Глава 21
Глава 21.
–Ты... ты... ты самый мерзкий человек из всех, кого я знаю! Ты врешь, как дышишь! Тебе ничего не стоит манипулировать людьми, обманывать их и пользоваться ими!— каждое слово Сейран бьет по мне, как пощечина. Я чувствую, как внутри закипает что-то тёмное, неуправляемое, распространяющееся, словно лесной пожар.
Я пытаюсь удержаться, найти хоть какую-то точку равновесия — хоть что-то, за что можно зацепиться в этом разговоре, но...
Возможно, оправдаться, объясниться, но она права, я поступил ужасно. Я соврал ей, хотя единственное о чем она просила, быть с ней честным. Сейчас я уже понимаю, что мог бы сказать ей правду, не пытаться вести какую-то глупую игру, но теперь уже поздно. После того, как это все обставил и рассказал Сейран мой брат, все мною сказанное звучит глупо и жалко.
–Ты можешь не кричать? Я понимаю, что я ошибся, но...—пытаюсь сосредоточиться на дороге и держать свой голос ровным и уверенным.
–"Ошибся", Ферит?! Ошибся?! Это ты так называешь свой поступок? Ты меня обманул! Это я ошиблась, когда поверила тебе... хотя знала... хотя я видела, что ты за человек...—каждое её слово забирало крупицы кислорода из салона машины и мне казалось, что мне на шею повесили удавку, которая затягивается все сильнее и сильнее.
И меня затопила злость.
В детстве дедушка рассказывал нам легенду о мужчине, которого пытали каплями воды. Его обвинили в каком-то преступлении и в виде наказания привязали к конструкции, которая с регулярной периодичностью капала на лоб преступника по капле воды. На первый взгляд эта "пытка" кажется глупой, ведь это всего лишь вода. Не меч, рассекающий воздух и лишающий мужчину конечностей, это не огонь, поглощающий его плоть и не палка ломающая ему кости. Просто вода...
Но на самом деле это намного ужаснее, чем может показаться. Каждая капля постепенно подталкивает человека к раздражению, затем к тревоге, и наконец безумию.
Вопрос лишь в том, какая капля окажется последней.
Все четыре года чувств, все четыре года сомнений, влюбленности, страсти, глупости, отчаяния, надежды и одержимости сжимаются в одну микроскопическую точку, чтобы взорваться.
Громко. Некрасиво. Нелепо.
–Да! Да я ужасный человек! Скажи мне что-нибудь новое. Ты мне говорила это уже сотню раз! Я всегда был и остаюсь для тебя пустым местом!— я выплёвываю слова, словно едкую желчь. Хочу, чтобы она почувствовала, насколько мерзким она меня делает.
Я сорвался. Не сдержался. Слова вылетали сами по себе, жгли горло, но мне было всё равно. Боль, которую я держал в себе все эти годы, вдруг прорвалась наружу.
–А что?! Что, это разве неправда?! За четыре года ты мне более чем прекрасно показал своё истинное лицо! С меня хватит!—смотрит она на меня своими огромными глазами, которые сверкают злостью и чем-то ещё...
Разочарованием.
Да иди ты к черту со своим разочарованием, Сейран! Ты и понятия не имеешь, что такое настоящее разочарование!
–Это с меня хватит! —воскликнул я, сжав руль так, будто хотел сломать его, — Ты даже не представляешь, во что ты превратила мою жизнь! С тех пор, как я тебя встретил, каждый мой день — это блядская агония!
Я хочу, чтобы слова успокаивали меня, дарили долгожданное облегчение, но на деле испытываю ещё больше отвращения к себе. Понимаю, что это наша первая настоящая ссора.
Все десятки раз до этого —просто детский лепет по сравнению с происходящим сейчас. Я не различаю дороги, еду куда глаза глядят и кожей ощущаю мерзкий воздух машины.
Воздух наполненный оскорблениями, громкими словами, обидами...Так пахли ссоры родителей.
Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.
Смотрю на Сейран. Она испугалась. Я видел это по её глазам. И это ощущение — осознание того, что я её пугаю, — разорвало меня изнутри. Мне захотелось выть.
–Что?! Что ты говоришь? – наконец выдохнула она.
Мне хочется сказать "прости", "я не думал, что мои слова так сильно тебя напугают"... Но это было бы враньём. Я знал, что делаю, но остановиться...
