Глава 10
Голова пульсировала. В висках стучало, как отбойный молоток, во рту пересохло. Джоэл с трудом открыл глаза — солнце било сквозь листву. Лес шелестел — чужой, тихий, но не пустой. Кто-то тянул его. За ногу.
Рывок. Зубы. Смрад гнили.
Он резко дёрнулся, отпихнул мертвеца ногой в грудь. Тот завалился, захрипел, стал подниматься. Джоэл встал, шатаясь, и тут же инстинктивно потянулся к кобуре.
Пусто.
Нож?
Нету.
Он был гол, как в первый день после конца света. Он смотрел, как мертвец шаркает в его сторону, но не отступил. Он знал — не сейчас. Не сегодня. Он не должен упасть. Он должен идти.
Он схватил сухую ветку с земли, толстую и с сучками. Резким движением вбок — удар. Щелчок, треск. Мертвец рухнул.
Больше ничего не сказал. Не выдохнул. Не дрогнул.
Джоэл тяжело дышал. Его глаза остались спокойными, как лед.
Он обернулся. Лес. Пустая дорога где-то позади. Кровь на асфальте. Следы. Следы...
И тут он вспомнил. Город. Он вспоминал карту в уме, вспоминал дорогу, поворот. Они шли с севера. Последний поворот вправо — мост. Потом водонапорная башня. Он точно видел на карте город. Небольшой. Но с зданиями. И, если ублюдок, называвший себя братом Алекс, был тем, кем казался — он потащил её туда. В логово. В место, где он чувствует себя хозяином.
— Я иду, девчонка, — хрипло прошептал Джоэл, подняв с земли веревку, привязав её к себе в виде пояса. — Они не знают, кого тронули. Но узнают.
Когда Джоэл уже собирался уходить, что-то блеснуло в траве. Он остановился, подумал — нож? Быстрым шагом подошёл ближе. Но это был не нож. Это был тот самый диск.
Green Day.
Он замер. Сердце, как ни странно, снова отозвалось пульсом в горле. Джоэл наклонился, поднял находку. Пластиковая коробка была треснута — скорее всего, при падении. Но диск внутри остался целым. Тот самый диск, что связал их. Сильнее цепей. Сильнее боли.
Он держал его в руках, словно реликвию. Долго. Пальцы ссадненные, грязные — осторожно коснулись обложки. Глупая, старая, беспомощная вещь. Но она была их.
А значит — жива.
Он аккуратно положил диск в карман джинсов, поправил ткань поверх, будто укутал. На секунду задержал ладонь.
— Жди, — тихо сказал он, глядя в сторону леса. — Я иду.
И снова пошёл. Вглубь леса. Молча. Настойчиво.
Он шёл возвращать свою.
Молчаливый, выверенный.
Началась охота.
Он знал, что время работает против него — но и спешка могла его убить.
Город вырастал из-за деревьев — облупленные фасады, полузаваленные витрины, ржавые машины. И толпы. Мертвых. Они бродили медленно, как водоросли в стоячей воде. Шатались, натыкаясь друг на друга. Их было много, слишком много — но они были тупыми. А он — нет.
Он прижался к стене, обогнул угол. Вошёл в первый магазин — старый хозяйственный, похоже. Выбитые окна, воняло затхлым, но мертвецов не было.
Он нашёл монтировку. Стальная, тяжёлая, с засохшей кровью. Подойдёт.
Проверил ящики, снял доску с пола за прилавком — пусто.
Во втором магазине нашёл старый ящик с охотничьим мусором — порванная сетка, сломанный прицел… и рукоять ножа. Тяжёлый, изогнутый, боевой. Не лезвие — орудие. Джоэл провёл большим пальцем по затупленной кромке и кивнул сам себе. Наточит. Позже.
В третьем — супермаркет. Там было опасно, мертвецы шастали в рядах, как покупатели в субботу. Джоэл бросил камень в окно на другой стороне здания — когда грохот привлёк их внимание, он скользнул внутрь через тёмный склад.
Нашёл рюкзак. Не свой, чужой. Прежний хозяин лежал неподалёку — явно умер не от укуса. Джоэл аккуратно проверил карманы: два патрона 12 калибра, пустой фляж, складной нож. И — бинго — самопал, переделанный под обрез. Грязный, но рабочий. Он знал эти вещи. Умел обращаться с ними. Как с людьми. Как с ублюдками, что думают, что смогут спрятаться за числом и насилием.
