Глава 10
Он хотел схватить ее, но не успел.
Раздался пронзительный вой, а следом за ним – тяжелая поступь гигантского существа. Пол заледенел. Отовсюду поползли рваные хлопья тумана. На стенах то тут, то там загорались хищные алые глаза.
Происходил что-то жуткое.
Черноволосого мужчину подбросило вверх, и он страшно закричал, выгибаясь в спине и хватаясь скрюченными пальцами за мутный воздух. Кажется, он захлебывался в собственной крови.
Пугало взмыло в воздух, заскрежетав что-то непонятное. Из него валилась солома.
Джесс, с трудом преодолев страх и оцепенение, движимая инстинктом самосохранения, побежала к арчатому проему. Однако спрятаться ей не удалось - перед ней разверзалась вдруг глубокая черная дыра, из которой несло чем-то гнилостно-сладковатым. Оттуда раздавалось омерзительное хихиканье.
Джесс хотела обогнуть дыру, однако ей не удалось этого сделать.
Пугало с силой толкнуло ее в спину. Прямо в зловонную дыру.
Пол ушел из-под ног, и Джесс полетела вниз с сумасшедшей скоростью.
Она не видела, как Пугало махает ей.
Джесс ничего не видела.
Темнота накрыла ее.
Темнота растерялась в ней
Темнота становилась ею.
Сколько продолжался этот полет, Джесс не знала. Она потеряла счет времени, чувства пространства и всяческие ощущения.
Казалось, она забыла все. Но в голове упорно сидела мысль: «Брент-Брент-Брент...».
Возможно, он стал крючком реальности, который удерживал ее от полного погружения в мир своего безумия.
Когда она пришла в себя, Джесс не могла сказать точно. Может быть, прошла минута, а может быть – половина вечности.
Некоторое время она находилась в странном пограничном состоянии.
Девушка понимала, что в сознании и не спит. Она открыла глаза, удивленно разглядывая больничную палату. Но при этом Джесс не могла шевелиться и говорить. Руки и ноги не слушались ее, с губ не срывались слова о помощи. Ее охватило оцепенение. Как будто бы она умерла.
Это было страшно – осознать себя парализованной. И ужас нахлынул на Джесс горячей волной.
Как бы она не пыталась, но пошевелить хотя бы пальцем не получалось.
На грудь давили невидимые руки. Дышать было тяжело.
В углу заскреблись чьи-то железные когти, и Джесс увидела сидящего там карлика в красном колпаке, который скалил черные зубы. Вместо глаз на безобразном лице сияли провалы.
Когда Джесс почти задохнулась – от нехватки кислорода и всепоглощающего животного страха, все прошло.
Она заснула по-настоящему.
***
- Мэлоун, чем тебе не угодил мой друг? – спрашивает Джеймс. Он упирается руками о парту и смотрит на Джесс внимательно, чуть насмешливо. Их лица – напротив друг друга, совсем близко. Преступно близко.
Чтобы увеличить расстояние между ними, Джесс откидывается на спинку стула и складывает руки на груди.
- Когда ты успел стать Стивену нянькой, Уорнер? – задает она вопрос.
Со Стивеном они расстались несколько месяцев назад, потому что для нее существует лишь Брент. Кроме него ей никто не нужен. От чужих мужских губ тошнит, чужие руки кажутся ей отвратительными.
Им осталось потерпеть всего пару месяцев до экзаменов, и они уедут в университет. Там они не станут скрывать свои отношения. Там их ждет свобода.
- Ты его бросила, он в депрессии, - врет Джеймс. Он смотрит на вырез ее кофточки.
Джесс через силу улыбается. Стивен был огорчен ровно три дня. На четвертый – напился на вечеринке и переспал с двумя старшеклассницами. Сейчас сменил третью девушку и счастлив.
- Не говори глупости.
- Ты заставляешь говорить меня глупости, - шепчет вдруг Джеймс. – Чем тебе не угодил я?
Он тянется к ней, и между их лицами вновь совсем небольшое расстояние.
Джесс слышит его тяжелое дыхание.
