Муха

Утро началось с глухого стука в висках. Тело казалось ватным — как после болезни или слишком тяжёлого сна. Микки открыла глаза: серый потолок, светлая штора, запах корицы, всё ещё витающий в воздухе. Несколько секунд она просто лежала, вглядываясь в трещину у угла. Потом потянулась за телефоном.
8:42.
Сообщений не было. Только напоминание от календаря: Figma, ревизия по ТНТ. И под ним — короткая заметка, оставленная самой себе в пятницу вечером:
Позвони Даррену. Не будь сукой.
Микки закрыла глаза, медленно выдохнула. Потом всё же нажала вызов.
— Миккейла? — голос Даррена сразу, без паузы. — Как ты? Всё нормально?
— Угу, — она села, прижав телефон к уху. — Уже лучше. Спасибо, что дал уйти вчера.
— Конечно. Я хотел как раз написать... — он запнулся. — Возьмёшь отгул в понедельник?
— Да. Но часть задач доделаю из дома. Там несложно.
— Хорошо, — его голос стал мягче, почти осторожный. — А ты сейчас где?
Она помолчала. Хлопнула глазами в пустоту.
— В смысле — где?
— Ну... где живёшь? — неловкий смешок. — Я просто волновался. Хотел убедиться, что ты не одна. И в безопасности.
Микки вдруг стало холодно. Она откинулась на подушку, будто стараясь отдалиться от телефона.
— Откуда ты знаешь, что я не дома?
Пауза. Застывшая, как иней на стекле.
— Я не... Я не знаю. Просто предположил. У тебя был стресс, я подумал, что, может быть, ты у подруги. Или—
— Даррен. — Голос стал сухим, чужим. — Откуда ты знаешь, что я не дома?
Он молчал. Слишком долго.
— Отвечай, чёрт возьми.
— Микки, — наконец заговорил он. — Послушай, это не то, о чём ты думаешь. Я просто...
Но она уже сбросила звонок. Сердце билось в бешеном ритме. Всё тело налилось тревогой, как свинцом. Она вскочила, схватила худи, сумку, телефон. Руки дрожали. Ноги не слушались.
Звонок. Второй. Она не отвечала. Ладони стали ледяными, губы пересохли.
Это мог быть он. Всё это время. Прекрасный, заботливый, внимательный. У него был доступ — к её контактам, адресу, корпоративным данным. Не составило бы труда...
Но зачем?
Она вспомнила: кофе, его взгляд, её отказ. Может, всё началось тогда?
Вибрация. Новое сообщение.
Она не хотела смотреть — но палец сам нажал.

Даррен Симанс:
(фото)
На снимке — его обеденный стол. Белый пластиковый пакет. Внутри — аптечка, пузырёк с раствором, термос с супом. На заднем плане — ключи, ноутбук и кружка с надписью work hard, nap harder.
Подпись:
« Прости мне мою вольность. Я не хотел тебя обидеть или пользоваться полномочиями, когда подглядел твой адрес в документах. Я просто хотел принести тебе лекарства от твоего внезапного отравления. Простоял под дверью час, но никто так и не открыл. Поэтому и спросил.»

