Лукоморья больше нет | Кащей | Слово пацана

Русалка и поверить не могла в то, что сейчас видит. Обезображенный Джон едва дышит и уже не может сопротивляться, хрипя и свисая со стула. Он ещё в сознании, но крепко смыкает глаза, лишь бы не видеть предательского лица бывшей больше никогда. Но парень настолько обессилен, что просто не в состоянии сказать хоть что-то, однако за годы, проведённые вместе, Русалка выучила его реакции. Знала, что хмурит брови он сейчас не от злости, а от разочарования. Пожалуй, нельзя сказать, что он её не любил. Любил, просто по-своему. Где-то его затмили собственные амбиции, где-то они друг друга не поняли, но судьба любимой была ему не безразлична и эта связь с бандитом заставляла парня волноваться о дальнейшей судьбе Русалки, даже пока он был привязанным к стулу. А ей было просто по-человечески жалко его! Паника постепенно захлёстывала разум, в горле встал ком и она безмолвно, на уровне душевной связи, пыталась понять, что здесь произошло, параллельно тряся бывшего молодого человека за плечи. Попытку спасения очень ловко прервал Кащей. Таким девушка его не видела никогда. Силуэт мужчины погряз в скверне, он возвышался над парой, вытягиваясь во весь рост и расправляя руки, разминаясь и, кажется, готовясь снова ударить. С грохотом он поставил почти опустошенную бутылку алкоголя на стол. Сигарету не опускал, наоборот, затянулся, набираясь сил. Кащенко будто пропитался табаком, дым окутывал его и наполнял, угрожающее очертание лишь разрасталось, постепенно выходя из тени. Константин не оценил девичье милосердие, всё это время он так работал над своей женщиной, так старался. Хотел сделать из неё достойного человека, что знает себе цену. А в первую очередь – ту даму, что будет ровней ему самому. С иголочки, уверенную в себе, идущую с гордо поднятой головой. Внезапным движением, с шумом рассекающим воздух, он подлетел к Русалке с Джоном, грубо сжав плечо парня и откинув его назад, чтобы он, свисая, не находился своим безобразным лицом так близко к лицу суженой. Стул пошатнулся, но Кащенко перехватил его. Игрался, как кошка с уже мёртвой мышкой, контролировал всю ситуацию, будто не был пьян. В любой ситуации он умел сохранять хладнокровие и просчитывать ситуацию на несколько шагов вперёд. В страхе девушка отшатнулась, падая на спину. Грязный пол был настолько холодным, что даже сквозь исхудавшее пальтишко она почувствовала, как немеют конечности. Помещение больше напоминало бетонную коробку, изолированную от реального мира. И что делать? Бежать – значит предать саму себя.

Кащей не спешил поднимать Русалку с пола, он лишь склонился над Джоном и, ехидно сжав губы, стал тушить сигарету о его руку. Парень замычал, дёргаясь от боли, но, судя по другим ожогам, этот был далеко не первым. Константин надавливал, что есть мочи, не ослабляя руку. В его глазах разгорался огонь и азарт, затмевающие адекватность.

— Ты кого шалавой называл, а? – сквозь зубы прорычал Кащей, напирая на Джона, который не мог ничего ответить. – А чего ты молчишь-то, ну? Двери перед лицом закрывать ты умеешь, а тут стесняешься что ли? – Костя заливисто рассмеялся прямо в лицо парню, а потом бросил сигаретку куда-то на пол. Всеми силами он пытался показать своё превосходство. Понимал же, что ответа не получит, но давил морально и получал от этого небывалое удовольствие.

"Да ну... Не, быть не может! Это он из-за меня так?! – одна лишь мысль в голове девушки перевернула ситуацию с ног на голову, даже, кажется, отчасти оправдала всю жестокость суженого. Просто он доказывает любовь своими способами... Её встревожило то, что сердце начинает оттаивать и оправдывать поступки мужчины, но чувство превосходство захлестнуло и её, – Твою мать, Русалка, только не это... Не хочу, не хочу такой же становиться! Но он постарался же... Тьфу ты, блять! Ненавижу, в Аду гори, Костя Кащенко! Эх, и я с тобой сгорю ведь..." – да, смотреть на бывшего было определённо страшно, но как и говорил Кащей, раны на лице заживут быстрее, чем раны на сердце. Девушка встала с пола, наблюдая за ситуацией со стороны и даже проявляя интерес к тому, что же произойдёт дальше.