- Тем, что ты – парень моей подруги? – пожимает она плечами.
- Бывшей, - уточняет Джеймс. – Мне не нужны шлюхи.
Они расстались, потому что он сказал, будто Аманда изменяет ему.
Но Джесс знает, что это не так. Она видела на лице подруги синяки. Она сама просила ее бросить Уорнера.
А потом он стал клеиться к ней.
Делал недвусмысленные намеки на вечеринке в честь Дня рождения Лиз. Зажал однажды после тренировке в углу, но она вырвалась.
Позвонил в пьяном бреду и сказал, что не может без нее. Она попросила стереть ее номер и бросила трубку.
- У тебя ведь кто-то есть, - продолжает Джеймс и вдруг швыряет на стол свой телефон.
- Листай, - говорит он.
В его глазах – торжество.
Джесс ничего не понимает, но послушно берет телефон в руки. И листает одну фотографию за другой.
Их много. И на каждой изображены они с Брентом.
Джеймс запечатлел и невинные поцелуи, и откровенные сцены, от которых на ее щеках появляется румянец. Нет, ей не стыдно за это. Но никто не должен подсматривать за ними! Это грязно.
- Брент Элмер? – насмешливо говорит Джеймс и садится прямо на стол. – Неожиданный выбор для такой, как ты, детка.
- Зачем? – только и спрашивает она, решая, что они это переживут.
Они наигрались в тайную любовь.
- Спроси, что я собираюсь делать, - говорит Джеймс довольно.
- Что ты собираешься делать? – спрашивает Джесс. Она старается, чтобы ее голос не дрожал. Ей отчего-то становится страшно.
Правильно ли они делали, что все скрывали?
- Рассказать всем, разумеется. Ты обидела моего друга. Я должен восстановить справедливость.
Джеймс смеется.
Джесс понимает, что это не из-за Стивена. Джеймсу плевать на Стивена.
Это потому что она отвергла его. Он мстит.
- Элмер оказался скверным парнем, Мэлоун, - продолжает Джеймс. - Он накачал тебя наркотой, так? Он ведь занимается в классе третьего уровня химии. Наверняка сечет в подобных вещах.
- Замолчи, - прерывает его Джесс. Она не позволит ему очернить Брента.
- Не бойся, - смеется он. - Я расскажу правду. Правду о том, как школьный лузер изнасиловал славную девушку Джесс. Интересно, какую характеристику ему напишут? Сможет ли он поступить в университет? А твой авторитет, Мэлоун? Ты подумала о том, на каком уровне окажешься, если все узнают, какими грязными делами вы занимаетесь? – он машет телефоном, как оружием. – Куда опустишься? У меня и видео есть. Пара кликов – и оно на сайтах. Ты понимаешь, каких, да? Элмер бывает на таких сайтах или ему хватает тебя? Слушай, а что будет, если это увидят твои родители? Твоя мамочка такая хорошая прихожанка.
Он чередует угрозы и глумление. Издевается.
- Ты с ума сошел? – не выдерживает Джесс. Она вскакивает. В ее глазах - возмущение и страх.
– Не смей это публиковать! Я убью тебя, гребанный урод! Понял?
Джеймс словно не слышит ее:
- Ты можешь спасти ситуацию. Я могу
- Как? – шепчет перепуганная Джесс. Обычное самообладание покидает ее. Она не хочет, чтобы свидетелем их любви с Брентом стали другие. Она не хочет позорить родителей. Она не хочет вредить Бренту.
Джеймс весело улыбается. И она понимает, что он попросит.
***
Следующие несколько дней подарили спокойствие.
Никаких кошмаров, никаких чудовищ.
Джесс четко разграничивала реальность и сон.
Она сутками валялась на своей кровати в отдельной палате, по расписанию принимая лекарства и бездумно глядя в окно. Дни тянулись, словно резина: однотипные, беспросветные. Снег кончился, и было холодно и серо. Солнце пропало.
Эрик так и не пришел в сознание, и Джесс часто думала, что будет, если он никогда не проснется?
Она останется вечной невестой?
