Настоящий Ревьеро
Прошла неделя.Неделя, наполненная тишиной, которая казалась неестественной.
После того, как я увезла Ромео в безопасное место, я ждала. Ждала атаки, ответа, чего-то, что покажет, что Висконти не простил мне предательство.
Но ничего не происходило.
Каждый день проходил слишком спокойно.
Я продолжала тренироваться, привыкала к жизни в особняке, разбиралась в делах Габриэля, но всё это было похоже на затишье перед бурей.
Я знала, что Висконти не оставил это просто так. Он выжидал.Но сколько ещё?
Ответ пришёл неожиданно.
Я была в гостиной, когда дверь открылась, и вошёл Габриэль, держа в руках приглашение.
Я подняла голову, наблюдая, как он медленно, с каким-то скрытым удовольствием, разворачивает конверт.
— Это что-то важное? — спросила я, прищурившись.
Он взглянул на меня, уголок его губ дрогнул в усмешке:
— Можно сказать и так.
Он протянул мне открытку.
Я взяла её и прочитала.
"Вечер благотворительного фонда Ломбардо. Только для избранных. Ожидается элита города. Вход только с партнёром."
Я подняла брови:
— И ты собираешься пойти?
Габриэль небрежно бросил конверт на стол и склонил голову:
— Конечно.
Я скрестила руки:
— Это же мероприятие Марио Ломбардо. Он связан с Висконти.
— Именно поэтому мы не можем пропустить этот вечер, — спокойно ответил Габриэль.
Я посмотрела на него, ожидая продолжения.
Он чуть наклонился вперёд:
— И, естественно, ты пойдёшь со мной.
Я почувствовала, как внутри что-то сжалось.
Публичное мероприятие.
Я рядом с Габриэлем.
Все увидят. Все поймут.
Я усмехнулась:
— Ты хочешь, чтобы весь город убедился, что я теперь с тобой?
Габриэль чуть склонил голову:
— Разумеется.
Я отложила приглашение и выдохнула:
— Хорошо. Но тогда мне понадобится что-то... подходящее.
Его взгляд скользнул по мне, и в глазах мелькнул одобрительный блеск:
— Ты получишь всё, что нужно.
Я посмотрела на него:
— Значит, мы идём на войну красиво?
Он улыбнулся:
— Всегда.
Я медленно провела пальцем по краю приглашения.Этот вечер многое изменит.
Я поднялась из кресла, чувствуя, как напряжение нарастает. Этот вечер изменит всё. Официальное мероприятие. Люди Висконти. Весь высший свет криминального мира.
И я – рядом с Габриэлем.
Я понимала, что теперь мне нужно выглядеть безупречно.
— Во сколько мы выезжаем? — спросила я, оглядываясь на Габриэля.
— В девять, — ответил он спокойно, рассматривая меня, словно уже представляя, как я буду выглядеть сегодня.
— Значит, у меня мало времени, — я развернулась, направляясь в свою комнату.
— Али, — его голос заставил меня остановиться.
Я обернулась:
— Да?
Он склонил голову набок, оценивающе глядя на меня:
— Выбери что-то красное.
Я приподняла бровь, усмехаясь:
— Почему именно красное?
Он медленно подошёл ко мне, в его глазах появился тот самый тёмный блеск, который появлялся, когда он что-то задумал:
— Потому что сегодня мы покажем всем, кто теперь ведёт игру.
Я чуть склонила голову, улыбаясь уголком губ:
— Красный, значит?
— Да.
Я развернулась и ушла, чувствуя на себе его взгляд.
В моей комнате уже ждал гардероб, полный дорогих платьев, которые Габриэль предусмотрительно подготовил для таких случаев. Я медленно скользила пальцами по дорогой ткани, выбирая то, что подойдёт лучше всего.
Наконец, мои пальцы коснулись идеального варианта.Я вытащила платье из чехла и развернула его перед собой.