–Хочешь поговорить о том, кто кому испортил жизнь?! Ты даже не представляешь, что ты со мной сделала...—мне нужно заткнуться, но я теряю связь с реальностью, будто не я говорю, а говорит за меня моё нутро, которое подавляли долгие годы.
–Ферит, ты меня пугаешь...—выдыхает она ничего не понимая.
–Да? Я тебя пугаю?! — голос дрожит,— Я сам себя пугаю! Я сам себя, охуеть как, пугаю, Сейран! Но ты можешь спать спокойно, зная, что ты к этому причастна!
Мне серьезно нужно заткнуться.
И в этот момент я увидел в её глазах то, чего никогда раньше не видел. Растерянность. Боль. Эта боль была настолько явственной и обнажённой, что мне стало казаться, что я увидел то, чего видеть не должен был. Я знал, что перешёл черту. Я видел, как её лицо меняется, и это было как удар молотком по голове. Но вернуть слова назад я не могу, как и вернуть время вспять, чтобы не совершать тех постыдных ошибок —тоже.
– Останови машину,— она говорит это тихо, почти шепотом.
Но для меня эти слова звучат, как канонада, как приговор, который не подлежит апелляции. Я молчу, не соображая, что делать. Как будет правильно?
– Ферит, останови машину, —снова. Всё так же спокойно. Холодно. И я продолжаю молчать и давить на газ, —Останови машину! Я хочу выйти!—наконец повышает она голос.
– Куда ты выйдешь посреди дороги?! –в моём вопросе слишком мало раздражения, слишком много отчаяния.
Только не уходи. Только не уходи. Только не уходи. Я настолько потерян, что не знаю, как мне все исправить. Если ты уйдешь, я сломаюсь.
–Если ты не остановишь машину прямо сейчас, я просто выпрыгну, — холодно говорит она, и я на секунду поверил, что она действительно может это сделать.
Я останавливаю машину посреди дороги. Она открывает дверь и выбегает из машины. Я не смотрю. Молчу. Слишком много сил нужно, чтобы произнести хоть слово.
Голова идёт кругом от того, насколько все запуталось, словно комок паутины из тонких шелковых нитей. Только выбросить. Не распутать.
Я так и стою на обочине. Не могу заставить себя поехать дальше. Кажется, что мир вокруг кружится вокруг меня в безумном хороводе.
Я врезаюсь ладонями в руль — раз, другой, третий. Резкая неприятная боль отдаётся в костяшках. Хорошо бы перестать, но я продолжаю колошматить руль, будто в этом есть хоть какой-то смысл.
—Чёрт! — кричу я в никуда, в тишину машины, в поток машин проезжающих мимо, в мир, которому нет дела до меня.
Я сжимаю голову руками, уткнувшись лбом в руль. Хотелось выть. Хотелось рвануть и поехать за ней. Но я знаю— это бессмысленно. Иногда нужно принимать, что некоторые двери для тебя никогда не откроются.
В груди тесно. Глаза жжёт, хотя я не плачу — просто не хватает воздуха. Нужно что-то сделать. Нужно просто что-то сделать.
И тут я понимаю, чего я хочу сейчас больше всего. Ощущаю, как губы кривятся в злой ухмылке и я разворачиваюсь на дороге, чтобы вернуться в особняк.
Дорога успокаивает, поток машин и те несколько секунд ожидания на светофоре действуют, как успокоительное и уже изначальный план не кажется таким желанным.
Мне хотелось вернуться домой и вмазать Фуату по его самодовольному лицу, но заезжая во двор особняка руки перестают потряхивать от нетерпения и мне хочется просто поговорить с ним, выяснить, какого черта он лезет к Сейран со своей ёбаной правдой.
И я так бы и сделал. Я бы просто поговорил, спросил, возможно, накричал, но не стал бы бить... Не стал бы, если бы Фуат не встретил меня сверкающими глазами и своей идиотской ухмылкой.
"Неужели я чем-то расстроил Сейран? Почему она так быстро уехала?!"—почти ласково воркует он, пока я не подлетаю к нему, чтобы разнести его челюсть своим кулаком.
Что-то противно хрустит. То ли мои костяшки, то ли его зубы. Понятия не имею, потому что адреналин в крови притупляет боль, к тому же полностью срывает мне тормоза.
—Какого хера ты лезешь в мою жизнь?!—ору я, хватая его за воротник и тряся, как умалишённый.
