Глава 5
Через пару часов Джоэл поднялся, костёр уже выгорел наполовину. Он подошёл ближе и посмотрел на Алекс.
Она спала. Тихо, сбившись к самому краю спальника, будто боялась занять слишком много места.
Временами вздрагивала — особенно когда глубже вдыхала.
"Рёбра, "— вспомнил Джоэл. —" Сломаны."
А она всё равно бежала. Прыгала. Плевала на боль.
"Упрямая. Упрямая до безрассудства."
Он молча обошёл поляну. Всё было тихо. Слишком даже.
Он вернулся, но не к костру — сел у дерева рядом, недалеко от неё, положив рядом рюкзак и оружие.
Прикрыл глаза, но прежде, чем дать себе хоть минуту отдыха, тихо бросил в её сторону:
— Только попробуй снова сбежать от меня…
Слова прозвучали устало, но в них не было ярости. Скорее — предупреждение и… забота, которую он сам в себе не хотел признавать.
Он вздохнул и закрыл глаза.
Джоэл проснулся от яростного голоса:
— Отойди от него!
Он резко открыл глаза. Над ним стоял незнакомец, явно не из дружелюбных — дуло его оружия почти касалось лба Джоэла.
"Как, чёрт возьми, он подкрался?"
Он корил себя в уме. Так глупо. Так по-детски. Чёрт.
Но прежде чем Джоэл успел потянуться к оружию, его взгляд метнулся в сторону и…
Алекс.
Стояла метрах в пяти. С лихорадочным взглядом, волосы растрёпаны.
И с пистолетом в руках. Направленным прямо в грудь незнакомцу.
Пальцы дрожали, но взгляд — нет. Он был полон злости, решимости. И страха. Но не за себя.
— Отойди от него. Я стреляю точно.
Голос был хриплым, сорванным. Но знал — ударит, если придётся.
И тогда Джоэл понял.
"Она защищает меня."
Не себя. Не просто мстит.
"Меня."
Он медленно выдохнул. И за долгое время — почувствовал, как в груди что-то дрогнуло.
Не страх.
Не злость.
Что-то другое. Слишком опасное, чтобы дать ему имя.
— Сучка, опусти оружие, — процедил незнакомец с мерзкой ухмылкой. — Я убью только его, а с тобой… поиграем.
У Джоэла кровь закипела. Его пальцы сжались в кулаки.
Как он смеет… Говорить так. С ней.
С Алекс.
Он уже собирался рвануться, выбить у ублюдка оружие, глотку ему перегрызть, плевать на боль, плевать на риск. Но…
Алекс — не шелохнулась.
Она стояла, как вкопанная. Руки всё так же дрожали, но пистолет не опускался ни на миллиметр.
Она ждала.
"Но чего?" — мысленно рявкнул Джоэл.
И тут он понял.
Незнакомец собирался продолжить свою мерзкую шутку. Зевнул бы словами, как обычно делают уроды, уверенные в своей власти. Именно в этот миг он чуть отодвинул оружие от головы Джоэла — на полшага.
И Алекс выстрелила.
Пуля с хрустом ударила мерзавца в шею. Тот инстинктивно дёрнул пальцем — выстрел прошел мимо, в дерево рядом с головой Джоэла, на секунду его оглушив.
Незнакомец схватился за горло, захрипел, и рухнул на землю, забрызгав листья и мох кровью. Несколько судорог — и всё.
Джоэл моргнул, пошатнулся, прижимая руку к уху. В голове звенело. Но он увидел — Алекс всё ещё держит оружие. Пальцы белые от напряжения.
Она стояла. И дышала тяжело.
Он посмотрел на неё снизу вверх.
"Ты стреляла… ради меня."
"Ты убила. Ради меня."
— ...Он бы тебя не пощадил, — хрипло сказал Джоэл, наконец поднимаясь.
Алекс опустила пистолет и прошептала:
— Я знаю.
И Джоэл — не знал, что сказать. Только смотрел на неё, по-настоящему.
Алекс осела на колени, словно у неё выдернули опору. Дрожала вся, сжав зубы от боли — руки метались то к боку, то к голове, не зная, что болит сильнее.
— Чёрт... — пробормотал Джоэл и тут же кинулся к ней.
Он быстро, но осторожно подхватил её и уложил обратно на спальник. Руками проверил голову — бинты были чистые, крови не прибавилось. Значит, не это.
Он медленно потянулся к её толстовке, к краю ткани.
Алекс слабо перехватила его запястье. Её пальцы дрожали, хватка была слабой — как у человека, из которого уже высосало силы. Но в её прикосновении была просьба. Не смотреть. Не трогать.
Джоэл лишь скользнул взглядом по её глазам, вздохнул и отодвинул её руку.
— Прости. Но мне нужно знать.
Он приподнял толстовку и затаил дыхание.
