УНИВЕРСУМ

Клаус еще не успел разлепить веки, а головная боль уже просочилась в его сознание. Он выпил вчера целую бутылку вина, и уснул почти под утро.
Прочесть чужие секреты не сложно. Гораздо сложнее решить потом, что делать с этой информацией.
Клаус знал, что брат болел, но что его болезнь доставляла ему дискомфорт — это стало открытием. Ноэль не раз улыбаясь, поговаривал, что к своим особенностям нужно относиться только с гордостью и никак иначе. Если ты обычен, то природа не приложила к тебе своей волшебной руки. Вселенная создала по шаблону. Клона. А если ты не такой, как все, значит это дар. Значит, так нужно было, и смысла не имеет разбираться с этим и ходить по врачам. Дар нужно принимать с гордостью, каким бы он ни был.
Если он совместим с жизнью, значит звезды так сошлись.
И только в своем дневнике, Ноэль писал, что он устал.
А Клаусу было стыдно. Он никогда не говорил с братом по душам, никогда не спрашивал о личной жизни.
Теперь же, кожаная книжечка, через буквы, слова и предложения, говорила с ним за Ноэля.  И Клаусу бы очень хотелось ответить брату, но отвечать больше было некому. Теперь, это была всего лишь история, которую можно только прочесть.
Клаус скинул со своего тела одеяло, и приподнял корпус. Голова тут же отозвалась тяжестью и он прищурил глаза. Он никогда не умел пить.
Однажды, Клаус уснул на студенческой вечеринке, а проснулся с нарисованными маркером усами и бородой. Чем он только не пытался оттереть шедевр неизвестного художника, но полностью удалить его с лица, он смог только на третий день.
Скорее всего, если выйти на пробежку, кое-как донести свои ноги до Борти, то пережить похмелье, с помощью кофе, станет значительно легче. Клаус сам не понимал, почему его так тянет в кофейню. Возможно, потому что старик был его единственным собеседником в этом городе. А может быть, и впрямь все дело в магическом медовом кофе. 
Он выпрямился, потянулся, заставляя тело отозваться хрустом костей и поднялся с кровати полностью.
Клаус уже забыл, что порезал ногу, но ступени, залитые кровью,напомнили ему о вчерашнем происшествии.  Нужно было срочно подмести пол, иначе риск получить еще одну травму, был высок.
Клаус спустился вниз, ступая босыми ступнями по полу.
Чистый пол. Абсолютно чистый, без намека на осколки.
Наверное, настолько потрясенным, он был только тогда, когда ему сказали, что Ноэль пропал. Сейчас тоже все пропало.
Клаус то задерживал дыхание, забывая дышать, то опомнившись, хватал ртом воздух. Он словно оказался в стране кошмара и ужаса, и понятия не имел, какой кролик затащил его в эту яму.
Пол был чист. Ни стекла, ни рассыпанных таблеток. Стол тоже пустовал.
Коробка, пять целых флаконов,которым удалось избежать его гнева, чек, разорванный в спешке картон — абсолютно ничего из этого ни на столе, ни в доме, больше не было.
Будто бы все это он себе придумал. Больное воображение сыграло с ним злую шутку? Клаус так хотел верить в то, что брат жив, что вернувшись в дом, где все напоминало о нем, словил галлюцинацию?
Он резко опустился на колени, не доверяя глазам, проверяя пол руками. Не может такого быть, он не чокнутый.
Он судорожно шарил ладонями по чистому полу, с одним лишь желанием: доказать самому себе, что он не сумасшедший.
Но ничего не попадалось: пальцы исследовали только ровную поверность и только. Идеальная чистота, будто бы сам Ноэль наведался в дом, и убрался здесь.
Клаус осел на пол, упираясь лбом в колени.
Кто-то был здесь. Тот, кто заказывал таблетки, пользуясь именем его брата.
Но зачем?
От мысли, что пока он спал наверху, в доме находился еще кто-то, по спине прошелся холод. Это было не смешно и Клаус не хотел в одно прекрасное утро исчезнуть. Как злосчастные таблетки. Как его брат.
Он наспех влез в кроссовки, и не закрывая дверь на замок, побежал в сторону кофейни.
Какой смысл от замка, если он не гарантирует безопасности?