Я не отдаю себе отчёт в силе своей хватки, но по страху застывшему на лице брата, понимаю, что, возможно, перегнул. Это не значит, что этот идиот этого не заслуживает. Но это определенно значит, что я слетел с катушек.
"Сынок, отпусти его!"
"Ферит, прекрати!"—слышу я визги матери и Асуман. Я отпускаю Фуата и смотрю на него, ожидая, что он объяснится. Хотя скорее я должен тут объясняться за свое свинское поведение.
Я не должен набрасываться с кулаками и крушить всё вокруг. Я не мой отец.
Фуат осторожно ощупывает челюсть, поднимаясь с пола. Он смотрит на несколько капель крови на своих пальцах и болезненно морщится. На секунду мне кажется, что это снова тот маленький Фуат, который мог расплакаться после нашей очередной драки и побежать жаловаться родителям.
Мне становится не по себе. Ещё больше.
—Ферит, что здесь происходит?! Что ты себе позволяешь?
Я игнорирую нервный тон матери и её вопросы. Я хочу получить свои ответы и решаюсь на них только, когда брат поднимается на ноги и зло смотрит на меня. Мне хочется хотя бы физически ощущать наше равенство.
—Почему ты рассказал ей про наследство? Тебе не живётся спокойно, если не лезть в чужую жизнь?—выплевываю я.
—А что, она потеряла к тебе интерес после моих слов? Неужели без денег ты никому не нужен?—криво ухмыляется Фуат и отмахивается от Асуман, которая пытается вытереть с его лица кровь.
—Это не твоё дело, —закрываю я глаза и шумно выдыхаю.
—Знаешь, моё...это моё дело, потому что мне кажется, что это чертовски несправедливо, что ты за моей спиной проворачиваешь дела... Что ты наговорил отцу? С чего ты вдруг стал его любимчиком?!
—Я ничего не проворачивал за твоей спиной!—нервно кричу я, —Если бы я мог, я бы вообще никогда с тобой не связывался, но я идиот ещё пытался тебе помочь.
—Ха, смешно, братик! Очень смешно!—хлопает в ладоши Фуат, —интересно, как же ты мне пытался помочь? Выпереть из моей же компании? Отжать у меня наследство?
Я горько улыбаюсь. Это больнее, чем я думал.
—Ты так говоришь, потому что на моём месте сделал бы то же самое, правда? —не хотел признаваться в этом самому себе, но сейчас слова сами собой бьют в цель, —Только дело в том, что я никогда не был тобой. Как бы ты не боялся всегда, что я займу твое место, я всегда знал, что мы разные. Так вот, чтобы ты знал, я уже вторую неделю уговариваю отца передать тебе управление активами. Просто потому что мы с тобой братья. Просто потому что я никогда не хотел с тобой соперничать. Мне не нужен персональный враг...мне просто нужен мой старший брат, —Фуат застыл с нечитаемым выражением лица. Не верит, —ты можешь сам спросить у отца. Просто спросить, Фуат, просто спросить. Один раз в жизни будь храбрым и перестань бояться услышать правду.
—Я не знал, —тихо произносит он.
—Чего ты не знал? Что я бы никогда не предал тебя, не обманул? Ты не знал этого? И знаешь, что самое печальное, что ты боишься, что я так поступлю, потому что на моём месте ты бы сделал именно так. Ты бы просто меня растоптал.
Фуат опускает голову вниз и я не могу увидеть выражение его лица, но я точно знаю, что мама и Асуман смотрят на меня. Я только сейчас понимаю, насколько громко я кричал, скорее всего весь персонал дома прекрасно меня слышал. Пытаюсь не думать об этом и успокаиваю себя тем, что это не худшее, что они слышали в этом доме. Родителей мне не переплюнуть.
Не знаю, чего я ждал, но Фуат молчал. Не ждал ведь я извинений или сцены воссоединения и примирения братьев!
Разворачиваюсь и хочу уже подняться по лестнице, как слышу быстрые шаги матери.
—Ферит, что случилось? Ты можешь мне объяснить?—она обеспокоена, но сейчас это меня чертовски раздражает, —ты с Сейран поругался? Это все из-за этого?
Кровь начинает закипать, я буквально ощущаю болезненное бульканье в венах.
—Перестаньте все лезть в мою жизнь! Какая вам разница?!—взрываюсь я, размахивая руками, —Отвалите от меня! Мама, пожалуйста, живи своей обычной жизнью! Чем ты там занималась все эти годы? Ругайся с отцом, покупай двадцать пятый фарфоровый сервиз за неделю, делай цветочные композиции под тон обоев в гостиной... Только отстань от меня! Хорошо? Просто отстань!