Помолвочное кольцо хранилось в прикроватной тумбочке
Ей было стыдно за эгоистичные мысли, но думать иначе Джесс не могла. Она слишком устала, а еще поняла, что хотеть счастья – преступление.
Единственное, что могло ее радовать – отсутствие кошмаров и галлюцинаций. Лишь однажды ночью ей показалось, что за окном плавает голова Пугала.
К ней снова приходила полиция – капитан, чью фамилию она не запомнила, и детектив Харрис, еще более уставшие, чем в прошлые их встречи.
Пока Джесс валялась в больнице, вновь произошло убийство – Убивающий Холод и не думал останавливаться. На этот раз от его рук пострадала школьница, и общественность как с ума сошла – требовала от властей и полиции не просто действий, а результатов. Толпа жаждала крови, хотела мщения. А убийца до сих пор не был найден, хотя полиция делала все возможное.
Однако в тот день Джесс поразило не известие о новом убийстве, а нечто совсем иное.
Так бывает, что несколько чужих слов могут перевернуть чью-то жизнь, и Джесс познала это сполна.
Сначала капитан долго расспрашивал ее обо всем, что происходило в квартире Эрика – слишком уж подозрительным ему показался тот факт, что на нее, свидетельницу по делу об Убийственном Холоде, нападают, а ее жених находится в критическом состоянии. Причем, кто это сделал, до сих пор оставалось загадкой. Не было свидетелей, а с камерами в доме Эрика что-то произошло – они вышли из строя на несколько часов.
- Расскажите подробно – что произошло в тот вечер, - потребовал капитан, странно на нее глядя, и Джесс почувствовала внутреннее беспокойство.
Если она станет рассказывать ему о Пугале или другой реальности, куда ее утянуло, ее просто-напросто сочтут ненормальной и упекут в психушку. С нее хватит странных взглядов родителей, в которых так много жалости. Ей хватит слов брата, который назвал ее ненормальной, думая, что она не слышит. Ей хватит собственных мыслей о том, что она сходит с ума.
Джесс, недолго раздумывая, сказала, что очутилась в квартире Эрика, открыв ее своими ключами, и потеряла сознание, когда шла на шум воды. И никого не видела – ударили ее по затылку, сзади.
Капитан отлично понимал, что Мэлоун что-то не договаривает, но никак не мог понять – что. Логически все было оправдано. Но вот выражение лица девушки и вмерзший в карие глаза страх говорили об обратном.
Он всячески пытался добиться от нее правды, и дважды ловил на маленьких неточностях, но Джесс выкручивалась.
Полицейский – не ее пастор, которому она скажет, что тронулась рассудком. Она и пастору это не скажет. Никому.
Помешательство – ее тайна. Вторая по величине.
- Вы понимаете, что нападение на вас в свете убийств и слежки за вами выглядит... странным? – спросил детектив Харрис.
Джесс кивнула, раздраженно убирая назад спутанные темные волосы. Нужно было делать маски, мыть их специальным шампунем и наносить особый бальзам, но ничего этого делать не хотелось. Хотелось обрезать их к черту и не обращать внимания.
- Может быть, у вас появились предположения, в чьих интересах следить за вами, мисс Мэлоун?
Ответом вновь стало покачивание головы – теперь уже отрицательное.
- Кому я нужна? – спросила Джесс с усмешкой.
Полицейские переглянулись. Об еще одной странности они умолчали. Капитан выделил одного человека специально для того, чтобы тот присматривал за ней в попытке наткнуться на мужчину в кепке с видеозаписей. И тут случилось странное. Полицейский сопровождал Мэлоун несколько дней и сделал вывод, что за ней следят двое мужчин, лица которых он не смог разглядеть. Затем, однако, он пропал и нашелся спустя день на окраине Хай-Пайнта, с безумным взглядом и седыми прядями, утверждая, что побывал в аду.
Специалисты считали, что на его психику было совершено мощнейшее воздействие.
С помощью системы видеонаблюдения не удалось установить ни то, куда их человек пропадал, ни то, как выглядят оба преследователя девушки – они скрывали свои лица. А сейчас и вовсе пропали.