Он вышел тем же путём. Медленно. Сердце стучало ровно. Он сжал рукоять найденного ножа, проверил, где монтировка — за спиной, закреплена веревкой. Обрез — под курткой. Патроны — в кармане, завернуты в старую ткань, чтобы не звенели.
Он стоял у обочины и смотрел на центр города, туда, где были здания повыше. Там, вероятно, и логово. Там — Алекс.
— Ещё немного, — пробормотал Джоэл.
Когда Джоэл подкрался ближе, он услышал смех и увидел огни костра — уже было темно, и он стал наблюдать за ними, понимая, что их слишком много и они слишком хорошо вооружены, чтобы идти в лоб он внимательно смотрел, запоминал дежурных, время обходов и смены охраны, и терпеливо ждал, почти не выдавая себя.
Джоэл замер в тени, сливаясь с ветками, замирая до тишины внутри. Он наблюдал. Считал. Запоминал. Каждый шаг, каждый смех, каждый звук. Он стал дыханием леса. Он ждал. Но когда увидел её — в грязной одежде, с опущенной головой, когда услышал, как её волокли, — что-то в груди Джоэла содрогнулось.
— Давай поиграем, сестрёнка, — мурлыкал тот, кто называл себя братом.
У Джоэла дрогнула рука. Он почти выстрелил. Почти. Но нет. Он знал цену ошибки. И знал, что для Алекс это — не конец. Пока она жива — всё ещё можно вернуть. Когда они поставили её на стул и накинули петлю, Джоэл зажмурился. На долю секунды. Это был не страх — это была ярость, такая чистая и кипящая, что от неё мог сгореть весь лес.
— Завяжите ей руки, — сказал брат.
Алекс дёргалась, ногами цепляясь за стул пыталась унять петлю, что уже впивалась в шею. Она не плакала. Не умоляла. Только хватала воздух, как рыба на суше.
Тот, что держал верёвку с петлёй, натянул сильнее. Алекс выгнулась, рванулась вверх, но воздух всё туже сжимал горло. Сознание начало плыть, мир растворялся в звуках и пятнах света.
— Ты что творишь, мразь?! — рявкнул брат Алекс.
Щелчок. Выстрел. Мгновенный, без колебаний. Пуля пробила голову того, кто держал верёвку — он упал, дёрнулся, затих.
— Эта сучка умрёт только от моей руки! — зарычал он, хрипло и зло, будто это была личная клятва.
Джоэл дрогнул. Пальцы сжались на прикладе. Сердце толкнуло кровь в виски. Он почти вышел из укрытия.
Почти.
"Ещё не время," — подумал он. — "Но скоро. Очень скоро."
Алекс лежала на земле, петля всё ещё была на шее, но давление спало. Она судорожно втягивала воздух, каждое дыхание давалось ей с усилием, грудная клетка ходила ходуном.
Он подошёл.
Тихо. Медленно. Как будто она была не его пленницей, а раненой птицей, которую он пожалел. Присел на корточки.
— Я ведь люблю тебя, моя Алекса, — сказал он.
Она не ответила. Не дрогнула. Смотрела мимо. Лицо было как вырезанное из камня.
Он провёл рукой по её щеке. Почти ласково. Почти нежно.
— Моя маленькая Алекса...
— Шин... — хрипло прошептала Алекс, голос дрожал, срывался.
— Да, моя маленькая Алекса, — отозвался он, всё тем же тоном — мягким, липким, как патока, от которого тянет на рвоту.
Он продолжал гладить её по щеке, будто всё нормально. Будто не только что затягивал ей петлю. Будто не ломал её, не мучил. Его пальцы скользили по её коже, как будто она была фарфоровой куклой.
— Ты ведь хочешь ко мне на ручки, как в детстве, да? — пробормотал он, наклоняясь ближе. — Помнишь, как ты плакала по ночам, а я тебя обнимал, укачивал... Ты всегда успокаивалась рядом со мной. Так было, правда?
Он потянулся. Подхватил её, словно она ничего не весила. Алекс дернулась, но сил сопротивляться не осталось. Она обмякла в его руках, дыхание было сбивчивым, мокрым от слёз.
Он прижал её к груди, покачал.
— Ну тише, моя девочка... ты же знаешь, твой старший братик рядом, — шептал он в волосы, целуя её макушку.