Я быстрыми шагами вбегаю по лестнице и захлопываю за собой дверь комнаты. Мне кажется, что ко мне начнут лезть с расспросами, нравоучениями, скандалами. Но, видимо, все наконец-то прислушиваются ко мне и отстают от меня.
До субботы я не выхожу из комнаты. Вообще. Наличие своей ванной удобно, когда ты решаешься забаррикадироваться ото всех. Я не хожу в университет. Просто потому что не хочу. Это все равно больше не имеет никакого смысла. Даже мое отсутствие в офисе не вызывает у отца вопросов, скорее всего ему донесли о моём нервном срыве в гостиной и он решил, что погорячился возлагая на меня большие надежды.
"Ты меня разочаровал. Снова"—скажет он мне при следующей встрече.
В свой дом я тоже не поехал, потому что не хотел видеть Мурата и Али. Они и так закидали меня сообщениями, но даже с ними я сейчас не готов был разговаривать.
Последнее сообщение от Мурата я выучил наизусть.
"Когда надоест себя жалеть и жевать сопли, позвони мне. Или Али. Короче, дай знать, что ты не сдох."
Одиночество помогает. В моей голове и так всегда роятся беспорядочные мысли, а находясь среди шума толпы, кажется, что это многоголосье может тебя поглотить. Нет, я не принял никакого решения. Озарение не посетило меня одиноким осенним вечером, пока я сидел на балконе вглядываясь в тёмное небо и бескрайний Босфор. Но пришла тишина и принятие своих ошибок.
Что делать дальше, понятия не имею, но оглядываясь назад я почти не морщусь, ощущая болезненный стыд за свою глупость и поведение.
К утру субботы я спокоен и почти умиротворен, словно монах познавший дзен, или что там они познают...
В девять утра направляюсь в мамину спальню с букетом цветов и подробным сценарием своих извинений. Прямо в дверях сталкиваюсь с Фуатом, который выходит из её комнаты. Видимо, успел поздравить маму с днём рождения до меня.
Я ничего не говорю ему. Я не злюсь, но и извиняться не собираюсь. И я почти спотыкаясь от удивления, когда он робко произносит "Доброе утро". Я лишь киваю ему головой и хрипло отвечаю на приветствие.
Захожу к маме и вижу, как она улыбается сидя напротив своего туалетного столика. Она окружена букетами цветов и какими-то свёртками.
—С днём рождения, мам, —почти извиняясь произношу я, вспоминая свои несправедливые слова, которыми я её осыпал при нашей последней встрече.
—Милый, какие красивые цветы!—улыбается она мне, ласково целуя в щеку, —мои мальчики радуют меня с самого утра.
Ага, а ещё твои мальчики устраивают бои без правил посреди малой гостиной...
—Мам, прости за то, что было... И за то, что я наговорил...—скороговоркой бормочу я, лишь бы успеть сказать, пока смелость при мне.
—Все в порядке, милый. Я все понимаю, —поглаживает она меня по щеке, —ты же придёшь сегодня на празднование?—с надеждой спрашивает она.
—Если ты хочешь, —нехотя говорю я. Меньше всего на свете мне хочется посещать званые вечера с сотней гостей, которые будут разглядывать нашу семью, словно мы обезьяны в зоопарке.
—Я очень хочу, чтобы ты пришёл, —сияет она улыбкой, странной улыбкой, за которой точно есть второе дно, но я не могу его уловить.
Но я не расспрашиваю, чтобы избежать новых конфликтов и выяснения отношений.
***
Огромный зал украшен так, словно здесь будет проходить не праздничный банкет в честь дня рождения, а как минимум коронация монаршей особы. Что касается праздников, мама и Асуман никогда не отличались чувством меры или хотя бы умеренности.
В их понимании все должно быть за гранью идеала, чтобы никто не мог их упрекнуть в отсутствии вкуса, или что намного хуже, в отсутствии денег.
И мы не были бы Корханами, если бы день рождения семьи не превратили бы в мероприятие для налаживания связей с партнёрами компании, поэтому отец и Фуат уже обхаживали нескольких потенциальных богатеньких спонсоров.