Теперь Клаус был солидарен с братом. Тот, кто захочет проникнуть в дом, сделает это. И никакой замок не сможет ему помешать.
Клаус выбежал на центральную улицу, подставляя пылающее лицо ветру. У него была сухая кожа и скорее всего, уже вечером, его губы покроются корочкой, но сейчас, это мало его заботило. Какой- то парень лет десяти, ткнул в Клауса пальцем, а его мама, не сильно шлепнула любопытного мальчика по руке.
У Клауса просто не было времени посмотреть на термометр, но мальчик был в куртке, а на голове свисала немного набок, темно-зеленая шапка, с бубоном.
Было холодно, и до Клауса это дошло слишком поздно. Потресканные губы были сущей ерундой и не шли ни в какое сравнение с бронхитом, который легко можно было получить, разгуливая в одной футболке, ранней весной.
Колокольчик громко зазвенел, оповещая хозяина "Борти", о новом клиенте. Клаус вытер мокрый нос, и сел на стул, расположенный у кофейной стойки.
— Закаляешься?— кофевар появился за стойкой, а в руках у него было несколько горшочков,— мадам Берроу ненавидит мой кофе, но обожает мед. Недавно пришла новая партия для меня и для нее. Она живет в паре кварталов от моей кофейни. Скудный характер. Никогда не говори ей "доброе утро", потому что эта женщина считает, что оно не бывает добрым.
— Я с ней солидарен,— Клаус улыбнулся,— мое сегодняшнее утро тоже было не совсем добрым.
— Все в этой жизни относительно. Еще утром тебе кажется, что твоя жизнь похожа на грядущий апокалипсис,  мысли бегают, как люди, ожидающие чего-то страшного. А вечером, все может кардинально измениться. Апокалипсис отступит,  мысли станут спокойными. Я заварю тебе кофе и ты поменяешь свое мнение.
Клаус кивнул, соглашаясь и с первой половиной предложения, и со второй. Здесь ему было уютно и легко. Он скользнул взглядом по бейджу,который висел у кофевара на нагрудном карманчике.
— Интересная у вас фамилия, мистер Хайв.
— Да, будто бы кто- то свыше, подал мне знак и я его прочел,— он поставил перед Клаусом высокий прозрачный бокал, с шоколадной жидкостью.
Половину бокала занимали густые взбитые сливки и Клаус даже не сомневался, что это будет вкусно.
Он отпил глоток, ощущая обжигающий пряный вкус в сочетании гвоздики и ванили.
— Здесь алкоголь, — он усмехнулся, вытирая верхнюю губу от сливок.
— Бренди,— довольно хлопнул по столешнице мистер Хайв,—  а перед тобой Кафе-Брюло—  Дьявольское кофе.
— Почему дьявольское?— Клаус покосился на свой бокал, пытаясь в нем найти отгадку.
— Древнейший девиз кофейного мира: кофе должен быть горячим как ад, чёрным как дьявол, чистым как ангел и сладким как любовь.
— Что насчет алкоголя?— Клаус прищурился.
— Это исключительно в качестве лекарства,— как-то даже слегка обиженно произнес владелец кофейни,— ты паршиво выглядишь, это поможет тебе взбодриться и не схватить воспаление.
— Очень вкусно, — Клаус снова приложился к бокалу губами, на самом деле испытывая наслаждение и от кофе, и от беседы.
—  А вы всех знаете?— вдруг спросил он, вспоминая о своей соседке.
— Всех, кто пьет мое кофе,— кивнул мистер Хайв.
— Я живу по соседству, с одной девушкой. Ее зовут Меган. У нее рыжие волосы и красивые зеленые глаза.
— Она заходит раз в неделю. Любит мой медовый раф,— с гордостью в голосе произнес мужчина, подпирая рукой подбородок.
— А что любит пить ее муж?— спросил Клаус, не в силах сдержать любопытство.
— Муж?— мистер Хайв нахмурил седые брови,— у нее нет мужа. С тех пор, как она переехала, я ни разу не видел ее в компании мужчины.
— Может он просто не любит кофе? — проговорил Клаус, и лицо старика изменилось, будто он услышал оскорбление.