Атласное, идеально облегающее фигуру, с открытой спиной и высоким разрезом на бедре. Глубокий кроваво-красный оттенок.
Цвет власти. Цвет опасности. Цвет войны.
Идеально.
Я переоделась, наблюдая за отражением в зеркале. Ткань мягко обволакивала тело, подчёркивая каждую линию, а открытая спина делала образ ещё более смелым.
Я собрала волосы в высокий элегантный пучок, оставив несколько прядей у лица. Минимум украшений – только тонкий золотой браслет на запястье и серьги-гвоздики.
Максимально естественный макияж, но с акцентом на губы – тёмно-красная помада.
Я сделала шаг назад, оценивая себя.
Теперь я действительно выглядела, как женщина, которая идёт на войну.
Как только я закончила, в дверь постучали:
— Входи, — сказала я, не отводя взгляда от зеркала.
Дверь приоткрылась, и я услышала, как Габриэль замер на пороге.
Я медленно обернулась.Он стоял, чуть прищурившись, внимательно осматривая меня.
На нём был идеально сидящий чёрный костюм, белая рубашка без галстука, первые две пуговицы расстёгнуты. Он выглядел так, будто ему принадлежал весь этот мир, и, возможно, так и было.
Он медленно провёл языком по губам, затем кивнул:
— Идеально.
Я усмехнулась, поправляя серёжку:
— А ты сомневался?
— Никогда, — ответил он, подходя ближе.
Он остановился прямо передо мной, его взгляд скользнул по мне сверху вниз, затем снова встретился с моим:
— Теперь они точно запомнят тебя.
Я склонила голову набок, улыбаясь уголком губ:
— В этом и была цель, верно?
Он протянул мне руку:
— Пора ехать.
Я положила ладонь на его руку, и он тут же крепко сжал мои пальцы.Мы вышли из комнаты, и я чувствовала, как внутри поднимается адреналин.
Мы спускались по лестнице особняка, и с каждым шагом я ощущала, как напряжение нарастает. Атмосфера была почти электрической, в воздухе витало предчувствие чего-то неизбежного. Я знала, что этот вечер станет ключевым моментом – официальным заявлением перед всем городом.
Габриэль шёл рядом, его пальцы уверенно сжимали мою руку, словно давая понять, что он полностью контролирует ситуацию. Внизу уже ждал водитель, а рядом с чёрным «Maserati» стояли несколько вооружённых охранников. Они внимательно наблюдали за окружающей обстановкой, но я знала – они здесь не просто так.
Висконти уже знал, что мы появимся на этом мероприятии.Мы вышли за ворота, и Габриэль открыл передо мной дверцу:
— Леди, — его голос был слегка насмешливым, но в глазах читалась сосредоточенность.
Я усмехнулась и села в машину, чувствуя, как холодный кожаный салон приятно касается разгорячённой кожи. Габриэль занял место рядом, водитель плавно тронулся с места.
В салоне было тихо, но это не была напряжённая тишина. Это была тишина перед бурей.Я смотрела в окно, наблюдая, как огни ночного города размываются в отражении стекла.
— Думаешь, Висконти что-то подготовил? — спросила я, не поворачивая головы.
Габриэль сделал глоток виски из небольшого бокала, который ему подал водитель, затем медленно ответил:
— Он наблюдает. Он ещё не уверен, как должен реагировать.
Я посмотрела на него:
— Но он не оставит это просто так.
Он кивнул, его губы тронула лёгкая усмешка:
— Именно.
Я вновь перевела взгляд в окно:
— Тогда давай сделаем так, чтобы ему стало ещё сложнее.
Габриэль чуть наклонил голову, изучая меня:
— У тебя есть план?
Я улыбнулась уголком губ:
— Дай мне десять минут на мероприятии – и они заговорят.
Он усмехнулся, явно развлекаясь моей уверенностью:
— Я и не сомневался, что ты устроишь шоу.
Я сделала вид, что не услышала.
