Грехи поколения. Месть Али

Войдя во двор, ворота дома которого были открыты и за стеной стоял взрослый мужчина, поливавший водой из шланга свою машину, я поднялся по ступенькам частного дома и, не стуча открыв дверь, вошёл вместе с мамой. Мимо меня, не замечая, прошёл Дато смотря в свой телефон, притормозив и развернувшись, друг резко выкрикнул:
- Да ладно?! Алико!
- Он самый, брат мой, - улыбнулся я другу, бросив сумку на пол и разведя руки в стороны.
Дато с разгона прыгнул на меня, чуть не снеся с ног, крепко обняв и прижав со всей силы к себе.
- Не прошло и года! Ты куда пропал? – отпустив меня и стукнув в плечо, спросил брат и посмотрел на Кристину, которая стояла молча и разглядывала моего друга. – Здравствуйте.
- Здравствуй, - поприветствовала мама.
- Дато? – раздался голос матери друга, тёти Тамуны. – Что за крики, кто там?
- Гамарджоба, - улыбнулся я женщине и крепко обнял её.
- Ох, Алико, сынок, ты приехал! Радость-то какая, не стойте, проходите.
- Мам, - подойдя к Кристине обратился Дато. – Это - мама Алико.
- Здравствуй, дорогая, заходи, не стой у входа.
Смотря, как мамы радостно направились в зал и что-то обсуждали на ломанном русском, я повернулся к другу и ещё раз его крепко обнял.
- Как я скучал по тебе, - сказал Дато. – Ты написать мог? 21 век, а у тебя даже телефона нет, что за дела, парень?
- Долго рассказывать, я так устал с дороги.
- Пошли, твоя комната всё пустует в ожидании тебя.
- Расскажи ты, как ты тут? – войдя с другом в спальню и посмотрев на себя в зеркало, спрашивал я. – Женился?
- Нет, какой, я всё работой занят и отдыхом. Это ты рассказывай, как слетал, как семью встретил? Слушай, ты так зарос, когда последний раз брился? Кстати, мама красивая у тебя.
- Спасибо. Съездил хорошо, - устало ответил я, сев на кровать. – Но лучше не уезжал бы...
- Что-то случилось? – сделав серьёзный вид и сев рядом, спросил друг. – Отец не принял тебя? Шах рассказывал мне, что у тебя не очень...
- Шах мёртв, - отрезал я, с грустью посмотрев на Дато.
- Что...? Как это?
- Как-нибудь в другой раз расскажу, - улыбнулся я растерянному другу.
Услышав звонкий смех моей матери я и Дато переглянулись, после чего вышли из комнаты и увидели, что Кристина лежала на полу и весело смеялась. Долго не думая, я недовольно подошёл к Крис и, взяв её под руку, поднял с пола сказав:
- Простите нас, она устала с дороги, если не против, то я...
- Да-да, - резко перебила меня Тамуна. – Конечно, идите отдохните, я как раз приготовлю вам поесть.
- Спасибо, - поблагодарил я понимающую женщину и, прижимая маму к себе, старался поскорее завести её в спальню, но Кристина будто с цепи сорвалась.
Вырвавшись из моих рук, мама развернулась ко мне и стала кричать, чтобы я не смел ей мешать.
- Отойди, Али! Не мешай мне общаться.
- Мама, - еле сдерживая себя от злости, говорил я. – Давайте сначала переоденемся и потом Вы пообщаетесь с гостями.
- Я не хочу, мне и так хорошо!
- Пожалуйста, идёмте в комнату, - всё недовольно говорил я, стараясь завести маму в спальню.
Кристина снова засмеялась и выкрикнула:
- Если надо переодеться, я и без тебя смогу!
- Мам, давайте в спальне поговорим, хорошо?
Неожиданно для меня и для Дато с Тамуной, которые стояли за мной и наблюдали за странным поведением моей матери, Крис стянула со своей головы косынку и, швырнув её на пол, лихо задрала свою кофту, оголив своё тело и стараясь раздеться перед всеми. От увиденного я растерялся и кинулся к маме, стараясь закрыть её собой и быстро затолкать в комнату. Тамуна взяла Дато за руку и ушла с ним на кухню, приступив к готовке и сказав сыну:
- Да простит меня Господь, но кажется она больна.