Константин замахнулся в стремлении дать парню пощечину, но остановился, заметив, как корчится Джон. Снова звонкий, дьявольский смех. Мужчина отходил к столу и забирает бутылку пива, а потом вливает остатки в рот "жертвы". Часть стекает по лицу, капли делают одежду липкой, всё пропитывается хмельным запахом, но то, что попадает в рот, почти тут же выходит вперемешку с рвотой и кровью. Тут-то стало Русалке не по себе. Удары она могла понять. Видела, как дерутся на улицах, как сражаются за дам сердца, но подобные манипуляции и игры больше походили на цирк с абсолютно неоправданной жестокостью.

— Костя, прекрати, я тебя прошу! – она бросилась к нему, обнимая со спины и надеясь успокоить, растопить холодное сердце, но он был непреклонен, поведя плечом, как-бы отталкивая возлюбленную. – Ну пожалуйста, Костенька, умоляю! Ты его и так наказал, ну посмотри! – пришлось перебороть ужас и отвращение, чтобы снова взглянуть на Джона. – Зачем ты это делаешь?

— Люблю тебя потому что, дура! – пробрасывает мужчина через плечо, а потом, немного задумавшись, разворачивается и демонстративно целует Русалку, продолжая создавать давление. Она боится противиться, замирает, как вкопанная, не может уйти и не хочет испытывать на себе гнев Кащея. Поцелуй был звонким и напористым. Специально, чтобы Джон даже сквозь полуобморочное состояние видел их. Но стоило Кащею закончить, как девушка не смогла больше терпеть это безобразие и выбежала из качалки. Уж лучше она будет оставаться в неведении, чем испытывать нервы. Это был трусливый поступок, но ещё немного и она сошла бы с ума от вечного спора в душе, что не утихал ни на секунду – действительно ли это любовь?

-----

Костя пришёл домой лишь под утро. На удивление трезвый и лощёный, будто бы вчерашним вечером ничего не происходило. Он знал, какую позицию занимал в окружении. Умел себя преподнести, поэтому заходил в квартиру, как царь. Уверенной поступью, задрав голову и не пытаясь выяснять отношения с возлюбленной. Заметил, однако, что ты она сторонится весь день, прячется и играет в молчанку. А значит, надо показать, кто в доме главный и кто всё же был прав в ситуации. На диване лежал Полкан, который косился на хозяина. У Кащенко напряглась челюсть. Нет, пёс явно мешает его планам. И несмотря на то, что он был послушным и мог пойти за человеком лишь по команде, мужчина решил оттащить пса на кухню за ошейник. Ещё и запер бедолагу там же, не моргнув и глазом. После этого он сразу же направился в спальню, следуя плану в голове. Там, как и ожидал, увидел Русалку. Понурую, но смирённую.

— Долго дуться будешь? Жив твой Джон, довольна?! – он умело давил на больное. Заставлял защищаться, а не объясняться и вступать в дискуссию.

— Довольна... – а девушка и не находила, что можно сказать. Жив ведь, стоит ли ещё причитать? Всё было сказано вчера, но душа всё ещё болит! – Зачем всё это нужно? Я понимаю, ты защитить хотел, но я же, ну, не просила....

— Конечно ты не просила, посмотри на себя! – Костя цокнул и подошёл ближе, выдёргивая у неё книгу из рук и обращая на себя всё внимание, – Ты себя не ценишь, вот и не попросила бы. А я о тебе забочусь, всё делаю, готов мир перевернуть, чтобы у тебя самоценность появилась! – активная жестикуляция нагнетала. Вот-вот и замахнётся... По крайней мере так казалось Русалке, после вчерашнего она видела в Кащее лишь монстра.

— Прекрати давить, пожалуйста. Мне страшно. Понимаю, что ты старался, спасибо, но...

— Русалка, какие могут быть "но"?! Я, по-твоему, его убивать собирался, а? С ножом там стоял что ли? Защитить тебя решил просто, хотел постоять за даму, оббегал город в поисках твоего этого... Урода. Чтобы что? Чтобы в ответ услышать, какой я плохой. Ты где такого наслушалась, тебе напели обо мне, да? Нащебетали птички чего-то, ты и повелась!