— Молодой человек, — мистер Хайв укоризненно покачал головой. — Она бы несомненно привела его попробовать, а я бы обязательно изменил его вкусовые предпочтения. В этом деле спектр достаточно широк. Любой найдет свой напиток, а моя задача просто сократить поиски до минимума.
— Странно, — Клаус пожал плечами, делая глоток, — о замужестве — это ее слова.
— Может быть, ты слишком настойчиво за ней ухаживал? — подмигнул мистер Хайв. — Ты настойчивый парень, достаточно вскольз брошенного взгляда, чтобы это понять.
— Это плохо? — Клаус дернул плечами, словно изнутри прошелся холодок.
— Не знаю. Разве воскресное утро может быть плохим? Медовый раф, мисс?
Клаус слегка потеснился, чувствуя как крошечное помещение кофейни, с густым запахом жареных зерен, обволакивает уже знакомый ему, почти неуловимый аромат. Тонкий как первая изморозь на окнах поздней осенью. Наверное, если бы запах можно было потрогать, Клаус порезал бы о него пальцы.
— Да, пожалуйста.
Она встала совсем рядом. Сегодня на ней было карамельное пальто, и темно-зеленый шарф. Клаус в очередной раз почувствовал себя идиотом, глядя на обнаженные руки, которые он упер в невысокую стойку.
В воздухе повисла неловкая тишина, было слышно только как вскипает вода в турке.
— Мистер Хайв, вы не подскажите, есть ли здесь по-близости хозяйственный?
— Нужно что-то конкретное? — мужчина достал новый горшочек с мёдом, открывая крышку.
— Хочу сменить замок.
Клаус не удержался от того, чтобы бросить взгляд на женщину. Сегодня она выглядела как-то по-особенному, только отстраненность никуда не делась. Возможно, все это было последствмями излишнего доверия. Но Клаус ведь не собирался причинять ей никакого зла.
— Что-то случилось? У нас  благополучный район, — мистер Хайв поставил перед Меган ее кофе в бумажном стаканчике, и она в ответ протянула ему пластиковую карту.
— Мисс, с терминалом какие-то проблемы, — угрюмо проговорил старик, отодвигая ее обратно.
— Ничего страшного, я заплачу.
Клаус похлопал себя по карманам, вытаскивая купюру.
— Спасибо, я верну...
— Не нужно лишать меня возможности сделать прекрасной девушке приятно.
Клаус встретился с ней глазами, утопая в их зелени.
Он откровенно флиртовал, а она откровенно отшивала его.
— Как ваш муж?— Клаус улыбнулся, переводя взгляд на ее губы. Сегодня они были цвета спелого персика и Клаус бы на многое пошел, чтобы почувствовать сладкий сок на своих губах.
— Спасибо, все отлично,— Меган схватила стаканчик, обхватывая его ладонью,— всего доброго мистер Хайв.
— Кофе горячий,— крикнул ей вслед старик, но она словно дикая птичка, поспешила покинуть уютную кофейню, сопровождая свой уход приятным звоном колокольчиков.
— Могу тебе предложить работу,— мистер Хайв взял белую салфетку, протирая и без того чистую стойку,— будешь заменять меня по утрам. С девяти, до часу дня. Ничего сложного, в это время обычно мало клиентов. Платить тоже много не обещаю, но зато у тебя будет приятный бонус.
— Я совершенно не разбираюсь в кофе,— качнул головой Клаус, все еще разглядывая сквозь стеклянную витрину, удаляющуюся фигуру девушки.
— Всему можно научиться. Главное— это уметь чувствовать. Кофе любит заботу. Ты полюбишь его, а он ответит тебе взаимностью. Тут все просто.
— Я уже его люблю,— ответил Клаус, возвращая свой взгляд на собеседника.
— Ну вот и славно. И воскресное утро станет для тебя добрым. Я видел, как она на тебя смотрела,— мистер Хайв прищурился, и у его глаз образовались морщинки, похожие на лучики.
— И как же?— Клаус придвинулся ближе к стойке, боясь упустить хоть одно слово.
Он готов был поклясться, что не интересует Меган ни капли. Что медовый раф вызывает в ней куда больше эмоций, чем его присутствие.
— Ты еще слишком юн, для того чтобы воспринимать все сигналы, которые женщина неосознанно подаёт попадая в общество мужчины, который ей симпатичен, а я слишком стар, для того чтобы об этом трепаться, — старик усмехнулся, когда Клаус уныло опустил уголки губ. — Подумай над моим предложением, любовь с запахом кофе — это же прекрасно.