Вся эта история, связанная с Мэлоун, обрастала дьявольщиной.
- Мне не положена защита? – спросила Джесс уже позднее, устав от допроса.
Полицейские переглянулись.
- Официально я не могу связать два этих дела, мисс Мэлоун, для того, чтобы предоставить вам защиту. Или у вас есть подозрения, что в квартире мистера Кантвелла на вас напал человек, связанный с убийствами девушек?
Джесс выдержала тяжелый взгляд капитана и вздохнула.
- Нет...
- Положение вашего отца позволяет нанять вам охрану, - посоветовал детектив Харрис, играющий роль хорошего парня. – Вам следует быть осторожной.
Она вновь вздохнула.
- Кстати, мисс Мэлоун, - сказал перед тем, как уйти, капитан. – В прошлый раз, когда мы проверяли список лиц, которые могли бы за вами следить, вы назвали некого Брента Элмэра.
Джесс кивнула безразлично.
- Вы целенаправленно ввели меня в заблуждение?
Вопрос заставил ее растеряться.
- Нет, что вы, - сказала она, хмурясь. – Зачем мне это?
- Я задавался этим же вопросом, размышляя над этим, мисс Мэлоун, - отвечал капитан.
- Не понимаю, о чем вы говорите.
- Человек, о котором вы говорили, Брент Элмер, не числиться среди пропавших без вести.
- Что? – едва слышно переспросила Джесс.
Комната пошатнулась и едва не обрушилась ей на голову.
- Брент Элмер не числиться среди пропавших без вести, - повторил терпеливо капитан, изучая ее реакцию.
- Не может быть, - прошептала девушка.
В грудь ударили молотком. Вены прошил ток.
Сердце застучало так, что ей перестало хватать воздуха.
Жив или мертв?..
Мертв или...
- Брент он... - Слова давались Джесс с трудом.
- Жив, - коротко ответил капитан. – Мисс Мэлоун, что с вами?
Она затрясла головой. На ее лице боролись улыбка и отчаянная гримаса. Детективу Харрису стало не по себе.
- Все... хорошо. Где он? – она вдруг схватила капитана за пиджак, цепляясь за него и глядя прямо ему в глаза. – Где он? Скажите! Умоляю!
Тот не был готов к столь бурной реакции и не сразу оторвал Мэлоун от себя.
- Не знаю, - коротко сказал он, держа девушку за запястья и с удивлением глядя, как по ее бледному лицу катятся крупные слезы. – Но Элмер уехал в Европу с родителями.
- Что?.. – переспросила потухшим голосом Джесс. На ее лице появилась вымученная улыбка. – Но...
Она замолчала, чувствуя, как сердце колотиться прямо в горле. По венам метался уже не ток, а грозовые молнии.
- ...у него не было родителей, - эти слова дались ей с трудом.
А потом потолок все же обрушился на ее голову, и со звоном разбился в расширившихся зрачках.
Джесс потеряла сознание.
- Позови врача, быстро, - велел детективу Харрису капитан, подхватывая девушку.
***
Если бы Джесс писала книгу о своих отношениях с Брентом, в этой книге была бы одна страница.
Для любви не нужно много слов.
Встретились – поняли – полюбили – согрели сердца друг друга.
Но Джесс не пишет книгу, она сидит над сочинением по литературе, которое должно быть посвящено немецкому романтизму конца восемнадцатого столетия. Литература и журналистика – ее любимые предметы в школе, здесь она – одна из лучших. И чтобы не ударить в грязь лицом, Джесс сидит в библиотеке, обложившись книгами, и читает, изредка ловя восхищенные взгляды десятиклассников у окна.
Ей нравится, что они засматриваются на нее.
Она расправляет плечи и незатейливым жестом отбрасывает в сторону волосы, открывая шею и вырез на платье. Чужое восхищение подпитывает ее самооценку. Джесс разрешает им смотреть на нее, на ее открытые плечи, обнаженные ноги. Она дразнит и одновременно издевается – ее благосклонность никогда не светит этим неудачникам. Им даже приглашение на вечеринку Аманды не светит, потому что они не заслужили.