Машина свернула на боковую дорогу, ведущую к роскошному зданию, окружённому высокими коваными воротами. Здесь находился закрытый клуб, где проходило мероприятие Марио Ломбардо.
Охранники у входа внимательно проверяли гостей, но как только водитель остановился, один из них тут же бросился открывать для нас дверь.
Я вышла первой.
Как только мои туфли коснулись асфальта, я почувствовала внимание.Люди, выходящие из своих машин, уже смотрели на нас.Некоторые делали вид, что просто оценивают новые лица.Другие – открыто следили за каждым нашим движением.
Я знала, что сейчас произошло.
Я не просто вошла на мероприятие.
Я официально представила себя как женщину, стоящую рядом с Габриэлем Ревьеро.
Габриэль вышел из машины, не спеша, и тут же подошёл ко мне, легко положив руку мне на талию.
Я почувствовала его жар через тонкую ткань платья.Он не просто шёл со мной.
Он показывал, что я его.
В этот момент несколько мужчин, стоящих у входа, переглянулись.Я сразу узнала одного из них – Марио Ломбардо.
Он стоял с сигарой в руке, лениво наблюдая за нами, но в глазах читалась настороженность.
Я сделала вид, что не замечаю его, лишь чуть сильнее сжала пальцы на руке Габриэля.
Мы вошли в зал.
Внутри всё сияло роскошью – золотые люстры, мраморный пол, официанты с дорогими напитками. Здесь находились влиятельные люди этого города – те, кто управлял теневыми потоками денег, кто принимал решения, от которых зависели жизни.
И теперь мы были частью этой игры.
Габриэль плавно повёл меня дальше, и я чувствовала, как шёпот начинает распространяться по залу:
— Это она?
— Значит, слухи были правдой?
— Висконти в бешенстве...
Я улыбнулась про себя.
Прекрасно. Пусть говорят.
Габриэль слегка наклонился ко мне, его губы почти касались моего уха:
— Ты наслаждаешься этим?
Я повернула голову, глядя ему в глаза:
— А ты?
Он усмехнулся:
— Безусловно.
Я хотела что-то ответить, но вдруг почувствовала чей-то взгляд.Медленно обернувшись, я встретилась с тёмными глазами Марио Ломбардо.
Он стоял на другом конце зала, смотрел прямо на меня, его выражение было спокойным, но в нём читалось что-то скрытое.
Я не отвела взгляда от Марио Ломбардо. Его улыбка была слишком спокойной, слишком выверенной, словно он уже знал мой следующий шаг.
Этот человек не был простым бизнесменом. Он был приближённым Висконти, доверенным лицом, человеком, который знал, как вести грязные дела так, чтобы его руки оставались чистыми.
И сейчас он не удивился моему появлению.
Это означало одно: он ждал меня.
Я почувствовала, как Габриэль чуть сжал мою талию, привлекая к себе ближе. Это было не просто жестом – он тоже видел Ломбардо и чувствовал напряжение:-
— Он что-то задумал, — тихо произнёс Габриэль, не спуская с него глаз.
Я медленно повернула голову, снова глядя в зал. Люди продолжали пить вино, вести пустые разговоры, делать ставки на тотализаторе – но я знала, что все краем уха слушают нас.
Здесь не было случайных гостей.Каждый человек в этом зале либо контролировал часть города, либо знал того, кто контролирует.
И сейчас, находясь здесь рядом с Габриэлем, я официально заявила о себе.
Ломбардо сделал несколько шагов в нашу сторону. Он двигался уверенно, без намёка на поспешность. Его костюм сидел идеально, в руке он всё так же держал сигару, дым от которой лениво поднимался к потолку.
Я почувствовала, как мой пульс немного участился, но на лице не дрогнул ни один мускул.
— Габриэль, — Ломбардо произнёс его имя так, словно они старые друзья.
— Марио, — Габриэль ответил таким же тоном, но его голос был намного холоднее.
Они посмотрели друг на друга, и напряжение в зале стало почти осязаемым.
