Птичка

Сука. Вот же сука.

Он даже не понял сразу. Внутри что-то дернулось, как будто сердце сделало попытку съебаться через ребра. Морской холодный воздух стал вдруг до отвращения тяжелым.

Канат, державший его на плаву, в один момент натянулся до предела и вдруг лопнул, стоило только Лютеру сказать его имя вслух.

— Хватит стоять. Пошли. — бросил тот и просто двинулся к входу, словно сказал что-то между делом.

И все?! Он выкинул это вот так просто и даже не дождался реакции?

— Винсент Марсо? — хмыкнул Винс в его спину. — Хреновый у тебя наводчик. Я такого не знаю.

Но голос вышел каким-то пустым и совсем неубедительным. Он даже себе не поверил бы. Лучше бы вообще промолчал, чем вот так позорно попытаться вырулить ситуацию. Впрочем, хрен ли тут вырулишь?

Пришлось двинуться вслед за Лютером. Потому что просто стоять — не вариант. Винс вообще уже перестал понимать, что в этой ситуации — «вариант». Только если выхватить ствол у охраны и на месте пустить пулю себе в висок.

Босс поправил лацкан пиджака перед входом, расправил плечи, что-то сказал вышибале у входа. И их впустили.

Не то что бы внутри было помпезно. Обычное вылизанное место с парой-тройкой официантов. Мужчины в приличных костюмах, дамы в коктейльных платьях. Людей было не так много, ровно по количеству автомобилей на парковке.

В самом углу — столик на троих. И тут Винсент охуел снова.

На секунду мир вокруг стал словно легче, цвета приобрели насыщенность, и кровь в венах разогналась до бешеного темпа, когда он увидел знакомое лицо. Там, за столиком, как будто в иной реальности, невозмутимо сидел Ланс. Его шеф. Человек, который не подведет, не оставит. Пришел за ним в самую пасть, на самый край, в самое логово зверя. Тихое торжественное ликование разлилось внутри каким-то странным теплом.

Винс внутренне усмехнулся, ловя взгляд Ланса и едва заметно кивая ему в знак того, что он понимает. И что пиздец как благодарен.

«Теперь посмотрим, кто кого переиграл, сука».

Он был готов кинуться поперед Лютера и расцеловать гребаного Патье в обе щеки. Так вовремя влезть в жопу, из которой нет выхода, надо еще уметь.

Ланс окинул его беглым взглядом, кивнул Лютеру. Подойдя ближе, Винс даже ощутил себя наглее и выдал ехидное:

— И что это за сходка? Знакомство с родителями?

— Можно и так сказать, — на удивление, Лютер был спокоен, как удав. — садись.

Молчание повисло над столом плотным одеялом. Винс чувствовал: игра пошла по тончайшему льду. Любое не то слово, и Лютер поймет, что они на одной стороне.

Они обменялись приветственными кивками. И теперь стоило дать руль Лансу. Он точно знает, что сказать.

— Доброго вечера, — начал Патье, сцепив руки в замок. — и как дела?

— Ну, пока не ебут, не режут — уже праздник. — съехидничал Винсент. — А вы, собственно, кто?

Ланс даже не обратил внимания на реплику. Знает, собака, как себя вести.

— По-разному, — хмыкнул Лютер. — Вопрос, с какой целью интересуетесь.

— С профессиональной, — ответил Ланс спокойно. — Мы ведь все здесь профессионалы, не так ли?

— О, вот как теперь это называется... — Лютер усмехнулся.

Винс внимательно смотрел на Ланса. Что за херня? Почему он не отвечает нормально? Почему не закидывает какие-нибудь «шифры», не подает сигналы?

Он наклонился ближе, играя ту же дерзкую роль:

— Так познакомишь нас, Лютер? Или я должен сам догадываться, с кем сижу за одним столом?

Ланс медленно повернул голову. Его взгляд был холодным, раздраженным.

— Марсо, хватит. Не валяй дурака.

«А, вот оно что? Ладно, будь по-твоему.»

Винс слегка кивнул, делая вид, будто понял, что спектакль продолжается. Сейчас, возможно, идет операция, где каждый жест важен.

Он выпрямился, изобразив ленивую ухмылку.

— Ладно, ладно, — протянул Винс с фальшиво-примирительной ухмылкой. — Просто хотел понять, кто из нас тут главный мудак. Иерархия, все дела.

Лютер чуть склонил голову, усмехнулся в ответ.