И в этот момент Джоэла почти вырвало. Желчь подступила к горлу, но он сжал зубы. Его руки дрожали, дыхание стало неглубоким.
"Мразь. Чёртов сукин сын."
Он смотрел, как он обнимал Алекс. Как держал её, будто любил. Будто не он оставлял на ней синяки. Не он ломал ей душу. Не он вязал петлю.
"Скоро," — подумал Джоэл. — "Скоро ты за всё ответишь."
Шин поднялся, не отпуская Алекс. Она едва держалась на ногах, опираясь на его грудь, лицо её было бледным, в уголках губ — кровь. Он прижал её крепче, как будто в этом было что-то святое, и медленно пошёл внутрь помещения неся свою жертву, свою "маленькую сестру"
У костра остались двое. Они смеялись, перебрасывались тупыми шутками, смачно жевали какие-то консервы. Один из них громко сказал:
— Слушай, может, уговорим Шина ещё раз? Хех, ну с его сучкой сестрой... Поиграем.
Оба заржали. Смех их резал слух, как нож по стеклу.
Джоэл не шелохнулся. Он ждал.
Он знал, что один из них вот-вот уйдёт на обход — он уже наблюдал это раньше. Всё шло по графику. Тот, что справа, поднялся, потянулся, повесил автомат на плечо и, не торопясь, пошёл вдоль периметра.
Вот оно.
Джоэл плавно двинулся за ним, как тень. Ни шороха. Он шёл по пятам, считывая каждое движение. Лес укрывал его. Он был хищником, и сейчас — настало время охоты.
Когда тот немного отдалился от лагеря и свернул за поваленное дерево, Джоэл ускорился. В руке у него был старый охотничий нож, изъеденный ржавчиной, но острый, как его ярость. Он шагнул вперёд — быстро, уверенно. Один рывок, один глухой хрип — и тело осело в траву.
— Прости. Ты просто не на той стороне.
Он снял с него автомат, проверил магазин. Полный. Патроны в карманах. Радиостанция — выдернул провод и бросил в кусты.
Теперь он был готов.
Вернувшись к лагерю, он увидел второго — тот сидел у костра, спиной к лесу, продолжал жевать, даже не зная, что остался один.
Скоро.
Джоэл приближался, беззвучно. Остался один шаг. Один удар.
Джоэл подошёл к костру сзади. Тот, что остался, всё ещё жевал, закинув голову назад, будто не было в этом мире боли, только жар костра и вкус консервов. Он даже не успел вскрикнуть — нож Джоэла вошёл в горло, разрезая дыхание. Тело упало с хрипом, дёрнулось, и всё. Тишина.
— За Алекс, — прошептал Джоэл.
Он вытер лезвие о грязную куртку ублюдка и двинулся к дому. Внутри было темно, но он знал: каждая секунда теперь на вес золота. Он слышал голоса. Один — у двери, другой дальше, в коридоре.
Первого он подловил у порога — резким движением, удар в шею, рука на рот. Второй обернулся на странный звук — но увидел только, как на него летит тень. Джоэл вонзил нож ему прямо под рёбра, а когда тот захрипел, добил повторно, в горло.
Но в этот момент — скрип. Крик. Шум.
Тревога.
Джоэл выругался сквозь зубы, понял: скрываться больше нет смысла. Он сбросил автомат с плеча, снял предохранитель и шагнул в коридор. Первый выбежавший на него получил очередь прямо в грудь — отлетел назад, ударившись о стену. Второму он выстрелил в колено, а когда тот упал, дал второй — в лоб.
Пули полетели в ответ. Джоэл нырнул за поворот, прижавшись к стене. Вдох. Выдох. Он уже не думал. Он двигался — как зверь, как машина. Повернулся — выстрел. Один. Второй. Прятаться, снова шаг, снова поворот.
— Где он?! — кричал кто-то из людей Шина.
— Внутри! Он внутри!
— Это тот, чёрт возьми, ублюдок с дороги. Убейте его!
Они не понимали. У них не было шанса.
Джоэл шёл дальше. Ловко. Молча. Метко. Убивая каждого, кто пытался встать между ним и ею. Между ним и Алекс.
Джоэл пробирался сквозь зловещую тишину, где каждая стена ещё помнила отголоски выстрелов. Пол был усеян телами — разбросанные, искривлённые, безжизненные. Его шаги хлюпали по крови, но он не замечал этого — шёл вперёд, ведомый одной лишь целью.
