будь моим берегом.

Этот фанфик взят с ficbook.
Автор: apoliya
Ссылка: https://ficbook.net/readfic/10499004/27016511#part_content
________________

Тэхен помнит этот день так ясно, словно все произошло только вчера. Ученые говорят, что мозг устроен так, что болезненные и травмирующие события блокируются памятью. С Тэхеном это не сработало. Он все очень четко помнит. Запах больницы, теплую кровь на пальцах, глаза того доктора из приемного отделения — такие большие, карие, смотрящие на него с жалостью. Тэхен все помнит.

С Хеншиком они вместе с последнего курса университета. Около трех лет. Отношения для Тэхена не первые, но, пожалуй, такие серьезные и длительные впервые. Хеншик старше его на два года. Он — хороший альфа. Надежный, веселый, заботливый, именно таким его Тэхен и полюбил. А со временем все это куда-то исчезло. Тэхен не верит в теорию, что любовь живет три года. Влюбленность и эйфория от нового чувства проходит намного быстрее. То, что люди называют любовью впоследствии, для Тэхена уважение, верность, это ощущение дома в другом человеке. А это не проходит за три, пять, семь лет. Эти чувства либо есть, либо их нет. Тэхен был уверен, что они у них были. Но так думал только Тэхен.

Первые проблемы начались после двух лет отношений. Они съехались в съемную квартиру. Родители Тэхена то и дело намекали на свадьбу, но ни Тэхен, ни, тем более, Хеншик никогда эту тему не поднимали. Они жили словно соседи, а не пара. Ходили за покупками, к друзьям, улыбались и шутили, но дома каждый разбредался по своим углам. Тэхен читал книги в спальне, Хеншик занимался своими делами за ноутбуком в гостиной.

Когда Тэхен понял, что они перестали даже целовать друг друга, ужасно испугался. Он дождался своего альфу с работы, и буквально расплакался, говоря о том, что не хочет потерять их отношения, о том, что он любит его, и ему ужасно жаль, если он где-то был неправ, и вовремя не заметил, что они уже давно не те, кем были друг для друга в начале. Хеншик обнимал его крепко, целовал его волосы и шептал, что все в порядке. Обещал, что они все исправят вместе. Что просто слишком много работы, и что взрослая жизнь — она такая, и никто не виноват. Тэхен позже будет думать, что именно после той ночи все и случилось.

Сначала ему показалось, словно он заболевает. Хотел спать, чувствовал непонятный дискомфорт внизу живота. Любимый раньше яблочный штрудель вызывал неконтролируемую тошноту. Тэхен стал очень чувствителен к запахам, особенно чужих альф. Он отмечал, что его успокаивает запах Хеншика, но недостаточно, потому что на одежде и теле альфы всегда были посторонние запахи. Тэхен спрашивал, почему от него так пахнет, на что Хеншик лишь отмахивался, мол, он общается по работе с кучей людей, само собой разумеется, на нем останутся посторонние запахи. И Тэхен молчал и соглашался, ведь это было логично, разве нет?

В марте Тэхен сделал тест на беременность, который дал положительный результат. Тэхен смотрел на окошко, в котором черными буквами впивалось в его глаза «беременность 3+» и не испытывал ничего, кроме липкого страха и паники. Он хотел детей, никогда не был против, но именно в тот момент, когда он держал в руках тест, ему казалось, что его мир рухнул. Он не хотел этого. Не хотел этой беременности, не хотел этого ребенка. Он не хотел ребенка от Хеншика сейчас, и Тэхен боялся себе признаться, но вряд ли бы захотел этого позже.

Тэхен вернулся в гостиную, продолжая держать тест в руках, и когда фраза «беременность 3+» стала расплываться перед глазами, он понял, что по щекам его текут слезы. Отнюдь не радости. Это были слезы отчаяния, чувства безысходности. Тэхен плакал от того, что ему было мерзко от самого себя. Потому что первая мысль его была не о том, что у него будет ребенок, а успеет ли он еще сделать аборт.

Тэхен молчал три дня. Он придумал минимум десять вариантов как начать разговор с альфой, но ни один не подходил. Поэтому когда Хеншик вернулся в пятницу позже обычного, слегка выпившим, Тэхен с каменным лицом вывалил на него информацию. В конце концов, это их общая проблема. Именно проблема, Тэхен не знал, как обозвать это еще.

— Привет, а ты почему не спишь еще? — Хеншик снимает куртку, хмельно улыбаясь, глядя на Тэхена, который стоит посреди гостиной, нервно теребя край футболки.