— У вас в отделе всегда такие тупые шутки?

— По настроению. — бросил Ланс.

«В каком, нахуй, отделе?»

— Я че-то совсем потерял нить, — Марсо вопросительно вскинул брови и откинулся на спинку стула. — че я тут делаю?

Ланс устало провел рукой по лицу, будто ему надоела вся эта сцена до оскомины. И без всякой игры в намеки произнес:

— Хватит, я сказал.

Винс застыл. Ухмылочка на лице еще держалась, но внутри уже покатился ледяной вал.

— Не понял?

— Все знают, Винс. Операция окончена.

— А начальник твой говорил, что ты смышленый, — встрял Лютер, потянувшись к графину с водой. — слабо верится.

Винс смотрел на Ланса. Пытался найти хоть что-то: намек, тень, извинение во взгляде. Хер там.

— Ты о чем вообще..?

— О том, что прикрытие окончено. Ты хорошо постарался. Мне есть, что тебе сказать. — Патье теперь смотрел в в ответ, с серьезной невозмутимостью.

«Что, сука?»

— Я не понял, — теперь уже и Марсо не играл. — что именно сказать?

Он покосился на Лютера.

— Ты с ним заодно? Что происходит? Ты в курсе, с кем мы сейчас сидим?

Голос поднялся на пару тонов выше, но договорить Винс не успел. Что-то твердое резко ткнулось ему в бок, под ребро. Холодный металл ствола. Лютер даже не повернул голову, спокойно сделал глоток воды и тихо, едва слышно, процедил:

— Тише. Приличное место. Ты знаешь, кто еще в этом помещении? — пушку он держал, тактично пряча ее под столом. — Не гавкай.

От его тона внутри похолодело. Винс медленно втянул воздух, чувствуя, как сердце судорожно скачет в груди. Пистолет в бок давил ровно настолько, чтобы дать понять: один неверный шаг и дальше только хуже.

Ланс не вмешивался, не осаживал Лютера. Только чуть сильнее сжал губы.

— Нам всем лучше сейчас успокоиться, — медленно произнес он, — и поговорить нормально.

Мгновение тянулось как вечность. Пальцы непроизвольно дернулись, будто решали врезать или не врезать. Он не врезал.

— Вот ты какой, шеф, — процедил Винс сквозь зубы. — мразь, блядь.

— Теперь ты настроен на диалог? — уточнил Лютер, более ощутимо ткнув стволом в его бок. — Будешь хорошо себя вести?

Марсо чуть повернул голову, чтобы посмотреть на Лютера. Рыпаться некуда.

— Буду. — тихо сказал он.

— Молодец. Понимаешь, скатерти тут хорошие. Пачкать не хочется. — Лютер убрал оружие так же легко и незаметно, как и достал. — Я у персонала на приятном счету.

На несколько секунд повисло молчание, позволяя атмосфере устаканиться.

— Я тебя слушаю. — сухо произнес Винсент, в упор уставившись на Ланса. — Что ты устроил? Зачем подставил меня под это говно?

Патье выдержал паузу. Устало, будто искал нужные слова и никак не мог найти. Потом поднял глаза на Винса и сказал просто:

— Ты думаешь, я хотел этого, Винс? Думаешь, я сидел и придумывал, как бы тебя получше подставить?

Он покачал головой.

— Ошибаешься.

Ланс замолчал, будто прикидывая, стоит ли продолжать. Потом все же выдал:

— Каждый с кем-то работает, каждый кому-то что-то должен.

Он посмотрел на Лютера.

— Вот он, например. Он не наш, но и не совсем чужой. Мы не друзья. Но если его убрать, то завалится все. Потому что он держит сеть, которую мы не потянем. А он знает, что мы — единственные, кто не даст совсем скатиться в задницу.

— Коррупция, — сухо хмыкнул Винс. — и крыша. Я думал, что и ты таким занимаешься, но не в таких масштабах.

— Нет, — отрезал Ланс. — не путай. Это инфраструктура.

— Инфраструктура? Это «крыша».

— Коррупция, «крыша» — это все личное. Сделка, где один что-то получает, а другой закрывает глаза.

Патье выдохнул, усмехнулся уголком губ, глядя куда-то мимо Винса, будто увидел там что-то, что давно уже не радовало.

— А власть — это не сделка, а система. Она не про «получить», а про «удержать».