Огромный зал сиял так ярко, что резало глаза. Чёрный смокинг буквально хрустел на мне своей новизной, а мама то и дело поправляла мою злосчастную бабочку. Не хватало только достать носовой платок, чтобы вытереть слюни.
Мама вела себя...Впрочем, мама вела себя также, как и всегда. Слишком внимательная к мелочам, немного суетливая и слегка нервная. Я счёл это признаком волнения от предстоящего празднования, но как же я ошибался...
Когда Асуман зашла в зал вместе с Сейран, я потерял дар речи. Не только от того, насколько она была великолепна в этом красном платье и с идеальной, немного застенчивой улыбкой, но и от того, насколько глупым идиотом я был, если не смог этого предсказать.
Ну, конечно, мама пригласила её на праздник! Ну, конечно! Небось ещё и уговаривала её. И точно прислала платье и туфли, потому что даже моих скудных познаний в высокой моде хватает для того, чтобы определить стоимость наряда.
"Будь умницей, милый" —щебечет мама, прежде чем упорхнуть к Сейран с лучезарной улыбкой и обьятиями.
Я не успеваю спросить у матери, какого черта она проворачивает такие дела за моей спиной, как мама уже указывает на меня, говоря что-то Сейран.
Но она упорно не смотрит в мою сторону. Это больно бьёт по самолюбию, зато возникает прекрасная возможность без ограничений любоваться ею.
Бледная кожа на тонкой шее ярко контрастировала с красным платьем. Густые тяжёлые ресницы едва подрагивали, выдавая её волнение. Я сделал несколько нерешительных шагов в их сторону, чтобы расслышать о чём они говорят, но лишь успел увидеть, как Сейран робко передаёт небольшой свёрток моей матери, а она его с нетерпением разворачивает.
Сейран подарила маме книгу. Книгу, мать её! Да, простую. Но ту самую, которую мама упоминала мельком на том ужине, и я сам забыл об этом разговоре. А Сейран запомнила. Поняла, прочувствовала — и сделала жест, который, чёрт возьми, заставил мать чуть не разрыдаться от умиления.
Я знаю свою мать слишком хорошо, чтобы по выражению её лица понять, насколько сильно её поразил этот простой и одновременно трогательный подарок. Она давно перестала удивляться количеству бриллиантов на своих новеньких часах, но книга, упомянутая ею вскользь могла её растрогать.
Асуман незаметно прошла мимо меня и похлопал по плечу, подмигивая. Я нахмурился, делая вид, что не понимаю её намёков. За те годы, что я её знаю, я прошёл множество стадий восприятия Асуман. Я всё ещё иногда считал её наивной влюбленной девочкой, которой она, кстати, несомненно являлась, но также я не могу не признать, насколько сильна она духом и как отчаянно она всегда оберегает то, что для неё важно. Каким-то образом, наша семья была для неё таковой.
Не успеваю я закатить глаза на подшучивания Асуман, как слышу, что мама обращается ко мне.
–Сынок, идём к нам. Хватит стоять в стороне и пускать слюни!
Я прилагаю титанические усилия, чтобы обиженно не цокнуть и по-детски убежать, вместо этого я выпрямляю спину и вымученно улыбаюсь матери.
Мама придумывает нелепую отговорку, что ей нужно встречать гостей и оставляет нас с Сейран одних. Конечно, в этом и заключался план моей матери.
Я неловко смотрю на Сейран, не в силах заговорить, потому что при нашей последней встрече я вёл себя, как полный придурок.
То есть, это не значит, что до этого на протяжении нескольких лет, я не вел себя так. Но, определенно, существует воображаемая шкала полных придурков и та сцена в машине однозначно заслуживала десятки.
–Тебя мама пригласила, я так понимаю...—решаю я начать с очевидных фактов, просто чтобы понять, вдруг Сейран не сильно обиделась и мы снова начнем общаться как раньше.
Судя по её долгому молчанию, всё же обиделась.
Она вздернула свой острый носик и направилась в глубину зала, оставляя меня позади. И тут я увидел вырез на её спине.
Я никогда не видел её спину. Столько оголённой кожи. Она казалась такой тонкой, словно шёлк. Наверняка, мягкая, если коснуться.
Я забылся настолько, что почти услышал, как моя челюсть опустилась на пол, но я замаскировал свое...смятение за чем-то вроде усмешки или фырканья и последовал за ней.
Не удержался и коснулся её талии в том месте, где заканчивалась ткань, обнажая её кожу. Она моментально отпрянула до того, как мои пальцы скользнули по красной ткани вниз.