— У меня положительный тест на беременность, — говорит Тэхен. Горло саднит как при ангине, и ему снова становится страшно. Хеншик медленно моргает, глядя на него, так и застыв с верхней одеждой в руках. Тэхена начинает сильно мутить. От нервов, от приторного запаха корицы на его парне.

— Что? — переспрашивает он, отложив куртку на спинку дивана. — Ты беременный? — все на что хватает Тэхена — это кивнуть. Потом, когда он будет проматывать у себя в голове весь их нелепый, несуразный разговор, он поймет, что Хеншик не испытал даже намека на радость. — От меня?

Тэхен не сразу воспринимает вопрос. Он моргает несколько раз, прежде чем открыть и закрыть рот.

— Что? — выдыхает он. — Хен, что ты такое говоришь?

— Черт, прости, — Хеншик чешет затылок, начиная расхаживать по комнате. Он трет ладонями лицо, пытаясь прийти в себя, согнать пелену алкогольного опьянения, потому что в его голове никак не укладывается полученная информация.

— Прости, Тэхен, я просто… я дурак, глупость сморозил.

Тэхен продолжает стоять на месте. Его все еще тошнит, и ему становится невыносимо рядом с альфой. Он не знает, почему, но его так отталкивает только один взгляд на него. И еще эти вопросы. Все изначально пошло не так. Наверное, Тэхен ждал от него что-то похожее на «у нас будет малыш?». Надеялся хоть на каплю радости со стороны альфы, чтобы переубедить самого себя. Но все, что он имеет сейчас это тошнота и отвращение.

— Что будешь делать? — снова спрашивает Хеншик. И, Боги, думает Тэхен, лучше бы ты молчал. Даже не что «мы» будем делать. Что будешь делать, Тэхен? Это ведь только твой ребенок.

— Я не знаю, — Тэхен пожимает плечами. Он опускает глаза в пол, сдержанно выдыхая. Тэхен пропускает момент, когда Хеншик подходит к нему и обнимает за талию, притягивая к себе ближе. Руки Тэхена безвольно так и болтаются по швам. Хеншик говорит ему на ухо, от него пахнет вишневым ликером. Тэхен ненавидит его. Ликёр ли только?

— Я поддержу любое твое решение.

Тэхен закрывает глаза. Тошнота доходит до максимума. Запах корицы, вишневого ликера и лжи разъедает сердце Тэхена. Он поднимает руки, чтобы обнять альфу за плечи. За его закрытыми веками стоят слезы. Тэхен шепчет едва слышно:

— Спасибо, Хеншик.

***

Родители Тэхена в восторге от новости о беременности. Мама обнимает его так крепко, приговаривая, какие они молодцы, и что уже пора. Тэхен чувствует себя тряпичной куклой, выдавливая из себя ненастоящую улыбку. С разговора с Хеншиком прошло несколько дней. Все это время Тэхен пытался понять, что же ему все-таки делать.

На форумах пишут, что изначально тоже испугались беременности, что это повергло их в ужас. В основном об этом писали, конечно, те, кто беременность не планировал. Все это связывают с гормональными изменениями, и не всем суждено скакать от радости. Некоторые воспринимают новость об интересном положении именно так.

Напившись чая, Тэхен выдыхает, закрывает глаза и пытается прислушаться к себе и своим ощущениям. Однозначно его тошнит. Токсикоз оказывается ужасным состоянием. У него болит голова, а в теле тотальная слабость, но это неудивительно, потому что Тэ практически ничего не ест — все обратно.

Тэхен кладет ладонь на свой живот. Ничего. Тишина. Он лишь чувствует пульсацию аорты, отчего его плоский живот подскакивает. Конечно, он ничего не почувствует, у него едва шесть недель по его расчетам. Тэхен прислушивается к себе. Что он чувствует на самом деле? Это маленькое существо внутри него совсем не виновато, что он так запутался. Действительно ли он не хочет его? Ведь это ребенок от любимого человека. Тэхен открывает глаза, глядя в белоснежный потолок. По его вискам катятся капли соленых слез. Он пытается контролировать себя, ведь он совершенно не нытик, не какая-то нежная натура. Быть омегой не значит рыдать по поводу и без. Он просто обычный человек, который так сильно запутался. И у него немного сдают нервы. Ах да, и еще гормоны.

В окно светит апрельское солнце. Тэхен смотрит на него до боли в глазах. Его рука медленно гладит живот. Он шмыгает носом, наслаждаясь теплым воздухом из окна и тихим шумом с улицы.

