Глава 19
Глава 19.
"Когда она злится, она становится такой милой"—самое лицемерное враньё, которое только может кто-то сказать. Либо эти люди просто больные мазохисты. Как может показаться милым и красивым, когда человек вскипает от гнева и тем более, когда этот гнев направлен на тебя?!
Сейран сейчас злится и это ни капельки не мило. Это страшно. И очень стыдно, потому что причина этому я. Работа в офисе и недавний разговор с Фуатом выбили меня из колеи настолько, что я забыл сдать наш проект преподавателю. Откуда же я знал, что там есть какие-то строгие сроки и система наказаний?
Возможно, со слов Сейран, которая каждый день напоминала тебе сдать флешку, чёртов ты идиот?!
Но вот я снова облажался и мы торчим в архиве библиотеки, который пахнет так, будто здесь умерло целое кошачье семейство.
Я пытаюсь разговорить Сейран, извиняюсь и уговариваю хотя бы посмотреть на меня, но она непреклонна. Всё тараторит про какие-то блокноты, цитаты и что нам нельзя терять время. Меня это уже начинает злить, неужели она серьезно собирается заниматься этой ерундой?!
Она окончательно взрывается и смотрит на меня сверкающими от ярости глазами.
"Ерунда здесь то, что ты почему-то учишься здесь! Я должна тебе напомнить, Ферит...что люди, в отличие от тебя, живут в реальном мире, где им нужно получать образование, работать и зарабатывать деньги... Людям нужно порой выгрызать свое место в этом мире... Но откуда ж ты об этом можешь знать?! Тебе всю жизнь все достается легко и просто!
Ты здесь, потому что учебой в университете родители хотели тебя наказать... А мне пришлось два года уговаривать отца после школы разрешить поступить в университет! Я всю жизнь училась и из кожи вон лезла, чтобы мне просто разрешили поступить в университет! И я все эти четыре года не сплю ночами, вызубривая учебники, не потому что мне это охренеть как нравится, а потому что если я получу, хоть на один балл ниже, отец запретит мне учиться!"
Она бросает мне все это в лицо и мне становится ещё больнее от того, что как сильно я её разочаровал. Мне хочется выдать свою глупую я-не-виноват отмазку, но она перебивает меня на полуслове и продолжает:
"И наш уговор... Это не просто игра, Ферит! Я поставила на этот чертов спектакль свою судьбу! И если ты ещё хоть раз облажаешься и испортишь мне планы, то я тебя прикончу! Обещаю тебе! Понял меня?!" —мне становится неловко от того, насколько ее последние слова и интонация каким-то странным образом меня заводят...
Хорошо, возможно я немного мазохист... Но что-то есть в этой воинственной Сейран, которая своей силой может снести в щепки стены вокруг неё. Что-то в такой Сейран заставляет меня затаить дыхание и повиноваться своей судьбе, даже если судьба в лице Сейран, решит снести мне голову с плеч.
И я киваю, соглашаясь. Мы начинаем заниматься этим абсолютно бессмысленным делом, а она сосредоточена настолько, будто от качества выполнения этого задания зависит ее жизнь?!
Время идёт с издевательской медлительностью, будто специально насмехается надо мной и моим единственным выходным от офиса. Сегодня я планировал завалиться после учебы домой и спать до утра. Но вот я здесь, смотрю на склонившуюся над книгами Сейран, на лбу которой пролегла глубокая морщина напряжения и злости.
Жужжащая лампочка над головой периодически издавала противный писк, снова возвращаясь к не менее надоедливому жужжанию. Книги из одной башни перемещаются в другую, мои пальцы ноют от интенсивного письма, а голова гудит от усталости.
Я посматриваю на Сейран, пытаясь с ней заговорить, но решаю, что рта не раскрою, пока она сама не скажет хоть что-нибудь.
Ну, нельзя же дуться вечно! Хотя, кажется, её бы воля, она выслала бы меня на необитаемый остров, хоть бы никогда меня не видеть.
