Глава 1
Ронан.
Heaven Was Full (I’m Headed Straight to Hell) — TX2
Убить человека удивительно легко. Это чертовски неправильно — насколько легко это делается. Все эти воспоминания, любимые блюда, ужасное пение, семейные отпуска — исчезают в одно мгновение.
Ну... Я стараюсь растянуть удовольствие подольше. Так намного веселее.
— Я снова врезаюсь своим металлическим кастетом по лицу мужика передо мной. Он стоит на коленях в грязи, пытается уползти, но ему некуда бежать. Полночь, середина заповедника.
Я снова и снова бью его, следую за ним, пока он не оседает на землю. Каждый удар звучит как удар по мокрому мешку с рисом. Бью куда угодно, только не в глаза. Я знаю правила.
Я даже не надеваю перчатки. Как только металл режет резину, меня начинает тошнить от крови, которая хлюпает между моей кожей и перчаткой.
Возбуждение гудит прямо под кожей. Я чувствую его, покалывание пробегает по рукам и доходит до ладоней. Весенний холод парит над моей кожей, но не может достать меня.
Ничто не может достать меня. Не сейчас. Я контролирую всё.
Я со всей силы впечатываю свой ботинок в торс мужика. Он дергается. Должно быть, я вырубил его. Ой-ой.
Но этого недостаточно. Совсем недостаточно.
Я тяжело дышу, расхаживаю перед его безвольным телом, жду, пока он очнётся. Мои костяшки теплые и липкие. Словно я окунул их в кленовый сироп прямо с подогревателя.
— Черт, как же мерзко. Зачем мне вообще такие картинки в голове? Я ненавижу липкое дерьмо.
Я трясу руками, чтобы избавиться от покалывания, как раз в тот момент, когда мужик стонет.
— О, привет, солнышко! — Я не могу скрыть возбуждения в голосе. При слабом свете луны я вижу, как этот ублюдок дергается. Он старый. Шестьдесят четыре года, если быть точным. Длинные белые волосы до плеч и безумные глаза. Глаза, которые все еще целы. За остальную часть его лица не поручусь.
Я наклоняюсь, втягиваю воздух: весенняя земля, металлический запах крови… и сироп для блинов? Черт. Теперь не могу выбросить это из головы. У меня есть особый талант портить себе всё самому.
Я переворачиваю его. Мужик хрипит, пытаясь дышать. Звук влажный.
Я наклоняюсь к нему, хватаю за волосы и тяну к себе. Когда он оказывается достаточно близко, я шепчу сообщение ему на ухо, а затем бросаю обратно на землю.
В его глазах появляется настоящий страх. Что-то в том, как его мольба переходит в осознание того, что я — его бог, вызывает дрожь, которая пробегает по моей груди прямо в пах. Я ухмыляюсь.
— Время пришло, Саммермен. — Я достаю вставку из бронежилета, который принёс с собой, и бросаю её рядом с его головой. Я сохранил её ещё со времен, когда был копом. И если быть точным, я украл её, когда уволился.
Эй. Не все мы можем заставить родителей гордиться нами.
Я хватаю Саммермена за голову и рывком тяну её через бронежилет. Затем достаю пистолет из-за пояса и вгоняю дуло ему в рот. Власть пьянит меня. Я улыбаюсь, глядя на этого человека сверху.
— У вас есть право хранить молчание.
Затем я нажимаю на курок.
Это грязно, но не так ужасно, как можно было бы ожидать. Пули с полым наконечником созданы для того, чтобы расширяться и разрушаться сразу при попадании в тело, причиняя как можно больше внутренних повреждений. Но, учитывая, что это контактный выстрел, а мой пистолет — 40 калибра, пуля всё же выходит через заднюю часть его черепа. Отсюда и вставка из бронежилета. Я не хочу копаться в поисках пули, особенно в лесу. Грязь под ногтями выводит меня из себя. Кроме того, если я потеряю эту пулю или гильзу, всё может стать немного сложнее. Мне не нужно, чтобы копы проводили экспертизу, нашли моё оружие и обнаружили совпадение.
Я смотрю вниз на тело Саммермена. Его рот открыт, кровь сочится из него, а правый глаз — кровавое месиво.
— Я знал это! — Я резко разворачиваюсь. — Пиратский глаз! Запишите мне победу. Я жестом указываю на свою сумку. — Нужна повязка на глаз, эй, приятель?
Лес молчит. Чувство победы пронизывает меня. Это всегда самое лучшее — сразу после того, как я убиваю их.
Я втягиваю воздух. Лес остаётся тихим и тёмным.
Мне хочется кричать. Найти кого-то, чтобы разделить радость со мной. Или чтобы кто-то сразился со мной. Я хочу вернуть Саммермена к жизни, чтобы сделать это снова. И снова. И снова. И снова.
Я стремительно подбегаю к своей сумке, понимая, что мой плюшевой хайлендский коровёнок лежит сверху на бутылке с фтористоводородной кислотой, а мои руки покрыты кровью. Я хватаю корову локтями, аккуратно откладываю его в сторону, затем хватаю бутылку.
