Дыра

Легкие мальчишки горели под адским давлением и, казалось, вот-вот лопнут, точно воздушные шары, а грудная клетка с хрустом надло́мится, в попытках содрать с себя 80-ти килограммовую тушу соседа с огромным удивлением и скептицизмом: «Неужели я все еще жив?»

Перед глазами маячил окровавленный нож в мясистой руке, который сейчас торчал из ноги Квон Сокына. Однако самый главный вопрос так и оставался без ответа: «Каким чудом мне удалось освободиться?» Металлический браслет впивался в кожу, напоминая о проведенных здесь мучительных днях взаперти, расправиться в одиночку с которым не предвещало никакой возможности.

Встав на ноги, его качнуло в сторону, как если бы сейчас он сидел на скамейке в школьном спортзале, и одноклассники зарядили бы ему баскетбольным мячом в лицо. Такое не раз случалось. Бомгю пытался опомниться, опираясь на стену и глубоко дыша, успокаивая себя мыслями: «Я жив, мои органы исправно работают, я не ранен». Вглядываясь в темноту, понемногу стали различимы тело на полу и рукоятка, но нигде поблизости не было Тэхена. Сколько бы усилий не прикладывал ежонок, в темноте не наблюдалось друга. Оттуда тянулось судорожное мычание соседа, видимо, сильно раненого, потому что он не мог пошевелиться, а серая футболка на нем окрасилась в багровый цвет. Бомгю на свой страх и риск выкрикнул имя приятеля и продолжил звать его хриплым голосом, жадно хватая воздух и вместе с ним металлический запах крови. Спустя время ему наконец отозвались.

— Бомгю, я здесь! — послышалось глухо, точь-в-точь из глубочайшей пещеры.

Мальчик пошел на крик.

— Осторожно там лестница! Держись за перила!

— Хорошо, ты говори, я иду на твой голос!

— Только прошу тебя, будь аккуратен, не провались в дыру!

— В какую еще дыру?

— Я спускался по лестнице и упал в какой-то колодец. Тут немного воды на дне, узкий неглубокий проем, стены из каменной кладки. Я стою на земле.

«Так странно. Все в этом доме странное», — подумал Бомгю.

— Я вроде дошел до тебя. Там сосед мычит сверху, надеюсь, он не придет сюда. Его кто-то ранил.

— Ты не помнишь, как вонзил ему нож?

— Я?.. Но я не мог, я же был привязан. Ты хорошо меня слышишь?

— Да, я прямо под тобой.

— Это ты освободил меня?

— Нет. Я пытался защитить тебя, сосед несколько раз ранил меня в руку, чтобы я не мешался, а потом ты в прямом смысле озверел. Ты отодвинул меня и, как бешеная собака, сорвался с цепи, она и порвалась. Сосед в тот момент растерялся и уронил нож. Ты молниеносно выхватил оружие и начал наносить удары. Я в тот момент встал на ноги и пытался остановить тебя. Мы долго толкались, ты сопротивлялся, гнев заполонил тебе обзор. И все, что запомнилось далее, как я оступаюсь и лечу вниз по лестнице прямиком в пасть этой черной дыры, не знаю, как еще это назвать. Было очень страшно и затем резкая отключка. Кажется, я совсем недавно пришел в сознание.

— Это чудо, что мы живы!

— Мне до сих пор в это не верится!

— А как твоя рана? У тебя ничего не болит?

— Я перевязал футболкой, все нормально, кровь остановилась. А ты как?

— Я тоже недавно пришел в сознание. Я не чувствую физической боли, потому что очень напуган. Но я чувствую, как болят голосовые связки.

— Помню, когда я падал, ты вопил со всей дури, я думал, что оглохну. Никогда не слышал, чтобы ты так орал, будто это не твой голос был.

— В меня вселился дьявол, честное слово... — он замолчал ненадолго, прокручивая последние слова Тэхена в голове, а после чего заговорил неуверенно. — Похоже, когда я отвлекся, сосед сумел вырубить меня одним ударом кулака и упал вместе со мной. Он раздавил меня своим пузом, я еле выбрался!