- Не кажется, мама, а так и есть, - с грустью ответил Дато и вслушивался в мои крики, доносящиеся из комнаты. – Бедный Алико, так мечтал найти семью, а в итоге вот....

Со страхом мать и сын переглянулись понимая, что я больше не мог сдерживать крики своей матери и молча качали головой. В дом вошёл отец Отар и с удивлением спросил жену:
- Что за крики доносятся, я не понял?
- Папа, Алико прилетел со своей матерью, но кажется..., - не договорил Дато замер, услышав звуки побоев.
Поняв, что я напал на свою маму, родители и мой друг побежали в спальню, с шумом раскрыв дверь и ворвавшись в комнату, стараясь оттянуть меня, от несчастной Крис, которая лежала на кровати и закрывалась руками от меня, рыдая во весь голос.
- Молчи! Замолчи! – кричал я на маму, стараясь прижать её лицом к постели.
- Ради Бога! – выкрикнула Тамуна, - снимите его с неё! Алико!
- Что же это такое, - возмутился Отар, со всей силы толкнув меня в плечо и вынимая из-под меня Крис.
Дато заламывал мне руки, стараясь лечь на меня, чтобы не позволить двигаться. Когда всё же мою мать удалось скинуть на пол, отец быстро взял её на руки и побежал с ней в свою комнату. Тамуна поспешила достать мобильный и позвонить своей сестре Марии, чтобы она помогла успокоить нас. Отвернувшись от друга, я прижал подушку к лицу и закричал в неё.
- Вот так, - осторожно закрыв дверь и сев рядом со мной, сказал Дато. – Не стесняйся, если тебе нужно, то покричи и...
- Ненавижу!
- Тише, друг мой.
- Я ненавижу! – снова закричал я и лёг ровно на спину, стараясь перебороть ужасную боль в области сердца.
- Ничего страшного, - утешал меня растерянный друг. – Не держи в себе, если надо выскажись, ты дома, всё теперь хорошо.
Но я больше ничего не слышал, что говорил мне друг. Из-за слёз в глазах всё расплывалось, а в горле стоял ком, который мешал мне глубоко дышать и хоть как-то смягчить колкую боль в сердце, которая сводила меня с ума. Я был сыном одного из богатейшего рода, но это богатство сделало меня одним из самых несчастных людей. Друг сжимал мою руку и с сожалением смотрел, как я мучился от моральной и физической боли задыхаясь от своих же попыток кричать.
- Ну, - шёпотом произнесла Тамуна. – Как он?
- Заснул, - тихонько закрыв дверь в мою спальню, ответил Дато. – Даже не знаю, что на него нашло.
- Ничего, - тяжело вздыхая сказал отец. – В жизни всякое бывает и в семьях тоже. Не будем судить, пусть выспятся, а там и узнаем, что у них стряслось.
Из родительской спальни вышла сестра Тамуны и, посмотрев на своих родственников, сказала:
- Дала ей лекарство, пусть крепко поспит сегодня.
- Что с ней, хоть на вид поняла? – спросил Отар.
- Нервный срыв, но завтра уже я отведу её к врачу и проверим всё тщательно. Как твой друг?
- Не знаю, мамуль, - грустно посмотрев на тётю, ответил друг. – Он кричал-кричал, а потом заснул.
- Пусть поспят, сон лечит многое.

Так и прошёл наш день по возвращению из Катара в Грузию, я и Кристина спали так, будто год груз таскали. Сил и желания просыпаться больше не было, но даже после самого страшного урагана, наступает покой. После долгой ночи приходит утро, как и после всех бед в жизни, наступает затишье. Лучи солнца, сквозь приоткрытое окно, играли на моём лице, заставляя меня лениво раскрывать свои опухшие от слёз глаза. Я смотрел в окно на солнце, на деревья и развернулся, рассматривая знакомые стены комнаты, где я прожил со своим другом много лет. Может мне всё это приснилось, и я никуда не уезжал от Дато? Как мне хотелось верить в это. Лениво встав с постели, я скинул с себя одежду на пол и вошёл в душ, где приятно искупавшись, стараясь смыть с себя всю грязь и мысли обо всём, я довольный вышел и переоделся в простую футболку со спортивными штанами. Тихо шагая по коридору и войдя на кухню, где сидел друг и в одиночестве пил свой кофе, я молча смотрел на него, пока он меня не заметил. Встав с места Дато крепко обнял меня прижавшись к моей голове и сказал:
- С возращением, брат мой.