Затем Ломбардо медленно перевёл взгляд на меня:
— Али, — в его голосе было что-то странное. Не угроза, не насмешка – скорее, любопытство.
Я кивнула, сохраняя спокойное выражение лица:
— Марио.
Он усмехнулся, легко поднимая бокал с виски:
— Должен признать, что это неожиданность.
Я подняла бровь:
— Какая именно?
Он чуть склонил голову:
— Видеть тебя здесь.
Я сделала вид, что задумалась, потом улыбнулась:
— Тогда ты плохо знаешь меня.
Габриэль чуть усмехнулся, а Ломбардо прищурился, явно развлекаясь происходящим:
— Висконти не любит сюрпризы, — спокойно сказал он, делая глоток виски.
Я держала его взгляд, не показывая ни капли страха:
— Это его проблема, не моя.
Ломбардо рассмеялся – не громко, но так, чтобы все вокруг его услышали:
— Честно? Мне нравится твоя смелость, Али.
Я ответила лёгкой улыбкой, но внутри что-то тревожно сжалось.
Он не просто забавлялся.Он проверял меня.
— Надеюсь, ты понимаешь, во что ввязалась? — его голос стал чуть тише, но от этого звучал ещё более напряжённо.
Я медленно наклонилась к нему ближе, ощущая, как Габриэль напрягается рядом:
— Марио, — я говорила ровным голосом, — ты должен понимать, что я никогда не ввязываюсь в то, что не могу контролировать.
Ломбардо сделал шаг назад, снова усмехаясь:
— Мне нравится, когда кто-то настолько уверен в себе.
Затем он повернулся к Габриэлю:
— Но ты понимаешь, что теперь Висконти должен ответить?
Габриэль чуть улыбнулся, но его улыбка была опасной:
— Пусть попробует.
Ломбардо кивнул, словно подтверждая что-то для себя:
— Что ж... Значит, игра началась.
Он допил виски и развернулся, не сказав больше ни слова.Я смотрела ему вслед, понимая, что этот разговор был намного глубже, чем показался на первый взгляд.
Ломбардо не просто хотел нас напугать.
Он давал понять, что Висконти уже готовится.
Габриэль чуть наклонился ко мне:
— Ты понимаешь, что теперь пути назад нет?
Я повернулась к нему, встретившись с его тёмными глазами:
— Я знала это с самого начала.
Он на секунду замер, а затем его губы тронула едва заметная улыбка:
— Тогда давай сделаем так, чтобы они нас запомнили.
Я подняла бокал с вином, позволив себе короткий, но значимый взгляд в сторону Ломбардо, который уже отошёл в глубину зала. Он снова беседовал со своими людьми, но теперь я знала — он не просто разговаривал. Он уже что-то просчитывал.
Габриэль держался спокойно, его рука легко лежала на моей талии, словно он просто демонстрировал всем, что я здесь не случайно. Но я чувствовала напряжение в его движениях, в том, как чуть напряглись его пальцы, как он следил за Ломбардо, не теряя его из виду:
— Нам нужно уйти раньше, чем планировали, — тихо сказал он, наклоняясь ближе к моему уху.
Я чуть приподняла бровь, не показывая удивления:
— Ты что-то почувствовал?
— Да, — его голос был ровным, но в нём читалась скрытая настороженность. — Слишком много людей наблюдают за нами. Это ненормально, даже для такого вечера.
Я незаметно осмотрелась, делая вид, что просто оглядываю зал.
Габриэль был прав.
Люди, которые ещё минуту назад расслабленно беседовали, теперь украдкой следили за нами.Я заметила, как один мужчина, сидящий у дальней стены, быстро убрал телефон в карман, как будто только что отправил кому-то сообщение.
Кто-то ушёл в сторону чёрного выхода.
Один из телохранителей Ломбардо говорил с официантом, но взгляд его был направлен прямо на нас.
Что-то не так.
