За чертой.
8
Утро было серым и туманным, как мысли в голове Чана. Он впервые за долгое время стоял у дверей на внутренний двор. Маленький кусок свободы — бетонные дорожки, скамейки, пару деревьев и высокий забор с колючей проволокой сверху. Он сжал кулаки.
— Я не хочу, — прошептал он, будто сам себе. — Там… слишком много воздуха.
Ты стояла рядом.
— Я буду рядом. Это всего лишь шаг, Чан. Один шаг — и ты справишься.
Он посмотрел на тебя с тревогой, как ребёнок перед прыжком в воду. Но всё же шагнул вперёд. Сначала медленно, будто каждое движение отрывает его от земли. Ты чувствовала, как он напряжён. Тени страха ползли по его плечам.
Он сел на скамейку у клумбы. Несколько пациентов бродили неподалёку, кто-то просто молча ходил кругами. Среди них — он.
Лим Гёнхо. Новый пациент. Его глаза были мёртвыми, но губы постоянно шевелились. Будто говорил с кем-то невидимым.
Ты почувствовала тревогу. Он приближался.
— Эй, ты, — тихо произнёс он, остановившись перед Чаном. — Ты... тише, чем кажешься.
Чан поднял глаза, нахмурился.
— Что?
— Ты был в углу, как щенок, помнишь? Кричал, что монстры за тобой. А теперь… ходишь тут, как будто нормальный.
Ты уже хотела вмешаться, но Чан вдруг медленно поднялся.
— Уйди.
— А если нет?
Гёнхо резко двинулся вперёд и толкнул Чана. Тот отшатнулся, едва удержавшись. Но не упал. Его лицо побледнело, пальцы дрожали, но он стоял.
— Не трогай меня, — сказал он глухо. — Я не боюсь тебя. Больше нет.
Гёнхо рассмеялся, вытащил ручку, которую прятал в рукаве. Твоя кровь похолодела.
— Охрана! — закричала ты, бросаясь между ними.
Секунды были вечностью. Но Чан схватил твою руку и резко дёрнул назад, увлекая за собой, закрывая собой. Охранники прибежали через мгновение, обезвредили Гёнхо, выкрутили ему руки и повалили на землю.
Всё закончилось быстро. Но этого хватило.
---
В кабинете врача
— Он был провоцирован, — твердила ты заведующему. — Гёнхо — опасный пациент. Чан защищался.
— Он всё равно поднял руку. — Врач посмотрел на тебя через очки. — В нашей системе это считается отклонением. У него было предписание на «аккуратное наблюдение». Теперь придётся переводить в закрытое отделение. Временно.
— Нет! Он... Он сам вышел сегодня впервые. Это была его победа!
— И он же её разрушил, — сухо ответил врач. — Сожалею. Через три дня его переведут.
Ты вышла из кабинета с комом в горле.
---
Позже, в палате 27
Он сидел на своей кровати, смотрел в одну точку. В руках — снова тот самый бумажный журавлик. Молча. Лицо — каменное.
— Ты не виноват, — прошептала ты, сев рядом. — Я пыталась объяснить. Но… у них свои правила.
Он медленно кивнул.
— Они боятся. Что я взорвусь. Что стану как тот парень.
— Ты не такой, Чан.
— А если да? — он повернулся к тебе, в глазах — боль и гнев. — А если то, что во мне, действительно... больное?
Ты коснулась его руки.
— Тогда я останусь рядом. Даже если ты будешь бороться. Даже если снова будет страшно.
Он впервые сжал твою ладонь в ответ. Глаза блестели, но слёз не было.
— Я не хочу туда, — прошептал. — Там... закрывают двери даже в душ. Забирают всё. Даже рисунки. А если я потеряю даже это — я забуду, кто я.
Ты наклонилась ближе. Прошептала:
— Я не дам им забрать тебя. Мы найдём выход. Вместе.
Он смотрел на тебя так, будто впервые за долгое время начал дышать. И в этой тишине, среди стерильных стен, вы двое держались за единственное, что оставалось настоящим — друг друга.
---
Ночь. Коридоры психиатрического отделения были погружены в молчание. Белые стены в тусклом свете казались ещё бледнее. Ты шагала тихо, стараясь не выдать себя. Медсестринский пропуск ты взяла с поста — временно. Дверь, ведущая в закрытое отделение, щёлкнула, и ты вошла.
Сердце билось быстро, будто знало, что вы с ним — в сговоре.
Он был в палате 27. Та же цифра, как и раньше. Только теперь — в другом крыле.
Ты подошла к двери, за которой он находился. Стеклянное окошко позволяло заглянуть внутрь. Он сидел на полу, у стены, ссутулившись. Белая форма. Холодный свет. Рисунок журавлика на полу — смятый.
Ты открыла дверь — медленно. Он не поднял головы.
— Я знала, что ты придёшь, — прошептал он.
Ты опустилась на колени рядом. Молчала. Просто наблюдала за тем, как дрожат его пальцы.
— Зачем? — спросил он тихо. — Разве ты не видишь, что я не стою твоего тепла?
Ты взяла его руку. Медленно. Осторожно. И, не говоря ни слова, прижалась губами к его пальцам. Один за другим — нежно, будто каждая клеточка его боли была тобой исцелена.
— Не говори так...— шепнула ты
- Ты достоен счастья... даже у мафиозий есть семья, уют люб...
Он перебил тебя и грубо сказал
- Нет! Хватит! Не произноси это слово!
Ты вздрогнула и тебя слегка задели его слова
- Спокойной ночи...
Ты хотела его обнять но... поняла что не время.