- Спасибо.
- Как себя чувствуешь?
- Лучше, чем вчера. Ты меня прости, что...
- Прекрати, я всё понимаю, не думай даже извиняться, на то мы и друзья, чтобы уметь прощать многое.
Я крепко прижал брата к себе и не мог отпустить его. Ничего не говоря, друг словно ощущал мою боль и, похлопали друг друга по спине, мы сели за стол, где стояла лёгкая закуска.
- Тебе чай или кофе?
- Сиди, - устала сказал я, взяв с тарелки лист салата. – Ничего не хочу, мама где?
- Она спит ещё.
- Какой позор, вчерашнему моему поведению нет оправдания.
- Не говори так, в жизни разное бывает. Тут тебя никто не осудит, помни это.
- Знаю, поэтому я и вернулся к тебе, - улыбнулся я Дато, понимая, что простой друг, оказался мне ближе, чем мой кровный брат.
- Всё, с этого дня не грустим, да? Поедим на природу с тобой и мамой, покажем ей Тбилиси, пусть отдохнёт тоже.
- Мне нужны новые документы.
- Какие? – удивился друг.
- Поменяй мне паспорт, я не хочу числиться, как Али аль-Рани, сделай мне грузинские данные.
Друг с интересом смотрел на меня, не зная, как себя вести и что стоит спрашивать, а что нет. Сделав глоток кофе и перевернув свой стакан, Дато сел ко мне поближе и спросил:
- Не хочу лезть в твою душу, но..., что с тобой случилось? Ты уезжал счастливым, молодым, а сейчас? Ты будто лет на десять повзрослел, взгляд тяжёлый, волосы до плеч, а борода..., скоро шеи видно не будет.
- Лучше бы я не ехал туда. Два раза в жизни я послушал Шаха и оба раза привели нас к плохому. Только если первый раз мы выжили, то во-второй..., я потерял всё и даже Шаха.
- Где он?
- Мой брат убил его.
- О, Боже..., так это правда? - простонал Дато. – Я надеюсь, ты...
- Ещё мой брат убил того араба, помнишь, он на переговоры ко мне прилетал?
- Да..., - всё в шоке слушал меня друг.
- Ну вот, этот араб был другом моего брата, а ещё женихом моей сестры.
- Так, - улыбнулся друг, – твоя сестра нашлась тоже?
- Да, но она повесилась, потому, что наш брат пристрелил её жениха.
- Что...? Почему твой брат всех убил, я не понимаю что-то...

- За это я покалечил своего брата, теперь он инвалид и лежит в психушке. Этого не вынес мой отец и от горя скончался, мать сошла с ума и, как видишь, я решил вернуться сюда, не желая больше что-либо знать о своём прошлом и своей фамилии. Род Аль-Рани пал, как и наша великая империя.
Друг слушал всё это с неким ужасом, не понимая, всё действительно так печально или я уже бредил, но, чтобы там не было, Дато дал мне согласие на смену документов. Прошли дни, пронеслись недели, я и мама купили частный дом, подальше от всей суеты и людности. Три месяца мы жили вдвоём, стараясь привыкнуть к дому, соседям и новой жизни, без горничных, без родственников. Красота природы и воздух будто лечили нас, не давая нам впадать в депрессию и сходить с ума. Конечно помогла и мамуль, тётя моего друга, которая посветила психически больным пол своей жизни и моментально назначила нам качественные успокоительные, которые мы употребляли так, как нам посоветовали. Мама сидела на диване напротив камина и, вся укутавшись мягким пледом, смотрела, как я подошёл к ней с тарелкой бутербродов с сыром и сказал:
- Покушайте, с утра сидите на огонь смотрите.
- Я обожаю, когда за окном дождь, а в доме очаг. Ты что-то готовишь? – с интересом спросила мама, наблюдая, как я сел рядом на диван.