Я сделала вид, что ничего не заметила, сделала глоток вина и спокойно поставила бокал на стол:
— Сколько у нас времени? — тихо спросила я.
— Минут десять, максимум.
Я кивнула, сохраняя маску безмятежности:
— Тогда выходим красиво.
Габриэль усмехнулся:
— Ты просто создана для этого.
Мы повернулись к выходу, двигаясь спокойно, как будто действительно просто решили уйти раньше. Но я чувствовала, как внимание вокруг становится всё более настойчивым.
Мы уже почти дошли до выхода, когда из-за угла появился человек.
Высокий, широкоплечий, с холодным взглядом.
Я узнала его сразу.Филиппо Россо.
Один из ближайших людей Висконти.
Он ждал нас.
Габриэль замедлил шаг, и я тоже остановилась, инстинктивно готовясь к чему-то.
Россо сделал несколько шагов вперёд, явно наслаждаясь моментом:
— Вечер только начинается, а вы уже уходите? — его голос был спокойным, но в нём чувствовался скрытый яд.
— Нам хватает впечатлений, — ровно ответил Габриэль.
Россо ухмыльнулся, его взгляд скользнул по мне:
— Али, — он произнёс моё имя так, будто пробовал его на вкус. — Ты сделала неправильный выбор.
Я чуть приподняла бровь, не показывая эмоций:
— Правда?
— Висконти разочарован.
Я наклонила голову набок, чуть склонив плечо, будто мне было действительно любопытно:
— Что-то мне подсказывает, что его эмоции больше похожи на ярость.
Лицо Россо на секунду дёрнулось, но он быстро вернул себе самообладание:
— Ты не понимаешь, во что ввязалась, — он говорил мягко, почти по-доброму, но я знала, что за этими словами скрывалась прямая угроза.
— Я всё прекрасно понимаю, — ответила я. — И знаешь что? Мне нравится.
Я увидела, как уголок губ Габриэля дёрнулся в лёгкой усмешке.
Россо больше не улыбался:
— У тебя ещё есть шанс вернуться, — его голос стал жёстче. — Висконти готов забыть твою ошибку.
Я сделала шаг вперёд, приближаясь к нему:
— А если я не хочу, чтобы он забывал?
Он нахмурился:
— Тогда это будет война.
Я улыбнулась, чуть склонив голову:
— Она уже началась.
Россо сжал челюсти:
— Ты ещё пожалеешь об этом, Али.
Я скрестила руки на груди:
— А ты пожалеешь, что недооценил меня.
Он шагнул ближе, но тут Габриэль сделал движение вперёд, вставая между нами.
Его взгляд был ледяным:
— Заканчивай спектакль, Россо. Если ты хотел передать послание Висконти – ты уже сделал это.
Россо медленно вдохнул, затем отступил:
— Береги её, Ревьеро. Она слишком ценная игрушка, чтобы сломаться так быстро.
Габриэль даже не моргнул:
— Не беспокойся. Я никогда не ломаю то, что принадлежит мне.
Я ощутила, как внутри что-то вздрогнуло от его слов, но не показала этого.
Россо посмотрел на меня ещё раз, затем развернулся и ушёл.
Я сделала глубокий вдох, чувствуя, как напряжение в воздухе только нарастает.
Габриэль повернулся ко мне:
— Нам пора.
Я кивнула, и мы вышли из зала.На улице уже стояли наши машины, двери были открыты, охранники напряжённо оглядывали улицу.
Мы сели в машину, и водитель тут же тронулся с места.Несколько минут я молчала, просто наблюдая за дорогой.
Габриэль тоже не говорил.
Но я знала – он анализировал каждое слово, каждое движение, всё, что произошло внутри.
Наконец, он заговорил:
— Ты уверена, что готова ко всему, что будет дальше?
Я повернулась к нему, встретившись с его взглядом:
— Теперь уже поздно задавать этот вопрос.