Проходит час. Второй. Третий... Я уже потерял счёт времени, монотонно строча что-то в блокноте, и думая о Фуате и о том, что бы я мог для него сделать, когда получу свое наследство, как Сейран наконец подала признаки жизни.
—Мне кажется...нам пора...я сейчас умру..., —жалобно захныкала она, массируя явно затекшую шею.
—Ну, наконец-то! Я думал, ты тут собираешься ночевать!—рвано выдохнул я, мысленно благодаря всех известных мне богов и хватая свою куртку.
У меня нет ни малейшего желания находиться в этом вонючем архиве хоть ещё секунду. Бегло оглядываю стол, чтобы убедиться, что ничего там не оставил и направляюсь к устрашающего вида железной двери.
Наконец-то! Ещё чуть-чуть и я свободен от этого ужасно длинного дня!
Но вот я дёргаю ржавую ручку двери, а та не поддается. Пробую снова, и снова. И ещё раз, чтобы убедиться, что мы здесь застряли.
Если бы я был бы героем какого-то фильма, то я был бы тем самым персонажем, который первый подыхает, потому что сколько себя знаю, никогда... Нет, серьезно, мне никогда, блять, не везёт!
–Блять...—растягиваю я это слово на языке сокрушаясь.
Сейран переводит свои усталые глаза с меня на дверь и снова возвращается ко мне, нервно указывая на железную развалюху.
–Попробуй тянуть сильнее!
Да, ты что, милая? Ахеренный совет!
–Да тяну я! Не видишь?!—раздраженно шиплю я.
–Попробуй покрутить ручку!—назойливо мельтешит за моей спиной она.
–Может ты сама попробуешь, вместо того, чтобы говорить под руку?!—не в состоянии скрыть свое ехидство, интересуюсь я.
–И попробую! Отойди!—самоуверенно ворчит Сейран и берется за злополучную ручку двери.
Она крутит её из стороны в сторону, тянет и толкает вперёд, и мне не удаётся скрыть свою я-же-тебе-говорил улыбку.
–Аа, Сейран? Неужели не получилось?
–Ой, помолчи!—продолжая дергать ручку, не глядя отмахивается Сейран.
Усталость и раздражение смешиваются в гремучую смесь в моей крови и мне хочется ехидничать и раздражать её ещё больше.
–Ты посильнее тяни... Посильнее...—прямо над ухом Сейран говорю я и улавливаю от неё запах вишни.
В этой душной и пыльной комнатушке, она пахнет, как мой персональный рай...Или ад, учитывая, что я не могу уткнуться в её волосы носом и...
–Это все из-за тебя!—поворачиваясь на меня и гневно сверкая глазами шипит Сейран, что мне приходиться отвлечься от её восхитительного запаха на её раздражённое лицо.
–Что теперь и в этом я виноват?! —закатываю я глаза.
–А кто ещё? Если бы ты вчера сдал проект, то я бы не торчала здесь с тобой!—не устаёт она повторять одно и то же.
–Тебя послушать, кругом виноват я! Но дверь закрылась не из-за меня... Мне тоже не сильно хочется торчать с тобой здесь...—не успевает эта полуправда-полуложь выскочить из моих уст, как долбанные жужжащие лампочки с треском потухают.
Несколько секунд тишины и откуда-то из темноты доносится разочарованный возглас.
–Чееерт, черт, черт!!!
–Это ты выключила?—задаю я, очевидно, идиотский вопрос.
–Да, я посчитала, что нам как раз не хватало немного романтики!—саркастично фыркает Сейран и я не могу сдержать улыбку, которую она не увидит в темноте.
–Ха-ха, очень смешно... Серьезно. Это ты выключила?—повторяю я, лишь бы не молчать, оказавшись в этой западне.
–Ты совсем идиот? Как я могла выключить свет?—по высоким нотам в её тоне, понимаю, что Сейран в секунде от нервного срыва.
–Откуда я знаю?! От тебя всего можно ожидать!—зачем-то подталкиваю её к этому самому нервному срыву я.