- Да, курицу запекал, уже готова, если хотите принесу.
- Нет-нет, посиди со мной лучше.
- Как самочувствие?
- Мне хорошо, честно.
- Алико! – раздался крик со двора. – Алико, ты дома?
Встав с места, я выглянул в окно и увидев Дато, поспешил выйти к нему и впустить.
- Зачем тебе телефон если ты постоянно мои звонки не слышишь? – возмущался друг, прикрывая сумкой голову от сильного дождя.
- Прости, - улыбался я, открыв калитку и впустив Дато. – Быстрее, не мокни.
- Не мокни, конечно, если бы за телефоном следил я и не промок бы. Доброе утро, мама, - радостно выкрикнул друг, подойдя и поцеловав мою маму. – Как настроение? Греетесь?
- Да, ты заходи, присаживайся, - ответила Кристина и, встав с места вместе с пледом, ушла на кухню.
Повесив мокрую куртку друга и сев вместе с ним на диван, я наблюдал, как Дато вынул из сумки прозрачную папку с какими-то бумаги. Протянув мне паспорт, Дато спросил:
- Взгляни, узнаешь?
- Какой я красивый, - улыбнулся я, рассматривая своё фото в новом документе. – Алико Рамишвили? Что за....
- Ну, - поправив свои намокшие волосы, говорил Дато, - Почему бы и нет? Ты просил сделать из тебя грузина, а как именно, ты не уточнил. Али аль Рани и Алико Рамишвили созвучно, согласись.
В зал вошла мама, поставив на стол поднос с едой и стаканами чая. Посмотрев на мой паспорт, Крис улыбнулась и сказала:
- Ты хочешь навсегда забыть чьей ты крови?
- Нет, - возмутился я. – Куда бы я не бежал и как тщательно не скрывался, свою кровь и веру изменить невозможно, но числиться как Аль-Рани я больше не желаю.
- Твоё право, - улыбнулась мама и спросила у Дато: - Как у вас дома? Как родные?
- О, спасибо, все хорошо, ждём вас к нам, а то не заходите совсем.
- Я могу вернуться на работу? – прервал я друга.
- Не поверишь, но тебя никто и не увольнял, там твой зам работает всё это время, так что как будешь готов оформим Алико Рамишвили без проблем.
Мама улыбнулась нам и снова ушла, оставив нас наедине. Дато с удовольствием пил чай и смотрел на горящий огонь внутри камина.
- Там, в доме отца, - тихо сказал я, поставив паспорт на столик, – тоже был камин, он нравился всем жильцам гарема, мне хотелось найти тут дом именно с камином.
- Большой гарем у отца?
- Свои повара, уборщики и помощники, охрана, личный водитель, личный доктор.
- Ого, - удивился друг. – Да твой отец крупная личность, была...

- Да, - грустно вздохнув ответил я. – Как я сожалею, если бы ты знал. Зачем я послушал в тот день Шаха, зачем покинул Грузию.
- Не говори так, зато ты узнал свою семью и...
- Зачем? Я смирился с тем, что сирота, что должен построить свою семью, а они были бы живы. После смерти Шаха для меня всё потеряло интерес.
- Не вини себя, ты ведь знаешь, что в прошлое не вернуться, а значит нет смысла о чем-то сожалеть.
- Да, возможно ты прав, - стараясь улыбнуться, сказал я другу, быстро протерев свой глаз.
Заметив на моём безымянном пальце роскошный перстень, усыпанный драгоценными камнями, Дато схватил меня за руку и, внимательно рассматривая украшение, спросил:
- Ничего себе, это откуда?
- Отец носил, фамильный перстень, переходит от отца к сыну.
- И сколько такое чудо стоит?
- Не знаю, он ещё со времён султанов попал к нам.
- То есть, это историческая драгоценность?
Я улыбнулся другу и отойдя к серванту где стояла шкатулка, вынул оттуда небольшой мешочек и, протянув Дато, сказал:
- Держи, это тебе от меня.
- Что это? – улыбнулся брат, с интересом вынув из чехла замшевую шкатулку и раскрыв её. – Ого, это мне?
- Носи на здоровье.