— Никто ничего не говорил... – она сама понимала, что могла перегнуть и нагнать лишней паники. Всё же они разные люди, где-то не поняли друг друга, ситуацию можно было бы замять, отринуть гордость и сделать шаг навстречу любимому, попытаться измениться и вместо бунтарки стать более-менее покладистой барышней, тем более суженый и правда за такое короткое время сделал для неё многое, – Прости. Давай спокойно поговорим?

— О чём тут разговаривать? – постепенно агрессия мужчины сменялась спокойствием. Он погладил Русалку по голове, перебирая волосы. Задумался... – Расстроила ты меня, Селёдка. Я ж с душой, с добром. А добро... Оно, вообще, с кулаками быть должно, во! Кащей твой тоже не железный, не получится как на ишаке ездить. Сама ведь понимаешь, что взамен тоже чего-то хочется.

Грубая рука переместилась с волос на шею, поглаживала и кончиками пальцев залазила под рукав халата. Намёк был понят, но девушка отодвинулась, подбираясь поближе к изголовью кровати. Была не готова, тем более сейчас. Даже эти поглаживания вызывали сомнительные чувства, чего уж говорить о сальных намёках. Испуганными, округлёнными глазами она смотрела на любимого, умоляя его не продолжать.

— Стесняешься что ли? Не дури, я, может, как человек так себе, но хоть раз тебе больно делал? Бил? Не бил! Это же проявление любви, все таким занимаются. Мы с тобой не дети, взрослые тёти-дяди, не делай вид, что ты святая. Дома, на родной кровати, тем более я тебя в жёны брать собирался, – а ведь девушка всё ещё не знала, что на самом деле представляет из себя Константин Кащенко. Кто он, почему сочетает в себе такие противоречивые черты?! То он бандит, то оратор, который за пару предложений смог нащупать нужные точки и переубедить любого. И ведь снова не время это выяснять, но он был прав! Хотелось найти, к чему прицепиться в его словах, что оспорить, но аргументов не было. Ей оставалось лишь кротко кивнуть головой, давая согласие на любые действия и убеждая саму себя в том, что ты этого хочешь. Может и хотела бы, но пока явно не доверяла. Ласковый поцелуй в макушку окончательно растопил её. Костя, как искуситель, вовремя тянул за нужные ниточки, располагая её. И в этот раз снова добился своего.

"Прав он... Козёл! Ну нет в сексе ничего страшного, так? Так. А почему я тогда против? Потому что он больной! Ненормальный, агрессивный! Я его боюсь, блин, натурально боюсь! Но он же сказал, что любит. А когда любят, то меняться готовы, так мать ещё говорила... А не дам, так разозлится. Что, если бросит? Кому я вообще нужна буду?" – отстранённым взглядом она смотрит на Кащея и кивает ещё раз, уже более уверенно, что побуждает его начать. Он точно знал, что добьётся этого, даже если бы Русалка противилась и ударялась в обиды, ведь настоящий авторитет привык всегда добиваться своего.

Костя достал из кармана скомканный бумажный "патронташ", отрывая от него часть, а остальное швыряя подальше. "Держи" – сухо проговорил он, протягивая упаковку, известную среди каждого "необразцового" советского гражданина. Сине-белая упаковка, уже привычное "резиновое изделие номер два" раньше не вызывало столько страха, как сейчас. Конечно, Русалка была из тех, кто твёрдо знает, что секс в СССР – есть, причём в больших количествах, иногда даже безобразный и беспорядочный, особенно в кругах музыкантов. Она, пусть и была оторвой, к интимным моментам относилась со всей строгостью. Даже с Джоном не всегда могла раскрепоститься – не чувствовала себя достаточно красивой, фигуристой и умелой, отчего сильно зажималась, но предпочитала терпеть, ведь все вокруг только и говорят об одном, у близких по духу на уме был один только секс, выделяться не хотелось, иначе не поймут. А тут – новый партнёр, уже нет подросткового интереса, который подначивал бы попробовать, но её не спрашивают, а ставят перед фактом – пора не только принимать подарки и ухаживания, но и что-то отдавать. Если секс становился обязанностью, то куда девалось удовольствие, о котором все говорят? Кащей и внимания не обратил на ступор, в спехе снимал рубашку и начал было расстёгивать ширинку, как смутился безразличием Русалки и пустым взглядом.

