Часть 2. Глава 1
Пропали все звуки.
Все, кроме звука моего собственного сердца, стучащего воинственным барабаном, в попытке вырваться из груди, преодолев каркас из грудной клетки. Я почти слышу хруст ребер и чавкающие звуки, сопровождаемые стенаниями где-то внутри тела.
Доминик, или тот, кто пытался притвориться им, сделал шаг вперед, заходя в комнату, закрывая за собой дверь.
— Что вам нужно? — осторожно спросила я.
— Я думал, что в моей келье, после страстной ночи, мы перешли на ты, разве нет? — он улыбнулся и распахнул руки для объятий.
Всё ещё недоверчиво косясь, я сделала шаг навстречу, пытаясь уловить любой признак обмана.
— Вижу, что успела познакомиться с метаморфами, раз так пристально вглядываешься в моё лицо, а быть может и соскучилась?
— Метаморфы?
— Чаще всего принимают личину дорогого сердцу человека. Я польщен.
— Я не понимаю, — покачала головой я.
— Скоро поймешь. Пробуждение близко, но тебе усиленно пытались помешать. О! Не нужно взволнованных взглядов, они уже никому не причинят вреда.
— Ты имеешь в виду тех, кто держал меня в подвале?
— Увидишь сама, идем, пора выбраться из этой клетки, — он протянул мне руку, и приняв её меня окутало чувство того, что так и должно было быть, ощущение, что я дома.
Мы вышли за дверь и попали в первосортный хаос от которого кружилась голова. Запах крови, жженой плоти и черт знает чего ещё вызывали головокружение.
— Что тут...
— Потом, — коротко сказал он, взмахивая рукой и летящий в нас арбалетный болт развернулся, впиваясь в своего отправителя.
— Как...
— Не догадалась ещё? — он раскатисто рассмеялся.
— Колдовство? Магия? Всё взаправду?
— Вот только ты сама никак не избавишься от оков, но я помогу, тебе остается лишь принять мою помощь. Пока довольно разговоров, мне не легко дается в этих стенах колдовство. Не повезло им, что я не маг, но и против меня у них кое-что есть.
— А кто?
Он хищно улыбнулся, но не ответил.
— Позволишь свою руку? Мне нужно немного силы для того, чтобы мы дошли почти без потерь?
Не дожидаясь от меня ответа, он схватил меня за запястье и поднёс его к губам, впиваясь в кожу клыками.
Я сморщилась и вскрикнула.
— Кровь ведьмы, — произнёс он, облизнув испачканную в моей крови губу. — Она питает силы. А теперь, держись за меня как можно крепче, не хочу тебя потерять где-то над морем.
— Чт... — остаток фразы утонул в бешеном вихре, закручивающимся вокруг нас.
Видимо почувствовав, как моя ладонь выскальзывает из его руки, Доминик прижал меня к себе как можно крепче.
Его шепот раздался возле моего уха и показался оглушающе громким:
— Ты моя, я не позволю никому причинить тебе вреда.
Закончилось всё так же резко, как и началось. Ноги болезненно ударились о твердую землю и меня отбросило от Доминика.
Едва успев подняться на колени, меня стошнило.
— Первый раз всегда так, — Доминик взял мои волосы, чтобы придержать.
Внутренности вспыхнули болью и я не удержалась от нового позыва.
— Не держи в себе, станет только хуже, — он перехватил мои волосы одной рукой.
Краем глаза я заметила, что свободной ладонью он очертил в воздухе какой-то знак и посреди поляны разгорелся огонь.
— Теперь тебе будет тепло этой ночью. Пойдем, тут есть река, тебе нужно умыться.
Я встала на дрожащих ногах, вытерла рот тыльной стороной ладони и постаралась унять головокружение, закрыв глаза.
— Я понесу, — Доминик подхватил меня на руки и я не стала открывать глаза, расслабившись.
— Вода сейчас холодная, но я согрею тебя.
— В каком смысле?
— Раздевайся, — проговорил он, опуская меня на землю.
Он сбросил привычную мне сутану на землю, скинул брюки, остался в расстегнутой до пупка длинной нижней рубашке. Белья, как я полагаю, на нём не было.
— Я помогу, — он медленно потянул за края рубашки, задирая её.
На секунду я оскорбилась, что в глазах его не сверкнул интерес, а потом ужаснулась собственным мыслям. Он был с другой, а я для чего нужна была я? Руку саднила рана от укуса, самого настоящего и этот укус подозрительно похож на те, что были на моих бедрах еще там, в монастыре от которого не осталось ничего кроме пепелища.
— Нет, — я сделала шаг в воду, едва не скривившись от ледяной воды.
— Нет? — насмешливо хмыкнул он.
— Я хочу сперва узнать кто ты такой.
— Это долгий рассказ, а твое тело не выдержит столь холодной воды.
— Я постараюсь, — я одернула рубашку и скрестила руки на груди. — Слушаю.
— И вот в тебе появился тот стержень, который мне так понравился.