Дато осторожно вынул роскошные часы с золотым корпусом, который украшали чёрно-белые бриллианты и, внимательно рассматривая их, сказал:
- Это мне?
-Да, я для тебя взял.
- Но, я не знаю, как...
- Это мало для тебя, я тебе жизнью обязан, поэтому разреши отблагодарить так.
Всё не находя слов, любуясь драгоценным видом изделия, друг поставил его на стол и, встав с места, крепко обнял меня.
- Спасибо, они очень красивые.
- Тебе спасибо, - гладя по спине брата, ответил я.
Пообщавшись ещё немного с другом, я провёл его до ворот, чтобы он успел поехать по своим делам. Заглянув в комнату к маме, которая крепко спала, я вошёл в ванную и взглянул на себя в зеркало. Действительно, «пощёчины» жизни изуродовали меня сильнее, чем шрамы, полученные на войне. Взгляд мой стал глубже, речи короче, а кожа грубее. Я выпрямился, встав гордой осанкой и внимательно рассматривал свои строгой формы брови, отросшие волосы и длинную, густую, бороду, по которой я провёл рукой, сверкая фамильным перстнем. Я не ощущал, что я живу. Я существую и не более. Я поменял паспорт и место жительства, но я остался копией своего отца, его характера и нрава. Войдя в спальню, где на кровати спала моя мать, я с грустью смотрел на неё и не знал, а живёт ли она? Считает ли она себя живой или также погибла душой, как и я. Тяжело вздохнув и почувствовав боль в сердце, я посмотрел на тумбочку, где лежал дневник Шейхи. Взяв его в руки и прижав к губам, я тихонько поцеловал его и тихо сел на кровать, перелистывая страницы розового блокнота. Жить и всю жизнь жалеть о чём-то – невыносимо мерзкое чувство. Жить и постоянно страдать – это не жить, а постепенно душой погибать. Я перелистывал страницы, рассматривая надписи, представляя, как сестра их писала и улыбалась. Заметив нарисованное, красной ручкой, большое сердце, я приблизил к лицу дневник и прочёл внутри него надпись: «Только осознав, что во мне зародилась ещё одна жизнь, я поняла, что такое жить». Недовольно захлопнув дневник, я поставил его намести и вышел из спальни, направившись во двор под сильный ливень. Шагая по лужам и не обращая внимание на то, что вода намочила меня всего с ног до головы, я дошёл до центрального парка и сел на землю, облокотивший спиной к дереву. Дождь постепенно прекратился, выглянуло солнце, воздух стал свежим, а на ветках деревьев показались птицы, которые стряхивали с перьев капли воды. Мимо меня прошла собака и понюхала, улыбнувшись животному я хотел погладить его, но пёс убежал, оставив меня одного. Спустя время на улицу стали выходить люди, кто-то шёл мимо, кто-то проезжал на велосипедах, а я всё сидел и наблюдал за всеми, пока меня не похлопал по плечу какой-то мальчик и спросил:
- Всё хорошо? Вам помощь не нужна?
- Спасибо, дорогой, - улыбнулся я ребёнку. – Просто отдыхаю.
- А-а, а я подумал Вам плохо. Ну, отдыхайте, не мешаю.

Кивнув ребёнку, я встал с места и направился к частным секторам. Увидев знакомое дерево, а за ним знакомые ворота, я молча стоял, не сводя глаз с окон всё также знакомого мне дома. Мимо меня пробежала собачка, а за ней шла девушка: маленькая, красивая, белокожая с густыми, волнистыми, волосами. Уткнувшись в свой телефон, девушка устало взглянула на меня и, ничего не сказав, отвернулась, продолжив идти к своему дому. Моё сердце сжалось, а дышать стало тяжело, ведь моя любимая меня не узнала, а хотел ли я возвращаться к ней, я уже не знал. Неожиданно Тами замерла и снова развернулась ко мне, с осторожностью рассматривая мой рост, смуглую кожу и пугающе длинные волосы. Не понимая я это или ей уже мерещиться, она тихонько подошла ко мне и внимательно посмотрела в глаза.
- Господи, Али? – спросила девушка, всё медленно, шаг за шагом, приближаясь ко мне. – Алюси, это ты? Почему молчишь?