Клаус по-мальчишески улыбнулся в ответ, слова мистера Хайва вселяли в него уверенность, казалось что человек проживший столько лет, просто не может говорить глупости.
— Ты спрашивал про хозяйственный магазин? На соседней улице стоит здание, ты его ни с чем не перепутаешь, потому что, да простит меня мистер Хински, похоже оно черти на что. Городские власти ставили ему условие: либо он приводит фасад в должны вид, либо его лавку закроют, на что он дал вполне однозначный ответ.
Старик приосанился, выставляя указательный палец, и Клаус понял, что тот собрался пародировать упомянутого мистера.
— Если вы закроете магазин, вы обязаны будете вернуть мне мои вещи! Смею вас предупредить, что в залежах припрятаны остатки динамита, и я при всех должным образом заявляю, что снимаю с себя всякую ответственность, в случае внезапной смерти любого, кто туда сунется!
— Я так понимаю, это сработало? — Клаус допил остатки кофе, ему уже самому нетерпелось посмотреть на этого чудака.
— Дело в том, что у Хински невероятно скверный характер, работать с ним никто не может, и за многие годы существования  лавки, там скопилось достаточно как хлама, так и действительно нужных вещей. Один он знает, где что находится и куда могло случайным образом закатиться. Когда представители власти переступили порог, они просто махнули на него рукой, воочию лицезрея огромные залежи, делая вывод, что возможно и динамит не выдумка.
— Так может быть я останусь у него, на полную ставку? Не боитесь отпускать потенциального работника?
— О-о-о, — протянул мистер Хайв, — я человек не азартный, но могу поставить двадцать долларов на то, что ты не выдержишь и десяти минут. Сейчас конец месяца, вероятнее всего, Хински занят переучетом. Это занятие делает его особенно невыносимым.
— Ну тогда посмотрим кто кого, — Клаус придвинул свой пустой стакан, на прозрачных стенках которого остались сливочные разводы.
— Желаю удачи! — донеслось в спину парня, когда он вышел из кофейни.
Соседняя улица была значительно меньше центральной, небольшой ряд домов уходил в тупик с одной стороны, а с другой просто обрывался.
Мистер Хайв не обманул. Здание он определил безошибочно. Двухэтажный небольшой дом, с естественным цветом досок. Когда Клаус подошел ближе, он даже не увидел маленького кусочка краски, который помог бы ему определить, каким цветом дом мог быть когда-то, и не обнаружил ни одной зацепки, словно его не красили уже сто веков подряд. Сквозь окна второго этажа были видны стеллажи, полки которых были хаотично заполнены вещами, часть окон закрывали клочки брезента, на центральных, закругленных с одной стороны стеклах виднелась глубокая трещина.
Вывеска отсутствовала вообще. Видимо хозяин считал, что любой житель просто обязан знать, что здесь находится. Вместо этого на широкой ручке висела табличка "открыто", первую букву которой съели лучи солнца.
Клаус толкнул массивную дверь и она тяжело всхлипнула, запуская его внутрь. Воздух здесь тоже был необычным. Пахло свежесрубленным деревом, клеем и ещё чем-то, с чем обоняние Клауса не справилось. То, что по всей видимости должно было служить витринами, больше было похоже на развороченные шкафы, в которых давно не убирались.
— Говорите быстрее, что вам нужно, через несколько мгновений я закрываюсь на переучет, — словно из-под земли, перед Клаусом появился щуплый мужчина, сжимающий в руках стопку потрепанных бумаг. На кончике его крючковатого носа держались большие круглые очки, тонкие черные усы шевелились над его губами, когда он перечитывал списки, делая его похожим на мультипликационного мышонка. Глубокие залысины на лбу, который он хмурил, можно было представить как очертание круглых ушей.
— Мне нужен замок, — ответил Клаус, сдабривая свое пожелание широкой улыбкой.
— Какой замок, молодой человек? — мистер Хински оторвался от чтения и Клаус снова почувствовал себя студентом, который должным образом не выучил материал на очередной сессии.
— Замок на входную дверь, — пожимая плечами проговорил он.
