Глава 16
Медленные, рваные движения, гниющие тела, пустые лица. Мертвецы. Они уже начинали разворачиваться в сторону машины, некоторые вытягивали руки вперёд, заслышав звук мотора.
— Твою мать... — выдохнул Джоэл, уже тянусь к пистолету
— Алекс! — рявкнул он.
Её ударило током — она резко моргнула, встряхнула головой, схватилась за рычаг переключения передач и включила заднюю. Машина дёрнулась назад. Она откинулась, глядя в зеркало, и повела машину задом, стараясь держать руль ровно, хотя руки заметно дрожали.
Мертвецы шли быстрее, чем ожидалось. Один ударился о капот, другой поцарапал стекло ладонью.
— Алекс, быстрее! — прошипел Джоэл, крепко сжимая автомат
Она резко выкрутила руль вправо — машина крутанулась, задние колёса чуть не сорвались в кювет, и тогда она мгновенно переключилась на первую передачу и вжала педаль газа в пол.
Рёв двигателя, шорох шин — и машина рванула вперёд, отрываясь от разлагающейся толпы.
Джоэл стиснул край двери, ощущая, как адреналин бьёт в грудь. Он бросил взгляд в зеркало: мертвецы медленно отставали.
Но внутри всё ещё звучало эхо её испуганного вдоха. И теперь, чёрт возьми, он знал точно — эта дорога была опаснее, чем они думали.
Как только машина оторвалась от толпы и дорога впереди опустела, Алекс резко нажала на тормоз. Шины взвизгнули, и машина остановилась, глухо подрагивая в тишине. Она не проронила ни слова — просто выскочила наружу, хлопнув дверцей.
Джоэл застыл на секунду, увидев, как она отходит от машины, словно ей нужно больше воздуха. Плечи её дрожали, руки судорожно обхватили себя за локти. Он всё понял. Это был не просто страх — это был ужас, грызущий изнутри.
Он открыл дверь и тоже вышел.
Алекс стояла у дороги, глядя в темноту. Она дышала тяжело, прерывисто, будто пыталась выдохнуть страх из лёгких.
— Алекс... — тихо сказал Джоэл, не зная, стоит ли приближаться.
Она не ответила. Просто стояла, хрупкая и испуганная. Он сделал шаг вперёд, готовясь, что она сейчас отпрянет — но всё вышло иначе.
Она резко развернулась, шагнула к нему и обняла. Сильно. Почти вцепилась.
— Мне... мне... — её голос был слаб, почти беззвучен, — было так страшно...
Она вжалась в его грудь, и Джоэл машинально обнял её в ответ. Он чувствовал, как она дрожит. Как забивается дыхание. Как цепляется за него, будто он — единственное, что не распадается в этом мире.
Он закрыл глаза и на секунду позволил себе прижать её ближе. Просто быть рядом. Быть для неё опорой, хоть раз.
Он знал: надо что-то сказать. Но всё, что пришло в голову, было простым, честным.
— Я тоже, Алекс... мне тоже было страшно.
Алекс не отпускала его. Её руки всё ещё обвивали Джоэла, словно она боялась, что если отступит хоть на шаг — исчезнет безопасность, которая вдруг возникла среди ночи, тишины и пережитого ужаса.
Она подняла голову, медленно, решаясь. Посмотрела ему прямо в глаза.
Джоэл почувствовал это движение. Опустил взгляд, встретился с ней взглядом. И застыл.
В её глазах не было страха. Не было боли, паники или недоверия. Там было... что-то другое. Глубокое. Его сердце сжалось, потому что он до конца не верил, что это происходит. Что она — сама — прижалась к нему. Что не отвела взгляд, не отпрянула. Что просто стоит... держит его.
И он держал её.
Ночь обвила их со всех сторон. Только шорох ветра в кронах редких деревьев и далёкий гул мира, который всё ещё рушился, но — не сейчас. Не здесь.
— Защити ме... — прошептала Алекс.
Он не дал ей договорить. Не потому, что не хотел услышать — а потому, что ответ знал заранее.
— Всегда, — хрипло произнёс Джоэл.
Он крепче обнял её, опуская голову, прижимаясь лбом к её макушке. Почувствовал тепло её кожи, запах её волос.
— Мы должны ехать дальше, — тихо произнёс Джоэл, хотя сам не хотел произносить этих слов. Они были как нож по собственной плоти — холодные, нужные, но невыносимо тяжёлые.
Алекс обняла его крепче.
Словно в этом объятии она пыталась удержать не только его, а и саму себя, своё хрупкое состояние, страх, одиночество, что накатывали и уходили, как волны.
Она уткнулась в его грудь.
И Джоэл почти машинально прижал её ближе, вдыхая её запах, тёплый, отчаянно родной. Он закрыл глаза, будто бы это могло остановить всё — и ночь, и путь, и войну вокруг.
— Не оставляй, прошу, — её голос звучал почти жалобно. Сломанно.
Он сжал челюсть. Грудь сдавило болью — от её слов, от всего, что за ними стояло.
— Я не могу больше, — ответил он, почти шёпотом. Это был не отказ, не граница — это было признание. Он не может уйти от неё. Не может оставить.