Неожиданно все доски затрещали от истошного мужского рёва: подросток на лестнице покрепче схватился за перила, пребывая в животном страхе.

— О боже, это сосед, он пришел в себя, он вытащил нож из ноги!

— Бомгю, все будет хорошо! Он не придет сюда, слышишь?

— Нам надо выбираться отсюда!

— Подожди, Бомгю...

— Что?

— Ты ничего не слышал? Вот только что.

— Что слышал?

— Только что скрипнула дверь. Он вышел из дома.

— Как такое возможно? Здесь нет выхода. Отец мне это сказал в самом начале. Окна заколочены, двери закрыты, если они вообще здесь есть.

— Но ты, я, твой отец, сосед как-то же попали в этот дом.

— Но мы этого не видели! Откуда мне знать, как я сюда попал?! Вдруг надо пройти чертов лабиринт под землей, чтобы выйти наружу?! — Бомгю в негодовании топал ногами.

— Не топай, а то провалишься.

— Да пусть провалюсь лучше! Я прыгну к тебе, и мы вместе скончаемся в этой дыре.

— Не вздумай! Слышишь?! Ты слышишь меня? Почему ты молчишь, Бомгю?!

— Да слышу я!

— Тебе надо найти выход, несмотря ни на что! Ты единственный, кто может остановить все это, ты понимаешь, какая ответственность лежит на тебе? — чуть ли не плача промолвил Тэхен. — Ты мне сам говорил, что ты уже взрослый. А разве взрослые так поступают?

— Наверно, нет...

— Обещай, что отыщешь выход!

— Я стараюсь только ради тебя...

— Пообещай мне!

«Обещаю», — бросил мальчишка под влиянием тревоги, ощущая груз, упавший на его плечи и гораздо тяжелее, чем вес соседа.

— Ну, а ты?

— Я попробую вскарабкаться, — из отверстия вылетел звук хлопка в ладоши.

Бомгю сел и ждал сиюсекундного появления друга, чего, конечно же, не произошло. Он переживал за него больше, чем за себя. Его сердце бешено колотилось, отдавая удары по венам и вискам, с него сошло несколько потов и, как результат, мокрая футболка и мороз по коже. От чувств собственной бесполезности и ничтожности ему становилось мерзко.

«Сделай же что-нибудь!» — всё талдычил он себе.

В эту же минуту Тэхен соскользнул, охнул душераздирающе и шлепнулся в воду.

— Ты как?!

— Неудачно схватился просто.

— Может, я смогу тебя как-то вытащить? — провыл ежик.

— Не вздумай! Я переживаю, а вдруг ты провалишься. На тебя последняя надежда. Я передохну немного и буду пытаться заново, а как вылезу, то поднимусь к тебе. Но если же ты отыщешь выход, то не жди меня, а беги звать на помощь. Уверен, здесь найдутся неравнодушные люди, готовые помочь.

— Я тебя услышал. И ты, Тэхен, тоже выслушай меня перед уходом...

— Я тебя слушаю.

— Я видел нас во сне в игровом клубе...

Бомгю вкратце поведал о своих видениях на больную голову, пока лежал в отключке, а Тэхен внимательно слушал.

— Ты когда-нибудь говорил мне про Героя и Дом? Почему я тебя однажды предал?

— Не помню такого.

— Значит, приснилось.

— Скорее найди выход!

— Ну... я пошел.

— Помни, удача на твоей стороне. Это чудо, что мы выжили, — напомнил друг.

— У тебя все получится, Тэхен.

— Обязательно. Не сомневайся в этом, — проговорил он отчетливо, сглаживая дрожь в голосе.