Но все эти мысли моментально вылетают из ее головы, едва стоит появиться в библиотеке Бренту. Он, с рюкзаком на перевес, идет к ее столу и садиться рядом, ставя на стол несколько книг по астрофизике.
Они делают вид, что не знакомы.
Но когда их взгляды встречаются, в сердцах обоих происходит взрыв.
Джесс забывает про самолюбование, ей больше не нужны ничьи взгляды – кроме него. Она всматривается в его глаза и с удовольствием находит, что сейчас они густого серо-синего цвета.
Брент сидит рядом, изучая книги, но Джесс знает, что он, как и она, взволнован.
Она опускает руку на край своего стула, и спустя несколько секунд ее накрывает горячая ладонь Брента.
Их пальцы переплетаются.
Джесс не понимает, что с ней происходит, когда он рядом.
Ее сердце плавится, как сливочное масло на сковороде, от нежности. Любовь в ее душе переливается всеми цветами, как самоцвет. Искриться, играет акварельной радугой. Любовь питает ее и делает сильнее и взрослее.
Любовь – часть Джесс. Без любви она не сможет жить.
Брент передает ей записку.
Это их игра, маленькое удовольствие, и они часто, в тайне ото всех, обмениваются ими.
Джесс разворачивает записку не сразу – чтобы никто в библиотеке ничего не заподозрил.
«Я люблю тебя», - написано на красном сложенном во много раз стикере.
Джесс улыбается. Она знает, что Брент ее любит. И это знание – ее лекарство от всего.
Она рисует на полях тетради сердце, и он видит его, понимая, что и она любит его тоже.
Ее рука оказывается на его колене, обтянутым джинсовой плотной тканью. Он улыбается в кулак.
Мимо проходят школьники, и Джесс вовремя успевает убрать руку, чтобы никто ничего не заподозрил. Они остаются в библиотеке одни – уже вечер, и за окном небо окрашивается закатным аквамарином.
Джесс медленно закрывает том, не сводя несколько секунд глаз с Брента, встает и идет к полкам книг, которых в библиотеке великое множество: ее фонд – гордость школы.
Спустя пару минут встает и Брент.
Они встречаются между стеллажами, скрытые от посторонних глаз тысячами книг, и одновременно набрасываются друг на друга. Они целуются, ничего не говоря: каждый тонет во взгляде другого, в объятиях и мерцающей теплоте.
Брент и Джесс опускаются на пол, зная, что никто их не увидит. Они делали так уже несколько раз, находились на лезвии ножа, но это только подстегивало чувства, придавало пикантности, будоражило ощущения
Их души рвутся друг ко другу сильнее, чем тела.
Ни он, ни она в пылу страсти не видят, как в соседнем ряду, прячась за полками с тяжелыми фолиантами, стоит Джеймс Уорнер.
Его дыхание сбито от увиденного, в зеленых глазах – злой огонь. Это он дожжен быть на месте проклятого слизняка Элмера!
В руке Джеймс держит телефон с включенной камерой.
Идет запись.
***
В ушах звенел отголосок мужского ярого крика.
Перед глазами мелькали огни чужой Вселенной.
Вместо сердца в груди билась испуганная звезда.
...Джесс упала на пол, больно ударившись локтем и повредив ногу.
С тихим стоном она открыла глаза и осмотрелась, поняв, что находится в знакомом винном подвале. Здесь стало холоднее и дул сквозняк – дверь наверху была приоткрыта.
С трудом поднявшись, Джесс посмотрела вверх, но вместо Вселенной увидела лишь кирпичный сводчатый потолок.
Она понятия не имела, откуда упала, и как вновь очутилась в этом мире. В том, что это не сон, девушка отчего-то не сомневалась – слишком реалистичны были ощущения и боль в щиколотке.
«Джесс».
Она с недоумением и страхом оглянулась по сторонам, не понимая, зовут ли ее или это вновь больные игры разума?