–И что это значит? У тебя ещё хватает наглости на меня наговаривать?! Это всё из-за тебя!—где-то в темноте шипит она и я уверен, что она нервно размахивает руками.
–Огоо! Старая пластинка, Шанлы!—качаю я головой, словно она может меня видеть.
–Но это же правда! Ты во всем виноват! —топает Сейран ногой и по голосу я понимаю, что она вот-вот заплачет.
Мне становится стыдно. Очень стыдно.
Делаю шаг в её сторону, по крайней мере я предполагаю это в темноте. Каким-то образом нахожу её ледяные руки и мягко сжимаю её тонкие запястья.
Я держал Сейран за руку раньше, но сейчас в этой кромешной темноте она кажется и ощущается такой хрупкой и беззащитной, что становится страшно оставлять её когда-либо одну.
–Сейран. Пожалуйста. Прекрати, —спокойно произношу я, стоя к ней так близко, что дыхание сбивается, –Я виноват,что мы попали сюда. Я это понял. Ты мне сказала это 7000 раз. Я признаю свою ошибку. Но пожалуйста, хватит ругаться! Ссоры и паника нам не помогут. Давай просто попробуем подумать и найти выход. Хорошо?
Она не отвечает, но я почему-то понимаю, что она успокаивается. Я будто чувствую это своей кожей.
–Хорошо?—спрашиваю я.
–Хорошо, —повторяет она утвердительно.
***
Мы, кажется,смирились с нашим вынужденным заточением и мне это уже начинало нравиться. Конечно, уже после того, как мы ещё несколько раз пытались протаранить дверь, кричали и звали на помощь, ничего другого, как просто смириться не остаётся.
Сидя на скрипучем пыльном полу, погрузившись в полную темноту, если очень сильно постараться, можно представить, что это наше с Сейран первое свидание. В конце концов не я ли лелеял фантазии о поцелуях в библиотеке. Мне иногда становится не по себе, как быстро материализуются мои мысли. Правда, всегда с каким-то отличительным нюансом.
Мы устроились на полу, соприкасаясь плечами и облокотившись на бетонную стену, от которой исходит холод. Сейран, кажется, окончательно оттаяла и она даже иногда громко смеётся над моими нелепыми историями из детства. Таких у меня много. И все они связаны с братом.
Мама мне как-то рассказывала, что когда я родился, Фуат прыгал от счастья и ни на шаг не отходил от детской кроватки. Примерно лет до семи мы с ним были неразлучны. Я ходил за ним по пятам, я знал, что у меня есть старший брат, который меня защитит от всего мира. И так и было... Но что-то изменилось, сломалось, испортилось в наших с ним отношениях.
Теперь я уже и не знаю точно, что послужило этому причиной—воспитание отца или просто возраст, когда неизбежно все братья становятся друг другу врагами. Иногда я скучаю по нему. Иногда мне кажется, что под личиной занудства, ехидства и неприязни ко мне скрывается мой настоящий брат, который все ещё любит меня. Возможно, так и есть. По крайней мере, пьяный Фуат был так похож на моего настоящего брата, что я решил ему помочь. Я никому об этом не сказал, но начал думать о том, что после вступления в наследство, смогу вернуть ему то, что принадлежит ему по праву. О том, сделал бы он то же самое для меня, я себе запрещаю думать. Не за чем об этом думать. Главное, что сделаю я для него, ведь я все равно его люблю.
В животе призывно урчит и Сейран достаёт из рюкзака шоколадный батончик. Она извиняется за то, что он сплющен под тяжестью учебников, а я говорю, что все порядке. В детстве именно такие мы с братом уплетали, прячась в нашем домике на дереве...
Предлагаю Сейран бутылку воды и замечаю в темноте, как она нерешительно смотрит на неё. Я усмехаюсь.
–Если ты брезгуешь, не переживай. Бутылка запечатана. Я с нее не пил.
–Да не брезгую я, —отвечает она, забирая воду.