Алекс потерлась носом о его грудь, почти неосознанно, искала тепло, как ребенок в холодном мире. А затем сделала шаг назад. Тихо, осторожно. Отступила к машине, будто возвращалась в реальность.
Джоэл пошёл за ней. Не отводя взгляда. Не отпуская её внутри.
— Я поведу, — коротко сказал он.
Алекс обошла машину с другой стороны, её шаги были чуть неуверенными, будто она шла сквозь что-то невидимое. Открыла пассажирскую дверь.
На секунду, прежде чем сесть, она встретилась взглядом с Джоэлом.
Он стоял у водительской двери, не двигаясь, всё так же высокий, напряжённый, словно бы охранял её молча. Их взгляды соприкоснулись.
И в этот миг между ними не было ни дороги, ни страха, ни мира, где всё рушится. Только они. Только двое.
И этого хватило, чтобы сесть в машину — и ехать дальше, не теряя друг друга.
Они ехали в тишине. Машина мягко покачивалась на неровностях дороги, двигатель монотонно гудел, будто убаюкивая обоих. Внутри было темно, только тусклый свет от приборной панели и редкие проблески фар выхватывали из мрака очертания дороги.
Тишина между ними не тяготила, но была тяжелой. Она хранила в себе всё — недосказанное, напряжение, сны, страхи и чувства, которых нельзя было назвать.
Алекс первой нарушила молчание.
— Двадцать шесть...
— Что? — Джоэл повернул к ней голову, немного нахмурившись.
— Ну... ты спрашивал... — её голос был тихий, почти застенчивый. — Там, на крыше. Сколько мне лет. А я тогда... грубо ответила. Не хотела говорить. Прости.
Он слегка улыбнулся краем губ. Почти по-отцовски. Почти по-настоящему.
— Двадцать шесть, — повторил он, чуть кивая.
Но в следующее мгновение улыбка исчезла.
"Слишком молода."
"Слишком он стар."
Это осознание ударило неожиданно сильно, будто кто-то резким движением сорвал с него покров самообмана.
Он отвернулся к дороге. Прикусил внутреннюю сторону щеки.
Слова застряли. Мысли зазвенели.
"Не имею права", — подумал он.
"Не должен даже смотреть на неё так. Не должен чувствовать того, что чувствует."
А рядом Алекс смотрела на него. Молча. Она чувствовала, что что-то изменилось в его лице, что-то стало закрытым, тяжёлым. Но не знала — она ли причина. Или что-то другое, что несёт он в себе. Всегда.
— Мне не было страшно с тобой. Даже когда я думала, что умру.
И больше ничего.
И Джоэл сжал руль сильнее, чтобы пальцы не дрожали.
Она сказала это просто. Спокойно. Словно факт.
"Мне не было страшно с тобой. Даже когда я думала, что умру".
И в этот момент Джоэл почувствовал, как что-то внутри него будто скребёт изнутри.
Оно жгло. Срывалось, как ржавый болт. Он почти вздрогнул.
"Слишком молода."
Она могла бы быть с кем-то другим. С кем-то, у кого жизнь только начинается, а не тянется за плечами, как мешок с костями и сожалениями.
Она могла бы смеяться, не зная, каково это — закапывать людей, которых ты любишь. Не знать, что такое холод ствола у виска и тишина, когда всё рушится. Не знать, какой голос у одиночества, когда оно становится тебе родным.
Он не хотел слышать свой внутренний голос, но тот уже шептал:
"Ты стар. Ты поломанный. Ты не для неё. Ты — то, от чего она когда-нибудь убежит, если дашь ей приблизиться."
Он сжал руль так, что побелели костяшки.
Глаза жгло, хотя он не знал — от чего. От усталости? От чувства вины? От желания, которое не имело права на существование?
"Но она обняла меня..."
Сама. Она стояла перед тобой и дрожала, и обняла тебя, потому что верит тебе. Потому что хочет, чтобы ты был рядом.
Он украдкой посмотрел на неё. Алекс сидела, чуть нахмурив брови, глядя вперёд, сжав губы. В её лице была усталость, но и что-то ещё. Тепло. Спокойствие. Надежда?
"Чёрт..."
Он сжал зубы.
"Я не должен... Но я хочу. Я хочу этого, как ни черта в жизни. Хочу держать её, как держал бы последнюю надежду. Хочу дышать её кожей. Хочу быть тем, кому она верит. Тем, кого она выбирает... даже если это неправильно."
Он провёл языком по сухим губам. Медленно выдохнул.
Нужно было что-то сказать. Но он знал — всё, что он скажет, будет либо ложью, либо слишком опасной правдой.
— Алекс... — голос был хриплым. Он сам его едва узнал.
Она повернула голову.
И он посмотрел в её глаза. Долго. Молча.
А потом, почти не слышно, сказал:
— Я не хочу, чтобы ты боялась меня. Но ещё больше... я боюсь, что когда-нибудь ты посмотришь на меня — и разочаруешься.
Он снова отвернулся к дороге.
Его сердце билось быстро. Он открыл себя, хоть и немного. И это пугало.
Алекс промолчала, отвернулась к окну, и тогда резко села ровно.