— Нашла время думы думать, ё-моё! – слегка сердито пробурчал он, обратно вырывая упаковку с презервативом и беря ситуацию в свои руки. – Разденешься может?

— А? Да, сейчас. – она с трудом ловила связь с реальностью, оттягивая напряжённый момент. Сама для себя пыталась понять, правильно ли поступает и сможет ли уважать себя, если отдастся. Но она ведь любила Кащея и была готова пойти на уступки, ведь так делают все пары. С лёгкой дрожью в руках она развязывает пояс халата, под которым были только трусики. Стыдливо прикрывает грудь, отводя взгляд в сторону. События минувших дней отложились на подкорке, заставляя отдаляться от Кости и сомневаться в том, что с ним может быть безопасно.

— Что удумала, ещё и стесняться будешь? – Кащенко явно привык брать то, что хочет, без лишних усилий, поэтому вместо уговоров и попыток понять стеснение, он слабо толкнул девушку, повалив на кровать. Рука невольно упала рядом, оголяя формы, что приковали взгляд Константина, который тут же прильнул к даме сердца, наваливаясь сверху.

Запах табака, смешанный с одеколоном, успокаивал её и казался приятным. Русалке пришлось закрыть глаза, чтобы абстрагироваться от ситуации. Тот самый одеколон, что и их первую встречу... Хотя бы воспоминания помогали отвлечься, но грубые и сухие руки Кащея возвращали тебя в реальность. Он жадно исследовал женское тело, проводя пальцами по изгибам, сильно сжимая грудь, показывая тем самым, что Русалка – его женщина! Ни одно действие мужчины не вызывало положительных эмоций. Наоборот, девушке хотелось, чтобы всё быстрее закончилось, чтобы её тело не было предметом декора, который можно как угодно щупать, но чем больше времени проходило, тем сильнее нарастало желание Кащея, который с силой развёл её ноги пошире, поспешно вводя член внутрь, не останавливаясь. Неожиданная боль пронзила девушку, царапая и заставляя вскрикнуть. Но и это лишь взбудоражило Константина, так что он лишь ускорился. К неприятным ощущениям было невозможно привыкнуть, после каждого движения хотелось отодвинуться, но поджарое мужское тело будто стало стеной, придавившей девушку. Ещё дурнее ей становилось от того, что скулил Полкан. Точно нутром чуял, как ей тяжело и мерзко сейчас. И всё же пёс был чувственнее и умнее любого человека, а Костя его ещё и запереть умудрился. Людская жестокость всегда будоражила Русалку, вызывала самые гневные чувства, а сейчас приходилось их гасить, иначе неизвестно, как отреагирует суженый. Да и момент, конечно, неподходящий. С Полканом ведь ничего не случится, ведь так? Пронизывающий стыд заставлял съёжиться, отчего ощущения внутри становились более режущими.

Горячее дыхание Кащея напоминало Русалке о том, что она живая и всё происходит наяву. Секунды казались часами, минуты – днями! Один лишь крестик на шее предательски обжигал кожу, всё же давая понять, что она предала саму себя. Движения Кащея становились более грубыми, он снизил темп, постепенно начал уставать, но так и не мог закончить – то было последствие множества пагубных привычек, но Кащенко принимал это за поражение, отчего прилагал только больше усилий. Чтобы поддерживать возбуждение, одну руку он переместил на шею любимой, сдавливая её, но не сильно. Хватало напуганного девичьего вида и невольных стонов вперемешку с хрипом и просьбами убрать руку. В его глазах разгорелся огонёк, а Русалка не знала, как реагировать. Наконец она приоткрыла глаза и постепенно начала вливаться в процесс, даже почувствовала себя важной и любимой замечая, как хорошо суженому. Нет, с Джоном, пожалуй, было совсем иначе. Быстро, скучно, в миссионерской позе, как по ГОСТу. Может, просто нужно пересмотреть своё представление о любви?