— Вы понимаете, что сейчас просто крадете наше с вами время? Просто берете, опускаете его в унитаз, и нажимаете кнопку слива? — размахивая руками  проговорил мужчина. — Какой замок вам нужен, уважаемый посетитель? Навесной, накладной, врезной, или может быть ригельный? Или вы пришли к старине Хински, чтобы приобрести кодовый замок? Или вас интересует цилиндровый запирающий механизм? Или сувальдный замок - это то, что вам нужно? Побойтесь Бога, старина Хински не читает чужих мыслей, иначе его голова бы уже давно лопнула как спелый арбуз.
— Да мне просто нужен, обычный... — растерянно проговорил Клаус, обводя взглядом помещение, надеясь на чудо, благодаря которому он ткнет в замок пальцем и купит его.
— А можно подумать, у Хински здесь склад необычных вещей, — продолжал возмущаться мужчина, качая головой, и смешно шевеля усами. — Можно подумать, у него здесь магическая лавка и засекреченные разработки алхимиков.
Мужчина скрылся за одной из витрин, чем-то звеня, и продолжая бормотать себе под нос. Хайв был прав, у Клауса были все шансы остаться без двадцатки.
— Берите и уходите, ради всего святого.
Хозяин магазина вынырнул в другом конце зала, опуская на стол замок и связку из трех ключей.
Клаус поспешно расплатился, потому что уже и впрямь переживал за нервную систему мистера Хински, и с сожалением отметил, что кошелек, который и так был наполовину пуст, стал еще худее.
Всю дорогу он шел с гордо поднятой головой, выдерживая все взгляды прохожих, которые скользили по его не закрытым одеждой, от весеннего ветра, рукам.
Мысли его были заняты совсем другим. Принцип домино  запущен, Клаус был уверен, что может узнать что-то большее о Ноэле, чем удалось полиции. Цепная реакция пришла в действие. И Клаус не знал, какой элемент будет следующим.
Он открыл дверь и прислушался к дому: он молчал. Клаус тоже сохранял молчание, заполняя тишину лишь биением своего сердца.
Он будет делать вид, что все в порядке. Он будет и дальше жить обычной жизнью.
Порой легче купить новый дверной замок, чем признаться перед самим собой, что твой рассудок играет в какие-то, только ему понятные игры. Клаус отказывался верить, пока выкручивал из двери старый замок, в то, что этот дом, эти воспоминания, скука по старшему брату и ощущение одиночества - сделали из него психа. Он точно видел таблетки, точно перебил несколько пузырьков, и точно не убирал осколки. Рана ведь не вымысел? Клаус посмотрел на свою ногу, отмечая, что бинт уже подкрасился в багряный.
Проверив несколько раз механизм, который ему предоставил мистер Хински, Клаус довольно улыбнулся. Это приятно, делать что-то своими руками. Не смотря на отсутствие чувства голода, он понимал, что ему уже давно было пора и пообедать, и позавтракать, и поужинать. Выйти снова в свет, и познакомится с местным супермаркетом. Клаус подошел к окну, реагируя на шум. Ко двору соседнего дома подъехала кремовый "шевроле", из которого вышла его новая знакомая. Она кивнула тому, кто сидел за рулём, сдержанно улыбаясь. Клаус ощутил в груди непонятный укол ревности, словно имел на это право. Он проводил Меган глазами до самой двери, а потом так же отсканировал зад машины. Руки сами достали телефон, вписывая номерные знаки в заметки.
Зачем? Да если бы Клаус сам знал. Он отошел от окна ругая себя за идиотизм, который с любовью взращивал. Сколько можно было навязываться женщине, которая и слышать о тебе не хочет?  Клаус раздраженно пнул стул не скрывая досады. Возможно, если он еще плотнее погрузится в жизнь брата, у него не останется времени на глупости?
Клаус никогда не увлекался детективами, но сейчас сам невольно превратился в него.
Ответ был близко, он это чувствовал. Так близко, что руку протяни и схватишься за что-то.
Он поднялся на второй этаж, одернул штору, рассматривая окно своей соседки. Напротив ничего не происходило, и Клаус, постояв еще немного, задвинул штору обратно.
Взял в руки дневник, который еще вчера оставил на кровати. Пролистал страницы, в надежде, что возможно, он что-то пропустил. Что- то важное.
