Откровение

Приближаясь к дежурному пункту, ветер порывистый сменился ветром трепетным и потянуло лёгким зноем. Жаркие лучи, падающие в спину, выбивали испарину, из-за чего у Гаврила неприятно щипали ссадины и раны. Плечо же всё ныло, ни минуты не давая покоя, пронзительно надрывалось при малейшем движении, осыпая взоры искрами. Окровавленное лицо придавало папе пугающий образ, вооружившись тряпкой из рюкзака, Гаврил вернул себе привычные черты. Запах крови, засохшей большими пятнами на одежде, сопровождал отца с дочерью до самого города и перебивал все другие ароматы. Под боком семенила Лиля, обхватив папу за правую руку, потупленный взгляд её прыгал перед ногами. Оба до сих пор чувствовали лёгкость минувших действий кровожадного рока. Не заметили они, как ворота дежурного пункта вместе с забором криво и подпирая друг друга возросли перед ними.
- Товарищи Зимины, проходим, не стесняемся. - охранник, откидывая створы, с избитым торжеством встретил пришедших.
- Спасибо, Петрович! - ответил Гаврил.
- Ох ты, кто ж это вас так размалевал?
- Да вот, попался на маршруте бандит какой-то, хотим Бабаяну доложить, что да как дело было.
- Ради бога, Филиппыч, начальник наш сидит всё там же, в кабинете на втором этаже дальней панельки.
- Спасибо ещё раз!
Охранник жестом проводил Гаврила и Лилю, но, взглянув девочке в след, опомнился и спросил:
- Боже мой, стой, Филиппыч, дочка то твоя не ранена?
- Константин Петрович, не переживай, с дочуркой моей всё хорошо, перепугалась только. - ответил папа, махнув мужику рукой.
- Ну слава богу! - мужик махнул в ответ.
За воротами встречали без всякой доли величия и притязательности пара панельных двухэтажных домов с пристроенными террасами. Их стены, всюду сколотые и изувеченные, доблестно несли своё безнадёжное, но значимое бремя. Вокруг панелек стояли палатки со всяким нужным снаряжением, а дальше за ними дремали бытовки, где коротали свободные минуты дежурные и отдыхали в обед рабочие. По всему периметру пункта с весьма покалеченным видом громоздился забор. Свойственная ему кривость и ветхость была ценой его долгой, нелёгкой службы. Слева, в паре шагов от ворот, тарахтела пошарпанная ГАЗель, которую с хохмами разгружали мужики. К слову, в пункте было довольно людно: на смотровой площадке бродили дежурные, в ближайших палатках возле ящиков рукоплескали и что-то возбужденно обсуждали кладовщицы, в приоткрытых бытовках разглядывались чьи-то спящие ноги, трудяги ремонтировали крышу одного из домов, ну а справа в курилке двое щуплых мужчин тихонько тянули папиросы. Ничто не выбивалось из привычного рабочего ритма. Гаврил с Лилей, тем временем, подходили ко входу дальней панельки.
Дамир Архипович Бабаян, начальник вышеописанного пункта и ответственный за все маршруты, проходящие через него, родился в южной части Енисея, с 18 лет начал дежурить. За четыре года добросовестной службы парень демонстрирует отличительные качества, и, таким образом, привлекает внимание начальства. Дамир впервые встречается с Гаврилом на одном из восточных постов, куда первого перераспределили с целью дальнейшего повышения. Совместное дежурство сблизило напарников и сделало их друзьями. Почти всякий спор решался грубыми методами, однако только так чувства ребят особенно крепчали. Со временем парни выросли, заматерели, создали семьи и поросли делами, прекратилось и прежнее общение ввиду повышения Дамира, но, тем не менее, они не забыли вместе прожитые моменты и ценили дружбу, навсегда поддерживая и никогда не предавая друг друга.
