Глаза дракона

Давным давно, когда в мире было много ци, увидел дракон Шень жену своего брата - земного Императора, и прекрасна она была, словно распустившийся цветок лотоса. 

— "Погода была прекрасная, принцесса была ужасная", — изобразив на лице кривую улыбку, прокомментировала мать, понизив голос, когда Лина нашла ее в толпе желающих приобщиться к современному искусству.

На улице пылал жарой июньский полдень, вручение дипломов должно было начаться через пару часов, и Лина искренне надеялась, что успеет незаметно улизнуть с презентации очередного протеже матери.

Она бы вообще пропустила открытие выставки еще одного современного художника, но мать настояла, и вряд ли бы нашелся человек, который смог бы не стушеваться и отказать известной московской галеристке и покровительнице молодых дарований.

— Привет, мам, — Лина покорно подставила щеку, ее окутало тонким запахом пионов, и материнский поцелуй растаял в паре сантиметров от кожи — конечно, нельзя же испортить макияж.

Татьяна Ларионова была воплощением элегантности и стиля. Как она сама постоянно твердила Лине, предпочитающей любой продуманной укладке небрежный пучок, держащийся на кисточке или карандаше попавшими под руку, — женщина должна олицетворять собой то, чем занимается. А занималась Татьяна Ларионова подбором картин для частных коллекций, владела галерей современного искусства и блистала, как организатор вот таких закрытых выставок.

Когда-то давно она мечтала стать художницей и, насколько могла судить Лина по старым работам матери, найденным на чердаке дачного дома, подавала большие надежды. Но на практике в Италии, куда Татьяна попала едва ли не случайно, познакомилась с отцом Лины и теперь уже бывшим мужем. Он-то и сбил молодое дарование с пути истинного.

— Что на тебе надето? – мать отстранилась и придирчиво оглядела ее с головы до ног, как если бы Лина была одним из полотен, представленных ей для оценки. — Я же предупредила тебя, что здесь будет Виктор. Я показала ему несколько твоих работ, он планирует купить ту, с поталью. Не лучший выбор, на мой взгляд, но для начала — очень хорошо. Нарисуешь пару похожих, выставлю их у себя.

— Мам, мне надо тебе кое-что сказать, — начала было Лина, для храбрости сжимая свою маленькую сумочку так, что мелкий бисер впился в пальцы, но мать оборвала ее, заметив кого-то в толпе:

— Не стой столбом, пообщайся с людьми, тебе пора самой заводить полезные знакомства. Через полчаса найди меня, познакомлю тебя с Виктором, — она еще раз оглядела ее. — И туфли эти дурацкие! Надо будет поговорить с твоим отцом, чтобы проследил, что ты не сидишь постоянно в музеях, хотя бы, когда гостишь у него.

— Я как раз хотела с тобой...

— О, То Лао! Такая честь видеть вас здесь! — мать повернулась к ней спиной, переключив все внимание на пожилого китайца. — Право не ожидала, мне казалось, что современное искусство немного не в вашей сфере интересов.

— О, что вы, Татьяна, интересно посмотреть на что способны молодые художники, — взгляд мужчины скользнул по Лине, блеснула золотая оправа очков, и он переключил все внимание на ее мать.

Вот с кем бы Лина с удовольствием познакомилась. То Лао был известным реставратором, лучшим. Более двадцати лет он работал по всему миру, но неизменно возвращался туда, где оставался практически богом – в Запретный город в Китае. Но мать была уверена, что Лина забыла о мечтах стать реставратором. Что ж, ее ждет большой сюрприз, когда она узнает, что дочь закончила вовсе не факультет живописи.

Лина вздохнула, оглядывая посетителей — сплошь элегантные гости, пришедшие не столько посмотреть полотна, сколько приятно провести время. Безусловно здесь были и истинные ценители, возможно из числа друзей самого художника, но в основном — меценаты вроде ее матери и Виктора, галлеристы и те, кто искал возможности выгодно вложить свои капиталы. Она обошла по кругу два зала, задерживаясь у каждой из картин, и, наконец, остановилась в дальнем углу, где висел огромный, практически во всю стену холст с щедро рассыпанными по белому фону зеленовато-голубыми кругами. На некоторых рука художника дрогнула, хотя Лина не исключала, что подобное было сделано специально, и пятна размазались, потеряли свою геометрическую округлость и стали напоминать диковинную чешую.