С предметами всегда трудно найти общий язык. Они хранят воспоминания, они много чего видели и знают, но рассказать об этом не могут.
Клаус с досадой выдохнул и отложил блокнот.
Ноэль был скрытным человеком. Но вряд ли бы стал что-то скрывать в собственном доме. Скорее всего, то, что могло помочь Клаусу, было где-то рядом. На поверхности.
Если вообще оно существовало. Если вообще, ему все не приснилось. Потому что мысль, что он сходит с ума так же не покидала его, как и мысль, что подсказки спрятаны в доме.
Дневник не раскрыл перед Клаусом никаких особых секретов, разве, что, ближе познакомил с патологической брезгливостью брата и дискомфортом, который вызывала болезнь. Вскольз была упомянута какая-то Полин, но Клаус никогда не слышал о ней от брата лично. Он всегда считал, что Ноэль слишком поглощен своей работой, и на отношения просто не находит времени. Возникла мысль, что она могла бы рассказать что-то важное, но рассеилась она так же быстро как и  появилась. Полиция наверняка сделала это уже до него. Нужно было мыслить глубже, избегать стандартных суждений.
Клаус открыл ящички письменного стола, и из самого верхнего выбежал паук. Он проскользил по собственноручно сотканной паутине, спускаясь вниз, и прячась под половицу. Еще от матери Клаус знал, что убивать паука в доме нельзя, подобные действия неминуемо привлекут в дом несчастье. Торцом ладони Клаус смахнул пыль, доставая из ящичка пластиковую файловую папку. Она была достаточно толстой за счёт газетных вырезок и фотографий. Все заголовки были кричащими, в них фигурировал "Атлас", Ноэль, и основательница медицинского центра. Клаус засмотрелся на Регину, она больше была похожа на представителя медиа-пространста, чем на доктора. Даже на снимках, где она держала на руках новорожденных детей, ее улыбка была больше похожа на вырезку из глянца. Много совместных снимков было с Ноэлем. Невооруженным взглядом было заметно, что камеру он любил меньше. Клаус листал фотографии и вырезки, изредка пробегаясь взглядом по тексту, пока его пальцы не застыли над очередным снимком. Он не был похож на все остальные. Эта фотография, в отличии от других не была сделана профессиональным фотографом. Клаус облизал пересохшие губы, отмечая признак, по которому обычно распознавал жажду, и разжал зубы, выпуская зажатую между ними внутреннюю часть щеки, ощущая металлический привкус. Пришло самое время подкрепиться.
Клауса волновал его внешний вид. Вероятность разгуливать в том, в чем он сегодня уже был замечен, исключалась.
Он открыл шкаф брата, извлекая оттуда темно-зеленую рубашку. Если рукава закатить до локтя, то можно скрыть тот факт, что она велика на него.
Клаус в отличии от Ноэля, не имел в своем гардеробе подобных вещей, но мужчины ничем не отличаются от женщин, когда хотят произвести впечатление.
Клаус протер ладонью пыльное зеркало, рассматривая свое отражение. Он оставил несколько пуговиц незастегнутыми, и закатил рукава. Вряд ли конечно, в рубашке старшего брата, у него был шанс закадрить соседку, но сдаваться он в любом случае не собирался. Клаус вложил в нагрудный карман, найденный снимок и бережно прикрыл дверь, в спальню брата. Пока что, только она давала ему всевозможные подсказки.
Тайная комната была открыта.
Казалось даже, что она хранила часть мыслей, которые не умещались в голове Ноэля, фрагменты самокопаний и самозакапываний. Слабая, ничтожная, но иллюзия того, что он может так говорить с ним.
Клаус аккуратно обул кроссовки, замечая что кровь проступила еще сильнее. По возвращению, нужно будет проверить шов и сменить повязку. Сейчас, просто не было на это времени, или он просто боялся что если начнёт возиться с бинтами, просто растеряет последние капли решимости. Женщины ведь любят решительных мужчин? И даёт ли козырь в кармане уверенность в том, что партия несомненно будет выиграна?
Клаус по-привычке махнул через забор, на этот раз стараясь не угодить в клумбу. Поднялся на уже знакомое крыльцо и постучал в деревянную дверь ровно три раза. Может быть, стоило купить цветы? Но Клаус побоялся, что тогда ему точно не откроют. 