Он посмотрел на меня ещё несколько секунд, затем усмехнулся:
— Чёрт, Али. Ты начинаешь мне нравиться всё больше.
Габриэль сидел молча, наблюдая за дорогой, пока машина неслась по ночному городу. Я украдкой взглянула на него, замечая, как его пальцы чуть сильнее сжали телефон. Он посмотрел на экран, а затем его лицо резко изменилось.
Лёгкая усмешка исчезла, в глазах мелькнуло нечто тяжёлое, скрытое, упрятанное глубоко внутрь.
Я чуть нахмурилась:
— Что-то не так?
Он молчал несколько секунд, затем снова посмотрел на экран:
— Какого сегодня число?
Я удивилась вопросу, но ответила:
— Двадцать третье.
Он резко убрал телефон в карман, его взгляд снова устремился на дорогу, но теперь в нём не было прежнего спокойствия.
Я изучала его профиль, пытаясь понять, что именно произошло.
Наконец, он заговорил:
— Ты не против, если мы заедем в одно место?
Его голос звучал ровно, но я чувствовала, что он слишком тщательно контролирует его тон.
Я медленно кивнула:
— Конечно.
Он слегка кивнул водителю, и машина свернула с привычного маршрута.
Мы ехали долго. Сначала улицы были ярко освещены неоновыми вывесками, шумными барами, дорогими бутиками, но постепенно городские огни начали угасать.
Дома становились ниже, улицы темнее, люди встречались всё реже.Я смотрела в окно, не спрашивая, куда мы направляемся.
Габриэль был слишком погружён в свои мысли, и я понимала – если он захочет, он сам мне расскажет.
Наконец, машина остановилась у небольшого цветочного магазина.
— Подожди здесь, — бросил он, выходя из автомобиля.
Я наблюдала, как он пересёк улицу, толкнул дверь и скрылся внутри.Несколько минут я просто сидела, глядя в пустую дорогу.
Что-то в этом моменте было неправильным.
Габриэль никогда не терял самообладания. Никогда не выглядел так, будто его что-то тревожит.Но сейчас он был другим.
Я увидела, как он вышел из магазина, держа в руках букет белых лилий.Он быстро сел обратно в машину, коротко бросил водителю:
— Едем.
Я не сказала ни слова, просто смотрела, как он сжимает цветы в руках.Теперь я знала, что место, куда мы направляемся, важно для него.
Дорога стала ещё тише.Мы ехали по пустынным улицам, затем свернули, и я увидела высокие чугунные ворота, увитые виноградной лозой.
Машина медленно подъехала, водитель остановился, не спрашивая, что делать дальше.Я смотрела на это место и только теперь поняла, куда мы приехали.
Кладбище.
Мой желудок неприятно сжался.
Я перевела взгляд на Габриэля.
Он молча смотрел вперёд, его челюсти были напряжены, пальцы крепко сжимали цветы.
Наконец, он выдохнул и повернулся ко мне:
— Пойдёшь со мной?
Я не раздумывала:
— Да.
Он кивнул и открыл дверь.Я вышла следом, ощущая, как влажный ночной воздух наполняется чем-то невидимым, но тяжёлым.
Этот вечер ещё не закончился.И теперь я должна была узнать то, что Габриэль никому не рассказывал.
Мы шагали по влажной земле, погружаясь в тишину кладбища. Вокруг простирались ряды мраморных плит, увитых плющом, свечи мерцали в стеклянных колбах, оставленных кем-то у могил. Ночной воздух был холодным, но это не тревожило меня так сильно, как напряжение, исходящее от Габриэля.
Он шёл уверенно, но его плечи были напряжены, а пальцы, сжимающие букет белых лилий, белели от напряжения.
Я ничего не спрашивала.Я знала, что он сам заговорит, когда будет готов.
Наконец, он остановился.
Перед нами была чёрная мраморная плита.
Имя, даты, короткая надпись.
"Клара Ревьеро. Любящая мать."