— Я жду, — уже стуча зубами проговорила.
— Давай компромисс? — он шагнул в воду и меня окутало тепло, поднимаясь от щиколоток и выше.
Я нахмурившись отступила, и холод снова завладел телом.
— Упрямая, мне нравится, — рассмеялся так, словно впервые меня видит, меж тем снова делая шаг ближе, принося с собой тепло.
— Как?
— Я научу, если доверишься мне, — его тихий голос располагал к себе, он все ещё нравился мне и моё глупое сердце не могло не трепетать при каждом его вздохе.
— Расскажи, пожалуйста, кто я такая и кто ты такой, — чуть смягчилась я, больше не отступая в холод.
— А как ты думаешь сама? Хочу услышать это от тебя.
— Маг? Бог? Дьявол? Я не знаю.
— Ты так близка, что мне кажется, что уже давно знаешь, с самого дня своего рождения знаешь.
— Нет, — я покачала головой.
— Но ты вспоминаешь, да?
— Кусками, которые не имеют смысла.
— Для остального у тебя есть я.
— А ты есть у сестры Амелии, — прошипела я, а после зажала рот рукой. Видит всеотец я не хотела позволять этим словам слететь с моих губ.
— О, — выдохнул он. — Так ты поэтому сбежала не попрощавшись?
— Я... нет, вовсе нет.
— А почему? — он уже откровенно веселился.
— Не почему. — буркнула я.
— Тебе помочь с рубашкой? Мне кажется, что ты несколько скована в движениях.
— Нет, я сама.
Едва зажившие раны лопнули и я недовольно цокнула.
— Так лучше будет, — он взмахнул рукой и моя одежда уже плавала лоскутами возле ног.
— Расскажи, кто ты такой, — снова потребовала я.
— Я тот, кого принято бояться, — сделал паузу, вздохнув, — судя по примитивным священным текстам.
— Дьявол?
— А какой из? — он ухмыльнулся одной половинкой рта, обнажая клык.
— Их много?
— Это как титул, как название вида. Какой я из дьяволов?
— Наверное, старый, — я недоверчиво сморщилась.
— В каком-то роде ты права. Я Второй Сын Верховного Дьявола Баала, который правит Адовым Пеклом.
— А первый кто?
— О, я убил его, когда едва научился ходить, поэтому я являюсь почти единственным отпрыском, если не считать сотню бастардов разбросанных по миру.
— Так много... а это не опасно?
— Пока они не помнят, кто их отец нет. В дальнейшем они все вступят в мою армию.
— Зачем?
— Я хочу забрать своё по праву. Свергнуть отца и править двумя мирами.
— Для чего?
— В этом моя природа, так и должно было быть изначально.
— Сестра Долорес, отец Иоанн, Бьянка и Жанна... их смерти твоих рук дело?
— Нет, — улыбнулся он. — Твоих, — усмехнулся, а я как будто только что заметила, что мы совсем близко друг другу.
И когда он только успел сократить дистанцию?
— Когда ты отвлеклась.
— Ты читаешь мысли?
— Только твои и только на краткое время, потому что во мне твоя кровь.
— Значит, ты дьявол.
— Даже не поинтересуешься у меня откуда я знаю, что ты их убила?
— Дьяволы лгут, так написано в...
— Священных текстах? — он рассмеялся. — Видел.
— Если я их убила, то почему я этого не помню.
— Если мне не изменяет память, тебя пороли каждое воскресенье после исповеди, молясь и смачивая плеть в святой воде?
— Да, — во рту стало сухо от удушливых воспоминаний.
— Тебе, наверное, невдомек, что обычный праведный бич этим всем не сопровождается. В ордене создали практику запечатывания магии. В один из дней старец Иоанн напился и пропустил собственную исповедь, бедный, — жестокая насмешка прозвучавшая из его уст казалась такой странной, такой непривычной.
— Это не могла быть я. От его головы ничего почти не осталось, у меня не хватило бы сил!
— Позволь, — и прежде, чем я дала согласие, он припал к моим губам, а нас поглотила тьма.
Я смотрю на себя со стороны. Глубокая ночь, не издав ни шороха, ни какого-либо другого звука, я встаю с кровати и плывущей, почти летящей походкой выбираюсь из комнаты.
Спутанные волосы развеваются, когда я уже летя преодолеваю один лестничный пролет за другим.
На стук в дверь кельи никто не ответил. Я толкнула её и она оказалась не заперта. Улыбнувшись такой широкой улыбкой, что свело скулы, я прошла вглубь комнаты, затворив за собой дверь.
Из умывальни раздавался звук капающей воды.
Приоткрыв скрипучую дверь, вхожу, наблюдая за раздетым донага отцом Иоанном, который не замечая меня, нетрезво шатаясь, собирает упавшие полотенца. Замирает, когда видит мое отражение в зеркале.
— Сестра Агата?
— Нет, — со сталью в голосе отвечаю я. — Твоя смерть.