Винс не ответил сразу. Его взгляд стал тяжелее. Потом он медленно и устало протянул:

— Удержать... и все ради чего? Чтобы сохранить статус-кво? Или чтоб не остаться без головы?

— Ты забыл третий вариант: чтобы кто-то хуже не пришел. — в разговор вдруг встрял Лютер. — Уж поверь, таких хватает. И ты с ними не захочешь пить кофе.

— Допустим, — Марсо облизнул пересохшие губы. — И что? К чему ты сейчас оправдываешься?

Ланс посмотрел на него, и выражение лица в этот раз было совсем другим. Ни усталости, ни колкостей. Только сухая колючая серьезность.

— Потому что я ухожу.

«Че, бля? А не рановато на пенсию?»

И прежде, чем Винсент успел открыть рот и вставить слово, Ланс продолжил:

— Меня дернули в Париж. В DGSI. Координация по югу, спецпроекты по транснациональным группировкам. Я бы сам не рыпался, но наверху решили, что мое «понимание обстановки на местах» пригодится. И поверь, это не повышение.

— Ага, — Лютер презрительно поморщился. — не хотел бы я такого повышения.

Марсо хмыкнул и, не удержавшись, тоже налил себе воды из хрустального графина. Сделал глоток, выдохнул.

— И давно?

— Почти год как. Мне дали время, — пожал плечами Патье. — и я это время решил использовать рационально.

— Рационально, — с горькой усмешкой повторил Винс. — это как? Собственных сотрудников — к ебени матери?

— Нет, — с толикой раздражения отрезал Ланс. — мне нужно было подобрать человека на пустое кресло.

Он тяжело выдохнулся, будто морально готовился к очередному пояснению.

— Я прикинул троих, включая тебя. Хотел понять, кто потянет это дерьмо, когда я уйду. А вариантов, как ты понимаешь, немного...

— Охренеть, — перебил Марсо, нервно усмехаясь. — ты еще и прикидывал. А своих корешей что, зассал посадить?

Патье покачал головой, будто только что услышал самый глупый вопрос на свете. Но все же спокойно ответил:

— Корешей, Винс, не сажают. Им дают рыбные места. А если усадить друга или родственника, то ты строишь семейный бизнес, а не работающую систему власти.

— А главное, — добавил Лютер. — кореша обижаются, когда их приходится сливать.

У Винса внутри уже все вскипело. Инфраструктура, система, рыбные места... Какой же пиздец. Хотелось схватить графин и разъебать его прямо о две эти самодовольные морды.

Достало. Задолбало. Надоело, блядь, до опиздинения.

Он провел рукой по лицу с хриплым выдохом процедил:

— Вы, может, еще план выхода к выборам обсудите?

— К выборам нам, друг, рановато пока. — нагло «пошутил» Лютер. — Хотя, кто знает.

Винсент чуть дернулся, как от пощечины. Три дня он активно копошился в дерьме. Три дня, как в застрявшем лифте, где потолок вот-вот рухнет. Он таскал по пиздецу девчонку, убивал, выплывал, надеялся. А в итоге — для чего? Чтобы какие-то сукины дети сидели и обсуждали это... вот так просто? Поливали весь его внутренний пиздец жидким соусом под названием «мы все рассчитали».

Ланс заметил его заминку, но позволил переварить ситуацию. Если все это вообще можно было хоть как-то переварить. Однако не продолжил. Вместо этого — неспешно закурил.

— Я не люблю длинные речи, — сказал он наконец, пальцами выбивая пепел в тяжелую мраморную пепельницу. — Так что слушай внимательно, Винс. У меня в запасе месяц, чтобы собрать вещи и заткнуть эту дыру. Предложение простое: ты садишься на мое место. Официально — сотрудник оперативного управления префектуры. А фактически ты будешь заниматься координацией. Я объясню после.

Патье сделал длинную затяжку и выпустил дым аккуратной струйкой.

— Зарплата, конечно, не миллионная. Зато доступ, прикрытие, люди, ресурсы. И да, иногда придется закрывать гдаза и делать то, что не нравится. Но ты уже это делал, так что не строй святого.

— А если я скажу, что мне ваши игры в хуй не уперлись? — Винс сказал это чуть резче, чем хотел.

— Тогда ты узнаешь, как быстро у нас решаются вопросы, когда кто-то забывает, где сидит. — ответил Лютер просто.

— Коллатеральные потери, — бросил Ланс. — Ничего личного. Но не хотелось, чтобы этой потерей стал ты.