Один раз пуля прошла слишком близко. Он едва успел отскочить за дверной косяк, сердце забилось в висках, но рука оставалась твёрдой. Перезарядка. Вдох. Дальше.
Наконец он добрался до самой дальней комнаты. Остановился. Проверил оставшиеся патроны — три. Всё, что у него было. Больше шансов не будет. Рука легла на дверную ручку. Джоэл открыл её и осторожно заглянул внутрь.
То, что он увидел, вонзилось в грудь, как гвоздь.
На полу, прямо посреди комнаты, сидел Шин. Его спина была прислонена к стене, а между разведённых ног — Алекс. Она обессиленно обмякла, спиной прижатая к его груди, голова безвольно свисала, покоясь на его плече. Грудь подрагивала от рваного, тяжёлого дыхания. А у её виска — холодное дуло пистолета.
Шин, заметив Джоэла, ухмыльнулся, повернув лицо, словно приветствуя старого знакомого.
— А ты, сука, не такой уж и старпер, — мягко, почти весело сказал он. В голосе слышалось снисходительное любопытство, как будто он разговаривал не с врагом, а с заблудшим ребёнком.
Джоэл застыл на месте, держа автомат наготове. Его глаза метнулись к Алекс. Она жива. С трудом, через боль и хрип — но жива. Это было единственным, что держало Джоэла в этом аду.
Шин наклонился и медленно, нарочито нежно, коснулся губами её щеки. От этого жеста по позвоночнику Джоэла пробежал холод. Он не заметил, как его пальцы сжались сильнее на автомате.
— Она всегда была моей, — прошептал Шин, почти мурлыча, как кот, заполучивший любимую игрушку. — С самого детства. Моя маленькая Алекса…
— Ты, ублюдок… — голос Джоэла зазвенел от ярости. — Ты должен был её защищать, а не… разрывать.
Он не договорил. Его голос оборвался от слишком сильного напряжения. Перед ним не просто враг — перед ним было олицетворение всей той боли, что Алекс вынесла в молчании.
Он должен был закончить это. Здесь. Сейчас.
Шин только усмехнулся, не отводя пистолета от виска девушки.
— Защищать? — переспросил он, как будто смакуя само слово. — Я и защищал. От других. От мира. От того, что пришёл ты.
Он провёл пальцем по щеке Алекс, и та содрогнулась, издав еле слышный стон.
— Она принадлежит мне, — сказал он тихо, почти с обидой, будто объяснял очевидное. — С самого начала. И умрёт со мной, если понадобится.
— Убери от неё руки. — прошипел Джоэл. — Последний раз.
Они стояли в глухой тишине, среди запаха пороха и крови. Алекс дышала рывками. Джоэл видел, как дёргается её грудь, как на шее побелела кожа от стального давления дуло пистолета.
Он знал — выстрелит. Без колебаний. Это не игра.
— Стреляй, старпер, — усмехнулся Шин. — Только вместе с ней. А может, хочешь сыграть героя? Брось автомат. Давай — по-мужски. Руку на нож, как в старые добрые.
Джоэл сделал полшага вперёд. И тогда он увидел — глаза Алекс. Красные, полные боли… но живые. В них был страх — и что-то ещё. Огонёк. Остаток воли.
Он смотрел только на неё. Не на Шина.
— Держись, девочка, — прошептал он. — Ещё чуть-чуть.
Он видел, как её пальцы слабо сжались — будто в ответ.
Шин заметил это.
— Эй, эй… — прошипел он, прижимая дуло ещё сильнее. — Не вздумай, мразь. Я ж сказал, она моя!
И тогда Джоэл выстрелил. Один раз.
Пуля пробила Шину плечо, он взвизгнул, ослабив хватку. Алекс вывернулась — и в этот миг Джоэл кинул автомат, схватил нож и бросился вперёд.
Они рухнули вместе. Кровь, крики, удары. Джоэл перехватил руку Шина с пистолетом, вонзая нож снова и снова — до хруста, до хлипа. Пока тело Шина не затихло под ним.
Он остался сидеть, тяжело дыша. Всё вокруг стало тихо.
— Алекс… — хрипло сказал он. — Девочка, ты цела?
Она лежала рядом, в крови, с мокрыми от слёз глазами. Но жива.
Жива.
