XV. Вина
Комната окутана густым сизым дымом. Запах дешевого бурбона смешивается с ароматом пыли и застоя, пропитывая каждый уголок моего маленького, запущенного офиса. Стакан, похожий на осколок разбитого зеркала, пуст уже который час. Лед давно растаял, оставив после себя лишь привкус горечи - такой же горький, как и моя жизнь.
Рука сама тянется к бутылке, но я останавливаюсь. Алкоголь - это лишь временное лекарство, обманчивое спокойствие перед бурей. А буря внутри меня сейчас - ураган, сметающий все на своем пути. Рик... его лицо, искаженное агонией, встает перед глазами, четкое и яркое, как негатив старой фотографии. Моя вина жжет, проникает в кости, оставляя после себя пустоту, глубокую и бездонную. Я не уберег его. Подвел. Как и всех остальных.
Память услужливо подбрасывает новые образы: Нормандия, кровь, крики... Лица моих людей, застывшие в гримасах ужаса. Я вижу их снова и снова, слышу их последние стоны. Тогда, на войне, я тоже не смог уберечь свой отряд. Тогда я был моложе, не такой сломленный, но чувство вины, этот тяжелый груз, остался со мной. Он прирос к моей душе, стал ее неотъемлемой частью.
Вина - это мой постоянный спутник, мой верный компаньон в этом адском марафоне, называемом жизнью. Кто я такой, чтобы судить о предательстве, о смерти? Я сам - живое воплощение предательства, самоистязания. Я предал самого себя, свою совесть, свои обещания. Я предал Рика.
Этот проклятый бурбон, эти проклятые карты... они были моим убежищем, способом убежать от реальности, от себя самого. Но убежать от себя не удается. Где бы я ни был, что бы я ни делал, мой собственный призрак всегда преследует меня. Теперь к нему добавились еще и призраки Рика с Элизабет. Их укоряющие взгляды пронизывают меня насквозь.
Я снова поднимаю пустой стакан, провожу пальцами по холодной, влажной поверхности. За окном ночной Чикаго продолжает свою мрачную жизнь, безразличный к моей боли, к моему отчаянию. В этом городе, полном греха и тьмы, я один... совершенно один.