К глазам Бомгю подступили слезы, ведь оставаться он больше не мог. Опасения, что они никогда отныне не увидят друг друга, сопровождали его на протяжении всего подъема на второй этаж, где от соседа простыл след. Внезапно обнаружился стол в дальнем углу возле окна по завершении осмотра комнаты. Полная бездна мешала в изучении дома и наводила ужас, поэтому было решено достать лампу с потолка, чтобы все время держать ее в руке и освещать путь, да и люди быстрее заметят странника в темнотище и придут на выручку. Малец поставил стол под единственный источник света и залез на поверхность. Ножки буйно раскачивались, как непокорная волна в ночь урагана, и он свалился на пол.

Освежая в памяти недавние слова поддержки, мальчишка не стал опускать руки, снова залез на стол и снова упал и так неопределенное количество раз. Прямо сейчас Тэхен так же пытается вылезти из дыры, а до этого упал с высоты и, наверно, до сих пор продолжает падать. С этим внушением он взмыл верх, вкладывая оставшиеся силы в прыжок, схватил лампу и упал вместе с ней в обнимку, ударившись об ребро стола, и, совершив кувырок назад.

Бомгю распластался по половицам, замычал, сморщился от боли, но благодаря мыслям о Тэхене совсем скоро очухался, тем более шатался уже не стол. В доме началось необъяснимое землетрясение. Живо схватив лампу, он встал, а затем лихим маневром бухнулся на спину. Опять вскочил и опять шлепнулся, но уже на бок. Дом накренился в одну сторону, и жертва аномалии, прикрывая голову, покатилась по наклонной вместе со столом и своими вещами. Что-то звякнуло в момент соприкосновения со стеной, и, наводя фонарик на звук, из сумрака показался ржавый замок.

Дверь сливалась со стеной, что затрудняло ее нахождение. До Бомгю только сейчас дошло, что все это время, все эти 12 дней, он просидел в неведении, одураченный отцом, и глядел точно на выход из забытой Богом дыры. Подросток неторопливо встал, придерживаясь за массивную круглую ручку, и, так сталось, что дверка эта была даже не заперта, и под весом ребенка распахнулась настежь. Бедолага вылетел прямо на крыльцо и скатился по ступенькам.

Стояла глубокая ночь: лампа пришлась как нельзя кстати. Бомгю сделал пару шагов вперед и лицом к лицу столкнулся с пугающе высокими, стройными и спокойными, пирамидальными тополями, которые мирно покачивались на ветру, разнося шепот листвы. Мальчишка вышел на середину тропинки и огляделся по сторонам. Сплошной мрак, и заваленный на бок дом был им страшно охвачен, однако ему удалось разглядеть рядом заброшенную собачью будку и неопознанный объект, который медленно и бесшумно раскачивался, будто люлька младенца.

«Качели?» — юный скиталец выкинул предположение, правда, оно вмиг рассеялось, ведь слух едва различил шуршание травы и шарканье ног.

В ту злополучную секунду, когда странное существо заковыляло к дорожке, Бомгю поднял фонарик своей конвульсивной рукой, и яркий свет лег на заплывшие, пустые карие глаза, на приоткрытый, безобразный, кровавый рот и на мертвецкую, синевато-белую кожу, запачканную грязью. Напуганный до боли в груди мальчик отскочил назад, впиваясь пальцами в светило, и отвернулся от жуткого образа, готовый дать деру.

— Стой... Стой... — задыхаясь, кряхтел мужчина, вытягивая руки, точно оживший мертвец.

Бомгю отбежал от него на пару метров, сосед же остановился, сделал осторожный поворот и похромал дальше. Стало понятно, что он никогда не догонит дитя, ранившее его, и, несмотря на это, отчаянно продолжил идти.

— Что тебе нужно?

В ответ на это тело мужчины рухнуло на асфальт.

Где-то вдалеке проглядывались очертания одиноких камышей и воды, мерцающей от света растущей луны. Бомгю в очередной раз отрезвил себя воображаемой пощечиной, воскрешая слова друга, что надо поскорее привести подмогу, и помчался вдоль озера, всё шелестя тревожной мыслью: «Я убийца?»