Она отпивает несколько жадных глотков и облегчённо выдыхает. Мне хочется её подразнить.
–Но если даже и пил... Я вроде ничем не болею... И последний раз целовался с кем-то месяца два назад...
Бессовестная ложь! Последний раз я целовался в бородатые времена, когда навещал бабушку с дедушкой в Италии. И уж тем более я не стал бы упоминать Сейран, что тот поцелуй закончился тем, что меня чуть ли не вырвало на мою спутницу.
–Спасибо, что проинформировал... Но я бы предпочла не знать этого... —она смущённо протягивает мне бутылку обратно.
–А ты когда в последний раз целовалась?—спрашиваю я и молюсь, чтобы она не отвечала.
Мне лучше не знать этого... Мне кажется, меня убьёт любой ответ.
–Ферит, я не собираюсь с тобой это обсуждать, —категорично и твердо произносит Сейран.
–Come on.. Что такого? Я же рассказал и ничего, —не отстаю я, давая себе мысленные пощёчины за свое любопытство, ведь я же сам буду себя грызть изнутри, если она скажет, что целовалась с кем-то два дня назад.
–Заметь, тебя об этом никто и не спрашивал. И не хочу я обсуждать с тобой такие вещи...—упирается она.
–Ну, тут два варианта... Либо это было неприлично недавно. Например, этим утром. Либо позорно давно... Типа год назад,—шутливо ухмыляюсь я.
Сейран молчит и в темноте я едва ли могу разглядеть её выражение лица, но долгое молчание наводит меня на определенные мысли и я изумлённо нависаю над ней.
–Что? Год назад?—не в силах сдержать радостный возглас, спрашиваю я, но она продолжает молчать, –Подожди...подожди... Два года??—я чуть ли не подпрыгиваю от разливающегося по телу веселья, —Шанлы?? Больше?? Ну, сколько??
Сейран цокает и я уверен, что устало закатывает глаза.
–Последний раз я целовалась в 15. И только посмей над этим смеяться!
Я застываю с открытым ртом и кажется, что ещё чуть-чуть и мне придется подбирать свою челюсть с пола. Я не могу поверить услышанному, потому что это не может быть правдой. Может ли это значить, что все это время она ни с кем не встречалась?
В голове гремят фанфары и если бы я был бы диснеевской принцессой, обязательно начали бы кружить лесные птицы. Но я просто ошеломлённо молчу и вдруг начинаю смеяться.
Слишком радостно, блять! Слишком воодушевлённо!
–Ты не перестаешь меня удивлять, Шанлы! Но если последний раз ты целовалась в пятнадцать, считай, что ты никогда и не целовалась!
–Это почему же?—я улыбаюсь тому, как оскорблённо звучит её вопрос.
–Ну, расскажи с кем ты целовалась?—будто священник на исповеди спрашиваю я.
–Это был мой одноклассник, в которого я была влюблена...—после минутного молчания начинает она.
–Вы встречались?—это неважно, но мне почему-то очень интересно.
–Не думаю...не думаю,что это можно так назвать... Он поцеловал меня на прощание, когда его семья должна была переехать в другой город...
–А что потом?
–Что потом?
–Ну, вы общались? Может виделись ещё?
–Нет. Я же говорю, что его семья переехала в другой город.
–И что он даже не звонил, не писал тебе после этого??
–Нет... А смысл? Он же все равно переехал.
–Ну, не знаю... Если бы я поцеловал тебя, я бы после этого...—нервно сглатываю вдруг осознавая, насколько опасную тему я сейчас затронул. Я не тот человек, который должен говорить о поцелуях с ней. Не после того, как сотни раз бесстыдно представлял её...я откашливаюсь и невозмутимо продолжаю, –Но будь осторожнее, Шанлы. Такими темпами можно и девственницей умереть.
Вот это моя стихия. Пошлые шуточки для отвода глаз и внимания.
–Ну, уж лучше так, чем как ты... Каждый день с новой... ,—как-то обиженно бросает она мне.