Щелчок замка и приоткрытая дверь, заставили его сердце биться сильнее, так, что даже в горле пошли вибрации от участившегося пульса. В кофейне она была такой недосягаемой, казалось, что всю жизнь можно тянуться и отмеренных лет не хватит приблизиться  на миллиметр. Сейчас же, на пороге своего дома она выглядела более подходяще к этому миру. Персиковый свитер был мягким как облако, а хлопковые светлые штаны, обтягивали длинные, стройные ноги.
— Я уже два дня ничего не ел, — проговорил Клаус, пытаясь выдать один из своих самых наглых взглядов. — Когда я угостил тебя кофе, я преследовал свою личную выгоду.
— Я могу вернуть деньги, — Меган поморщилась, сильнее обхватывая себя руками.
— А еще Хайв назвал тебя мисс, и ты не стала его исправлять.
Клаус гнул свою линию, всем видом показывая, что отступать не собирается.
Не было у нее никакого мужа, он бы уже давно выбежал на звуки бесконечно стучащего соседа.
— Я надеюсь, ты понимаешь почему я соврала тебе?
— Мотив есть у каждого поступка. И у лжи он тоже есть. Давай ты угостишь меня чем-нибудь, а я, послушаю, какую ты преследовала цель, когда врала мне.
Клаус сделал осторожный шаг вперед. Так ступает человек, который ожидает нападения. И хоть у Меган в руках могли оказаться только очки, она все равно была похожа на дикую кошку.
— У меня есть хлопья и молоко. Еще есть аспарагус,— Меган отошла от прохода, а Клаус ликовал.
Внутри взрывались хлопушки и гремел фейерверк, который достоин Дня Независимости.
Он сделал шаг вперед, утопая ногой в мягком  ковре, цвета зеленого папортника. В доме было так уютно, что Клаус бы с удовольствием остался здесь немного дольше, чем на обыкновенный ужин. Дом всегда отражает внутреннюю оболочку своего хозяина. Холодная и железная леди, которой хотела казаться Меган, и лавандовые стены, пушистый ковер, красивые шкафчики и пуфики, словно в домике у барби - никак не сочитались.
Клаус был готов поклясться, что он слышит запах поленьев, и треск камина.
Тишина была такой приятной, что нарушать ее не хотелось, но молчать, особенно когда ты из тех людей, чей рот закрывается только во время сна, тоже было трудно.
— Честно сказать, я бы предпочел хороший кусочек мяса, — проговорил Клаус, пропуская Меган вперёд на уютную белоснежную кухню. Ее мягкие тапочки ступали абсолютно беззвучно.
— Я не ем себе подобных, это кощунство, — проговорила она, потянувшись к навесному шкафчику.
Облачный свитерок слегка приподнялся, открывая полоску кожи, и черт возьми, ничего более взрывающего сознание, Клаус не видел в своей жизни. У него было множество девчонок, особенно, когда в университете он прослыл плохим парнем, который мог спокойно встать и покинуть аудиторию во время выступления известного и заслуженного профессора, просто по причине того, что ему стало скучно. Человек развращается быстро, с каждым новым шагом в убежище порока,а потом хочется еще больше, еще изощренее, хочется переступить черту за которую еще никто не переходил... Но сейчас, Клаус чувствовал себя по-новому, зачаровано наблюдая за тем, как его новая знакомая насыпает в прозрачную миску хлопья и заливает их молоком.
— Как я поняла, спаржу ты не будешь?
— Что? — Клаус слегка вздрогнул, выныривая из своих непонятных мыслей, когда перед ним наконец-то появилась еда, а нос уловил тот самый тонкий аромат парфюма, который носила на себе женщина, чья сила притяжения, давно побила рекорды Земли.
— Не ешь мясо? Странный выбор, — Клаус постарался придать себе невозмутимый вид.
— Нет ничего странного в желании оградить свой организм от переваривания трупа, — проговорила Меган, придвигая салфетки.
— Кукурузе тоже было больно, когда ее беспощадно срывали, очищали, удаляли зародыши. Это по сути тоже труп,— Клаус зачерпнул ложкой хлопья и принял трагичный вид.