В затылок приятно дул кондиционер, охлаждая шею и покачивая снова упавшую на лицо прядь, и Лина замерла любуясь тем, как плавно кружатся в теплом солнечном свете, пронизывающим серое, пустое пространство галереи мелкие пылинки. На фоне бетонных стен, белого холста и зеленоватых пятен они казались волшебной золотой пыльцой.

— Красиво, правда? — раздалось за спиной на английском с сильным акцентом.

Лина моргнула, вдыхая, словно всплывая из глубин своего воображения и, обернувшись, увидела То Лао, который разглядывал полотно с искренним интересом.

— Не совсем то, что мне нравится, — неожиданно честно ответила Лина, хотя не соглашаться с мэтром было странно, мать бы точно улыбалась и кивала, впрочем разбираться в современном искусстве было ее работой. — Я предпочитаю менее абстрактную живопись.

— Легко восхищаться тем, что близко и понятно, — с улыбкой произнес То Лао, — удивляться и принимать чуждое — требует гибкости ума, или же это чуждое должно быть неоспоримо прекрасным.

Он помолчал, разглядывая картину поверх очков, и добавил, не глядя на нее:

— Вы так внимательно разглядывали картину, что я подумал, возможно вы видите больше.

Лина вновь перевела взгляд на круги, надо было ответить что-то нейтральное, что-то, что польстило бы и художнику, и не задело бы известного реставратора:

— Свет в зале красиво падает, — уклончиво ответила она, отводя взгляд, и ругая себя за то, что не может перевести беседу на более интересную тему.

Он известный реставратор! Сколько всего можно было узнать, а она даже не знает, что ответить на простой вопрос. В такие моменты ей хотелось бы быть похожей на мать — она могла поддержать любой разговор и, казалось, искренне интересовалась любым собеседником.

— О, вот ты где!

Лина едва не закатила глаза: стоило вспомнить.

— То Лао, надеюсь моя дочь не докучала вам? — мать положила руку на ее плечо, привлекая к себе в заботливом объятии.

Еще бы за щечку потрепала! Лина замерла, чувствуя, как краснеет и желая провалиться сквозь землю.

— Нет-нет, — То Лао послал Лине неожиданно лукавую улыбку, — мы обсуждали ваш чудесный вкус: такая работа со светом и пространством! Только вы, Татьяна, могли столь чудесно все спланировать.

— О, благодарю, — кажется, ее мать была действительно польщена, хватка ее пальцев на плече ослабла. — Прошу нас извинить, хочу представить дочь знакомому. Она только начинает свою творческую карьеру, а я делаю все, чтобы ей помочь.

— Конечно, — То Лао склонил голову в вежливом поклоне, а потом неожиданно протянул Лине визитку. — Возможно, когда-нибудь вам понадобится совет. Ваша мать верно подметила: в начале пути всем нужна помощь.

— Спасибо!

Он ободряюще улыбнулся, когда Лина убрала в маленькую сумочку красный картонный прямоугольник.

— Что это вообще было? — недовольным шепотом отчитывала ее мать, ловко лавируя между посетителями. — Я просила тебя подойти через полчаса, а в итоге должна бегать и тебя искать!

— Я увлекалась, прости, — ответила Лина, чуть не столкнувшись с официантом, который нес шампанское на круглом подносе, и зная, что оправдываться бесполезно, все равно добавила. — И это же был То Лао!

— Он интересная личность, надо будет обязательно напомнить, чтобы упомянули его в пресс-релизе. Но он не твой потенциальный клиент! А Виктор не будет ждать вечно!

И мать, кивая и улыбаясь знакомым, практически потащила ее в зону отдыха, где пока что было пусто, за исключением высокого мужчины, который что-то быстро печатал на компьютере, параллельно отрывисто разговаривая по телефону. Заметив, что они приближаются, мужчина быстро закончил разговор и сделал пару шагов навстречу.

Виктор неожиданно оказался китайцем, правда прекрасно разговаривающим на русском, едва заметный акцент придавал его речи отрывистость и жесткость. Наверное, он был из тех китайцев, что ведут бизнес в россии, хорошо знают язык и даже берут себе русские имена.

— Рад знакомству, Лина, — он удержал ее ладонь, протянутую для рукопожатия и поцеловал: очень галантно, не касаясь губами, но его дыхание словно обожгло кожу.

Лина не отдернула руку только потому, что чувствовала пристальный материнский взгляд. Не хватает еще, чтобы она начала критиковать ее при клиенте.