Постепенно глаза привыкли к темноте, однако здесь по-прежнему сохранялась гробовая тишина без единой посторонней души. Он бежал словно в бреду с температурой под 40 и, ничего не соображая, так и дотащился до сторожевого домика с белой крышей в окружении сада и фонарей. В окнах горел желтый свет, а все подоконники, как правило, были заняты рассадой. Бомгю пошел вдоль здания, наткнулся на серые открытые ворота, напротив которых красовались два старинных, возможно, нерабочих облезлых трактора зеленого и красного цветов, а рядом с ними стояла тачка со свежими бревнами.

«Признаки жизни вроде бы есть», — решил мальчик, отдышавшись, и вошел на территорию дома через ворота, далее поднялся по ступенькам и скромно постучал в дверь.

Не дождавшись сторожа, он проник внутрь, так как было не заперто. Стены, пол и потолок отделали белой больничной плиткой, а свет от настольных ламп исходил болезненно бледный. Он пошел налево мимо разнообразных пышных растений, своими кистями достающие до пола, прямо таки попал в джунгли, и на краю письменного стола, который у окна зарастал зеленью, нашел стационарный телефон. Бомгю набрал номер полиции и терпеливо ждал ответа, пока не выяснил, что аппарат оказался нерабочим, и потому со злости кинул трубку, а она потом долгое время болталась в воздухе.

По правую руку от него тянулся коридор с несколькими дверями. «Паршивые лабиринты!», — мысленно выругался парень, вспоминая последний сон. Он понимал, что находится на чужой территории, и, прикрывая глаза, начал себя успокаивать, затем подошел к первой двери и постучал два раза, дернул за ручку.

— Извините... — пробормотал гость застенчиво.

Никого.

Комната смахивала на школьную раздевалку, свет не горел. Ничего интересного и Бомгю проверил следующую коморку. Так он судорожно дергал одну ручку за другой, но какие-либо следы человека отсутствовали.

Вторая на очереди комната удивительным образом повторяла его спальню, свет не горел, а выключатель не работал. Он заскучал по своей теплой, чистой, воздушной, такой родной кровати, и поскорее выбежал оттуда, чтобы в лишний раз не искушаться. Третья комната была полностью черная, точно она горела в далеком прошлом, и походила на дыру. Там лежал никому ненужный хлам, доски, металлические столбы, скорее всего, кладовка. Четвертая комната — ванная комната. Хоть там горел свет, правда, мерцающий, грозящийся в любую минуту вызвать короткое замыкание, и, как следствие, отсутствие света.

Бомгю подошел к раковине. Зеркало перед ним слегка запотело, что мешало развидеть отражение, а сверху него свисала до пола копна темно-зеленых лиан. Мальчишка рукавом своей кофты стер пар и посмотрел на чужака с исхудавшим и уставшим, с безумным, голодным взглядом.

«Нет, это не я... Это не мое лицо», — рассудил он, задыхаясь от духоты, и полетел из ванной прямиком в дверь напротив.

В той комнате был компьютер. Бомгю сел перед ним, поставил рядом лампу, и вновь увидел незнакомца. Блок работал. Он подергал мышкой, и монитор заработал. Около 20 камер наблюдения расставили по всему дому, а также Ботаническому саду, которые транслировали всё на экране. Мальчик пытался найти по ним человека или сторожа, который наверняка ходит вдоль насаждений. Однако единственный живой, кто был замечен по камерам, это он сам, что долгое время сидел за столом в растерянности, пока компьютер не перешел в спящий режим, и экран не потух. Покинутый всеми, бедный ребенок, накрыв глаза ладонями, подергивая ногой, размышлял обо всем, что произошло с ним пару мгновений назад и происходило раннее до заточения. Бесконечный поток мыслей завершался фразами: «Нет, это не может быть сном... Я отчетливо могу ощутить чувство голода, холода, усталости. Я могу ущипнуть себя и почувствую боль. Но что мне делать дальше? Остается последняя дверь...»