От этой фразы стало мерзко. Потому что сейчас она звучала иначе и была о нем. Да пошло оно в пизду.

— Тогда скажите, — Марсо обвел их двоих взглядом. — нахрена все это было? Возня с девчонкой, с пропавшим весом? Ты, Лютер, и сам прекрасно знал, что Волк сливал товар на сторону. Я знаю, что с этим разбирался Дом. Так зачем ты дал мне возможность вообще этим заниматься? Потому что приказали?

— Не путай, — усмехнулся Лютер. — мне никто не приказывал. Он попросил. Чистка у меня в сети уже шла. Но твой шеф захотел... скажем так, полевую оценку ресурса. Своего рода, тестирование.

— Тогда хреновая у тебя чистка была. Рыжая ни при чем. А твои ее чуть не похоронили за то, что оказалась рядом с этим дерьмом.

Винсент не повышал голос. По крайней мере, очень старался.

— И что, это тоже было частью плана? Посмотреть, как я поведу себя, если она сдохнет на моих глазах? Или, может, вы хотели, чтоб я сам ее закопал?

— А, эта? — Лютер пожал плечами. — Нет. Тут человеческий фактор. Мои ребята сплоховали, я не предупредил. Мы же не в лаборатории, чтобы все шло стерильно и аккуратно.

Марсо медленно выдохнул. Челюсть свело, как от мороза. Он даже не сразу понял, что сжал кулак под столом до онемения.

«Эта», блядь. Как будто говорили о чахлом цветке, который остается только выбросить.

— К тому же, ты и сам, Винсент, накосячил. Мой Змей — твоих рук дело. Я прав?

Он чуть склонил голову, как будто только поймал его, как маленького пацана, за какой-то пакостью.

— Мы же теперь все такие правильные, да? За девчонок горой, за справедливость... А между прочим, у меня один человек исчез с радаров. В этом ты меня расстроил.

Лютер причмокнул губами, сощурился, — так наигранно, что хоть сейчас на сцену выпускай.

— Цена той Рыжей — три кило хмурого. Цена этого... Волка или как там его, — его жадность. И у Змея своя была. А ты, знаешь ли, дешевеешь на глазах. Один-единственный актив у тебя, твоя готовность и дальше делать то, что скажут.

Винс хотел возразить, но язык не повернулся. Он просто откинулся на спинку стула. Лопатки уперлись в кожу дорогого кресла, будто в холодную плиту. Глаза впервые за три дня моргнули медленней, чем билось сердце. И в этом медленном мигании что-то дрогнуло: один горячий, предательский блеск скатился по скуле и упал на ворот куртки.

Вот же...

Больше Лютер не сказал ничего. Отвернулся, будто вдруг вспомнил, что проголодался и принялся скучающе изучать меню.

— Думаю, если сегодня мы придем к соглашению, то и Рыжую твою вытянем, — произнес Патье, затушив сигарету. — если очень хорошо попросишь, ее и не вспомнят, и не тронут. Да, Лютер?

— Договоримся. — буркнул тот, не отрывая глаз от барной карты.

Рыжая. Клэр. Винсент даже не знал, почему именно сейчас ее образ всплыл так отчетливо. Может, потому что о ней говорили как-то неправильно.

Он вспомнил, как она ворчала. Как молчала. Как пыталась тщетно уколоть и все время, сука, мимо. Как прощалась с Мишель и уверяла ее, что все будет хорошо. Как машинально схватилась за него тогда, на скотобойне, когда испугалась.

Будто они знакомы не каких-то три дня, а уже лет сто. Будто где-то глубоко внутри он уже за нее отвечает.

А теперь две их жизни лежат на этих весах.

Еще никогда он не ощущал такого сильного желания сдохнуть. Пусть его уже, наконец, просто прикончат. Пусть он умрет человеком. У которого, может, и не все получалось,
но у которого было свое «нет», свое слово и свой выбор.

Он смотрел в стол, как в зеркало, и прекрасно понимал, что жизни дальше уже не будет. Все его принципы, остатки упрямства, тот самый долбанный стержень внутри — останутся здесь, в этом ресторане. А Винсент будет жить до тех пор, пока не прикажут положить голову за чужое «удобно», если он вдруг будет недостаточно ценным мудаком.

И если выбирать между системой и смертью — пусть стреляют. Пусть, пусть... Пусть.