Ей вновь почудилось свое имя и легкое дыхание над ухом. И пришло ощущение, что она должна уйти отсюда. Отыскать что-то. Что-то важное.
Прихрамывая, Джес поднялась по лестнице и вновь оказалась в коридоре с мерцающими канделябрами. Она, то и дело вздрагивая от шороха теней, таившихся в углах, направилась по знакомому коридору и оказалась на втором этаже двухуровневой мрачной гостиной, в которой однажды уже бывала.
На этот раз здесь никого не было – ни черноволосого сумасшедшего мужчины, ни блондинки со шрамом, ни живой куклы, от которой веяло мертвым холодом. Зато царил беспорядок – словно тут разбушевался домашний смерч. Всюду валялись обломки мебели, сверкали осколки разбитых люстр и льда, поднималась в воздухе пыль. Паркет был в кровавых потеках, и Джесс старалась не наступить на них. Едва уловимо пахло старым железом, пылью и полынью.
Целым осталось лишь фортепиано с распахнутой крышкой. Проходя мимо, Джесс по привычке потянулась к клавишам, но вовремя одернула руку, заметив в полутьме, что клавиши забрызганы чем-то густым и бурым.
С трудом подавив рвотный позыв, Джесс направилась дальше, решив не задерживаться. Она подошла к высокой двери и несмело коснулась кованой ручки, поняв, что испачкала ладонь в чем-то липком. И сразу поняла – в чем.
Силой воли Джесс заставила себя открыть дверь и только потом одернула руку, судорожно обтирая ее о подол ночной рубашки.
Она оказалась в холле с мягким светом, полосатыми обоями и кожаным диванчиком. На одной из стен висела коллекция холодного оружия. Несколько ножей, сабля и молот были в засохшей крови, похожей на брызги и потеки грязи.
Негромко играло радио.
- ... подозреваемый в убийстве шестерых женщин, более известный под именем Убийственный Холод, задержан – сообщило окружное полицейское управление. Им оказался тридцатичетырехлетний Роберт Уолш. Ему были предъявлены официальные обвинения по нескольким пунктам, однако, как сообщает источник, близкий к расследованию, Уолш не признает вину и...
Голос диктора резко прервался, раздалось шипение, а сквозь него Джесс вновь услышала свое имя.
Она в панике оглянулась назад – огромной двери перед ней уже не было, вместо нее появились три двери поменьше, таящие за собой неизвестность.
Из-под одной, левой, из них пополз могильный ядовито-лимонный туман, щиплющий голые ноги, и Джесс не решилась открыть ее.
Стоило ей отпереть центральную, как она едва не оступилась и не упала вниз, в бесконечное звездное пространство – перед ней разверзлась целая Вселенная, которая засасывала в себя.
Вдалеке виднелся шар, напоминающий глобус.
Земля?
Из этого пространства раздавался пронзительный мужской крик, переполненный болью. И Джесс, часто и мелко дыша от внезапного испуга, поспешила захлопнуть дверь. Она не хотела тонуть в чужой Вселенной.
Она хотела узнать, кто зовет ее и зачем.
Третья, правая дверь, долго не поддавалась, но, в конце концов, Джесс удалось справиться с ней с помощью ножа со стены.
В колонном зале с высоким потолком и черно-белой мраморной плиткой под ногами никого не было – лишь пустота и гулкое эхо. И много картин в тяжелых старинных рамах. Но стоило Джесс приблизиться к любой из них, чтобы рассмотреть, как изображение вдруг пропадало, оставляя девственно-белый холст.
Единственную картину, которую она смогла рассмотреть, стал ее портрет. Он единственный висел на стене напротив, маня и пугая.
Это было ее лицо, написанное так безупречно красиво, что Джесс с трудом узнала себя. Если бы она так выглядела в реальности, то вечно носила бы корону «Мисс мира».
«Джесс».
Нужно было спешить. И она пошла дальше. Гулкие коридоры сменялись темными комнатами. Лестницы – поворотами.