Джоэл осторожно подступил к Алекс. Она лежала на полу, как сломанная кукла — побледневшая, дрожащая, с тугим узлом боли в каждом вдохе. Он наклонился, медленно, будто боялся потревожить её ещё сильнее, и поднял на руки. Девушка едва слышно застонала, её лицо исказилось от боли, но сознание ещё не покидало её.
Он перенёс её к кровати и аккуратно уложил, поправив под голову складку куртки. Рядом, чуть в стороне, неподвижно лежал Шин — её брат, её мучитель. Джоэл задержал взгляд на его теле. Внутри всё кипело. Без отвращения, без жалости — только ярость.
Он подошёл к нему, присел и, нахмурившись, вытащил нож. На мгновение замер, а затем резко вогнал клинок в голову Шина. Щелчок. Всё. Без слов. Без пощады. Джоэл вытер лезвие о его куртку и вышел, плотно закрыв за собой дверь.
Он начал методично добивать всех, кто мог подняться после смерти. Каждый — прицельно, без лишних движений. В этой бойне не осталось места ошибке.
Затем он занялся подготовкой к уходу. Нашёл оружие — своё, и то, что могло бы понадобиться Алекс. Боеприпасы. Патроны. Гранаты. Всё, что могло спасти им жизни. В одной из комнат он обнаружил два рюкзака — один, истерзанный, тот, что был с Алекс, второй — новый, более прочный. Он сложил провизию, воду, медикаменты. Нашёл и те ампулы, что Алекс колола себе — упаковка почти полная. Взял её вместе с двумя шприцами.
Один рюкзак он туго завязал, спрятал внутрь второй — так удобнее. Вес ощущался тяжёлым, плечи тянуло, но Джоэл был готов к этому. Он закинул рюкзак на спину, автомат за спину, ещё один — на плечо, и пошёл обратно к девушке.
Когда он вошёл, Алекс была ещё в сознании, но её дыхание стало тяжелее, рванее. Лицо побледнело, веки дрожали, губы пересохли. Он ничего не сказал. Просто наполнил оба шприца обезболивающим и вколол в те же места, что делала она сама.
Через несколько минут её тело расслабилось, дыхание стало тише, спокойнее. Она заснула — не от усталости, а от того, что боль, наконец, отпустила.
Джоэл склонился к ней, поправил выбившуюся прядь со лба. Потом аккуратно взял её на руки, стараясь не задеть раны, и прижал к себе. Тихо, не торопясь, он направился к выходу.
Джоэл нёс её на руках долго. С каждым шагом тело становилось тяжелее, не от веса, а от страха — не дотянуть, не успеть, не спасти. Алекс была тиха, как полумёртвый лепесток на ветру. Лишь слабое дыхание подтверждало, что жизнь всё ещё не покинула её.
Они добрались до города. Он был мёртв — буквально. Узкие улицы, заваленные телами, и хриплые шаги бездумных существ, скитающихся в поисках плоти. Джоэл двигался осторожно, как тень. Сжимал её сильнее, оберегая, пряча.
Он приметил магазин хозяйственных товаров. Невысокое здание с витринами, которые можно было быстро закрыть. Главное — добраться незамеченным. Мертвецы толпились возле соседнего дома, привлечённые звуками падения или, может, чем-то ещё. Это был шанс.
Он сделал рывок, мягко, как хищник, скользнул в здание. Алекс в его руках не издала ни звука. На пол магазина он аккуратно опустил её, прикрыв своим телом. Затем, как можно тише, начал подтаскивать стеллажи. Один закрыл дверь, другой подпёр витрину. Шаг за шагом он превращал это место в укрытие.
Магазин был пуст. Сгнившие остатки продуктов, выбитые коробки, перевёрнутые корзины. Но ни одного движения, ни одного стука.
Джоэл снова поднял Алекс. Её тело было горячим, дыхание сбивчивым. Он нашёл подсобку — маленькую, но сухую, с закрывающейся дверью и старым диваном у стены. Едва ли удобный, но для неё — спасение.
Он уложил её на диван так, чтобы не задеть свежие раны. Захлопнул за собой дверь, закрыл на засов. Только теперь позволил себе снять оружие, рюкзак — и выдохнуть.
Подошёл ближе. Нащупал фонарик. Поставил пластиковую бутылку воды на ящик и направил на неё свет — чтобы получился мягкий, рассеянный свет, не слепящий, но достаточный для работы. Помещение заполнилось приглушённым, почти домашним сиянием.