Синяк был… чудовищный.
Тёмно-фиолетовый, местами почти чёрный, с алыми прожилками и кровоподтёками, как будто под кожей всё кипело.
"Сломанные рёбра," — вспомнил он. — "Но не просто падение. Нет. Это что-то большее. Удар? Удары? Пинали? Били прикладом?"
— Твою же мать, девчонка... — прошептал он сквозь зубы.
Пальцы стиснулись в кулак. Сердце било тревогу.
— Откуда это? — спросил он, тихо, почти ласково. Не как допрос. Как будто боялся ответа.
Но Алекс только чуть сильнее сжала кулаки. Ни звука. Ни слезы. Ни взгляда.
Молчание.
И Джоэл понял.
Она не хочет говорить. Или не может.
И если скажет — в этом что-то изменится. В ней. Или в нём.
Он выдохнул, медленно опустил ткань обратно, укрыл её.
Потом взял аптечку, мазь от внутренних гематом, и, почти не касаясь, начал наносить её на синяк, будто пытался не ранить даже воздухом.
— Ты держалась... чертовски храбро, Алекс, — выдохнул он, сам не зная, зачем это говорит. — Я это видел.
Она по-прежнему молчала. Но глаза её были открыты. И в них — страх.
И выжженная боль. И гордость, что она всё ещё здесь.
Они провели ещё одну ночь в этом укрытии — под холодным небом, с затухающим костром, запахом гари и железа. Алекс уснула быстро — видимо, тело больше не выдерживало. Дыхание её было прерывистым, с хрипами, словно каждое движение рёбер — это бой.
Когда она затихла, Джоэл осторожно поднялся.
Подошёл к телу того ублюдка. Тот дёрнулся.
"Живой?.. Нет… Уже нет."
Просто процесс начался. Пуля не в голову — значит, он возвращается. Как и все.
— Твари… — пробормотал Джоэл и вытащил нож.
Один уверенный удар — прямо в лоб, до упора. Мозг прожужжало, и тело обмякло.
Он схватил его за ноги, оттащил чуть подальше от лагеря, вытер лезвие о куртку трупа.
Пистолет.
Он проверил: пистолет китайская дешевка, почти сломанный. Забрал только обойму — патроны не помешают.
Потом вернулся.
Алекс спала, сжавшись, как раненый зверёк, — лицо чуть морщилось, будто даже во сне её преследовала боль. Джоэл не ложился рядом, но и не ушёл далеко.
Бросил рюкзак себе под голову и лег, смотря в небо, где уже едва занимался рассвет.
"Почему ты меня спасла?.."
Он прокручивал это снова и снова.
"Ты еле стояла. Ребра сломаны. Голову пробило. А ты всё равно встала. И прикрыла меня."
— Я бы не стал этого делать... — прошептал он, признаваясь кому-то, кого уже нет. — Ни за кого. Не раньше.
Он перевёл взгляд на Алекс.
— А ты сделала.
Тихое дыхание.
Хрип.
Он закрыл глаза, но не спал. Просто слушал.
Словно боялся, что в этом рваном дыхании щёлкнет тишина.
И если она щёлкнет — всё будет уже не так.
Утро наступило быстро, слишком быстро. Свет просачивался сквозь листву, принося с собой запах сырой земли, дыма и чего-то… почти мирного.
Джоэл не спал. Он уже собирал лагерь — молча, с привычной точностью. Движения были выверенные, без спешки, как у человека, который знает: суета — враг выживания.
Алекс проснулась тихо. Он заметил, как она села, как болезненно сжалась, но не застонала. Просто втянула воздух, коротко и резко. Затем медленно поднялась на ноги.
— Не надо, — хотел сказать он.
Уже почти открыл рот.
Но не сказал.
Она подошла к спальнику, села на корточки, аккуратно начала его сворачивать. Неуверенно сначала — пальцы дрожали.
Потом увереннее.
Он наблюдал.
Взгляд остановился на том, как она дотянулась до пустой банки от консервов, подняла её, завернула в ткань, положила в рюкзак — как будто даже сейчас, в этом гниющем мире, важна чистота.
"Кому, кроме неё, это вообще ещё нужно…"— пронеслось в голове у Джоэла.
"Она не просто выживает. Она пытается жить. Пусть и по-дурацки."
Он натянул ремни на рюкзак.
Окинул взглядом импровизированный лагерь — почти всё было собрано. Остался только костёр, что уже почти погас.
Он перевёл взгляд на Алекс.
— Готова? — коротко спросил он, не поднимая голоса.
Она кивнула, не глядя в глаза, но в движении было что-то твёрдое, она не хочет быть обузой.
Джоэл молча закинул рюкзак за спину, махнул подбородком:
— Пошли.
Они двинулись вперёд — вдоль тропы, заросшей и заброшенной.
Он шёл первым. Она — чуть позади.