–И откуда ты это знаешь, интересно?—хмурюсь я, потому что нельзя быть настолько несправедливой по отношению к человеку, у которого секс в последний раз был четыре года назад. С таким прошлым, я могу считать себя почти девственником.
–Я за эти четыре года видела рядом с тобой, как минимум, 30 разных девушек...
Я не могу сдержать улыбку, потому что понимаю, мои спектакли одного актёра не остались незамеченными.
–Ха! Значит, ты всё-таки замечала... А делала вид, что не смотришь...—снова воодушевляюсь я.
Да, расскажи мне, что ты думала обо мне все это время! Ну, пожалуйста!
Только я почувствовал это предвкушение, как все исчезло и сменилось криками и воплями.
Не успеваю я понять, что случилось, как Сейран трясётся и взбирается на стремянку, которая под её весом шатается так, что вот-вот развалится на части.
Это крыса. Предположительно, крыса. На самом деле я почти уверен, что опасения Сейран оправданы, потому что я слышал крысиную возню, но не придал этому значения. Не полезут ведь эти пушистые грызуны к нам.
Полезли. И из-за этого я увидел то, что никогда не ожидал лицезреть.
Перепуганную Сейран. Сейран, которая, казалось, не боялась ничего на свете, испугалась каких-то крыс. Мне хочется смеяться и умиляться этим, но я бережно кладу это воспоминание в дальний ящик своего разума, чтобы воспроизводить снова и снова. Но позже. А сейчас мне нужно сделать так, чтобы Сейран слезла с этой злополучной стремянки, которая, очевидно, доживала свои последние минуты.
Я уговариваю её слезть, а она отпирается, как маленький капризный ребёнок. Я стараюсь приводить разумные доводы, но больше всего мне хочется смеяться от того, насколько она мило выглядит.
Даже в этой кромешной темноте её голос, сопровождаемый скрипом железной стремянки, ощущается милым и забавным.
Мы препираемся несколько долгих минут, после которых она наконец сдается и соглашается перелезть на стол. Пользуясь минутой тишины и принимая это за активное согласие, осторожно обхватываю её талию и сажаю на стол.
Я не хочу рассказывать, что было дальше. Нет, серьезно, я не хочу этого делать. Я даже в своей голове боюсь это анализировать и рассматривать. Потому что я не знаю, что со мной, блять, делает Сейран и близость её тела ко мне.
Потому что я не сдержался и поцеловал её. Я бы рад соврать, что все произошло так неожиданно и стремительно, что я не смог ничего понять, но на самом деле все чувствую и ощущаю настолько обострённо, будто все мои рецепторы в миг оголились и я сейчас умру от переизбытка тактильных ощущений.
Я требую запретить эти духи с запахом вишни... Или это её гель для душа, а может и шампунь...
Возможно, Сейран каждое утро окунается в ванную наполненную вишнёвым джемом, чтобы каждый день сводить меня с ума и лишать рассудка!
Я опускаю ее на стол, но не могу выпустить её из своих рук. Чувствую запах вишни и почти ощущаю на языке растекающуюся сладость этой ягоды, которая заставляет томно сглотнуть, но как только ты думаешь, что ты распробовал её, она обрушивает на тебя финальную нотку кислинки.
Это сбивает с толку, но с этим сочетанием не сравнится ни-че-го.
Прям как сама Сейран.
Сотканная из противоречий и оттенков. И от этого ещё более притягательная.
Мне хочется сказать, чтобы она остановила меня. Она же видит, что я не отпускаю её. Она видит, что я наклоняюсь к ней, чтобы поцеловать. Она ведь всё понимает, но смотрит на меня своими блестящими в темноте глазами и не отстраняется.
Запрети мне к тебе прикасаться. Останови меня, потому что сам я этого сделать не смогу...
И я целую её.
Целую. Какое идиотское слово для этого действия. Нихрена не выражает то, что я чувствую. А чувствую я, словно сейчас же умру. Будто меня столкнули с утеса и я на всей скорости падаю в глубь бездонного океана...или в самое жерло вулкана.
