит в ванную, сдерживается, чтобы не захлопнуть дверь и закрывает на щеколду дверь, пока сердце припадочно бьется. Ей дурно. Мари, трясущимися руками, поворачивает кран. Она судорожно дышит, легкие горят вместе с глазами, пока ужас сковывает спазмом горло. Мари не дожидается потепления воды, открытой на горячую. Подставляет ладони под прохладный поток, когда вода становится горячей, Мари не замечает разницы. Руки остаются холодными, подобно льду. Постепенно образовывается пар. Она хватается за мыло, яростно трет ладони, намыливает снова и снова по коже, пока пальцы не скользят, а мыло не норовит упасть в раковину.

— Почему кровь не оттирается?! — надрывно едва слышно шепчет Мари и голос дрожит на грани слома. Ручка переключателя воды дергается в сторону сильнее, пока не упирается до конца. Мари этого не достаточно. Вода будто и не горячая вовсе. Почему температуры не хватает?! Вновь она ополаскивает руки под напором воды и снова намыливает их. Дыхание Мари сбиваются, а слезы щиплют серые глаза. Дыхание сбивается. Кожа ладоней краснеет.

Пар поднимается к потолку, оседает каплями на зеркале. Она не может смотреть на своё отражение. В запотевшем стекле виднеются только искажённые контуры лица. Даже не увидев, Мари знает, что кровь всё ещё там. Глаза бегают по поверхности рук, по каплям воды, кажущимся темными, будто окрашенными в красный. И она медленно ломается. Слезы обжигают ладони, а ванная комната становится слишком душной. Шум льющейся воды сводит с ума, а пар не вызывает спокойствия. Стены вокруг сжимаются, а воздух становится вязким, давит на грудь. Дыхание равно вырывается из груди. Мари прикусывает губу, чтобы не закричать, но не рассчитывает с силой и ощущает кровь на языке. Красный. Красный. Красный. Алый цвет. Кровь. Она яростно трет ладони, пока кожа не начинает саднить. Руки горят, но внутри холод не смываемый. Кровь, покрывающая ладони не уходит. Мари пытается убедить себя, что это не кровь, что всё закончилось. Она в безопасности. Мари дома. Но не может. Перед глазами вспышки, крики, она обливается потом, ощущая липкую жидкость на пальцах, которую не может смыть. Комок в горле, жар в ванной, стены, сводящие с ума, всё становится слишком. Рвотный позыв накрывает внезапно. Она отскакивает назад, почти не врезавшись в дверь от силы, с которой отступает. Пар образует почти туман, настолько становится густым. Ей слишком жарко, но рукам всё равно холодно. Мари резко сокращает расстояние и падает с глухим стуком на колени перед унитазом. Желудок выворачивается, и её рвёт сначала обедом, потом жёлчной горечью. Тело содрогается, горло сжимается, а слёзы стекают по щекам. Она хрипло дышит и, кажется, с каждым всхлипом грудная клетка разламывается на куски. Слишком тяжело дается дыхание, легкие начинают гореть.

В голове звенит пустота и в этой тишине раздаётся только её тихое дыхание, плач остается беззвучным. Она не может позволить себе быть слышимой. Мари ощущает себя в маленькой коробке или клетке, из которой нет выхода. Что-то меняется. Знакомо. Легкое, почти не ощутимое касание прохладного потока внутри неё, словно объятье, подобное перу или легкому касанию крыльев бабочки. Магия прорывается наружу, накрывает сильными, но безопасными водами. Становится лучше. Тяжесть в груди растворяется под волнами, мир обретает контуры. Дыхание восстанавливает ритм, а спокойствие сопровождается пустотой. Холод рук не кажется странным. Мари поднимается на ноги, отстранённо замечает дрожь и подходит к раковине. Ей нужно привести себя в порядок. Она невозмутимо вытирает рот, смывает остатки рвоты, промывает лицо. Мари смывает унитаз и критично осматривает на остатки рвоты. Затем позволяет себе помыть руки с мылом и выключить воду. Она обтирает зеркало и вглядывается в отражение. Невозмутимое лицо, голубые глаза, чуть бледное лицо с покрасневшими щеками от пара. Крови на руках отстранённо замечает, что нет. Руки чистые. Мари кладет ладонь на сердце, отмечает его ровное биение. Она спокойна, невозмутима как водная гладь. Мари не может позволить родителям и Оливеру видеть её в таком состоянии. Особенно Оли. Мари просто должна продолжать. Никто не узнает. Никто не пострадает.

⊹──⊱✦⊰──⊹

Открыв глаза, Мари медленно и тихо дышит. Она медленно считает каждый вдох и выдох, успокаивая гулко стучащее сердце. Давно ей не снилась война, убийства часто, но не война. Приняв сидячее положение, Мари проводит рукой по волосам, оглядывает спальню комнаты. Оливер и родители спят, она чувствует это, сделав скрытый выброс магии. Они живы. В безопасности. Никто не пострадал. Мари выдыхает, царапая ногтями кожу головы, прижавшись к коленям. Она больше не заснет, потому, чтобы не придаваться темным мыслям и дыре в груди, Мари обращает внимание на доску с заметками и зацепками. Связь односторонняя, ракушка не слышит ничего с помощью магии или без неё, даже пробные слова на языке мёртвых или древних, она ещё не определилась, как круче звучит.