Тами не выдержала и, подойдя ко мне совсем близко, встала на носочки, убрав мои волосы за уши, чтобы лучше разглядеть. Узнав мой строгий взгляд и любимые ею глаза, девушка заплакала, крепко схватив меня за шею и прижавшись всем телом к моей груди. Я не находил слов, медленно гладя её волосы и целуя по голове.
- Не плачь, всё кончено, - прошептал я.
- Как же я ждала тебя! Как ты изменился, Боже.
- Ждала? – улыбнулся я, и взглянул в намокшие глаза любимой.
- Ты разве сомневался?
Больше ничего не говоря, я прижал девушку к себе как можно сильнее и поцеловал. Несмотря на то, что моя густая борода нам явно мешала, нас это не остановило. Нас больше ничего не останавливало....

  ***

Любовь – есть жизнь. Я жил пока любил своего друга и умер, когда его потерял. Я жил, когда имел семью и умер, когда её потерял. Я вернулся сюда с убитой душой, но живущим телом, не имея желания жить. Лишь маленькая мечта, обрести свою семью, дарила мне силы не сводить счёты с жизнью. Я не нашёл покоя на войне и дома, но я нашёл покой в девушке, которая стала моим домом. Стала моим смыслом чтобы жить. Смотря на себя в зеркало и снимая пиджак, я разглядывал своё лицо, которое явно изменилось за этот год после того, как мы вернулись из Катара. Короткая стрижка, легкая щетина и, наконец-то, оживший взгляд и блеск в глазах. Дверь в комнату раскрылась и ко мне забежал слегка выпивший Дато. Крепко обняв меня и поцеловав в щёку, друг выкрикнул:
- Всё да, я тебя теряю?
- Прекрати, пару дней переживёшь.
- Не забывай, брат, у тебя работа через неделю.
- Помню-помню, - улыбаясь говорил я. – Как тебе праздник?
- Очень хорошо, от души рад за тебя!
В комнату вошёл Алихан и, пожав мне крепко руку, сказал:
- Прости, но Дато я забираю, нечего ему тут делать.
- Забирай, я не против. Вы в ресторан или...
- Конечно! – перебив меня выкрикнул Дато. – Мы должны проводить твою счастливую жизнь, как следует.
- Так говоришь, - смеялся Алихан. – Будто он несчастным стал.
- А каким? Женщина – это всегда беда.
- Ерунду не говори, поехали. Давай, брат, ещё раз с праздником и спасибо.
- Вам спасибо, что не забываете, - ответил я, прижав к себе Алихана.
- Сейчас рыдать буду! – крепко обняв нас, выкрикнул Дато. – Ты, когда к нам приедешь?
- Вечером заедем не драматизируй, - всё улыбался я пьяному другу и смотрел, как Алихан выволок его из комнаты и с улыбкой закрыл дверь.

  Снова развернувшись к зеркалу, я впервые искренне улыбнулся. Мечтам свойственно сбываться, главное самому не навредить им. За дверью были слышны женские голоса, я тихонько вышел в коридор и открыл дверь. Увидев лица заплаканных девушке и Тами, которая прощалась с ними так, будто её на войну отправляли, мне стало смешно. Помогая своей, уже законной, жене осторожно войти в комнату, я приподнимал огромный шлейф её платья стараясь помочь ей пройти вперёд. Я впервые видел такое платье, которое не имело ни конца, ни края, но в нём моя любимая выглядела, как настоящая султанша. Девушки также помогали донести шлейф и фату в комнату и всё не успокаиваясь от слёз быстро покинули наш номер. Наконец-то тишина и я остался наедине с той, с кем так давно мечтал уединиться. Никто, кроме пару близких нам людей и меня с Тами, не знал и не догадывался, что я не грузин и даже не христианин. От венчания мы культурно отказались, а для всех остальных мы не считали нужным отчитываться о нашей личной жизни и тайнах. Такого было моё решение, которое одобрила моя любимая вместе с мамой. Это позволило мне сватать её, засыпать дом подарками и сыграть шикарную свадьбу где гостей насчитывалось огромное количество. Помогая девушке раздеться, я всё наблюдал за ней в зеркало и не верил своему счастью.