Наверное, я умираю. Потому что не должен поцелуй ощущаться так.
Я даже не могу поцеловать её так,как хочу, потому что мое тело абсолютно не слушается моих команд. Я просто приник к её губам своими и застыл в ощущениях. Губы Сейран мягкие и влажные.
Я представлял это неприличное количество раз, но никогда в жизни не мог бы предположить, что это настолько потрясающе.
Она рвано выдыхает и я ловлю этот поток мимолётного теплого воздуха, чтобы завлечь её в настоящий поцелуй.
Но яркий свет и оглушительный скрежет железной двери уничтожают момент. Я отлетаю на несколько метров и не смотрю на Сейран, пока кряхтящий голос охранника то ли отчитывает нас, то ли извиняется, что оставил нас запертыми здесь.
Глаза болят от яркого света лампы, сердце гулко отстукивает, подступая к горлу, но я не смотрю на Сейран. Мне страшно смотреть на неё.
Страшно. Страшно. Страшно. Что я, блять, наделал! Я все испортил. Она теперь будет бояться меня, потому что ещё секунда и я бы поцеловал её против её воли...
Против её воли...
***
После того, как я подвёз Сейран до её дома, я распахнул окна машины и петлял по городу минут сорок, чтобы просто остыть и осмыслить произошедшее.
Она не влепила мне пощёчину и не проронила ни слова о произошедшем. И я никак не мог понять, это хороший знак или нет.
Мне нравится думать, что я чёрствый атеист. Но скорее всего я трусливый и слабовольный человек, который сейчас умоляет всех известных и неизвестных мне богов дать хоть какой-то знак или решение.
Что мне делать...
И, наверное, какой-то очень добрый ангел в небесной канцелярии сжалился надо мной , потому что когда я приехал к себе домой, заметил свет внутри. Мурат и Али дома. А значит, я смогу их окончательно заебать своим нытьем о Сейран.
Я стремительно забегаю домой и едва скинув куртку, направляюсь в гостиную, где слышу голоса.
—Блять, ребята! Я сделал кое-чт...Кязым ага...добрый...ээ,—слова застряли в горле, словно кость и я ощутил, как побелел от неожиданности.
В гостиной на моем белоснежном диване, обставленные снятыми со стены подписанными футболками сидели Мурат, Али и господин Кязым. Последний сейчас выглядел необычно, не только потому что сидел здесь, а ещё и потому что разглядывал подписи футболистов, словно маленький счастливый ребенок.
Но увидев меня, он вмиг посерьёзнел и строго посмотрел на меня, нехотя откладывая футболку сборной Франции с подписью Зидана.
—Ну, добрый вечер, —строго проговорил он, пока Али и Мурат сели немного поодаль и глазами пытались рассказать мне что-то очень важное, —ты всегда так допоздна гуляешь?
—Нет, я был в библиотеке, —хрипло отвечаю я, на что все трое приподнимают бровь, оценивая мой ответ.
Представьте себе, впервые в жизни говорю эту нелепую фразу и не вру.
Раздумываю, стоит ли мне спросить, что здесь делает господин Кязым или он пристрелит меня за столь вопиющую бестактность.
—Садись, —опережая меня, произносит он, —у меня к тебе парочка вопросов.
—Господин Кяз...
Сядь, —рявкает он, —а вам двоим молчать!—приказывает он моим друзьям, на что они послушно кивают головами.
Я сажусь на краешек дивана и кладу вспотевшие ладони на трясущиеся колени. Кязым ага устало потирает переносицу и закрывает глаза, когда начинает говорить.
—Предположим, что сейчас ты действительно был в библиотеке, —он открывает глаза и смотрит на меня, будто проткнуть мою душу, —но что делала моя дочь в этом доме пару дней назад? —и до того, как я успеваю сообразить, он продолжает, — и не смей мне врать.