Гаврил постучался в дверь и, услышав твёрдое «Войдите!», зашёл с дочерью за порог. За столом сидел смуглый, чуть-чуть плотный мужчина сорока лет. Чёрные брови и кудри говорили о его нерусском происхождении. Щеки загрубели толстой щетиной, нос надменно горбился, морщины нещадно полосовали лоб. Он что-то писал и в его грузных, лохматых руках покорно бегала по желтоватым строкам ручка. Мужчина поднял глаза, полные угольной смолью, и обратил внимание на вошедших. Он оставил бумаги, лишь на мгновение радость разгладила его черты, ибо, приметив искалеченный вид друзей, тревога тотчас смахнула с лица улыбку. Перед Зимиными сидел Дамир Бабаян.
- Гаврил, здравствуй, родной! Ты весь в крови, на вас напали? - начальник встал и потянулся к товарищу.
- Дамир Архипыч, день добрый! Да, мне нужно с вами поговорить. Простите, что мы без предупреждения. - Филиппыч подошёл и друзья обнялись.
- О чем речь, дорогой! Брось ты, поговорим, конечно! Привет, Лиля, как ты, милая моя? - Бабаян обратился к девочке.
- Здравствуйте, дядя Дамир, всё нормально. - за папиной спиной скрипуче выдавила Лиля.
- Она едва говорит, что с вами случилось? - обеспокоенный начальник обратился к отцу.
- Давайте наедине, пожалуйста. - попросил Гаврил.
- Без проблем, Лиля может пока на кухне попить чаю и посмотреть телевизор.
- Будет хорошо.
- Тогда подождите, я сейчас приду. - Дамир спешно скрылся за дверью слева.
Гаврил взглянул на дочь, девочка смотрела на него измождённо. Её глаза в этот миг были так глубоки, словно бездонны. Зелёные океаны совсем высохли от давешнего потрясения и наполнились горьким бессилием. От папы не ускользнул этот взгляд, черпнув его, он прижал к себе дочь и спросил:
- Попьёшь чаю?
Девочка одобрительно кивнула головой. Дамир как раз вышел к Зиминым и обратился:
- Лиля, беги, мультики включил, чай с бутербродами на столе, пульт рядом лежит, если захочешь посмотреть что-нибудь другое, разберёшься?
- Да, спасибо.
Лиля взглянула на папу, он, крепко обнимая её плечи, глядел ей в ответ. Словно подснежники под тающим белым ковром, слабые улыбки проклюнулись сквозь онемевшие их лица. Гаврил прервал нежное молчание:
- Ну, беги, я недолго.
- Не уходи без меня.
- Не уйду.
Мужчины проводили девочку и тихонько закрыли за ней дверь, оставив её наедине с мультфильмами и вкусностями. Гаврил тяжело сел на стул, обитый тёмно-зелёной тканью. Дамир стремительно вернулся за стол. Обеспокоенный состоянием друзей и волнуемый предстоящим их известием он первый возобновил разговор:
- Рассказывай, что с вами произошло, только, прошу тебя, сейчас наедине не церемонься со мной!
- Но, Дамир Архипыч, мы же на работе...
- Ты дал мне слово на днях!
Гаврила всегда раздражала бесцеремонная упёртость его друга, пусть иногда даже добрая, уместная. В единых случаях это служило поводом для драк. Сейчас же злиться на характер Дамира и выяснять ещё что-нибудь из-за этого было совершенно бессмысленно. Между тем, Гаврил действительно по просьбе начальника давеча обещал, не смотря на должности и положения, хранить дружбу и наедине общаться просто, непринуждённо, как это было прежде. Так что Гаврил, отпустив в себе сердитость, уступил:
- Извини, Дамирыч, твоя правда, держу слово!
- Всё хорошо, дорогой, рассказывай, что случилось. - Бабаян успокоился.