Бомгю повторно забыл, как он выглядит, и перед уходом с опаской покосился на компьютер.

«Это не я. Это снова не я, — паниковал ежонок. — Но почему? Всю жизнь я разговаривал с ногами, стенами и полами, со стульями и столами, с видом из окна, но я никогда не разговаривал с человеком, не смотрел ему в глаза. Кто я такой? Стоит мне взглянуть на свое отражение, как вдруг я забываю его после. Я ноги? Я стены или полы? Я стулья или столы? Я есть вид из окна? Кто я вообще такой?!»

Он порывисто встал, а стул позади него с грохотом опрокинулся на пол, и, прихватив с собой заметно потухшую лампу, рванул к последней двери по коридору, как оказалось, к черному выходу. И стоило Бомгю выскочить наружу, по нему ударил бодрый ветер, разнесший запах горящего дерева, и даже на черно-синем мрачном небе едва различались клубы дыма.

Подросток отказывался в это верить всем сердцем, но чем ближе он подбирался к дыре, тем сильнее его надежда трещала по швам, и она же вдребезги раскололась на составные части, повторяя судьбу полыхающего дома.

— Я не успел, Тэхен... — мальчик упал на колени и заплакал от безысходности, роняя фонарик. — Мне надо было остаться внутри с тобой...

Крыша рухнула, и послышалось мужское лихорадочное завывание. Сосед бился в предсмертных муках на крыльце, стремясь попасть в эпицентр пожара. Бомгю облегченно вздохнул, что бывший репетитор все еще жив, ведь быть молодым заключенным в уже настоящей тюрьме по случаю убийства особо-то не хотелось, и душа ребенка изъявила желание оказать помощь, вопреки тому, что Квон Сокын — плохой человек.

— Что вы делаете? — завопил парень.

— М-м... м-м...

— Я не понимаю вас, — прозвучало строго, — скажите четче.

— Добей... меня...

— Вы еще можете выжить.

В ответ мужчина выдал что-то наподобие смешка.

— Уже нет...

— Я позову кого-нибудь.

— Ты... идиот. Тебя надо было... убить, — сосед вскрикнул, хватаясь за живот, но продолжил сквозь боль. — Я твоих родителей... убил здесь. Ты сиротой... на всю жизнь... оста... останешь...

Наступила скорая смерть. Бомгю всколыхнулся, как и листья на деревьях от сильного ветра, запнулся в ногах и упал со ступенек на траву перед бездыханным телом.

«И мама тоже? — вопросил ежонок. — Здесь? Но как она тут оказалась? Это сосед заманил обоих моих родителей сюда! Я вспомнил, как он говорил про план мести, когда наносил удары Тэхену, мне это, получается, не приснилось!»

«...к тебе придет кое-кто с минуты на минуту», — эта была одна из последних фраз, сказанная отцом, перед тем, как он отправился на тот свет.

«Так, значит, должна была прийти мама? — Бомгю ломал голову, хватаясь за волосы. — Тогда как Тэхен попал сюда? Где и у кого мне искать ответы на вопросы? И кто тот таинственный поджигатель? Я не верю, что это был сосед, он бы физически не справился...»

Его думы прервал чей-то протяжный, монотонный свист. Ему стало не по себе до тошноты, когда он обнаружил еще одного человека, притаившегося в кустах.

— Тэхен?

Ответа не последовало. Это мог быть тот самый пироман, с обожанием наблюдающий за огнем. Мрачный силуэт неподвижно смотрел в полном молчании. Мальчишка побаивался просить о помощи у столь подозрительной личности, но другого выхода попросту не существовало, только так ему удастся выйти в город.

— Извините... — задергался Бомгю.

Некто двинулся на голос, ныряя в лунный свет, но обличье непонятно как оставалось окутанным тьмой. Может, перед ним и не человек вовсе? Интуиция подсказывала бежать куда подальше, притаиться ненадолго, так бы и поступило перепуганное до смерти дитя, если бы силы не покинули его и если бы ему были известны здешние места.