Али одними губами говорит мне что-то, но я не могу понять, что именно он хочет сказать, поэтому делаю глубокий вдох и собираю волю в кулак.
—Сейран приходила сюда, потому что мы не успели доделать совместный проект. И мы занимались...проектом, —правда придаёт мне смелости, —вы можете спросить у ребят. Они тоже были здесь!
Кязым ага поворачивается к Али и Мурату, отчего они, словно оловянные солдатики, синхронно выпрямляют спины.
—Я уже это слышал, —протягивает мужчина, —а что вы делали после того, как они ушли?
—До...доделывали проект, —твердо (почти) отвечаю я.
Господин Кязым поднимает одну бровь.
—Точно?
—Да.
—Потому что если это не так...—он устало разминает шею, —если ты позволишь хоть одно неприличное действие в сторону моей дочери, то я откручу тебе яйца.
Серьезно?! У вас это семейное, да?
Я откашливаюсь и выпрямляюсь, будто бы не сидел до этого прямее натянутой струны.
—Господин Кязым, я люблю Сейран, —я почти не замечаю, как Али и Мурат поджимают губы , сдерживая улыбки от моей последней фразы, — и я бы никогда не совершил бы...я бы никогда...если она не захочет, —заткнись, что ты несёшь?!—то есть если даже она захочет, я никогда..., —блядство! Заткнись, идиот!—то есть я не говорю, что ваша дочь может захотеть... Я имею ввиду, что она такая правильная...ох, извините, тут так жарко...
Убейте. Убейте меня сейчас! Потому что области мозга отвечающие за подбор слов, очевидно, давно сдохли.
Мурат закрывает рот рукой, чтобы не засмеяться в голос. Он вжимается в угол дивана и тихо похрипывает, сдерживая смех, как неожиданно спасение приходит от Али.
Али, блять! Значит, я точно в жопе!
Он обращается к мужчине, который смотрит на меня уничижительным взглядом.
—Господин Кязым, очевидно, что Ферит сейчас затрудняется в подборе слов... Но я могу заручиться за него и с уверенностью сказать, что его намерения по отношению к вашей дочери предельно серьезны. Ферит любит вашу дочь. И четыре года, пока он проживает эти...чувства, нам приходится быть свидетелями его метаний. Мы можем дать вам слово, что Ферит никогда не обидит вашу дочь и уж тем более не сделает ничего, что могло бы ей навредить.
Я безвольно опускаю челюсть, пытаясь усмирить в голове услышанную речь и привычное поведение Али. Очевидно, что уроки этикета от бабули не проходят даром и когда нужно, Али превращается в утончённого дипломата.
Господин Кязым заметно смягчается и задумчиво кивает, глядя на Али, затем смотрит на Мурата.
—Я могу положиться на вас двоих?
Мурат серьезно кивает.
—Конечно, Кязым ага, мы вас не подведём. Можете быть уверены.
Я, блять, в какой-то параллельной вселенной?! Что происходит?!
***
Через полчаса, после уже менее напряжённого разговора и некоторых обещаний данных мною, господин Кязым садится в свою машину и уезжает.
Мы все втроём стоим на подъездной дорожке и машем ему рукой, пока он не скрывается за поворотом, как вдруг Али и Мурат начинают хихикать, а я облегчённо выдыхаю. Кажется, что тяжёлые тиски отпускают меня и я снова могу свободно дышать.
Я заваливаюсь на диван не в силах подняться.
—Кто к нам придет в гости следующим? Мама Сейран? Бабушка?—заливается смехом Али.
—А мне понравился Кязым ага, —весело признался Мурат.
—Шутишь? Да я его обожаю! Крутой мужик!— восторженно произносит Али.
—Дайте мне отдышаться, —взмолился я, — сегодня просто сумасшедший день.
—Да, а где ты был-то?—спрашивает Мурат.
—Надеюсь, не делал ничего неприличного с Сейран...—захихикал Али, —а то смотри, я за тебя поручился!
—Кажется, я сделал кое-что неприличное...