- Всё произошло буквально час тому назад. Был обычный обход четвёртого маршрута. Мы с Лилей уже обогнули холм и двигались в сторону пункта, когда услышали шум из заброшенного дома в кустарнике. Ты хорошо знаешь этот дом, поскольку пытался одно время снести его. Дочка сильно напугалась, а я подумал на обычного зверя, случайно забежавшего. Ещё пришло в голову, что это само захолустье разваливалось. В любом случае, мне как первому ответственному необходимо было удостовериться в безопасности маршрута. Обойдя дом, я горько ошибался на счёт зверей и других версий. Внезапно на втором этаже, выбив дверь прямо передо мной, из комнаты вылетел здоровенный мужик. Он тут же на меня кинулся и в его руках сверкала розочка. Пока она летела мне в шею, я, не думая, стрелял в психа. Перезарядить ружьё мне не дала рука, её словно резали, но и мужику тоже досталось, я хорошо задел ему правый бок. В общем, в этот момент силы покинули нас обоих и мы кубарем полетели по лестнице вниз. Всё болело, я уже плохо соображал, хотя крепко держал в голове мысль, что нужно добить сволочь. Толком не опомнившись, эта тварь уже залезла на меня и стала душить. Я сопротивлялся, пытался отбиться, но всё было без толку. Едва не в последние минуты свои, мне вспомнилось, что за пазухой у меня лежит пистолет. Скорее всего, это был мой последний способ противостоять. Через боль, превозмогая себя, я вытащил пистолет, точно направил в лоб и выстрелил...Я убил мужика.
Гаврил перевёл взгляд в окно и решил взять небольшую паузу, дабы не допустить отступления от задуманного плана. Только самые проницательные люди могли заметить в его образе некоторое напряжение. Зимин предвкушал незамедлительную реакцию начальника, но тот, чувствуя недосказанность, очень некстати без колебаний ожидал от друга действий, которым точно следовало быть. Гаврилу оставалось только продолжить:
- За всю свою службу здесь, в пригороде, я всего один раз встречал бандитов и то ребята оказались тогда серьёзной группировкой больше семидесяти человек. Мне не вериться, что один бугай мог так близко подобраться к городу, поэтому я пришёл к тебе, Дамир. Узнай, пожалуйста, кто это был. Чёрт с ним, если это и правда окажется какой-нибудь головорез. Но если это наш, городской, тогда, не знаю, дело будет серьёзнее.
Гаврил всё сказал и на сей раз твёрдым взглядом требовал от Дамира действий. Начальник не заставил себя ждать, поправившись в кресле, он незамедлительно ответил:
- Да, ситуация нешуточная, но, я думаю, всё должно обойтись. Ты же был на службе, при исполнении и имел полное право. Ко всему прочему законами нашими запрещается появляться посторонним на дежурных территориях города.
- И всё же нельзя оставить это дело без внимания.
- Мы не оставим. Ты скажи мне, не тронул ли тот идиот твою дочь?
- Нет, он про неё и не подозревал. Я спрятал её на веранде прежде, чем зайти в дом.
- А почему она вся дрожит?
- Она видела, как я убил.
Дамир ничего не ответил, но брови и морщины его сгустились, он покачал головой и взглянул в окно также, как это сделал ранее Гаврил. Начальник решительно возмущён и опечален сложившейся ситуацией - на лице всё ясно было написано. Глядя на лесистый горизонт и облупленные створы окон, мысли возобновились. Дамир спросил:
- Я так понимаю, труп всё ещё там?
- Да.
- Расскажи, как он выглядит?
- Крепкий и рослый мужик, одет обычно: ветровка, штаны, ботинки - сам он лысый, глаза голубые, большой шрам в пол лица.
- Что-нибудь говорил тебе?
- Нет, только не по человечески рычал...хотя, постой, припоминаю кое-что. Когда я спасал себе шею, он назвал меня «Фадеевской крысой».
- Фадеевская крыса. - Дамиру на ум пришла одна мысль, - Я знаком с одним начальником в южном округе, фамилия у него Фадеев. Ровно как и я, заведует пунктом, который, к слову, совсем недалеко от сюда. Может быть, этот Фадеев что-то знает.
- Может, это он самый и есть?
