Эмилия. Найди, если успеешь [редакция]

Когда в жизни происходит бардак, хочется разложить всё по полочкам, расставить по местам события так, словно они книги, чередующим образом. Плохое - хорошее, и так до конца. Но сейчас мне не хватает хороших событий, поэтому на полки я ставлю только чёрные и невзрачные книги.

Художник - это необычный человек. Он погружается в созданную им атмосферу, живёт в ней и продолжает изобретать вокруг себя красоту. Художник способен превратить серые улицы в цветущие сады, добавить яркие краски туда, где им не место. Он творец, а значит только он знает, как ему будет лучше.

Но у меня нет в руках таких красок, которые смогут превратить чёрное пятно в радугу.

Я иду, а дом Тимы всё никак не скрывается из виду. Моя тропинка вперед подобна горизонту, её видно, но до финиша дойти не сможешь. Его особняк стоит посреди густых деревьев, и кажется, в самом центре, раз я не вижу выхода. И не уверена, что иду в нужном мне направлении.

Кровь, недавно сочащаяся из царапин, запеклась. Она запачкала разорванное платье. Глядя на раны на животе, я вспоминаю про официанта. Он помог мне, но какой ценой? Что с ним? Его убили?

Спереди меня шлагбаум и рельсы. В диспетчерской будке сидит женщина, а мужчины с автоматами и фонариками ходят вдоль рельс. Я не сразу их заметила, поэтому сейчас стою перед ними и прикрываю область груди руками.

— Девушка, что с вами произошло? — окликнул меня голос мужчины и осветил фонарём.

— Можно попросить у вас телефон?

Они переглядываются, тот, который повыше пожал плечами и достал сотовый телефон.

— Ну, позвони. — подошёл он ко мне и протянул мобильник. — Только имей виду, потом ты нам всё объяснишь, как и почему ты здесь оказалась.

— Хорошо.

Дрожащими руками я набираю номер человека, которого больше всего на свете хочу слышать. Миллер. Его голос был со мной всё время в голове, мне просто необходимо услышать вживую.

Сеть плохая. Короткие, сбивающиеся гудки. А потом его грубое «слушаю».

— Боже.. Мёрфи.. — сердце содрогнулось , как только я услышала его голос.

— Эми!? — крикнул он мне в трубку. — Эми! Твою ж... Где ты?

— Я в Италии. Тима увез меня сюда. Он издевается надо мной! Забери меня, пожалуйста! Я сдохну, ты слышишь меня? — связь обрывалась. — Мёрфи? Слышишь? Я в Италии! — повторяю.

Мужчина, давший мне телефон, занервничал. Второй подошёл к нему, они стали перешептываться, а позже кивнули женщине. Та сразу же начала набирать чей-то номер.

— Она сбежала из семьи Моретти! — воскликнул мужчина. — Отдай телефон, беглянка! — он размахивал руками, а женщина кричала в трубку, что меня нашли.

Я бросаю телефон ему в ноги и спускаюсь на бег. Но не успела я пробежать и три метра, как меня схватили и поволокли в будку. Полная женщина с острым носом ухватила меня за руку, усадив на свой стул. Я брыкалась, кричала и извивалась.

— Нам за неё столько денег дадут! — сказала она и залилась смехом.

— Как она умудрилась сбежать? Я не понимаю. — высокий мужчина смотрел на меня, покачивая головой. — Попытка была хорошая.

— Отпустите, меня мама ждёт дома. Пожалуйста. Поймите вы, меня похитили! Я тут не по своей воле! — истерю я.

На мои холодные коленки стали капать горькие слёзы, обжигающие кожу. Я уговаривала , умоляла их, но они смеялись. Они жаждали денег, им плевать на чью-то жизнь, я для них незнакомка, а значит не нужно обо мне париться.

Суровый мир, а люди в ним безжалостны. Хотя такое отношение невозможно назвать человеческим.

Я сидела в диспетчерской, а троица перекрывала мне выход из неё. Только когда показались огоньки от машин, они отошли от двери. Из первой машины вышел отец Тимы.

— Мистер Моретти, мы только её обнаружили и сразу же позвонили вам. — стал подлизываться мужчина пониже.

Он молча вложил ему в руку пачку денег и оттолкнул с дороги.

— В машину! — заорал он мне, выходящей из будки.

— Нет! — отрицала я, сложив руки на груди. — Иди нахер!

Моретти подошёл ко мне с грозным видом, но моя смелость никуда не улетучилась. Я по-прежнему держала руки на груди, отчаянно пытаясь оказать сопротивление, но понимая, надолго меня не хватит. Меня в любом случае посадят в машину и увезут обратно в дом страданий.

Так и случилось, ему надоело моё упрямство и он приказал своей охране запихнуть меня в автомобиль. Тихая слеза скатывалась по щеке, но я не издала ни слова больше.

Я успела позвонить Миллеру, но услышал ли он меня? Понял, что я в опасности и нахожусь в Италии?

Ехать на машине до особняка не более десяти минут. Значит я так долго плелась пешком? Я выхожу и вижу, что на пороге дома стоит Софи, укрытая махровым платком на плечах. Прохожу мимо неё и замечаю в глазах его мамы сожаление. Она поджала губы, увидев моё зареванное лицо.

— Я ещё и позориться должен из-за этой оборванки! — возмущался Моретти.

— Милый, не злись на неё. Ей тяжело сейчас, привыкнет. — Софи гладила его по плечу.

Я сижу на полу второго этажа и наблюдаю, как она скачет возле него и трепещет, как только он начнёт ругаться и оскорблять меня. Женщина не имеет свободу. У неё нет прав. Жестокий патриархат, съедающий честь девушек в этом доме.

