Глава 18
Дни тянулись, превращаясь в недели. Редкие приходы разных людей в скрывающих лица капюшонах, единственное, что менялось в этой темноте. Они не зажигали свет, не говорили со мной, молча ставили скудную порцию еды и уходили.
Я давно не мылась. Сначала мне было отвратительно, сейчас я смирилась. Еда перестала меня интересовать. Раз за разом я пропускала приемы пищи, зная, что смогу уйти отсюда только через смерть. Мне хотелось, чтобы всё побыстрее закончилось.
Я больше не слышала голосов, не видела уродливых теней, стала забывать, как я выгляжу. Должно быть волосы свалялись и я стала похожа на бездомную.
Считать время здесь было невозможно. Здесь нет окон, я не знаю какой сегодня день недели и время суток, я не знаю сколько уже нахожусь в том темном и сыром подвале.
Когда я проснулась, всё изменилось. Яркий свет факела, заставил меня сморщиться и зажмуриться, он причинял нестерпимую боль глазам, которые плакали без моей воли.
— Разденьте её, — скомандовал монотонный, абсолютно безэмоциональный голос.
Сил сопротивляться у меня не было. Без лишних церемоний на мне порвали рубашку, и нагую меня развернули к стене, закрепив мои кандалы на торчащем из камня крюке.
Плеть опустилась на мою спину с бессмысленным предупреждающим свистом, резко и болезненно. Я так сильно сжала зубы, на секунду испугавшись, что сейчас они раскрошатся.
Хор молитвенных голосов эхом заполнил помещение.
Не в силах стоять на ногах, я ожидала падения на колени, но оказалась повисшей на собственных оковах.
Боль проникла в каждую клеточку моего тела. И когда терпеть стало невмоготу, я закричала. Что-то усилило мой крик, факелы погасли, а людей отбросило от меня невесть откуда взявшимся порывом ледяного ветра.
Я не успела осознать всё произошедшее, закрыла глаза.
Странные картинки заволокли сознание, они пытались убедить меня, что это то, что было на самом деле. Поддавшись этому чувству я глубоко вздохнула и прислушалась к собственным ощущениям.
— Нравится? — спросил Доминик, разворачивая меня к зеркалу, в отражении которого переливалось блестящее ожерелье из драгоценных камней.
— Очень, — улыбнулась я, покрутившись, любуясь на камни.
— Хочу, чтобы на сегодняшней проповеди ты была рядом со мной, позволишь?
— А разве так можно?
— В моей церкви можно всё, — он лукаво улыбнулся и притянул меня к себе для поцелуя.
Я нахмурилась, когда в дверь постучали.
— Войдите, — проговорил Доминик, даже не подумав отстраниться от меня, прижал к себе теснее.
На пороге стояла Амелия.
— Святой отец, вас ждут, вести с... — она осеклась, посмотрев на меня, —... издалека.
— Передай, что я скоро спущусь, ступай.
Амелия задержала на нём взгляд, а после вышла закрыв за собой дверь.
Доминик развернул меня к себе, очертил большим пальцем линию моей челюсти и медленно приблизился для поцелуя.
Я даже задержала дыхание, а сердце и вовсе норовило выпрыгнуть из груди.
— Маленькая грешница, — прошептал он в моё ухо и отстранился.
Он отошел и я испытала доселе неизвестное ощущение потери, как будто из меня вырвали кусок души.
— По глазам вижу, что чувствуешь то же, что и я, — он улыбнулся и снова прижал меня к себе, вызывая чувство единения. — Так и было задумано изначально. Никуда не уходи, вечером я тебе кое-что покажу, тебе понравится.
— Не хочу прозвучать невежливо, но... Амелия... у вас с ней?
— Я бы сказал, что она мой духовный соратник. У нас с ней раньше только...
Холодная вода вырвала меня из омута воспоминаний, я вздрогнула, кожа в раз покрылась мурашками и я затряслась, стуча зубами.
— Рассказывай, — грубый голос мужчины прозвучал сзади меня, я попыталась обернуться, но получила удар плетью.
— Что рассказывать?
— Кто ты такая, откуда, как ты относишься к дьяволу?
— Меня зовут Агата, я послушница монастыря Святой Розалии.
— Ответ неверный, — холодно произнёс мужчина и плеть со свистом рассекла воздух, прежде чем обжигающе больно обрушиться на мою спину.
— Как ты попала в монастырь?
— Меня отправили туда родители.
— Ты убила священника?
— Нет.
— А если напрячь память?
— Не я.
— Кто освободил дремлющее в тебе зло?
— Никакого зла во мне нет.
Стало понятно, что они все здесь сумасшедшие фанатики, гоняющиеся за мнимым дьяволом.
— Ответ снова неверный.
Он продолжал задавать вопросы, ответы на которые его не устраивали, и с каждым разом бич все сильнее врезался в моё тело.
Устав терпеть адскую боль, я обмякла и притворилась, что потеряла сознание. Может быть, меня снова обольют водой и я успею выпить несколько глотков, пока вода будет стекать с головы.
Судя по звуку, отворилась дверь моей темницы и кто-то вошел.
— Померла?
— Такие гниды не умирают, — презрительно проговорил истязавший меня.
— В паре миль отсюда круг из дохлого воронья. Хозяин её видно ищет или себе подобные. Всё еще про свою чушь болтает? Что она из благородной семьи?
— На первый взгляд даже можно подумать, что не лжет. Вот только все они, ведьмы, последние лгуньи.
— Скоро орден должен кого-то прислать, в письме написано, что он мастер-дознаватель. Глядишь и от этой прок будет.
— Не верю я, что она одна монастырь на тот свет отправила. Помогали ей, но никто не может сказать, кто именно, ни та послушница, что нам написала, ни малец твой. С памятью их точно поработали.
«Они не знают про Доминика?» — промелькнуло у меня в голове.
— Грядёт чудовищная война за право называться властителем этого мира и адской скверны, — задумчиво проговорил другой мужчина.
— Матка уже на свободе, я читал доклад единственного выжившего из отряда. Думаю, что одно из дьявольских отродий хочет начать штурм, чтобы её забрать, — видимо, мужчина кивнул на меня, я слышала, как звонко хрустнули его позвонки.
— Пойдем, пока она в отключке, подготовим всё к приходу дознавателя, уж он точно вскроет то, что она прячет в своей глупой голове.
Они ушли, и моё сознание металось бешеным вихрем. Матка... Доминик рассказывал мне о ней, когда показывал выход из монастыря.
Неужели все на самом деле правда? Тогда он...
Я боролась с подступающей тошнотой и головокружением так усиленно, что вскоре сознание померкло.