- Я поговорю с ним на буднях и там, надеюсь, всё будет ясно, а до тех пор придётся ждать. Забеги тогда ко мне на следующих выходных, за чаем порешим это дело, договорились?
- Договорились.
Дамир довольно ухмыльнулся, видно, вспомнил какую-то занимательную вещь и хотел было прибавить её, но слова замерли на устах; входная дверь звонко отворилась и за Гаврилом появился молодой человек, вошедший аккурат во время немого благоговения. Внезапное его появление заставило Зимина безотчётно обернуться. Это был совсем ещё парень двадцати шести - двадцати семи лет, светлый, но кудри коротко острижены, зеленоглазый, в руках он держал толстенную зелёную папку. Лицо полосовало удивительно много морщин и взгляд его из-за этого казался стеснительно потухшим. Вытянувшись по струнке, парень отчеканил:
- Дамир Архипович, доброе утро! Нужно срочно решать вопрос по поводу Загулина. Около часу назад он явился в пункт и объяснил нам, что записан на ремонт крыши. Мы его пустили, по скольку в списке приказа он действительно есть. Беда оказалась вся в том, что Загулин пришёл на работу в нетрезвом состоянии, из-за чего он своротил часть крыши, чуть не опрокинул других рабочих и едва ли не рухнул от туда сам. Буквально сегодня утром у него стоял обход четвёртого маршрута, но он в очередной раз на него не явился. Слава богу, добрый человек спас положение. Гаврил Филиппович Зимин согласился выйти на дежурство. И, по моему, вот он сейчас сидит перед вами, здравствуйте! - молодой человек поздоровался с Гаврилом и вновь обратился к начальнику, - Что нам с ним делать?
Зимин кивнул в ответ на приветствие.
- Куда вы смотрели, обязательно нужно было крыши ждать? - почти заорал Дамир, но продолжил сдержанно, - В десять часов приведите его ко мне, а сейчас выйди, Семен, я занят.
- Вас понял, прошу прощения! - паренёк ретировался также стремительно, как и вошёл.
Дамир не перевёл ещё дух, но уже спросил друга:
- Получается, этого пьяницу прикрыл ты?
- Меня просили выйти, и я согласился. Они ж не знали, что так всё произойдёт.
Виновником оказался безответственный человек, подставивший коллегу ради пьянства. Неважно, знал ли он Гаврила, как своего товарища, прежде всего, он не подумал о том, что действия его несут последствия и могут пострадать люди. Отравленный и разгневанный этой мыслью Дамир ещё долгое время будет мятежен. Вновь в глаза начальнику бросился окровавленный образ его друга, и на сей раз он выглядел выразительнее. Багряная мазня растерлась от шеи до висков, черные пятна окрапили всю рубашку. Черты Дамира надменно исказились, обещая возмездие нанесенной обиде, но что это собой подразумевало, увы, узнать не удасться.
- Ладно, Дамирыч, пойдём мы до дому, а то женуля будет переживать, ты прости нас. - Филиппыч вырос на стуле, собираясь вот-вот встать.
- Конечно, бегите домой, но только постой, ты не рассказал, что у тебя с плечом? - начальник поинтересовался напоследок.
- Да, забыл сказать. Это мужик так хорошо огрел дверью меня. Плечо либо сломано, либо выбито, но наверняка не знаю.
- Тебе к врачу надо. Я могу позвонить в медпункт, тебя сразу же примут.
- Спасибо, Дамир, не нужно. Я сейчас сам спокойно дойду и перевяжусь.
- Что ж, как знаешь, если что будет нужно, ты говори обязательно. Ну, веди дочку домой, поболтайте о чем-нибудь, ей сейчас очень нужно отвлечься.
- Хорошо, спасибо, непременно.
Друзья обнялись на прощание. Начальник пункта сразу же схватился за бумаги, но остался неподвижен - эмоции одолевали. Гаврил тем временем зашел на кухню за дочкой, Лиля, выбежав, мигом юркнула к нему под ручку. Вместе они ещё раз простились с начальником и наконец, выйдя из кабинета, отправились домой.