— Если ты не любишь хлопья, то нужно было это сказать сразу,— ее глаза блеснули и Клаус осознал, что он ловит каждое ее движение, боясь упустить хоть что-то.
Какое-то сверхновое помешательство. От него врядли есть лекарство, но наверное, Клаус и не хотел лечиться. Ему нравилось это, и безумно хотелось узнать, что будет дальше.
— Может быть, все-таки расскажешь мотив? Зачем ты соврала мне о муже? Не проще было сказать, что тебе не нравятся мои подкаты?— он зачерпнул полную ложку молока и отправил в рот.
— А ты подкатывал?— Меган холодно ухмыльнулась.
— Конечно нет, я просто хотел быть любезным.
— Это не очень любезно врываться в чужой дом.
— Как и обманывать, — Клаус проглотил еще ложку, с удовольствием впитывая ее замешательство. — Вот я абсолютно честен, и говорю все как есть: ты очень красивая, Меган, и я очень рад что у тебя нет мужа. А ещё у тебя милый дом, и ты сама, не смотря на то, что тщательно пытаешься это скрыть. Сегодня ты не дала умереть от голода одному своему соседу.
— Нам просто давно уже было нужно поговорить.
— Если ты сейчас скажешь, что я тебе надоел, и это наша последняя встреча, я даже слушать не стану. — Клаус показательно закрыл уши, пережевывая хлопья. — Ещё могу начать петь, для того чтобы все мысли в твоей голове умерли. Мои вокальные данные, сильнее любой отравы.
— Мы можем общаться. Как соседи, — Меган взяла со стола салфетку, пытаясь занять свои руки.
Было заметно, что она испытывает смущение. Надо же, щеки Железной Леди покрылись едва видимым румянцем и приобрели соблазнительный розоватый цвет. Клаус только сейчас заметил, как она красива без макияжа. Какие у нее длинные густые ресницы, чувственные губы, которые слегка подрагивали, когда она пыталась подобрать слова.
— Я тебе не нравлюсь?— Клаус придвинул свой стул ближе и перехватил ее руку, которая отчаянно терзала салфетку.
Он же не виноват, что ему так хочется касаться ее?
Очень не хотелось выглядеть в ее глазах глупым подростком, который не способен ни на серьезные поступки, ни на решительные действия.
— Или для твоего поведения есть ещё некие поводы? — он слегка прищурился, пытаясь отыскать зацепки сокрытые в ее мимике.
— Это не те темы, о которых разговаривают обычные соседи, — Меган вырвала свои пальцы, оставляя в ладоне Клауса пустоту.
— Хорошо, пойдем от обратного, — он выдохнул, надеясь что не пожалеет о том, что завел эту тему. — О чем, например, ты говорила с моим братом, когда он жил здесь до меня?
— Мы практически не виделись, — на автомате выдала Меган, — доброе утро — это единственное, что я слышала от него несколько раз в неделю, и знаешь, меня это больше устраивало.
Клаус буквально ощущал пальцами ледяную, толстую стену, которая выросла между ними.
Он понимал, что еще пару его вопросов, и лед превратится в бетон.
— А когда ты переехала сюда?
— Больше пяти лет назад,— Меган приподняла бровь, забирая у Клауса пустую тарелку.
— А когда ты последний раз видела моего брата?
— Это допрос?— она возмущенно дернула плечами, оставляя тарелку в раковине.
— Любопытство. Ты должно быть знаешь, что мой брат пропал пять лет назад, и возможно, тебе что-нибудь известно. Что-то, что может быть полезно для меня. Я просто хочу знать о нем немного больше, и ты можешь мне в этом помочь.
— Не могу, Клаус,— Меган стояла спиной к нему и наверное, смотрела в окно.
На улице уже сгущались сумерки, и скорее всего, там было холодно. Мелкий дождь бил по стеклу, а Клаусу совсем не хотелось уходить от соседки.
Он поднялся со стула, и подошел к ней. Она словно окаменевшая стояла неподвижно, разглядывая узоры, которые рисовал на стекле дождь.
— Вот,— Клаус положил на гладкую поверхность столещницы фотографию, которую нашел в комнате брата,— не думаю, что человек, с которым ты всего лишь здороваешься и не более, станет хранить твое фото. Что у тебя было с моим братом, Мэг?