Он достал вторую бутылку воды и чистую ткань. Присел рядом с Алекс, обмакнул ткань и начал бережно смывать засохшую кровь с её лица, шеи, рук. Там, где кожа была сбита, он очищал аккуратно, почти невесомо, чтобы не причинить новой боли. Раны на её теле были следами ада — и он ненавидел каждую.
Он обрабатывал их молча, без суеты. Его руки были крепкими, но в тот момент — осторожными, как у человека, держащего хрупкое стекло. Это была не просто забота. Это было искупление. Потому что Джоэл не позволил бы ей умереть. Не теперь. Не после всего.
Джоэл закончил обрабатывать раны. Его пальцы слегка дрожали — не от усталости, а от внутреннего напряжения, которое, казалось, сжигало изнутри. Он осторожно приподнял край её кофты, чтобы проверить синяк на боку… но когда ткань сдвинулась, он замер.
Кожа была тёмно-лиловой, почти чёрной в некоторых местах. Синяк расползся, охватывая не только бок, но и спину, часть живота. Это выглядело… страшно. Как след зверского удара или долгих, методичных избиений. Джоэл едва дышал, глядя на это.
Он провёл пальцами у самого края, не касаясь. Словно надеясь, что это просто грязь. Но нет. Это была реальность. Глухая, болезненная, мерзкая правда. Он не знал, насколько пострадали её органы. Не знал, выживет ли она. Но он знал, что не имеет права терять её.
Словно бы извиняясь перед ней, он медленно натянул кофту обратно, закрывая эту боль от глаз, от мира. Прикрыл её, словно возвращая частичку уюта, которого она так долго была лишена.
Он подошёл к двери, присел у неё, положив автомат рядом, и аккуратно опёрся спиной, чтобы не дать ей случайно открыться. Всё. Пока они здесь — она в безопасности.
Тишина. Только её тяжёлое дыхание, лёгкое покачивание света от фонарика, направленного на бутылку. Магазин казался островом в океане мертвецов, и Джоэл, наконец, позволил себе закрыть глаза.
Он не спал — он отключился, уставший до предела, но держащий руку на оружии. Потому что, даже во сне, он оставался на страже её жизни.
***
Во сне всё было иначе.
Никаких мертвецов, ни запаха гнили, ни звуков выстрелов. Только дорога, немного пыльная, залитая золотым солнцем. Машина мчалась по ней с открытыми окнами, ветер трепал волосы Алекс, а Джоэл держал руль одной рукой, другой — касался её колена.
— Знаешь… — тихо сказала Алекс, глядя в окно. — Я бы хотела пойти на курсы испанского.
— Испанского? — Джоэл мельком взглянул на неё, усмехнулся. — Зачем тебе испанский?
— Как зачем? — она повернулась к нему с лукавой полуулыбкой. — Чтобы ругаться на нём… и ты бы меня не понимал.
Она засмеялась — звонко, по-настоящему. И этот смех был как музыка. Настоящий, живой, не израненный страхом.
Джоэл хмыкнул, а потом внезапно дёрнул руль, заставив машину слегка вильнуть. Алекс тут же сжалась, крепко схватилась за ручку двери.
— Джоэл! — возмутилась она.
Он засмеялся — так свободно.
— Вот поэтому я и хочу учить испанский, — буркнула Алекс, скрестив руки на груди, но уголки губ всё равно дёрнулись вверх.
И солнце лилось в салон, и было спокойно.
***
Джоэл проснулся рывком.
Пару секунд он не понимал, где находится — в груди ещё отзывался смех, который он слышал во сне, на губах оставалась тень улыбки. Но реальность быстро вернулась. Тяжелая, глухая, без пощады.
Не было солнца, не было дороги, не было голосов. Только гул тишины и слабый запах крови, затхлости и лекарств.
Он медленно повернул голову. Алекс всё ещё спала — дыхание ровное, но слабое. Она не была той девушкой, что смеялась в машине. Сейчас — она была хрупкой, с застывшим в чертах лиц страданием. И даже во сне выглядела не расслабленной, а натянутой, словно в любой момент могла сорваться в крик.
Он встал, подошёл к ней и молча проверил её пульс. Ровный. Затем взглянул на раны — под повязками всё было спокойно, без новых следов крови. Это давало хотя бы слабую надежду.
Он вернулся на своё место у двери, медленно опустился вниз, упираясь спиной в стену.
— Девчонка… — тихо прошептал он, почти шепотом, чтобы не разбудить. — Может ли сон стать правдой?