Тэхен находит себя в каком-то умиротворении спустя час. Это его ребенок. Он принимает его, ведь как может быть иначе? Это его маленький малыш. Он уже любит его, просто где-то глубоко внутри. Другого вывода и не могло бы быть.

Когда Хеншик возвращается с работы, Тэхен все так же лежит. Он читает статьи в Интернете о развитии беременности, записывается на плановое УЗИ и прием гинеколога. И это оказывается не так страшно.

— Привет, — говорит ему Хен, остановившись в дверном проеме спальни. Тэхен поворачивает к нему голову, слабо улыбнувшись.

— Привет.

— Как дела? Хорошо себя чувствуешь? — альфа сжимает в руках куртку, глядя на Тэ. Тэхен садится на постели, скрестив ноги по-турецки.

— Мне лучше, я даже смог поесть, — рассказывает Тэхен, Хеншик лишь кивает. Тэ не сразу, но замечает, что альфа бледен, а под глазами залегли темные синяки. Видимо, он плохо спит, и Тэхену стыдно, что он погряз в своих переживаниях, совсем не замечая, что Хеншику тоже приходится нелегко. Даже несмотря на то, что было раньше, Тэхен готов попробовать снова все исправить. Ради их будущего ребенка.

— Я был у родителей. Рассказал им все. Мама очень обрадовалась.

Хеншик поднимает на него взгляд, едва нахмурившись.

— Так ты решил…?

— Да, я хочу оставить его. Нашего ребенка, — Тэхен чувствует колоссальное напряжение. — Я…я люблю тебя, Хеншик. И я хочу создать с тобой семью, что скажешь?

Хеншик смотрит на него несколько секунд, не моргая и не говоря ни слова, а затем проходит в спальню и присаживается на край кровати. Он протягивает свою раскрытую ладонь, и Тэхен кладет свою сверху. Он слабо улыбается.

— Я тоже люблю тебя, Тэ. И я скажу, что очень жду нашего ребенка, — Тэхен чувствует, что слезы снова подкатывают к глазам, но он старается сдержать их, и выдает его только блестящий взгляд. Хеншик целует его костяшки пальцев и прижимается лбом к его руке.

— Останься сегодня со мной, — шепотом просит Тэхен, на что альфа согласно кивает, пододвигается ближе, обнимая его за талию. Тэхен вздыхает полной грудью, ощущая, как тяжесть, что камнем давила на него, наконец-то, исчезает. Ему становится намного легче. И даже не страшно, как показалось сначала. Он со всем справится, ведь у него есть его альфа. Хеншик никогда не предаст.

***

Тот день для Тэхена навсегда останется как самый страшный день в его жизни. Не только из-за того, что произошло, а скорее из-за того, что Тэхен узнал, что такое оказаться совершенно одному. Столкнуться с болью один на один и не знать, как справиться, не знать как сделать даже вдох, потому что рыдания душат, перекрывая доступ кислороду, а рядом нет никого. Никто не сожмет твою руку и не скажет «мы справимся вместе». Никто не заплачет с тобой, никто не разделит твою боль, хотя ты думаешь, что это не только твоя рана. Должна была бы быть не только твоей.

Тэхен идет в душ перед сном. Он весь день чувствует себя неважно. Тошнота прекратилась внезапно несколько дней назад, и он уже обрадовался, что токсикоз миновал. Но именно сегодня он чувствует постоянную тупую, ноющую боль внизу живота, в пояснице, и сколько бы он не лежал и не отдыхал ему не легчает. Он принимает спазмолитики и решает записаться к врачу пораньше.

В душе становится совсем нехорошо. У Тэхена кружится голова, он опирается рукой о стену, прикрывая глаза. Вода льется на него сверху, и Тэхен пытается разобрать шумит у него в ушах или все-таки просто вода. Когда он открывает глаза, кафельный пол его душевой кабины в крови. Она окрашивает проточную воду неровными потеками и исчезает в сливе. Несколько секунд Тэхен просто смотрит на все это, не смея пошевелиться. В груди так резко сжимается и обрывается, он ведет взгляд выше и едва не вскрикивает.

— О боже, нет, нет, — он шепчет как заведенный. По его ногам течет кровь. Ее так много, она густая, темно-вишневая, и сразу же алая, она горячая и жжет кожу. Металлический запах забивает ноздри, но Тэхен пытается игнорировать это. Он выключает воду, оборачивается полотенцем и выбегает из ванны, впопыхах хватая телефон, который выскальзывает из мокрых рук.