Я смотрела на камень, чувствуя, как от него веет чем-то слишком личным, чем-то слишком важным.
Габриэль медленно опустился на одно колено, аккуратно положил цветы на могилу и задержался, проводя пальцами по высеченным буквам.
Я впервые видела его таким.
Не холодным, не безжалостным, а настоящим.
Сломанным.
Минуты тянулись в полной тишине.
Потом он заговорил:
— Она умерла пятнадцать лет назад.
Его голос был хриплым, глухим, будто он произносил эти слова впервые.
Я медленно присела рядом, не перебивая.
Габриэль провёл рукой по лицу, задержавшись пальцами на переносице:
— Все знали, какая у нас была семья. Но никто ничего не делал.
Я смотрела на него, чувствуя, как внутри что-то холодеет:
— Отец? — тихо спросила я.
Он кивнул, взгляд его был пустым:
— Он был... таким же, как все мужчины в этом мире. Считал, что если женщина ему принадлежит, значит, он может делать с ней всё, что хочет.
Я стиснула зубы:
— Он её...
Габриэль медленно кивнул:
— Он избивал её. Постоянно. Изменял. Возвращался домой пьяный, грязный, с запахом чужих духов. Она терпела. Я не знаю, почему...
Я молчала, давая ему возможность говорить.
Он опустил голову, сжимая пальцы в кулак:
— Мы с братьями всегда за неё вступались. Но ему было наплевать. Он бил и нас. Особенно меня.
Я почувствовала, как внутри что-то закипает:
— Он хотел показать, кто в доме главный?
Габриэль горько усмехнулся:
— Да. Он знал, что однажды я стану достаточно взрослым, чтобы дать ему сдачи. И он ненавидел меня за это.
Я глубоко вдохнула:
— Как она...
Он закрыл глаза:
— В ту ночь он вернулся поздно. Опять пил. Опять орал. Я пытался его остановить, но он меня ударил. Я упал. А потом...
Габриэль провёл рукой по лицу:
— Она сказала ему, что уходит. Что больше не будет жить так.
Я сжала пальцы в кулак:
— И?
Он замер, затем повернулся ко мне, и в его глазах я увидела нечто разрушительное:
— Он сказал ей, что если она уйдёт, он убьёт меня.
Я почувствовала, как внутри всё оборвалось:
— И она...
— Она сделала шаг с балкона.
Наступила тишина.
Я не могла дышать.
Он не убил её.
Она выбрала смерть сама.
Я смотрела на Габриэля, чувствуя, как внутри поднимается что-то между болью и яростью.
Он выпрямился, провёл рукой по камню, затем отступил назад:
— После её смерти я уже не был ребёнком. Я знал, что мне нужно сделать.
Я знала, что он скажет, но всё равно спросила:
— Ты убил его?
Он медленно кивнул:
— В ту же ночь.
Я стиснула челюсти:
— И ты не жалеешь?
Он посмотрел на меня, в его взгляде не было сомнений:
— Ни секунды.
Я смотрела на него, ощущая, как этот момент связывает нас сильнее, чем всё, что было раньше.
Мы оба потеряли семьи.Оба прошли через ад.
Оба стали теми, кем нас сделала боль.
Я сделала шаг ближе, протянула руку и сжала его пальцы.
Он не отдёрнулся.
Просто смотрел на меня.
— Ты сильнее, чем думаешь, Габриэль.
Он чуть усмехнулся:
— А ты видишь во мне кого-то, кроме чудовища?
Я посмотрела в его тёмные глаза и медленно ответила:
— Я вижу тебя.
Он замер.
Я не знала, сколько секунд мы так стояли.Но я знала, что этот момент изменил нас обоих.
Я не спрашивала, что будет дальше.
Я просто шла рядом с ним в тишине, пока мы покидали кладбище.Габриэль больше ничего не сказал.Но когда он сел в машину, его пальцы всё ещё держали мою руку.
Мы ехали молча.