— Зайди в комнату. — сухо произнес Тима.

— Давай сразу. — закрываю за собой дверь.

— Что сразу?

— Допустим, ты сказал, какая я плохая, а я в сотый раз унизилась перед тобой, говоря, что больше не буду сбегать.

На столике стояла недопитая бутылка, и от Тимы так и несло алкоголем. Он медленно подходил ко мне, пока я делала шаги назад. Упёрлась в стену и остановилась.

— Вся эта территория наша. — склонился он надо мной. — Весь лес вокруг дома - наш! Половина Италии знает, что нас невозможно остановить, если мы что-то захотели сделать. А я хочу кое-что сделать. Спросишь что? Я хочу жениться на тебе, Лина. Хочу, чтобы ты стала мой женой. — его рука потянулась к моим волосам, но я ударила по ней. — Ты дура, просто глупая. Как ты не можешь понять, что твоя жизнь теперь полностью зависит от меня!

— Я не Лина.

— Лина. Твоё имя - Лина.

— Нет! — выкрикнула я ему в лицо.

Его ладонь больно обожгла мою щеку.

— Слушай, тебе лучше не выводить меня.. — на выдохе произнес он. — Я знаю, как такую суку, как ты усмирить.

— Я никогда не полюблю тебя, а уж тем более не стану твоей женой!

Бешеные глаза Тимы уставились на меня. Сначала он схватил меня за горло, немного приподняв и прижав к стене, а позже я получила удар под ребро. Ноги подкосились, я руками закрываю грудь и живот.

Он надавил мне на плечо и я сползла по стене вниз. Схватив меня за подбородок, он поднял мою голову на себя. Я смотрела на него. Точно в глаза.

— Я не прощу то, что ты сделала. — Тима вновь ударил меня по щеке.

— У тебя прощения никто и не просил. — не смотря на сильнейшую боль под ребрами, улыбаюсь. — Я могу извиниться перед настоящим мужчиной, ты таковым не являешься.

За такие слова я получила ещё несколько пощечин, и они были нанесены ладошкой. Но ему мало. Он вошёл во вкус. Одной рукой он оттянул мои волосы, а второй вдарил кулаком по челюсти так, что потемнело в глазах. Я пропищала, поджала ноги и выставила руки перед собой. Тима за волосы поднимает меня с пола.

— Я повторю для тупой тебя, что меня не нужно выводить, мне похер, что ты подумаешь. Абсолютно насрать, что ты девушка и я тебя бью. — рычал он, тяжело выдыхая прямо перед моим лицом.

— А говорил, что любишь. — шепотом произношу я. — Любимых не бьют.

— А как же, бьёт - значит любит. Что-то не так?— улыбнулся он, но уже через секунду улыбка с лица пропала. — Если бы ты только ответила мне взаимностью! — его руки легли мне на плечи, и он толкает меня в сторону. — А ты не отвечаешь! И меня дико выбешивает это. Я себя контролировать не могу.

Я падаю возле гардеробной. Тима берет со стола вазу и со всей злостью бросает её в стену. Она раскалывается на две части, мелкие осколки рассыпаются по полу. Я закрываю уши, жмурю глаза, когда он начинает крушить мою комнату.

Низ живота тянет, от ноющей боли появляется тошнота. Опускаю глаза на свои ноги и вижу, как по внутренней стороне бедра тонкой струйкой течёт кровь. А боль усиливается и становится невыносимой. Я закричала и тут же закусила нижнюю губу.

Тима ошарашено подошёл ко мне, я рукой держалась за низ живота, а он упал на колени возле меня, не понимая, из-за чего я кричу.

— Блять.. — увидел он кровь на полу и рванул к двери.

Сознание мутнело, капельки пота стекали с моего лба. Какая-то женщина подкладывает мне подушку под голову, а позже раздвигает мои ноги. Она мотает головой, цокает.

— Несите мой кейс сюда! — сказала она.

— Ч-что со мной? — шепчу.

Она молчит. И это молчание терзает меня изнутри. Мою руку держит Софи. Его мама бережно поглаживала меня по голове, напевая какую-то успокаивающую песню.

— Угроза выкидыша, Миссис. — проговорила женщина. — Срок небольшой, можно попробовать сохранить.

— Нет. — слышу голос Тимы сзади. — Этот ребенок не мой.

— Сынок.. — нежным голосом обратилась к нему Софи.

— Я всё сказал! Делай ей аборт, я не буду воспитывать ребенка Миллера.

Малыш? Внутри меня растет маленькое чудо? И теперь они хотят забрать его у меня, убить.. Уничтожить частичку Мёрфи, а ведь это мог бы быть сын. Такой же, как он. С темными, как уголёк, волосами. С зелеными глазами и острыми ушками. Или дочка с густыми ресничками и пухлыми губками.

— Софи.. — выдавливаю я. — Не позвольте сделать этого, пожалуйста, я вас умоляю.

От бессилия я не могу даже привстать, губы еле шевелятся, а язык заплетается. Последнее, что я увидела это шприц, который вкололи мне в руку. Я закрываю мокрые от слез глаза под убаюкивающую песню Софи.

— Прости, девочка, я ничем не могу помочь. — шепчет она мне на ушко. — Прости..

— Отец дал мне ключи, скоро мы переедем. — доносится у меня в голове его голос. Голос убийцы.

Он убил моего малыша. Именно он. Не женщина, делающая аборт, а Тима, давший на то распоряжение.

Темнота.

Мне снятся сны.

А в них я слышу громкий детский плач. Такой звонкий, такой родной. Крик моего ребенка. Еще не родившегося, но уже убитого ребёнка. И я буду мстить за свои слёзы и не появившегося на свет малыша.