Хёншик не отвечает. Его телефон просто отключен, и Тэхен близок к истерике, потому что звонит три, четыре, пять раз, но механический голос отвечает ему, что абонент не в сети. Тэхен всхлипывает, вытирая нос тылом ладони. Между ног слишком мокро, и Тэхен хочет верить, что это просто мокрая кожа, он ведь выбежал даже не вытеревшись.

— Скорая помощь. Диспетчер, слушаю Вас.

— У меня…у меня кровь, — Тэхен дрожит, едва удерживая телефон в руке. — Я беременный, почти десять недель, и у меня кровь. Пожалуйста…помогите мне, пожалуйста, — Тэхен в конце плачет. Женщина на том конце провода спрашивает его данные и адрес. Тэхен пытается сказать все четко, но его всхлипы никак не могут прекратиться. Когда диспетчер обещает ему машину в ближайшее время, Тэхен кладет трубку.

Под его ногами, на полу капли крови. Тэхен чувствует, что кровотечение не останавливается. Он смотрит на все это и понимает одну простую вещь — это конец. Неважно, как быстро приедет машина Скорой помощи. Для Тэхена это конец.

В приемном отделении очень яркий свет. Безумно яркий, белый свет, отчего Тэхену хочется закрыть глаза. Когда парамедик передаёт данные о Тэхене медсестре, тот уже лежит на больничной койке, глядя в потолок. Ему выдали больничную одежду, на свою, сложенную в пакете, Тэхен смотрел с каким-то отстранением. Его джинсы были в крови. Он молчаливо уставился перед собой, ощущая страшную пустоту.

— Ким Тэхен-ши, меня зовут Ли Чусвон. Я медсестра, позвольте мне задать несколько вопросов, — вежливо спрашивает его женщина немного за сорок, с короткой стрижкой. Тэхен кивает, все ещё смотря в потолок. — Вы наблюдаетесь в центре по беременности? Знаете ли ваш точный срок?

— Девять недель и три дня, — тихо отвечает Тэ. — Я не состою на учёте, я ещё не успел обратиться к врачу.

— Какая эта беременность по счету?

— Первая, — Тэхен сглатывает слюну, снова ощущая этот противный комок в горле. Он снова сейчас заплачет.

— Вы состоите в браке? Мне надо указать имя опекуна или вашего супруга. Того, кому мы можем сообщать информацию о Вашем здоровье.

— Нет, не состою, — Тэхен качает головой, сжимая лёгкое покрывало в пальцах, которым его укрыли. — Ким Хеншик, можете указать его моим опекуном. Он — отец ребёнка.

— Хорошо, сейчас к вам подойдёт доктор.

Женщина кланяется, отходя от его постели, и почти тут же к нему подходят несколько человек, среди них высокий мужчина в халате. Несколько медсестер и он, судя по всему, врач. Доктор берет карту, пробегаясь взглядом, и не отрывая тот от бумаг, говорит медсестре «аппарат УЗИ срочно, капельницу с физ. раствором и гемостатик внутримышечно». Тэхен переводит на него взгляд, испугавшись таких непонятных слов и тона, которым доктор все это говорил. Мужчина обращает на него свой взгляд, откладывая карту в сторону.

— Меня зовут доктор Чон. Я врач приемного отделения. Сейчас я проведу вам УЗИ, — говорит он, Тэхен только слабо кивает. — Гинеколог спустится через несколько минут, но все необходимые назначения могу дать и я. Поэтому не волнуйтесь.

Тэхен сглатывает слюну, которая спускается по горлу. И только сейчас он понимает, что то ужасно дерет. Он прикрывает уставшие глаза. Открывает их только тогда, когда его просят приподнять больничную рубашку.

Холодный гель змейкой ложится на живот, датчик давит на кожу. Тэхен задерживает дыхание, надеясь услышать, что его догадки ошибочны.

— Площадь отслойки 2×3 см, — первое, что говорит доктор Чон. Тэхен ощущает это тошнотворное ощущение ужаса, сковывающее грудь. — Эмбрион в полости матки. Соответствует сроку, — звук клавиш, которого Тэхен не слышит, — девять недель ровно. Сердцебиение плода, — опять клавиши. Тэхен переводит свое внимание на доктора, взгляд которого устремлен в экран. Его брови сходятся на переносице, а затем он вздыхает. — Сердцебиение не определяется.