–Я предпочту, если мы обойдёмся сегодня без прикосновений. Я не раз говорила, насколько мне неприятно, когда ты меня трогаешь, —ледяным тоном проговорила она.
Справедливо. Я не заслужил ни капли теплоты от тебя.
Я едва заметно киваю, соглашаясь с тем, что нам больше не стоит играть в эти игры. Все равно все уже давно было обречено на провал. Сейран пришла сегодня лишь из-за того, что не хотела обижать мою мать, и дел со мной она больше не хочет иметь.
Ожидаемо. Очень, блять, ожидаемо.
Мы бесцельно слоняемся по большому залу, и я ловлю на нас взгляды и перешептывания. Это заслуга моей матери, ведь это она последние несколько месяцев так активно искала мне невесту, что видя любую девушку рядом со мной, окружающие предполагают, а не будет ли именно она следующей госпожой Корхан.
Ощущение неприятное и липкое. Люди разговаривают и пялятся на тебя так, словно ты этого не замечаешь. По крайней мере, так они думают. Наверняка, также себя чувствуют аквариумные рыбки, заточенные в стеклянный куб.
Плевать на всех. Главное, что Сейран рядом. Очевидно, ненадолго. Поэтому надо этим пользоваться.
–Эм...ты сегодня восхитительно выглядишь,—искренне говорю я наклоняясь к ней.
Как же я скучал по твоему запаху.
–Благодарю. Но ты не с того начал разговор, —приподнимает она одну бровь.
Дерзит. Это очень хорошо. Намного лучше, чем молчание.
–А с чего я должен был начать?—интересуюсь я..
–Ну, например со слова, которое начинается на "и" и заканчивается на "звини", —надменно произносит она и это меня смешит и умиляет одновременно.
Я скучал.
–Сейран, извини меня. Я повел себя, как полный идиот...
Полнейший идиот!
–Хорошо.
Так быстро? Просто хорошо?
–Ты меня простила?
–Нет.
–Но ты только что сказала...—ничего не понимая, уставился я на неё..
–Я выслушала твое извинение и согласна с тем, что ты полный идиот. Но это не значит, что я тебя простила, —пожала она плечами, отчего несколько закрученных прядей у виска подпрыгнули, словно пружины.
–И что мне нужно сделать, чтобы ты меня простила?—с надеждой спросил я.
Серьезно, парень, ты всё ещё на что-то надеешься?!
–Для начала... Не раздражай меня сегодня. Хорошо?—немного задумавшись произнесла она и кивнула, словно соглашаясь с какими-то мыслями в своей голове.
И мы замолчали оба. Больше ни слова. Я не знал, что сказать, а она нахмурилась, обдумывая что-то. Живой оркестр играл что-то из современной попсы, которая сейчас угадывалась едва ли. Подол платья Сейран шуршал при ходьбе и погрузившись в свои мысли я начал прикидывать, что бы могло означать это шуршание.
Отойди от меня.
Не подходи ко мне.
Я не хочу с тобой разговаривать.
Я устала от тебя
Всё, что я слышал от Сейран сотни раз...
Рассеянно оглядываю зал и вижу идиотскую стрижку Демира. Кто его вообще сюда позвал?!
Он был ещё одной проблемой, которую принёс в нашу жизнь Фуат. Первый год их брака с Асуман её брат и отец регулярно заявлялись в особняк, пытаясь забрать её и заставить развестись. Этот самодовольный идиот Демир, считает себя лучше остальных. Мне так и хотелось ему кинуть в лицо правду— Асуман единственная, кто добровольно выбрал именно эту семьи. Все остальные—мы... живём здесь по принуждению.
Но кого этот индюк слушает. Он повернулся нашу сторону и, видимо, поймал мой раздраженный взгляд, и конечно же, попёрся сюда.
—Блять, тебя только не хватало...—ругаюсь я себе под нос.
—Кого я вижу!—с притворным воодушевлением чуть ли не пропевает он.
Этот... Демир.
Весь такой правильный. Высокий. С ясными глазами и с этой своей ухмылкой, которую мне хотелось стереть кулаком. Я чувствовал, как от него заверсту веет опасностью и гнильцой. Не потому, что он был грубым. Наоборот —он слишком вежлив. Слишком обаятелен. И слишком быстро понял, как подступиться к Сейран.