— Взаимно, — немного нервно улыбнулась она, радуясь, что выбрала простое, но элегантное темно-синее платье: знакомый матери оказался не сморщенным старикашкой, как она ожидала, а молодым мужчиной. Лина бы затруднилась назвать его точный возраст, но, пожалуй, не старше тридцати пяти. Он выглядел... дорого. И похоже был тем самым типом уверенных в себе мужчин, который заставлял теряться рядом с ними.

Вместо европейского костюма он с элегантной небрежностью носил традиционный китайский жакет с воротником-стойкой. Лина невольно проследила взглядом рисунок, изображающий пятипалых драконов, выбитый на плотном иссиня-черном шелке бесконечно повторяющимся узором. Она подняла взгляд: черные раскосые глаза смотрели на нее с доброжелательным любопытством.

Мужчина был высок даже для европейца, и Лина почувствовала себя рядом с ним неожиданно маленькой. При всей его видимой доброжелательности, он выглядел властным.

Лина примерно так же чувствовала себя рядом с отцом, когда приезжала к нему на каникулы в Италию. И хотя в целом ее устраивала собственная внешность, в такие моменты она чувствовала себя неухоженной серой мышкой.

Впрочем во взгляде Виктора сквозил скорее искренний интерес и никакого осуждения, так что Лина немного расслабилась. Он просто деловой партнер матери, и это большая удача, что картина ему понравилась: на время практики деньги ей пригодятся, а просить у отца всегда было неудобно, хотя он никогда и не отказывал.

Мать, при всех своих недостатках, всегда позволяла Лине самостоятельно распоряжаться деньгами, вырученными за продажу картин. Возможно, таким образом она подчеркивала свое одобрение выбором профессии. Выбором, который сама за нее и сделала.

— Татьяна, позвольте вас на минутку, — за спиной Татьяны уже давно маячил ее ассистент и выжидал удобного случая, чтобы привлечь к себе внимание, — с вами хотят переговорить относительно покупки...

— Ох, прошу извинить меня, — мама была само обаяние, — боюсь, что это может затянуться. Но, Виктор, думаю вам не придется скучать: уверена, что вы найдете с Линой общие темы.

Мать бросила на нее острый взгляд, обещающий все кары небесные в случае, если она оплошает и не развлечет дорогого во всех смыслах клиента, и, кивнув Виктору, смешалась с толпой.

Лина неловко улыбнулась, незаметно поглядывая на часы: час вручения дипломов стремительно приближался, а ей еще надо было успеть добраться до университета. Не было ничего страшного в том, чтобы забрать диплом позже, но из-за бумажной волокиты, всем, кто не получил его сразу, в торжественной обстановке, следовало приехать в деканат аж через неделю. А так долго Лина ждать не могла: у нее уже были куплены билеты на Сапсан отправлением через три дня, и ждали ее на практику, на которой непременно нужен был диплом.

Она все еще не представляла, как сообщит матери, что вместо рисования полотен для офисов и частных галерей в прекрасной, светлой студии в Москве, планирует ближайшие месяцы работать на подготовке экспонатов к выставке в Эрмитаже. Да и работой предстоящую авантюру назвать было сложно: не оплачиваемая практика, но зато, как пообещал будущий руководитель, если она покажет себя хорошо, ее возьмут в штат. На это Лина и рассчитывала.

— Вы, похоже, торопитесь? — Виктор указал взглядом на наручные часы Лины, которые она неосознанно теребила на запястье.

Она вспыхнула, уже представляя, как будет недовольна мать и как придется выслушивать ее нравоучения относительно необходимости заводить нужные знакомства, но Виктор неожиданно захлопнул свой ноутбук, небрежно засунув под мышку, словно простую папку:

— Мы могли бы поговорить в дороге, если, конечно, вы не побоитесь сесть в машину к практически к незнакомому мужчине, — тон был нейтральным, хотя легкую насмешку он и не пытался скрыть.

Лина огляделась, думая, что заметит мать, но ее не было видно, а вот время действительно стремительно утекало:

— Думаю, что могу рискнуть, – ответила она гораздно менее увренно, чем ей бы хотелось.

Виктор галантно взял ее под руку, и небрежно кивая на приветствия гостей выставки, уверенно пошел сквозь толпу. Как он это делал? Лина точно бы с кем-то столкнулась: никто бы не расступался так перед ней.

Впрочем, ей обычно нравилось быть незаметной: наблюдать и слушать было куда спокойнее, а зачастую интереснее, чем участвовать в чем либо. Она успешно скрывала от одногруппников и преподавателей то, кем была ее мать, предпочитая, чтобы окружающие видели ее саму, а не просили представить их творчество. Не то, чтобы это помогало завести друзей.