Тэхен всхлипывает. Ему не надо иметь медицинское образование, не надо быть доктором, не надо пытаться тешить себя ложными надеждами и переспрашивать, точно ли, уверен ли. Нет сердцебиения. Сердце его ребёнка не бьётся.

— Мне очень жаль, Тэхен-ши, — говорит врач. Тэхен только молчит. По его вискам текут слезы, а грудь содрогается в беззвучных рыданиях.

***

У Чонгука всегда был выбор. Так он предпочитал думать, сидя на лекциях по анатомии на первом курсе. Если бы он не захотел, он бы не пошёл. Самовнушение — вещь, конечно, сильная.

Когда твои родители связаны с медициной, старший брат учится в медицинском университете, а ты сам заканчиваешь школу, то выбор у тебя невелик. Родные никогда не давили на него, но фразы о том, как было бы чудесно, чтобы и он продолжил «династию» врачей не обходили ни один их семейный ужин. И вот Чонгук там, где он есть.

На самом деле, врачебное дело Чонгуку нравится. Это та сфера, где ты никогда не будешь готов на все 100%. Каждый день, каждая ночь, каждое твоё дежурство это пороховая бочка. Ты должен быть готов к борьбе за чужую жизнь каждую секунду. Спустя семь лет непрерывной работы в приемном отделении Чонгук стал наркоманом до своей работы. Адреналиновый торчок, как его ласково называл брат.

На его руках умирали люди, этими же руками он помогал прийти новой жизни в этот мир. Он делал непрямой массаж сердца, пока у него не немели руки и спина вплоть до поясницы, он получал несколько раз неслабые удары от особо буйных и невменяемых пациентов. Он сообщал родным о том, что их близкий человек умер. Он делал многое за время своей работы, видел и говорил многое. Сообщать об утрате до сих пор для него слишком тяжело.

— Мне очень жаль, Тэхен-ши.

Какая пустая фраза. Какое ему дело до его жалости? Этот омега только что потерял ребёнка. Пусть срок и не был велик, и многие бы даже сказали, что там и не человек ещё вовсе, но ведь этот парень уже успел его полюбить. Он полюбил и потерял нечто важное, то, что словами не описать.

Чонгук снимает перчатки, поднимаясь с места. Медсестра за его спиной прижимает к груди больничную карту, поджав губы. Вероятно, ей тоже грустно.

— Продолжайте инфузионную терапию. Дождитесь доктора Чона из гинекологии.

— Да, доктор Чон, — девушка сгибается в лёгком поклоне, и Чонгук выходит за ширму, бросив ещё один короткий взгляд через плечо. Тэхен все ещё плакал, закрыв лицо ладонями.

Хосока Чонгук встречает у лифта. Тот выглядит слегка взъерошенным, на руках неровные следы от перчаток почти по самый локоть, на голове его забавная шапочка с мультяшными персонажами из «Холодного сердца». Судя по всему, он только что вышел из операционной.

— Привет, — Хосок слабо улыбается брату, кивнув. Чонгук улыбается в ответ. — Меня вызвали в приемное, что-то срочное?

— Поступил парень с кровотечением, — Чонгук останавливается у перил, глядя на пустой холл госпиталя. — Замершая беременность. Я сделал УЗИ, но, если хочешь, перепроверь. Сердцебиения не было, — Хосок хмурится, кивая и потирая подбородок.

— Срок?

— Девять недель, — Чонгук прячет руки в карманы халата. — Капельницу поставил, гемостатическая терапия проведена. Скорее всего все пройдёт самопроизвольно, там уже большая отслойка, но он… Ну, знаешь, подавлен.

Хосок снова кивает, благодарно сжав плечо Чонгука.

— Спасибо, — он едва улыбается, Чон-младший пожимает плечами.

— Грустно. Я ведь только что спас двойню, — Хосок разминает плечо. — Вот так вся жизнь и проходит. Не успеешь порадоваться за одного, как другому где-то приходится слишком плохо.

— Ты прав, хен, — соглашается Чонгук.

— Выпьем кофе? — предлагает Хосок. — Сейчас оформлю парня и подойду к тебе в кафетерии. С ног валюсь ужасно, а ещё только десять.

— Хорошо, у меня пока тихо, буду ждать тебя там.

— Договорились, — Хосок кивает и обходит Чонгука, чтобы спуститься на первый этаж.