После того случая, переубеждать Беатрис никто не стал, свято верующую, что Дороти и Лейн втайне встречаются. Мари всё узнала у Дороти на следующий день под видом дружеского интереса, что Дороти подружилась с Лейном. Та, не зная, что за ними следили, просто объяснила, что младшая сестра увидела рисунок у Дороти и попросила себе из них раскраску. Дороти не в силах отказаться, обратилась за помощью к Лейну, чей рисунок и был в руках. Лейн же в свою очередь предложил посидеть в парке, что-то там про свежий воздух и природу. Дороти восторженно рассказывала о том, какие красивые деревья нарисовал Лейн и то, как младшая сестра стала его фанаткой. Романтикой не пахло, но возможными чувствами, да. Симпатия в словах Дороти была, она не говорила о Лейне плохо, находя его интересным. Мари переубеждать Беатрис не стала, ей никто и не поверил, даже Корнелия. Отчего она дулась несколько дней. О ситуации не сообщили Лейну и Дороти, которые, по всей видимости, просто решили, что это как-то связано между Беатрис и Джой. Урок химии становится долгожданным для Мари, которая ожидает словесной битвы или их своеобразного способа общения между ней и госпожой Барнс. Пусть им и пришлось идти в лабораторию, поднимаясь на этаж выше, они заинтересованы.

— Юная Кор, вы всегда идеальны на уроках, а ваше здание всегда на высоте, — замечает с дружеской ухмылкой госпожа Барнс, как Мари её интерпретирует, хотя для всех остальных больше походит на насмешку. Мари приподнимает бровь, ожидая продолжение, которое не заставляет долго ждать. — Или это ваш необычный способ сделать всех вокруг более нервными?

— А нужно? Могу устроить. Но не переживайте, я не пытаюсь таким способом сделать ваши объяснения скучными, — ровно произносит Мари, отмечая блеск на стеклах очков от освещения. Каждый сосредоточен на колбах, чтобы правильно выполнить лабораторную работу, после объяснений госпожи Барнс.

— Вам не трудно быть всё время такой спокойной? Вы сами по себе такая или на автопилоте?

— Автопилот довольно прекрасно, особенно когда окружающие делают все возможное, чтобы не попасть в турбулентность, — невозмутимо отвечает Мари, отказываясь отвечать на её слова. Странно видеть, как беспокоятся о ней. Госпожа Барнс ничуть не обижается, вовсе ухмыляется, другого ответа и не ожидая.

— Вы так легко забываете, о чём мы говорили. Или просто притворяетесь, что у вас памяти не хватает, чтобы не слушать лекции?

— К счастью, на память доселе не доводилось жаловать, спасибо за беспокойство... Которое понадобится другим.

Джеймс случайно смешивает неправильные вещества, из-за чего из пробирки идёт густой дым. Госпожа Барнс переводит взгляд на ученика за первой партой и приподнимает брови.

— Юный Сонбек, что вы сделали? — спокойно, но заинтересованно спрашивает госпожа Барнс, замерев рядом. Она наблюдает за химической реакцией, убедившись, что не происходит ничего опасного, расслабляется.

— Кажется, я открыл новый способ создавать облака, — нервно улыбается Джеймс, пока Алан хлопает ладонью по лбу. Джордж же весело произносит, пока они смотрят на дым. Госпожа Барнс, узнав, что биологичка имеет с ней схожую манеру «общения» или придирки к внешности учащихся, как-то сникла. Она, как узнала Мари, разузнала через другие классы про манеру ведения урока биологички, поняла, что та придирается только к нынешнему девятому «А», а тогда восьмому, перестала цепляться за внешность. Она лишь пару раз невзначай рекомендовала Корнелии после уроков или Деборе, а затем всем желающим подходящего блогера по макияжу или говорила прямо Корнелии, что этот цвет не подходит к её тону кожи или слишком вычурный для учебного заведения и лучше использовать более мягкие и не режущие цвета. Тем не менее, она не избавилась от своей манеры язвительности и сарказма. Однако, как замечает Мари, но не замечают ни учащиеся, ни учителя, отношение госпожи Барнс к госпоже Цитрилл сменилось с безразличного на холодно-настороженное отношение.

— Облака? С таким подходом ты можешь стать новым повелителем туманов.

— Или химиком-неудачником. Выбирай, — предлагает Артур, где его соединение уже готово. Джеймс деланно делает вид, что задумывается и выбирает стать повелителем туманов. Многие смеются, пока госпожа Барнс на их выходки тяжело вздыхает, но не показывает признаки явного недовольства и раздражения. Алан, являющийся партнером по лабораторной работе, а также соседом по парте, вздыхает

— Потому вам и не позволяется взаимодействовать ни с чем, что может быть опасным для жизни. Юный Сонбек, если подобное повторится, вы будете отрабатывать весь материал после уроков. Если кому-то нужна помощь, обращайтесь ко мне. Пусть это лабораторная самостоятельная работа, в первую очередь, это урок, где вы учитесь. Закрепление теоретического материала лучше всего практическим путем, а не заучиванием. Пусть мы с вами не сделаем вино из воды, хотя вполне можем с помощью химии окрасить воду.

Их лабораторная работа представляет собой реакцию между уксусной кислотой и бикарбонатом натрия, в результате которой выделяется углекислый газ. Эта реакция происходит без образования дыма, но выделяется большое количество пузырьков, создающих эффект шипения. Чего не наблюдается у Джеймса.

— Потому важно контролировать весь процесс реакции, о чем мы с вами убедились на примере юного Сонбека и юного Ниа. Если использовать слишком много уксуса или соды, или если реакция проходит в закрытом контейнере, например, в пробирке с пробкой, давление может увеличиваться, что не исключает выброс содержимого или к образованию паров, которые могут выглядеть как дым. Однако это скорее связано с перегревом или избыточным количеством реагентов, а не с нормальной реакцией.