Она шла, шла и шла... В какой-то момент Джесс едва не угодила в капкан, на нее набрасывалась стая летучих мышей, она падала, не видя в полутьме ступеней или препятствий, но не останавливалась в своем путешествии по странному дому.
Ею двигало странное, почти непреодолимое желание двигаться вперед. Джесс чувствовала, будто ее ждет что-то – или кто-то, и не могла оставаться на месте, ожидая, когда ее выкинет в свой реальный мир.
«Джесс»
Она. Должна. Искать.
В какой-то момент Джесс оказалась еще в одной гостиной, уже целой, но пустой и темной. Окна были занавешенные тяжелыми бордовыми портьерами, и Джесс, отодвинув одну из них, увидела за окном поле, над которым нависло вечное мрачное, с лиловыми проблесками, небо.
Далеко в поле неподвижно замерла фигура Пугала, раскинувшего руки. Над ним кружили вороны.
За полем начиналось кладбище: виднелись могильные кресты, между которыми перемигивались огни, а вдалеке она приметила крылья упавшего на землю самолета.
Джесс тотчас присела на корточки, забоявшись, что Пугало заметит ее и вновь окажется рядом, но этого не случилось.
Она вновь осторожно выглянула из окна и с облегчением удостоверилась, что Пугало остается на месте, как ему и положено.
Слишком знакомое место.
Она была на этом поле. Убегала от Пугала и упала в могилу.
«Джесс».
Слыша то ли чужую мольбу, то ли свое сумасшествие, девушка выбежала из гостиной и поспешила к витой лестнице, ведущей наверх.
Джесс оказалась на третьем этаже, осмотрелась и спешно открыла одну из дверей, попав в спальню-мансарду.
Это комната была единственной во всем огромном доме, которую ярко освещал свет. Свет, мягкий, податливый, был всюду.
И, кажется, даже в сердце Джесс, заполняя его изнутри.
Посредине спальни стояла большая двуспальная кровать с балдахином, заключенная в хрустальную полусферу, вросшую в паркет.
На кровати лежал Брент – взрослый, красивый, любимый.
У Джесс перехватило дыхание.
- О, Боже мой, - пробормотала она, не отрывая от его лица жадный взгляд. – Брент! Брент! – позвала она его.
Брент был без сознания.
Кожа болезненна, а губы стали серыми. Светлые волосы разметались по подушке. На шее видны были напрягшиеся вены. Белая рубашка на груди пропиталась кровью.
Кровь забрызгала всю кровать – Брент был серьезно ранен.
- Джесс, - в бреду прошептал он, не открывая глаз, и девушка поняла, что все это время слышала его голос.
Она с немым криком бросилась к Бренту, но хрустальный купол оттолкнула ее. Невидимая сила отбросила ее назад, заставив отлететь к шкафу.
Джесс, однако, не собиралась сдаваться. Она встала на ноги и, упрямо сжав кулаки, вновь бросилась вперед, полная решимости пробить купол.
Не получалось.
Она раз за разом бросалась вперед, не обращая внимания на боль. Кричала, пытаясь пробиться под этот купол, царапала его ногтями, била кулаками, и сама - билась-билась-билась.
Как сумасшедшее сердце в груди.
И кричала – пронзительно, громко, срывая голос, надеясь, что он услышит. Услышит и поймет – она рядом, она спасет его, она его не бросала.
И Брент услышал.
Он открыл вдруг глаза – серые, как мокрый асфальт. Увидел истерзанную Джесс и улыбнулся слабо.
- Я люблю тебя, - сказал он шепотом, который раздался по всей комнате, отскакивая эхом от стен.
- И я тебя люблю.
Джесс плакала, тянула к Бренту руки.
– Спаси меня... - Он посмотрел на нее умоляющим взглядом. -Найди меня.
- Я найду! – закричала она. И вновь бросилась на стеклянный купол, в решительной надежде пробить его.
Неведомая сила, как и прежде, отбросила ее в сторону, лицом в стену. От боли Джесс потеряла сознание.
...и проснулась с тихим криком, который утонул в больничных стенах.
Это был самый страшный кошмар Джесс за последнее время.