Розы для Маргарет
Агата Блэквуд.Настоящее время.
Дождь стучал по крыше такси мерзкими, жирными каплями — ровно так же, как в тот день, когда бабушку опускали в землю. Я прижала лоб к холодному стеклу, наблюдая, как за окном мелькают чёрные ограды кладбища Святого Варфоломея.
— Остановите здесь, — бросила я водителю, когда увидела знакомые кованые ворота с облупившимися буквами «Блэквуд».
Три недели назад. Похороны Леди Маргарет.
Гроб опускали в мокрую землю под завыванье ветра. Я стояла под чёрным зонтом, сжимая в руках единственную белую розу — бабушка ненавидела траурные цветы.
— "Ты единственная, кто достоин носить мою фамилию", — её последние слова ко мне, сказанные за час до смерти.
Кто-то резко дёрнул меня за рукав.
— Опомнись, — прошипел мужской голос. — Ты единственная, кто плачет на этих похоронах. Выглядит жалко.
Я обернулась. Передо мной стоял он — Дерек Локвуд, точнее, Дерек Блэквуд, если бы он не стыдился нашей фамилии. Его серые глаза холодно блестели, а на лацкане пиджака красовалась булавка в виде змеи — подарок от той самой женщины, что украла у него фамилию.
— Убирайся, — я стряхнула его руку. — Ты даже не скрываешь, что рад её смерти.
Он рассмеялся, показав белые зубы:
— А ты скрываешь, что боишься остаться без её денег.
Настоящее время.
Такси резко затормозило.
— Эй, мисс, вам точно сюда? — водитель нервно оглядел заброшенную аллею, ведущую к особняку. — Тут и днём-то страшно...
Я молча сунула ему купюру и вышла под дождь. Чёрные кружева моего платья мгновенно промокли, прилипая к коже.
Первое, что я увидела — его машину.
Новый «Ягуар», выкрашенный в ядовито-красный цвет — конечно же, Дерек не мог выбрать что-то менее кричащее. Он уже здесь.
Значит игра начнётся сегодня.
Перед тем как толкнуть дубовую дверь, я на секунду задержала ладонь на резном дверном молотке в виде совы — его медные глаза были точно такими же мертвыми, как в тот день, когда бабушка в последний раз провела по ним пальцами.
Запах ударил в нос первым — смесь лаванды, которой десятилетиями перебивали плесень, и чего-то металлического, почти кровавого.
— Наконец-то соизволила, — раздался из глубины коридора голос, от которого у меня свело живот.
Дерек стоял у массивного камина, оперевшись локтем о мраморную полку, где когда-то стояли часы с фамильным гербом. Теперь там лежала полупьяная бутылка виски и пепельница с тремя окурками.
Он выглядел отвратительно прекрасным:
- Белая рубашка распахнута до пояса, обнажая шрам от ножа (история, которую он всегда отказывался рассказывать)
- Волосы — будто их рвали пальцами в приступе ярости
- В глазах тот самый опасный блеск, который я запомнила с наших последних "родственных встреч"
— Ты украл ключ, — я бросила сумку на кресло, нарочито медленно снимая перчатки.
Он усмехнулся, намеренно делая глоток прямо из горлышка:
— Милая Агата, я просто приехал раньше. Хотя... — его взгляд скользнул по моему траурному платью, — ты, кажется, до сих пор играешь в "любимую внучку".
Наша первая схватка произошла мгновенно:
1. Я взмахнула рукой — брошь с ядом оказалась в ладони
2. Он поймал мое запястье — его пальцы обожгли кожу
3. Мы замерли в грациозном танце, дыхание смешалось с запахом алкоголя
— Всего двадцать девять дней, кузина, — прошипел он, прижимая мою руку к своей груди. Я чувствовала, как бьётся его сердце. — Думаешь, ты выиграешь?
В этот момент раздался треск.
Над камином треснуло зеркало — ровно пополам, разделив наши отражения.
Треск зеркала прозвучал как выстрел. Я резко дернулась назад, но Дерек не отпустил мое запястье - его пальцы впились в кожу синяками завтрашнего дня.
—Бабушкино приветствие, — прошептал он. Его дыхание пахло дорогим виски и чем-то горьким — страхом? Я бы порадовалась, если бы сама не чувствовала, как ледяные мурашки побежали по спине.
Зеркало. Оно раскололось идеально ровно — прямо по линии, где соприкасались наши отражения. В правой половине я видела себя - бледную, с растрепанными волосами, с перекошенным от ярости ртом. В левой - Дерека, но...
—Ты видишь это? - мой голос сорвался на шепот.
Его отражение улыбалось. Настоящий Дерек передо мной был напряжен, как струна, а в зеркале... В зеркале его двойник обнажил зубы в широкой, неестественной улыбке. И медленно поднял свободную руку, указывая куда-то за мою спину.
Я обернулась.
Комната была пуста, если не считать нашего багажа - моя дорожная сумка, его кожаный портфель. Но в воздухе витал сладковатый запах бабушкиных духов - "Черная орхидея", которые она перестала носить после того случая в зимнем саду...
— Достаточно, — рывком вырвал руку Дерек. Он шагнул к камину и с размаху ударил кулаком по треснувшему зеркалу. Стекло посыпалось осколками на каменную плитку.
Один из осколков упал мне на туфлю. Я наклонилась поднять его — и застыла. В крошечном кусочке зеркала отражалось не мое лицо, а чье-то другое...
Резкий звонок в дверь заставил меня выронить осколок. Мы переглянулись с Дереком — кто мог быть здесь, в этом богом забытом месте?
Он первым оправился от шока:
— Похоже, наши тридцать дней начинаются с сюрприза.
Когда я распахнула дверь, на пороге стоял Лукас, старый садовник. Его беззубый рот растянулся в улыбке, но глаза оставались мертвыми, как у той совы на дверном молотке.
— Леди Маргарет велела передать, - прошамкал он и протянул мне черный конверт с нашей фамильной печатью.
Дерек выхватил письмо у меня из рук. Когда он разорвал конверт, на пол упали два ключа и пожелтевший листок. Я подняла его и прочитала вслух:
— "Кто разгадает тайну зеркал - тот получит все. Кто ошибется - останется здесь навсегда. Выбор за вами, мои птенцы".
На обратной стороне листка кровью (по крайней мере, я надеялась, что это краска) было начертано: "Первая подсказка - ищите там, где разбиваются сердца".
Дерек нервно рассмеялся: — Как мило. Бабушка и после смерти устраивает свои игры.
Но я смотрела на осколки зеркала у наших ног. Потому что теперь я была уверена — в одном из них все еще отражалось то самое лицо. Лицо женщины, которая утопилась в пруду за домом двадцать лет назад.
Лицо матери Дерека.