Тем более странным было, что в компании Виктора она чувствовала себя неожиданно свободно, и даже не смутилась, когда он открыл перед ней дверь автомобиля, прежде, чем сесть на заднее сидение рядом. Конечно, у известного мецената непременно должен был быть водитель.

В салоне было прохладно и тонко пахло чем-то одновременно пряным и свежим. Словно с улицы она на мгновение окунулась в прохладу хвойного леса где-то в горах.

— Так куда вы так торопитесь, Лина? — поинтересовался Виктор, поворачиваясь к ней. — Я хотел предложить заехать в вашу мастерскую, Татьяна много рассказывала о том, как вы можете часами работать, и мне было бы любопытно взглянуть. Но чувствую, что сейчас вы мыслями где-то еще.

— Это так заметно? — спросила Лина, мысленно ругая себя за неумение красиво отговориться и чувство неловкости, которое возникало от того, что ей приходилось сидеть в ограниченном пространстве машины с практически незнакомым человеком; но она слишком тревожилась, что мать могла что-то заподозрить.

Лина предпочла бы поговорить с ней уже потом, когда благополучно доберется до Петербурга с дипломом и приступит к работе. Иначе ей точно не хватит духу уехать.

— Я просто привык... скажем, наблюдать за людьми, – тонко улыбнувшись пояснил Виктор, —- угадывать порывы и желания — необычайно интересно.

Лина промолчала, судорожно придумывая, как бы попросить высадить ее у ближайшей станции метро, но Виктора, казалось ничто не смущало:

— У вас интересный стиль, — он легко переключился на безопасную тему, — ваша мать уже сказала, что я планирую приобрести несколько ваших картин в свою коллекцию? Она мне сказала, что вы закончите несколько полотен к концу июля.

Сердце Лины упало: не планировала она ничего заканчивать, она хотела поехать и реставрировать инкрустацию на экране периода династии Цин.

— Не уверена, что закончу этот проект, — решив, что честность — лучшая политика проговорила Лин, и добавила, неловко улыбнувшись. — Я рассчитывала продать только одну картину. Простите.

— Ничего страшного, я готов подождать, — Виктор улыбнулся и неожиданно дотронулся до ее сложенных на коленях ладоней, — у вас... как это говорят?... золотые? Да, золотые руки.

Лина вздрогнула, но отдернуть руки показалось ей слишком невежливым. К тому же в прикосновении Виктора не было ничего, что настораживало бы, только искреннее восхищение.

— Я... — она сделала вид, что ей срочно понадобилось проверить сообщения на телефоне, и к собственному облегчению увидела уведомление от Нины. — Простите, мне надо ответить.

Нина в свойственной ей манере интересовалась, где ее демоны носят, если вручение дипломов уже через полчаса, и почему она не отвечает. Звонить при Викторе Лина не решилась, поэтому просто быстро написала, что скоро будет.

— Что-то срочное? — в голосе Виктора звучал искренний интерес, а не просто вежливость, и Лина, даже не успев понять, что именно она говорит, ответила:

— Кажется, я опаздываю на вручение дипломов.

— О, — меценат выглядел действительно удивленным, — почему же Татьяна мне не сказала, что у вас сегодня столь важный день? Мы могли бы выбрать другую дату. Я уже говорил вам, Лина, что готов подождать.

— Мама не знает, что у меня сегодня вручение дипломов.

— Кажется, это долгая история, — проговорил задумчиво Виктор, пристально разглядывая побледневшую Лину.

Она вовсе не собиралась делиться подробностями отношений с матерью с посторонним человеком, да еще и с партнером матери. Но было в нем что-то располагающее.

— Диктуйте, адрес, — приказал Виктор, — подброшу вас, чтобы вы не опоздали.

— Мне неудобно вас...

— Ну я все-таки меценат и помогаю молодым дарованиям. Если вам так не хочется быть мне обязанной, давайте заключим сделку: я вас подвожу, и вы точно успеваете получить диплом, который, кажется, важен для вас.

— А я? — осторожно уточнила Лина.

— Нарисуете мой портрет и будете везде возить с собой, — рассмеялся Виктор, отчего Лина невольно улыбнулась в ответ. — Ну и расскажете, почему держите получение диплома в тайне. По рукам?

И Лина все еще улыбаясь странной просьбе, пожала теплую ладонь.