Только она вошла во вкус, как Кащей, точно специально, вынул член и, одной рукой вытирая капли пота со лба, другой в это же время переместился к девушке. Вводя длинные, худощавые пальцы внутрь. Она выгнулась, прикусывая губу, а он всё смотрел на реакцию, высчитывая, когда нужно остановиться. И снова – только она доходит до пика, с уст срывается стон, как он вынимает пальцы.

— Переворачивайся, – в приказном тоне говорит он, а сам хватает с тумбочки сигарету и закуривает. – К краю подвинься, учить тебя что ли? – никакой нежности не было в его словах, но Русалке так хотелось её заслужить, что она больше не пререкалась.

Не отпуская сигарету, Кащенко другой рукой схватил девушку за бёдра, сжимая их и любуясь видом. В этот раз он вошёл без особых усилий, что показалось мужчине скучным. Он хотел владеть, забыться в этом моменте и наполнить такую пустую и тёмную душу через материальные удовольствия. Но за всю жизнь он видел столько женщин, попробовал столько всего, что обычный секс уже не доставлял удовольствия. Извращённое сознание требовало большего. От звонкого шлепка Русалка вскрикнула. Сама не поняла, от удовольствия или от боли – было непривычно, вроде и интересное чувство, но до ужаса неправильное. Как так, правильно ли это, что жест насилия становится частью интимной жизни? А впрочем, какая разница? Моральные установки уже давно отошли на второй план, остались только зверские эмоции и импульсы.

— Ну, я всё, ты продолжать будешь? – вопрос ввёл девушку в ступор. Она только вошла в раж, как пришлось прервать, но... Продолжать? Костя, увидев недоумение, громко цокнул языком и, пока сам отходил в ванну, пояснил. – Приду сейчас. Ты порнушку не смотрела что ли? Руками там, девчонки делают всякое... Тёмный лес, ей Богу!

И она вновь оказалась в реальности. В полуразрушенной квартире, незащищенная, нагая и высмеянная. Щёки залились румянцем, стало так стыдно за то, что она расслабилась и поддалась чувствам, а в итоге Кащей будто бы пристыдил её. И только сейчас вспомнилась фраза "К краю подвинься, учить тебя что ли?", которая звучала достаточно обидно и пренебрежительно. Зачем он зовёт её "своей женщиной" если относится не лучше, чем к потаскухе? В страстях накинув халат, Русалка взяла волю в кулак и решила расставить все точки над "и". Костя уже выходил из ванны, так что удалось нагнать его вовремя, прямо в дверном проёме.

— Почему ты так ко мне относишься?! Я тебе себя отдала, а ты: "Тёмный лес" говоришь. Обидно же, я не шалава, если ты меня на улице нашёл, это не значит, что я из себя ничего не представляю! Думаешь, без тебя не справилась бы?! У меня всё было, Костя! И я счастлива была...

— А сейчас не счастлива что ли? – из всей речи он обратил внимание лишь на одной фразе, выставляя ситуацию себе на пользу. Остальные слова были проигнорированы, от чего к глазам подступали слёзы.

— Счастлива! Просто не понимаю, как ты ко мне относишься, то любишь, а потом стыдишь, смеёшься...

— А что, я, по-твоему, вообще монстр и тебя не люблю? – он, то ли в доказательство любви, то ли затыкая Русалку, приближается и обвивает её талию. Пара сливается в горячем поцелуе, что уносит сознание далеко-далеко и оставляет все вопросы без ответа. Второй рукой Кащей скользит под халатик и начинает ласкать Русалку, умело и уверенно гладит и двигает пальцами внутри. Впервые она ощущает обволакивающе-приятное чувство, что разливается по всему телу. А впрочем, нужны ли теперь ответы на вопросы, когда она чувствует себя настолько хорошо?

Прилив нежности не давал покоя, пусть они почти тут же отправились спать, хотелось обнять Костю, поговорить с ним ещё раз, но мужчина лишь отмахивался и отворачивался, проваливаясь в сон. Девушка, кажется, запуталась окончательно. Столько раз изменила собственным принципам, всё больше отдаляясь от себя настоящей. Уж лучше было бы продолжать прошлую жизнь, чем стать просто одной из девушек Кащея. Но до чего же, чёрт возьми, с ним интересно!