Я смотрел, как он жмёт ей руку. Как наклоняется к ней. Как она смеётся в ответ. Смеётся! Смехом, который мне от нее приходилось заслуживать, он получал просто так.
А потом этот ублюдок ещё и попросил меня принести шампанское! Будто я здесь его прислуга.
Чёртов официант, значит? Серьёзно?
–А не пойти ли бы тебе...—прошипел я ему.
Я едва сдержался. Не потому, что хотел скандала — нет. Просто от ярости у меня сжались кулаки. Я не мог смотреть, как он касается её. Как она легко отзывается на это. Как будто ей действительно хорошо рядом с ним.
Будто меня и вовсе не существует.
Когда он пригласил её на танец — я почти потерял контроль. Её пальцы в его руке — как кислота, пролитая на кожу. Ощущение жгучего жжения и бессмысленной боли физически отдаётся в теле, будто одна эта картина имеет надо мной власть и способна убить.
Я просто стоял и смотрел, как этот упырь прижимает её к себе. Как они переговариваются, смеются, наклоняются друг к другу. А потом… потом она рассмеялась громко, звонко. И он посмотрел на меня. Прямо. В упор. С этим выражением: “да, она сейчас со мной — и ей хорошо.”
Я почувствовал, как всё внутри меня сгорает. Разбивается. Рвётся. От ревности. От страха. От злости. От бессилия.
Не успела музыка закончиться, как я развернулся и волоча одеревеневшие ноги, направился к выходу. Расталкивая людей перед собой и не различая кашу из лиц, я хотел лишь одного.
Сбежать. Сбежать. Сбежать.
—Сто-ять!—опустилась на мое плечо тяжёлая рука, которую я тут же стряхнул. Но кто-то очень наглый и, видимо, не заботящийся о том, что может получить по лицу, схватил меня за плечо и развернул к себе.
Я готов был увидеть кого угодно, только не Фуата.
—Какого хера?—пытаясь высвободиться из его хватки, воскликнул я.
—Иди к ней, —твердо проговорил он.
Мне не надо было уточнять, о ком он говорит. И как бы я не был удивлен его словами, я все же не намеревался слушать его советы.
—Да, пошел ты!—выплюнул я и наконец высвободившись, быстрыми шагами продолжил идти к выходу.
В следующую секунду произошло две вещи.
—Обязательно пойду, братик! Но только после того, как ты пойдёшь к Сейран! — решительно произнёс Фуат и...
И тут, собственно, произошло второе.
Он схватил меня сзади, заключив мои руки в крепкое кольцо из своих и буквально приподняв с пола на несколько сантиметров, направился в противоположную от выхода сторону.
Со мной в руках. Через ту же толпу людей, которых я несколько секунд назад обходил.
—Что ты делаешь? Поставь меня на место!—возмущенно брыкался я, одновременно охеревая, насколько Фуат, оказался сильным, потому что на его длинных ногах он прошёл уже половину зала так, будто совершал лёгкую прогулку.
—Я как раз ставлю тебя на место!—почти смеялся он, будто бы эта ситуация его только веселила, —ты же хотел, чтобы у тебя был старший брат. Вот! Получай! И как старший брат, я говорю тебе, чтобы ты пошёл к Сейран!
—От-пус-ти! Я ей не нужен! Отпусти меня сейчас же!
Брат наконец остановился и я почувствовал твердый пол под ногами. Но как только я хотел снова увернуться от него, как Фуат схватил моё лицо и сжал в своих ладонях.
—Ферит, просто поверь мне! Иди к ней! Поговори , пожалуйста! Послушай меня в этот раз и я обещаю, я больше никогда не буду лезть в твою жизнь... Ну, если только не попросишь, —подмигнул он мне.
Фуат. Подмигнул. Мне.
—Ты что-то курил, да?—прищурил я глаза, оглядывая старшего брата. Другого объяснения его поведению не было.
—Просто иди, —кивнул он в сторону двери позади меня.
—Я ей не нужен, —как можно более безразлично выдохнул я, —я ей не подхожу.
—А кто подходит? Уж точно не этот туалетный утёнок Демир!
Я не смог сдержать смешка от настолько точного сравнения.
—Мы с Асуман болеем за тебя, —нетерпеливо похлопал он меня по плечу, подталкивая к балкону.
—Подожди,—продолжал зачем-то упираться я, хотя уже мысленно прикидывал, насколько запыхавшимся я выглядел, если уж мне предстоял серьезный разговор с Сейран.