И пока шагали в тишине, в голове Джоэла крутилась только одна мысль:
"Сломана, избита, но чистит за собой лагерь. Чёртова девчонка."
Они шли вдоль дороги, когда Джоэл заметил внедорожник — массивный, грязный, со сбитым номером и паутиной на зеркале. Он шагнул к нему, проверил дверь — открыта. Заглянул внутрь, и, как по чуду, на переднем сиденье валялись ключи, пара мятых журналов, и карта с выцвевшими пометками.
Он вставил ключ в замок зажигания, повернул.
Двигатель зарычал. Громко, живо. Как будто проснулся зверь.
Джоэл замер на секунду, прислушиваясь к звуку, будто не верил.
Потом почти незаметно улыбнулся — уголком губ.
Повернулся к Алекс и кивнул:
— Садись.
Алекс стояла чуть поодаль, боясь подходить. Она смотрела на машину… с таким восхищением, будто перед ней было не просто средство передвижения, а космический корабль.
Она медленно подошла, осторожно провела пальцами по кузову, потом перевела взгляд на Джоэла.
В её глазах был тот самый взгляд.
Словно только он мог это сделать.
Словно он — последний человек в этом мире, кто мог оживить мёртвое.
Джоэл на секунду поймал её взгляд, но ничего не сказал.
Просто открыл ей дверь.
Алекс села молча, всё ещё не сводя глаз с панели управления, слушая мотор, словно слушала сердце чего-то живого.
Он обошёл, сел за руль.
— Пристегнись, если не хочешь вылететь, — буркнул Джоэл.
Алекс послушно потянулась за ремнём, и машина тронулась с места, оставляя за собой дорогу, пыль и прошлую ночь.
Они ехали молча, только гул мотора и редкие щелчки шин по выбоинам нарушали тишину. Воздух в салоне был напряженный, но странно спокойный.
Алекс вдруг слегка потянулась вперёд, к бардачку. Это движение тут же уловил Джоэл — не глядя прямо, но боковым зрением. Он насторожился на миг, но заметив, что она просто открыла крышку и начала шарить рукой, не сказал ни слова. Только чуть сильнее сжал руль.
Алекс вытянула пыльные, поцарапанные диски с музыкой, один за другим. На некоторых ещё остались выцветшие наклейки: Johnny Cash, Nirvana, Bowie…
Она посмотрела на них с интересом.
На её губах мелькнула улыбка. Тихая, почти детская.
Словно на секунду она забыла, где они.
Словно вспомнила, что такое жить.
Джоэл бросил на неё короткий взгляд.
"Любишь, значит, музыку," — подумал он.
Не вслух. Просто отметил про себя.
Он снова уставился на дорогу, сжав челюсть, но в душе что-то шевельнулось.
Он просто ждал.
Ждал.
"Какую музыку ты выберешь, девчонка."
Диск медленно втянулся в проигрыватель, издав характерный щелчок. Пару секунд — тишина, лишь глухой рокот мотора и шум шин по потрескавшемуся асфальту.
Джоэл уже хотел подумать, что плеер сдох, как вдруг…
— Do you know what's worth fighting for… —
раздалось из колонок.
Первые мягкие аккорды "21 Guns" от Green Day прорезали тишину в салоне, будто открыли капсулу времени.
Джоэл напрягся.
Он знал эту песню. Знал до боли.
Когда-то она играла по радио, когда он с братом ехал через штаты. Когда Сара ещё была жива. Когда всё ещё было... нормально.
Он не повернул головы, но краем глаза следил за Алекс.
Та, казалось, почти не дышала, сидела в полоборота к окну.
Её пальцы, лежащие на коленях, медленно отбивали ритм — лёгкие, точные касания, в такт ударной установке, как будто мышцы помнили лучше, чем разум.
Свет от окна скользнул по её лицу.
Губы еле заметно шевелились — она знала слова.
И что-то в этом движении, в том, как она втянулась в музыку,
было слишком… живым.
Не просто "понравился трек".
Не просто "вставила диск".
Это была её песня.
Выбор, сделанный с болью, с прошлым, с тенью на сердце.
Она не смотрела на него, но будто говорила:
"Вот кто я, Джоэл. Если ты хочешь понять — слушай."
Он прищурился, глядя на дорогу, но мыслями был рядом с ней.
Столько эмоций она прятала, столько молчания, столько ударов судьбы она прошла — и при этом у неё хватило духа вставить эту песню. Не весёлую. Не агрессивную. А грустную, честную и горькую.
И в какой-то момент…
Джоэл даже не заметил, как его собственные пальцы стали отбивать ритм на руле. "Кто ты такая, девчонка?" — снова пронеслось у него в голове. Но теперь это не был вопрос раздражённого мужчины.
Это был шёпот человека, который начал уважать.
Понимать.
И, быть может, даже… переживать.