Он не успевает ничего сделать, когда я оказываюсь за его спиной и схватив за редкие волосы на голове несколько раз ударяю его головой об раковину. Останавливаюсь, когда его тело бьется в конвульсиях.
Я отбросила его от себя так легко, как будто он ничего не весил, вытерла руки испачканные кровью о ночную рубашку, перешагнула тело и вышла, направляясь в душевую, чтобы отмыть следы преступления и лечь спать, чтобы позже первой найти тело и страдать от этого больше месяца.
Выныривая из воспоминаний, меня затошнило. Я почти упала навзничь, но крепкие руки спасли меня от полного погружения в воду.
— Дыши, моя радость, дыши, — Доминик гладил меня по спине, пока я пыталась восстановить дыхание.
— Я... убийца.
— Если тебя это утешит, то я скажу, что это было безумно красиво.
— А тени, которые я видела? Это что?
— А это уже моя вина, мои помощники. Их задачей было найти тебя, но они немного перестарались и едва не свели тебя с ума. Они отправлены назад.
— Последнего я видела не так давно, он пробыл всего секунду и испарился.
— Охранные символы тюрьмы хорошо действуют. Но он успел передать мне где ты, тогда я и пришел к тебе.
— Беженцы прикрытие? Они ненастоящие?
— Ещё какие настоящие. Я спалил деревню и указал им путь.
— Ночные молитвы... почему?
— Мне нравится, когда молятся мне, а не Всеотцу, которому глубоко наплевать на то, что происходит. А я, если можно так выразиться, дитя ночи.
— Я...
— Понимаю, чудесная моя, ты в замешательстве. Я буду рядом с тобой, а ты рядом со мной. Мы будем править этим миром.
— А если я не захочу?
— Ты захочешь, когда вспомнишь, поверь.
И он, наверное, был прав. Потому что даже без воспоминаний, мысль о том, что весь мир будет в моих руках, звучала упоительно.
— Я же говорил, — он улыбнулся. — Повернись ко мне, я помогу смыть кровь и залечу твои раны. Посмотрим, что тут можно сделать.
— Амелия тоже ведьма?
— Она гораздо слабее, с её кровью мне было легче творить... — он прикусил указательный палец, подбирая слова, —...творить чудеса, как говорят смертные.
— Я бы не назвала избавление от одежды чудом.
— А если бы я вернул тебе отрубленную руку? Считается чудом?
— Только если это будет моя рука, а не что-то похожее на твои тени.
— Ничего не дается просто так, нужен баланс. Чтобы где-то появилось, нужно чтобы взамен где-то пропало. Иначе равновесие будет нарушено, а раньше времени нам это не нужно, верно?
— Если за магию нужно платить, то чем расплачусь я?
— За тебя уже внесена плата.
— С ума сойти, как будто обсуждаем долговые расписки, а не жизнь.
— Поворачивайся, посмотрю, что с твоей спиной натворили.
Он молча водил пальцами по малым участкам уцелевшей плоти.
— Всё плохо?
— Они нарушили знак, когда плеть рассекла кожу, поняли это слишком поздно, вырезали новый, но с ошибкой, — проговорил он, прикасаясь почти горячими руками, распространяя приятное тепло граничащее с жжением по моей коже.
— Знак?
— Когда тебя впервые спрятали от меня, запечатав магию, то нацарапали знак, который ты сама бы не сняла. Видимо, недавно пытались скрыть следы давнего преступления.
— Сложно, — вздохнула я.
Он тяжело втянул воздух с гортанным хрипом.
— Лучше?
— Да, — я повела плечами, перестав ощущать боль, только легкое покалывание.
Я обернулась и увидела, что он сморщился и крепко стиснул зубы.
— Порядок. На мне заживет быстрее.
— Я не понимаю...
Он молча повернулся ко мне спиной и я увидела раны оставленные плетью, странный угловатый символ.
Я потянулась к своей спине и... не нащупала ничего.
— Ты.. как-то перенес на себя мои раны?
— Если бы я забрал тебя раньше, то их бы не было. Считай, что так правильно. Пора отдохнуть, нам еще прятаться от тех, кто должен был сгинуть.
— Прятаться?
— Сомневаюсь, что тебе понравится видеть кучу изуродованных трупов, или я ошибаюсь?
Я потрясла головой, желая, избавиться от достаточно реалистичных картинок.
Он достал из обветшалой дорожной сумки свернутое подобие лежанки и расстелил возле кострища.
Вдохнув поглубже, он щелкнул пальцами и костер разгорелся так, словно горел уже час или около того.
— Ложись, — твердо сказал он.
— А ты?
— Я посторожу твой сон, как тогда, — Доминик наклонил голову и улыбнулся, приподнимая уголки губ.
— Ты не мог бы... — начала я.
Без слов он опустился рядом со мной, окутывая теплом, куда более жарким, что пламя костра.
— Куда мы отправимся?
— Заберем кое-что принадлежащее мне, а после к истокам, в ад.