Повисла долгая тишина и вдруг оба друга нависли надо мной, словно коршуны и выпучили глаза.
—Что-оо?? Что ты сделал?
***
—Так, —Мурат прижал палец к подбородку, —объясни мне ещё раз, что значит, тебе кажется, что ты поцеловал Сейран?
—Что непонятного? Я просто не уверен, был ли это поцелуй!
—Как можно быть не уверенным, что это поцелуй. Ты либо целуешься, либо нет!
—Не кричи на меня!
—Я не кричу! Я пытаюсь понять!
—Мне кажется, нам нужно ППП, —наконец заговорил Али, который задумчиво слушал нас с Муратом последние несколько минут.
—Что ещё за ППП?—поморщился я.
—Пять признаков поцелуя— ППП. Это удобная штука именно для таких случаев, когда не можешь определить, был ли это поцелуй или нет, —невозмутимо ответил Али.
—Звучит, как лютая херня, —резюмировал Мурат.
—Да? У тебя есть вариант получше? Вот и молчи, —он улыбнулся, —Итак, ППП. Признак первый, был ли задействован твой рот?
Я закрываю глаза. Что я проживаю. Когда я свернул не туда? Почему я должен отвечать на эти тупые вопросы...
—Да.
—Отлично! А её рот?
—Серьезно? Али, хватит!—вскакиваю с дивана, размахивая руками.
—А мне теперь стало любопытно услышать остальные пункты ППП, —хихикнул Мурат.
Али самодовольно улыбнулся, а я начал нервно расхаживать по периметру комнаты.
—А как вообще вы поцеловались? Ты её поцеловал или она тебя?
—Я её, —рвано ответил я, —там все было странно. Было темно... И она рассказала, что последний раз целовалась в пятнадцать...
—Она тебе влепила пощёчину после поцелуя? —уточнил Мурат.
—Что? Нет!
—Не накричала? Не послала к черту?—продолжил Али.
—Нет,—нерешительно ответил я.
Парни переглянулись и обменялись многозначительными взглядами.
Мне это не понравилось.
—Что? Что вы там надумали?!—нервно бросаю я.
Мурат прочищает горло.
—У нас есть одна гипотеза... Мы не были на сто процентов уверены. А ещё не хотели, чтобы ты свихнулся раньше времени...
—Что? Что ещё за гипотеза?—раздраженно спрашиваю я, немного обиженно от того, что эти двое за моей спиной строят какие-то догадки.
—Нам кажется, что Сейран тебя любит, —выдает Али и я застываю на месте и начинаю смеяться.
Нервно смеяться.
—Вы сбрендили? Что вы... Это нелепо... Это...мне не хватает воздуха, —прохрипел я, пытаясь открыть окно и впустить в комнату свежий воздух.
—А я говорил, что он будет отпираться, —развел руками Али.
—А ты думаешь, зачем Сейран столько с тобой возится?—обращается ко мне Мурат, —дает тебе списывать по доброте душевной? Знакомится с твоими родителями... Рассказывает своей семье о тебе...
—Признается, что целовалась в последний раз в пятнадцать! Да она же просто кричит тебе "ОЧНИСЬ, ФЕРИТ! Я В ТЕБЯ ВЛЮБЛЕНА!"—вторит ему Али.
Я зависаю и ничего не понимаю. В голове такой беспорядок, что пазлы не хотят складываться в единую картину.
—Вы говорите глупости... Этого не может быть...—я не буду в это верить, потому что если это неправда, я умру от разрыва сердца.
—Правильно говорит бабуля, что у Корханов денег больше, чем мозгов, —закатил глаза Али, —как можно быть таким идиотом!
—Послушай меня, —Мурат подошёл ко мне вплотную и положил руки мне на плечи, —пойми же ты наконец, что Сейран влюблена в тебя также сильно, как и ты в неё! Просто вы оба настолько глупые идиоты, что ходите вокруг да около и не можете в этом признаться! Повторю ещё раз для закрепления. Ферит. Она. Тебя. Любит!