Я следил за Саммерменом несколько дней, дожидаясь момента, чтобы застать его одного. Если ты хочешь убить кого-то и остаться безнаказанным, делать это в одиночку — ключ. Ну, ещё несколько вещей, конечно, но ради бога, не делай этого на глазах у кого-либо. Так что, когда Саммермен вышел в лес один ночью, это был мой момент. Других машин на парковке не было, но это не значит, что он не встречался с кем-то. Я имею в виду, раньше эта территория была известна как место для гей-встреч. Старые прихожане церкви встречались здесь после службы и... помогали друг другу расслабиться. Копы получили достаточно жалоб, и департамент шерифа установил камеры на тропах, чтобы поймать их за этим занятием. Я работал в двух округах отсюда — не убивай там, где ешь, или как там говорится, — но заместители всё равно любили показывать мне видео, где мужики помогают друг другу. И я не мог отвести взгляд. Меня поражало, что они вообще это делают. Почему? Департамент шерифа даже добавил музыку к видео, чтобы их движения совпадали с ритмом.
Чёртовская гей-ерунда.
Но это было много лет назад, на другой стороне парка. Сейчас я не буду смотреть дарёному убийству в рот.
Я мчусь обратно к телу Саммермена, выдёргиваю жилет из-под него и хватаю пулю. Она прошла сквозь него прямо в бронежилет. Я выковыриваю её, и мне требуется секунда, чтобы зацепить её, потому что она скользкая от мозгового вещества.
Гильза занимает чуть больше времени, чтобы найти. У меня нет телефона с собой, так что видимость — полный хаос. Я трачу чертовски раздражающе долгое время, водя руками по земле, пытаясь что-то разглядеть в темноте. Холод начинает проникать, преодолевая онемение и покалывание.
Всегда так происходит. Тепло уходит быстрее, чем раньше. Клянусь, с каждым разом это происходит всё быстрее.
Когда порыв ветра проносится надо мной, волоски на моих руках встают дыбом. Я замираю, глаза прикованы к земле.
Внезапно я осознаю, что лес странно тихий. Слишком тихий? Я перестаю дышать, пытаясь услышать. Только шорох веток, когда ветер пробегает сквозь них. Больше ничего.
Я трясу головой. Какой же я идиот. Раньше было так же тихо. Это чёртов лес посреди ночи. Конечно, здесь будет тихо. Наконец, я натыкаюсь на гильзу и хватаю её. Бросаю её и пулю в карман. Я уничтожу их где-нибудь в другом месте. Металл растворяется дольше, чем плоть.
Потребуется несколько ходок до машины, чтобы принести всю кислоту, которая мне нужна. Я также надеваю перчатки и тащу большой корытообразный контейнер. Забираться с этим в заднее сиденье моего Honda Civic было адски неудобно, но всё равно не так плохо, как с окровавленным телом. Вы когда-нибудь пробовали запихнуть взрослое тело на заднее сиденье?
Как бывший коп, я бы посоветовал вам не отвечать на этот вопрос.
Растворение тела в кислоте — это невероятно неудобно. Но это один из немногих вариантов, которые у меня есть сейчас. Свиньи были ещё одним решением, но я не дружу ни с какими свиноводами.
Очевидно, мне нужны лучшие друзья.
Я натягиваю респиратор. Сначала я не могу поместить всё тело Саммермена в корыто, поэтому начинаю с головы. Пока его тело замачивается, я раздеваюсь — что крайне неудобно в респираторе — и бросаю свою одежду и обувь вместе с ним. Его кровь повсюду на них, так что я переодеваюсь в запасной комплект чистой одежды без улик: спортивные штаны и толстовку.
Тепло исчезло. Вибрация под кожей почти недостижима, и я чувствую себя опустошённым.
Я бросаю палку в корыто. Оно пузырится, но это ничего не делает, чтобы вернуть эйфорию. Мне нужен выпивон. Мне нужен выпивон и чёртов душ.
Черт. Когда стало так холодно? Ветер меняется, и я не уверен, то ли это температура, то ли я сам, но по моему телу снова пробегает дрожь.
На растворение тела Саммермена уходит больше времени, чем хотелось бы. К тому моменту, как корыто начинает разрушаться, оно всё ещё не полностью растворилось. Что ж. В перчатках я закапываю остатки. С учётом того, что его плоть и кости сильно повреждены, будет сложно определить причину смерти. За исключением смерти от «человеческой бомбы для ванны».
Закапывать корыто в другом месте занимает ещё больше времени. Я не могу сделать что-то просто, как всегда говорила моя бывшая. Когда я возвращаюсь к машине, я клянусь, что чувствую на себе чей-то взгляд.
Я резко оборачиваюсь, но там никого нет. Черт. Я становлюсь параноиком.
Я швыряю свой рюкзак в машину и захлопываю дверь. Едва слышу это. Онемение подкрадывается, и вместе с ним — холод.
Но я всё ещё чувствую одну вещь. Грязь. У меня грязь под ногтями. Под чёртовыми ногтями. Я ненавижу эту дрянь.