Машина мягко неслась по ночным улицам, но внутри салона стояла гнетущая тишина. Только приглушённый шум города, только мерцающие в окне фонари, только наши мысли, которые слишком громко кричали внутри.
Я чувствовала, что Габриэль всё ещё там — рядом с могилой своей матери, в прошлом, где он был шестнадцатилетним мальчишкой, оставшимся один на один с этим миром.
Наконец, он заговорил:
— После её смерти мы остались втроём.
Я медленно повернула голову, наблюдая за тем, как он сжимает руль, словно контролируя не только машину, но и эмоции, которые грозились вырваться наружу.
— Мне было шестнадцать. Даниэлю — шесть. Матео — три.
Я замерла.
Шестнадцать лет.
Два маленьких брата.
Отец мёртв.
Бизнес остался.
Я не осмелилась прервать его.
— У нас не было никого. — Его голос был низким, глухим. — Ни семьи, ни друзей, ни людей, которым можно было бы доверять. Только... этот чёртов бизнес.
Я наблюдала за ним, ощущая, насколько тяжело ему это говорить.
— Люди моего отца сразу поняли, что его больше нет. Они знали, кто это сделал, но никто не осмелился задать вопросы.
Я сжала губы:
— Они приняли тебя?
Габриэль усмехнулся — горько, без тени веселья:
— Нет. Они хотели, чтобы я доказал, что достоин.
Он крепче сжал руль, его пальцы побелели:
— Им не нужен был подросток, который мог всё разрушить. Они хотели нового лидера. Хотели, чтобы я стал как он.
Я почувствовала, как внутри всё похолодело:
— И ты стал.
Он молчал несколько секунд, прежде чем кивнул:
— Да.
Я смотрела на него, а он — прямо на дорогу, но я видела пустоту в его взгляде.
— В первые годы я делал всё, что мне говорили. Учился, копировал их манеру поведения, перенимал привычки. Сначала было сложно, но потом...
Я напряглась:
— Потом?
Он слегка склонил голову набок, его губы дрогнули в усмешке:
— Потом я понял, что мне это нравится.
Я глубоко вдохнула, но ничего не сказала.
— Мне нравилось, когда меня боялись. Когда даже самые хладнокровные ублюдки опускали глаза, встречаясь со мной.
Я видела, насколько настоящим он был в этот момент:
— И ты стал таким же, как твой отец.
Он усмехнулся:
— Да. Но с одной разницей.
Я вопросительно посмотрела на него.
Габриэль на секунду замолчал, затем медленно произнёс:
— Я никогда не трогал женщин.
Я удивилась.
Он поймал мой взгляд и пояснил:
— Я мог убить врага. Мог сломать того, кто предал меня. Мог оставить без ничего тех, кто посмел перейти мне дорогу.
Он слегка склонил голову набок, а затем произнёс главное:
— Но женщину... я никогда не смог бы ударить.
Я молчала, не зная, что сказать.
— Даже когда меня предавали. Даже когда меня пытались уничтожить.
Я снова посмотрела на него:
— Почему?
Он усмехнулся — печально, почти безжизненно:
— Потому что слишком хорошо помню её.
Я всё поняла.
Он до сих пор видел свою мать.
Синяки на её коже. Разбитую губу. Вспухшие веки.Он видел её страх.
И каким бы жестоким он ни стал, каким бы хищником его ни сделала жизнь, он никогда не смог бы сделать то, что делал его отец.
Я медленно положила ладонь на его сжатый кулак, лежащий на руле.Он не убрал руку.
Просто позволил себе принять этот жест.
— Ты не такой, как он, Габриэль.
Он горько усмехнулся:
— Ты так думаешь?
Я кивнула:
— Я знаю.
Он посмотрел на меня.
И впервые за всю ночь в его глазах мелькнуло нечто большее, чем просто тьма.
Впервые я увидела настоящего Габриэля Ревьеро.
И я знала:
Он дал мне увидеть ту сторону себя, которую не показывал никому.