- Ничего себе, - с удивлением сказал я, стараясь ослабить верёвки на корсете платья и наблюдая за кольцами, что красовались на каждом пальце у девушки. – Это всё подарили тебе?
- Да, уже пальцы болят. Ещё браслеты и часы подарили.
- Интересно, денег много подарили? – с улыбкой спросил я, наконец-то развязав корсет и освободив любимую от узкой одежды.
- Уф, наконец-то, - выдохнула Тами. – Думаю, денег предостаточно, но я видела ещё путёвки дарили нам и много украшений.
Я отошёл к креслу и быстро растягивал пуговицы на своей рубашке, стараясь также освободить себя от одежды, в которой я устал и вспотел.
- Путёвки — это хорошо, надо будет посмотреть куда они и слетаем обязательно. Я в душ, тебе ещё помочь с чем-то?
- Нет-нет, - улыбнулась Тами, снимая с рук браслеты и кольца, я дальше сама.
- Хорошо, скоро буду.
Поцеловав жену в губы, я вошёл в ванну и окунулся в горячий пар, словно смывая с себя всю усталость, что накопилась во мне за эти месяцы. Наконец-то всё кончилось, все эти переживания и волнения в прошлом, хоть и пришлось обмануть большое количество родственников моей любимой, чтобы нам разрешили жениться, но я уже ни о чём не жалел, кроме..., наверное, единственное, что меня сильно вгоняло в грусть это то, что на моей свадьбе не было Шаха. Прошло столько времени, а тоску о любимых сердце забыть неспособно. Выйдя из душа и протирая себя полотенцем, я замотал его на бёдрах и с грустью провёл рукой по вспотевшему от пара зеркалу, стараясь отвлечь себя от мыслей, что не вовремя на меня нахлынули. Войдя в спальню и увидев на кровати Тами, которая сидела в самом центре и с радостью в глазах ждала меня, я улыбнулся ей и осторожно сел рядом, гладя её красивые черты лица, губы, плечи. Достойная жена – трофей за все беды, что переносит мужчина. Каждый в этой жизни получает то, что он заслужил и я не знал, это я заслужил такой дар, как Тамаи или Всевышний наказал её, сведя со мной. В любом случае сегодняшней ночью я впервые не засыпал один, впервые узнал, что такое не простое удовлетворение желания, а истинная любовь. Впервые, я искренне счастлив.
- Завтра поедем домой, - говорил я девушке, гладя её по лицу периодически целуя в губы.  – Ты не жалеешь?

- Нет, я счастлива.  

  - Мама тоже рада тебе, будем жить втроём.
- Сейчас втроём, - улыбнулась Тами. – Дальше будем увеличивать количество жильцов нашей семьи. Если бы ты знал, как мне тебя не хватало тут, никогда больше не оставляй меня так долго, обещай.
- Никогда, обещаю, - тихо сказал я, просунув руки за спину девушки и, прижавшись к ней всем телом, нежно поцеловал в шею.
Разговаривать желания больше не было, тем более, что долгожданное и хрупкое тело моей любимой находилось в обнажённом виде прямо подо мной. Скинув одеяло и подушки на пол, освободив постель для нас двоих, я одарил всё тело своей королевы влажными поцелуями, жадно наслаждаясь каждым сантиметром её тела, которое сводило меня с ума своим ароматом. Для любви слов не надо, о чувствах говорили стоны, заполнившие темноту в комнате. О желании завоевать долгожданный трофей, жадно твердили мои руки, крепко сжимающие бёдра Тами, стараясь не спеша доказывать ей мою слабость перед её красотой. Что может быть прекраснее, чем ощущение учащённого сердцебиения и любовного сока, просачивающегося из желанной мной девушки. Не обращая внимания на шрамы, украшавшие мою грудь и спину, Тами с удовольствием гладила меня, медленно целуя в губы и, как и я, не желая, чтобы эта ночь кончалась. Наутро мы всё также лежали рядом, я молча разглядывал усталый, но красивый, вид своей жены. Погладив любимую по лицу, я тихонько встал с постели и решил одеться.
- Уже собираешься? – потянув руки в стороны, спросила Тами.
- Не могу быть спокоен, когда мама долго остаётся одна, давай поедим к Дато, как раз заберём её и все вместе уедем домой.
