Глава 8
Кто-то тряс меня за плечи, пахло паленым. В голове ныло и пульсировало воспоминание. Лицо мужчины не выходило у меня из головы.
— Агата! Агата! Хватит, пожалуйста, все хорошо!
— Отойди! — перебил Луизу Доминик.
— Радость моя, вдохни поглубже.
Я открыла глаза и плямя погасло. На руках Луизы ожоги, а подо мной горелый матрас.
— Мужчина... — я закашлялась, — со шрамом, — призывно посмотрела на Доминика, открывая ему свое сознание.
— Магистр Роберт Беофсон больше известный как...
— Главный советник Ватикана, создатель ложи борцов с ведьмами, — проговорила Луиза.
— И, кажется, мой отец, — я прижала руки ко рту.
— Вы не родственники, да? — спросила Луиза смотря то на Доминика, то на меня.
— Как видишь, нет. У нашей Агаты преотвратнейшее родство, — съязвил Доминик.
— А кто тогда ты? — спросила Луиза.
— Я тот, кто хочет положить конец тирании над ведьмами. Сойдет?
— В наших реалиях ответ более чем утвердительный.
Я села. Из-за задымления в комнате было тяжело дышать, глаза слезились.
— Я проветрю, — откликнулась Луиза.
— Я сам.
Доминик взмахнул рукой и все окна в комнате открылись сами собой.
— Ты один из нас! — воскликнула Луиза.
— Нет, — ответил Доминик, сверкнув ярко-желтыми глазами. — И тем лучше.
Когда в комнате стало свежее, я вдохнула полной грудью, но вдох оказался рваным, натужным, срывающимся на грани рыданий.
Воспоминание, которое показала мне Луиза кто-то стер. Упоминания о себе стер Доминик, а об...отце? Даже в мыслях называть этого человека так было странно.
Мой папа это тот, кто любил играть на пианино в дождь, вязаные сюртуки и кофе с сахаром.
А тот человек? Создатель ложи, которая сжигает ведьм. Узнает ли он меня, если случайно увидит? Изменился ли он спустя столько лет?
— Агата? Все хорошо? — Луиза аккуратно потрогала меня за руку.
— Ей нужно время переварить увиденное. Я побуду с ней.
— Мне не хотелось бы оставлять её с...
— Мы больше года путешествуем вместе, если это можно так назвать, со мной она в безопасности и ничего не спалит. Иди.
Луиза коротко кивнула и вышла, а я задумалась.
Больше года? Кажется, что я только вчера впервые вышла из монастыря с Домиником.
Заключение в тюрьме для ведьм, метаморфы, магия, дьяволы. Произошло столько всего, что и целой жизни не хватит для пересказа.
— Ты как?
— Всё хорошо, — прошептала я, возвращаясь к образу отца.
— Можешь лгать себе сколько угодно, но тебе не повезло, дьяволы чувствуют ложь, потому что мы сотканы из неё, мы живем в ней. Я повторю: как ты?
— Паршиво.
— Уже лучше.
— Ты знал о моем отце? Не выглядишь удивленным.
— Я догадывался.
— Как? Вряд ли у меня на лице написано: «дочь самого отвратительного человека в мире».
— Не написано. Магия. Я с ним сталкивался, когда впервые хотел забрать принадлежащее мне в архивах. Так я и узнал, что повсюду, в каждом углу натыканы оповещающие руны.
— Подожди, пожалуйста, мне было сложно принять магию, а теперь еще и магические штучки вроде рун, ловушек и черт знает чего еще.
— Когда мы заберем то, что принадлежит мне. Все будет иначе.
— Если заберем. И я хотела бы больше конкретики. Ради чего рисковать жизнью? Важный артефакт? Книга?
— Записи. Очень старые записи.
— И что в них?
— Моё имя.
— Доминик?
— Нет, мое истинное имя, благодаря которому я смогу полностью владеть собой.
— Не понимаю, — призналась я со стоном падая на обугленную кровать.
— Отец отнял нашу силу, отнял наши имена, чтобы мы никогда не смогли занять его место. Имя всегда носило сакральный смысл для каждого существа, будь то человек или дьявол.
— Ну, хорошо. Проберусь я туда, а дальше что?
— Приму истинную форму и вытащу нас оттуда. Ты не останешься там, Агата. Всё будет хорошо.
Возможно, и вправду имя имеет особую силу. Потому что моё каждый раз слетающее с губ Доминика, вызывало дрожь.
Как будто почувствовав мое возбуждение, он ухмыльнулся и лег рядом.
— Только представь: ты, я, а вокруг полный хаос.
— Не очень зрелище.
— А если мы предаемся плотским утехам? Твой взор будет затуманен желанием и хаос не будет иметь значения?
— Возможно, только тогда.
Доминик пах благовониями, я уткнулась ему в бок, чтобы запах жженых перьев не раздражал нос.
— Тогда я возьму тебя на пепелище двух миров, — прошептал он, когда я уже погружалась в сон.
На утро было ясно. Что-то не так. Что-то явно было не так и это что-то висело в воздухе, мешая дышать, словно кто-то приставил к горлу нож и ты стоишь, боясь шевельнуться.
Почему-то захотелось украдкой выглянуть в окно.
Во дворе рука к руке стояли люди. Как воины из книг, не шевелясь, не мигая, как будто и не дыша.
Собственное сердце зашлось в бешеном ритме не предвещающем ничего хорошего. Мой взгляд метнулся к единственному оружию в комнате — медной вилке, когда дверь начала открываться.
Но это оказался всего лишь Доминик.
— Выглядишь напуганной, радость моя, — беззаботно проговорил он, затворив за собой дверь.
— Там... — я кивнула в сторону людей на площади.
— За нами. Меня хотят видеть. Я подергал за нужные ниточки. И уже завтра вечером овладею своим именем.
— Ты говоришь так, как будто полностью уверен в моем успехе, — я недовольно цокнула. — А если я откажусь?
— Ты же знаешь, что я везде тебя найду, и будет всем только лучше, если ты будешь послушной девочкой, да?
— А если я захочу быть плохой?
— Со мной ты можешь быть какой захочешь, но только со мной. И только благодаря тебе я стану снова могущественным.
— Почему ты так во мне уверен?
— Потому что знаю тебе цену, ты исключительная, — промурлыкал на ухо, потеревшись носом о мою щеку.
Его присутствие успокаивало, его энергетика окутывала меня теплым одеялом, позволяя расслабиться.
— Давай собираться, — нехотя протянул он, смазанно поцеловав меня в щеку.