В лесу неожиданно залаяла собака, и Бомгю метнулся к устрашающим ровным рядам из сосен и елей, куда еще не ступала его нога, влетел в каменную ограду. Он придерживался за камень, пока все тело горело от столкновения, и в тот момент смог нащупать выгравированную на нем надпись. Она так и осталась тайной за семью печатями, поскольку в кромешной мгле невозможно прочесть что-либо.

Пес неустанно продолжал лаять, подзывая в дремучие чащи.

«Друг, это же ты?» — надеялся путник, пытаясь ухватиться за забор и перелезть на другую сторону.

Мальчик оглянулся через плечо, и в двух метрах от себя увидел абсолютно черное, обугленное подобие на человека без лица, волос, кожи, и от испуга перескочил ограждение.

«Без Тэхена я потеряюсь в лесу, мне так страшно... — беспокоился он по пути, — ...но страшнее этого только макушка дяденьки, торчащая над забором и все еще пронзающая мою спину. Вся надежда на Друга, который покажет мне дорогу...»

Ни с того ни с сего одна из рук у него неприятно защипала. Бомгю нащупал царапину на ладони. Она появилась как раз после преодоления ограды. На этом странности не заканчивались: чей-то диалог тихо тянулся как будто бы из свежей раны.

— Ай!

— Кровь идет. Подожди-ка...

«Чей это голос? — всю дорогу гадал мальчишка. — Это непростое место, есть ли оно вообще на карте? Отец умер, а я так и не достал дна дыры... Эксперименты надо мной продолжаются. Кто же на самом деле стоит за ними?»

Светло-коричневая фигура юркнула вглубь леса, сойдя с тропинки, и лай прекратился. Парень замешкался, оглядываясь по сторонам, но совсем скоро отправился в неизвестность по привычной тропинке, так и вышел к дачным участкам через дырку, проделанную в сетчатом заборе. И тут ему пришлось остановиться и как следует подумать: идти направо или налево. В итоге он выбрал пойти на слабое бульканье воды. Журчал родник.

Бомгю присел возле него на корточки, и слезы хлынули из глаз, капая в воду. Понемногу к нему возвращался разум, что теперь он остался один одинешенек в непонятном месте посреди ночи и леса, потеряв близких ему людей: единственного дорого друга и каких-никаких родителей. Желание возвращаться в город напрочь отсутствовало, ведь там ничего не ждет, кроме детского дома или колонии, жестоких детей и неприветливого мира.

«Может, я смогу зажить здесь новой спокойной жизнью? — размышлял мальчонок. — Мне нужно проверить сгоревший дом, когда наступит утро, но для начала надо раздобыть еду...»

Живот сильно урчал, словно там разрасталась бездонная дыра, готовая поглотить в первую очередь хозяина, а затем и все живое на белом свете. Дрожа от холода, мальчик набрал в ладони немного ледяной, ядреной жидкости и выпил. Зубы свело, по телу прошелся мороз, как если бы он уже стал покойником, но вот незадача — сердце по-прежнему билось.

В голове зазвенел до боли знакомый голос, вызывая чувство дежавю. Кажется, это был тот самый голос, который мальчик слышал в лесу, когда перелез через забор.

Деревья, солнце, земля.

Будем вместе навсегда.

Природа, ты и я.

Бесконечна вселенная.

Бомгю встал и доверился этому ориентиру, дошел до таблички «Улица-3» под аркой из ивы, по неровной дорожке с ямками, шишками, и торчащими из-под земли кирпичами, то и дело спотыкаясь в темноте, завернул направо и пропустил два дома, а чьи-то мысли вслух с каждым шагом усиливались.

Лето волнуется раз.

Ветер волнуется два.

Люпины волнуются три.

Парнишка застыл напротив дачного участка под номер «365» и притаился за живой изгородью с волнением в груди, а голос, исходящий из этого дома, произнес свою последнюю строчку.

Ты знаешь дорогу... замри!