- Как скажешь. Кофе выпьем?
- Безусловно, - улыбнулся я любимой.
Так я и зажил, совершая маленькие шаги к своей большой мечте. Деньги, золото, богатство – это всё не счастье, а беда. Я терял всё, пока спешил к успеху и лишь идя к любви навстречу, я обрёл души покой. Я стал жить как все, в любви и счастье и не могу сказать, что позабыл про всё. Я помнил боль, беду и горе, я поминал убитых мной, я сожалел о многом и не скрою, я каюсь искренне душой. Сев на диван возле друга, где стол ломился для гостей угощениями, Тами всех восхищала своим умением готовить, радуя моих друзей. Уплетая закуску за обе щеки Дато сделал глоток воды и сказал мне:
- Если жена может так готовить, считай ты самый счастливый на земле.
- Я изначально тебе говорил, что буду счастлив если женюсь на ней.
- Это главное, брат, главное. Теперь жду племенников, кстати, - вытерев рот салфеткой спросил брат. – Вы как собираетесь детей крестить?
- С чего ты взял, что мы их крестить будем?
- Но, ты грузин, а значит....
- Я – араб и это неизменно, как и моя вера. Вопрос крещения решён давно, она теперь моя и обязана слушать лишь меня.
- Приятного аппетита, - поставив тарелку с курицей на стол и сев рядом, сказал Алихан. – Ну, как семейная жизнь?
- Был богат одной женщиной, теперь в моём доме их две, Всевышний милостив ко мне.
- Рад за тебя, Ин Ша Аллах, твой дом всегда будет полон жизни и радости, кстати, вкусно готовит жена твоя, повезло тебе.
- Я тоже самое сказал, - улыбнулся Дато. – Предоставляешь, я не буду крёстным, такой облом.
- Всё верно, - сев ровно ответил Алихан. – Она знала за кем пошла, а значит, она обязана принять менталитет и понятия своего мужчины.
- Как вы меня бесите, - выхватив бутылку со стола, возмутился Дато и выпил прямо с горла.
В зал вошли две девушки, крепко обнимая Тами, девочки прошли вперёд и сели за стол, с интересом рассматривая новый дом подруги. Смуглая девушка протянула ко мне руку и с улыбкой сказала:
- Рада знакомству, Али, много о тебе наслышана.
- Я тоже рад, ты..., подруга моей жены, верно?
- Она самая, я за ваш союз искренне рада.
- Вообще-то, - перебил нас Дато. – Его Алико зовут.
- Я в курсе, что он араб, - снова улыбнулась девушка.
- Я забыл, что девушки не умеют хранить секреты, - возмутился друг, всё страдая от пересохшего горла и потянулся за графином с компотом.
- Не обращай на него внимания, - обратился я к гостье, - он у нас такой.

  - У меня знакомая моя, армянка, улетела жить в арабскую страну.
- В какую? – тут же поинтересовался я.
- В Ливан, в Бейруте живёт. Там вышла замуж, детей родила, но как мне рассказывали, она всегда любила араба, хоть традиции ей и не дали с ним быть, сердце переубедить невозможно. Они создали свои семьи, но до конца дней любили друг друга, я даже про них целый рассказ написала.
- Так ты писатель?
- Не особо, так, хобби.
- Да-да, - резко вмешалась Тами, сев возле нас. – Соня обещала и про нашу любовь написать, верно?
- Ну, если хотите, то я попробую.
- Пусть люди узнают, как надо любить и уметь ждать своего мужчину.
Я улыбнулся Тами, крепко поцеловав её в щёку, а Соня лишь с радостью наблюдала за нами, стараясь запоминать наши манеры и трепет друг перед другом. Подождав пока любимая встала с места и отнесла посуду на кухню, я развернулся к подруге и сказал ей:
- Не знаю, как там сложилась жизнь у твоих предыдущих героев, но у меня всё слава Богу хорошо, а вот судьбы своих родных, что меня покинули я хотел бы увековечить для себя.
- Без проблем.
- Я всё расскажу тебе, сколько в силах буду вспомнить, а ты оформи всё красиво и как закончишь – подари.

- Всё сделаю, не переживай.