Микки опустила телефон. Костяшки побелели от напряжения. Где-то глубоко внутри что-то шептало: он просто заботился о тебе. Но поверх этого, как мокрое одеяло, ложилась мысль: а если нет?
А если всё — часть игры?
Она не знала, во что верить. И — хуже — кому.
С улицы доносился шум машин. Свет за окном казался вытертым, как стекло, протёртое грубой тряпкой. Телефон лежал молча — будто знал, что в голове и без него слишком громко.
Кому ты вообще можешь верить?
Этот вопрос давно жил в ней — когда-то тихий, почти незаметный. Теперь он разросся, расправил плечи, врос в каждое утро.
Она подумала о Вивьен.
Воспоминание всплыло внезапно — чёткое, как проявляющаяся фотография.
Новенькая. Длинные волосы цвета пшеницы, синие глаза, стрелки, выведенные будто по линейке. Маленькие бусы с фиолетовыми камешками — и даже от их покачивания исходил уют.
Вивьен тогда просто улыбнулась. Тепло, спокойно. Без напряжения, как человек, который не боится быть собой.
Сначала — короткие разговоры на обедах, общие шутки, "а ты знала, что...". Потом — пабы на выходных, розовое вино, переписки после полуночи. Однажды даже — поездка к морю, маленький домик с видом на зелёные холмы. Утром Вивьен варила кофе в старой турке, а Микки перечитывала черновики и смеялась над собой.
Могла ли она?..
В теории — любой мог.
Микки прошлась по комнате, будто пытаясь вытолкнуть эту мысль.
Но и с другой стороны...
Вивьен ничего не знала о прошлом. Ни про школу, ни про Марту. Ни про мух. Микки держала её на безопасной глубине — чуть ближе, чем остальных, но всё же под контролем. Иллюзия близости.
Но разве это не делает её идеальным информатором?
Она остановилась перед зеркалом. Её отражение — бледное, измождённое, с оттенками страха в зрачках.
— Ты сходишь с ума, — сказала она себе.
Но даже голос звучал неуверенно.
То она злилась на себя — за подозрения, за этот страх, который проникает в связи, как плесень. То снова чувствовала: нитки. Прозрачные, тонкие. Кто-то тянет за одну — и ты дёргаешься, как марионетка. Какая-то из них ведёт в чащу. А в чаще — он.
Зверь. Не человек. Присутствие. Сидит в кустах, не двигается, не дышит. Смотрит. Ждёт.
Она увидела его не лицом, не телом — а пятном. Силуэт. Как чёрная краска на белом холсте.
Он ближе, чем кажется.
Микки села на пол, уткнувшись лбом в колени. Она не знала, что делать.
Знала только одно: то, что кажется безопасным — уже отравлено.
Звонок в дверь прозвучал глухо. Она вздрогнула. Мысли стихли.
Второй звонок.
И прежде чем она успела что-то сказать — распахнулась дверь спальни. На пороге — Вивьен. Босая, в домашней кофте, с сонным лицом.
— Я открою, — пробормотала она.
— Подожди, Ви— — начала Микки, но та уже повернула замок.
Скрип. Дверь открылась. Пусто.
Через секунду Вивьен вернулась с коробкой в руках. Маленькой, красной. С аккуратной чёрной лентой, перевязанной в бантик.
— Кто это?
— Никого. Просто лежала у порога. Там написано... — Вивьен развернула коробку. Надпись: для Микки.
Микки взяла её. Внутри что-то еле слышно дрожало.
Она распутала ленту, поддела крышку. Та едва сдвинулась — и взрыв звука и движения заставил Микки отшатнуться.
Мухи.
Десятки. Живые. Жужжащие. Некоторые мертвые, так и не дождавшиеся свободы. Они вылетали из коробки, врезались в стены, стекло, потолок. Жужжание заполнило воздух — как шум скоростной трассы за окном.
Сквозь паническое дыхание она заметила конверт. Красный. Без марки, без подписи.
Внутри — плотная карточка. Почерк изломанный, будто писали, не отрывая руки:

"Он пришел под чужой личиной. И может явиться опять, хоть мы оставили ему голову от нашей добычи. Так что глядите в оба. Будьте начеку."

Микки перечитала трижды.
Смысл ускользал. Это — игра? Подсказка? Символ? Кто он? Что значит "оставили ему голову"?
Мухи продолжали кружиться. Одна села на стену — прямо над её рабочим столом. Микки распахнула окна. Воздух ворвался в комнату, будто тоже спасаясь от ужаса.
Карточка... странная. Но выбросить её не хотелось. Будто это ключ. Она положила её рядом с первой запиской.
Из ванной вышла Вивьен. Волосы — под полотенцем,кремовый махровый халат, с кружевными манжетами. Но лицо...
Страх. Настоящий. Микки впервые видела её такой. Побелевшей. С расширенными зрачками.
— Ви? — тихо спросила она. — Всё в порядке?
Вивьен встретилась с ней взглядом. Тем самым — как в первую встречу. Но теперь он как будто стал совсем другим.
— Я... Оденься, пожалуйста. Нам нужно поговорить, — сказала Микки уже твёрже.
Вивьен кивнула и ушла в спальню.
А Микки снова взглянула на карточку.
"Он пришёл под чужой личиной."
Что это значит? Может, зверь всё это время был рядом?