—Просто иди!—открыл за меня дверь Фуат, и почти вытолкнул в открытый балкон, где стояла она.
Дверь за мной захлопнулась и я не был уверен, что для надёжности не закрылась на ключ с той стороны.
Холодный ветер остудил кипящий в голове котёл и я почувствовал прилив уверенности.
Назад дороги нет. С этой точки нельзя сворачивать. Нет путей к отступлению. Сейчас или никогда. И это не какая-то патетическая фигура речи. Это правда.
–Удивлён, что ты здесь. Думал, ты уже уехала с Демиром...—намеренно нажимаю на нужные кнопки, потому что знаю, как это разозлит Сейран. Мне нужны её эмоции. Настоящие эмоции, за которыми она не сможет скрыться.
И я тоже.
–Что ты несёшь?!—бинго! Она злится. Нет, да она в ярости!
–А что? Вы так мило танцевали... И ты была совсем не против, чтобы он тебя облапал...—говорю это и ощущаю горький вкус ревности и боли. Я хочу её позлить, но слова мои пропитаны настоящим ядом.
–Да как ты смеешь?! Ты... Ты...самый мерзкий человек из всех, кого я знаю!—её ресницы дрожат, а руки дрожат.
И вдруг до меня доходит. И это не просто предположение друзей или услышанная от кого-то фраза. Это чистое осознание. Кристаллически чистое осознание, которое сейчас сверкает передо мной, как ясный день.
Сейран меня любит. Она чувствует ко мне это. Иначе, в её глазах не было бы видно отражения тысяч и тысяч слов, будто она сама сейчас признавалась мне в любви.
–Повторяешься, Сейран. Я уже не раз это от тебя слышал. Придумай что-нибудь новое,—почти ласково воркую я, подходя все ближе и ближе.
Каким же я идиотом я был все это время!
Мне хотелось дать себе пощечину, встряхнуть себя, проорать "Да, открой же свои слепые глаза, идиот! Ещё чуть-чуть и ты бы её потерял!"
–Я. Ненавижу. Тебя, —колкие громкие слова, но снова всего лишь фасад, скрывающий большее.
Серьезно, неужели я был таким идиотом, что не замечал этого раньше?!
Я подхожу ещё ближе, она не видит, но я прекрасно понимаю, что ещё несколько шагов и она споткнется об стену. А значит, бежать будет некуда.
Нам обоим бежать будет некуда. И хватит уже бегать!
–И это я уже много раз слышал. Скажи мне то, чего я не знаю, —я действительно хочу услышать от нее признания, каких никогда не слышал. Сегодня мне и самому хочется сказать то, что я так тщательно скрывал.
–Ты мне противен!
Ауч. Неприятно. Но неправдоподобно, потому что твой голос предательски дрожит, милая...Ты ведь врешь, любимая?
Её спина упирается о стену, я улыбаюсь и нависаю над ней, погружаясь в дурман спелой вишни.
—Жаль, что я не могу сказать того же о тебе, —шепчу я и целую её.
На вкус губы Сейран ощущаются, как триумф, сладкая победа, которая всю дорогу казалась невозможной. Ощущается, как оказаться в диковинном путешествии на краю мира и одновременно ощущается, как родной дом.
Не тот балаган, в котором я родился и вырос, а нормальный дом, где тепло, спокойно и хочется жить. Просто жить.
Целовать её также великолепно, как я представлял себе тысячи раз до этого. Но целоваться с ней в миллиард раз лучше.
Меня почти не удивляет, как после секундного замешательства губы Сейран отзываются на мои прикосновения. Но все же знать и ощущать её чувства на своих губах несравнимо ни с чем на свете.
Мне кажется, что я нарушаю все рамки этикета и приличия при первом поцелуе, но я слишком долго ждал и я слишком счастлив, чтобы отпускать её.
Мне хочется снова и снова касаться её и ощущать её трепет под пальцами. Это настоящая дикая зависимость.
Я прилагаю слишком много усилий, чтобы оставить в покое её губы и не напугать Сейран своей настойчивостью.
У нас ведь много поцелуев впереди. У нас же много времени в запасе. Теперь почему-то я верю в это безоговорочно, но все же сначала обещаю, что расскажу ей всю историю о том, каким идиотом я был все это время.
Она должна знать всю правду.
________________________
Вот вам иллюстрация к главе. Спасибо чату gpt за идеальную картинку из моей головы 💞