Чонгук ещё некоторое время стоит, опираясь локтями о перила. Грустные глаза Тэхена с погасшей надеждой на лучшее будут преследовать его сегодня все дежурство. Как врач он понимает, что такие ситуации случаются. Это не всегда означает, что омега не сможет больше иметь детей или что в его/её организме что-то не так. Вовсе нет. После восстановления повторные беременности почти в 80-85% случаев наступают без проблем и вынашиваются отлично. (Чонгук слишком много знает про акушерство, спасибо, Хосок). И как врач он не видит в этом особой трагедии, но как человеку ему тяжело.

Отец не раз отчитывал его за то, что он пропускает все переживания за чужих ему людей через себя. Чонгук соглашался, но исправить это не мог. И даже сейчас. Он все ещё помнит эти крепко сжатые пальцы на больничной рубашке, испуганное, бледное, заплаканное лицо. Система в сгибе локтя, беззвучные рыдания и безжизненный плод на экране аппарата УЗИ.

***

Чон Хосок — отличный доктор. Он был идеальным студентом, гордость мамы с папой, замечательный специалист, и, к удивлению, он, действительно, хороший человек. По идее, все эти качества редко когда совмещаются в одном человеке, но на свете есть Чон Хосок и этим все сказано.

Хосок очень любит младшего брата. Его забота порой удушающа, но Чонгук не жалуется. Хосоку всегда казалось, что родители обделили заботой и любовью младшего из детей. Он родился тогда, когда их карьера шла в гору полным ходом, а отвлекаться на маленького ребёнка никто не собирался. Чонгук вырос с няньками и Хосоком, который заменил ему всех. Когда Хосок устроился в госпиталь, то и Чонгука привёл за собой. Сделал все, чтобы младший был на глазах. Тот первое время чувствовал себя не в своей тарелке, а теперь заведует целым отделением и в своём деле он профи. Его обожают все до единой медсестры, даже те, кто в возрасте. По этому поводу Хосок часто любит пошутить, за что получает болезненные тычки под ребра.

Чонгук зевает, прикрыв рот ладонью и запрокидывает голову на спинку кресла. Хосок ставит перед ним дымящуюся кружку кофе. На часах 06:20.

— Плохое дежурство? — спрашивает Хосок. Ему сегодня повезло. Он лишь единожды спустился в приёмное отделение, осмотреть молодую девушку с болями в животе. Принял двое родов и с двух ночи отсыпался в ординаторской. Так что Хосок чувствует себя крайне бодрым, чего не скажешь про Чонгука.

— Я только в пять вышел из операционной. Желудочное кровотечение, — Гук трет лицо ладонями, пытаясь привести себя в чувства. — Какова вероятность, что врачи сами сделают нормальный обход, пока я подремлю? — Хосок усмехается, по-доброму похлопав парня по плечу.

— Тебе стоит брать меньше смен, Гук, — говорит он, пока Чонгук дует на кофе, сложив губы трубочкой. — Ты буквально живёшь в госпитале. Найди себе омегу, пора уже начать жить для себя, ты ведь не молодеешь.

— Ты умеешь поддержать, брат, — язвит Чонгук, на что Хосок лишь пожимает плечами. — Я нормально выгляжу. И я хожу в зал три раза в неделю.

— Но ты ходишь туда не для того, чтобы кого-то встретить и впечатлить, а для того чтобы, цитирую «повысить выносливость, которая мне нужна при длительных операциях». Это не та жизнь, которую я для тебя хотел бы, — Хосок поджимает губы. Чонгук смотрит на него с лёгким укором, хотя прекрасно понимает заботу брата о нем, но это уже лишнее. Личная жизнь, на то и личная.

— Меня устраивает моя жизнь такая, какая она есть, — Хосок хочет снова поспорить, когда Чонгук перебивает его. — Как твой пациент? Ким Тэхен.

— Ты… — цыкает Чон, а затем вздыхает, покачав головой. — Ещё не был у него, утром будет обход. Заглядывал к нему ночью, судя по всему, все уже произошло, ему ввели успокоительное, и он спал.

Чонгук кивает, допивая кофе.

— Ему так никто и не позвонил, — вновь говорит Хосок. — Хотя в карте указан опекун. Я так понимаю, он — партнёр.

— Звучит странно, — соглашается Чон-младший. Хосок кивает, поднимаясь с места.

— Ладно, встретимся на обеде. Пойду подготовлюсь к обходу.

Чонгук машет ему, благодарит за кофе, но остаётся все ещё на своём месте. Кофе только начинает действовать, ему необходимо всего несколько  минут на передышку, которые, к сожалению, пролетят за одно мгновение.

***

Тэхен не хочет открывать глаза. Он уверен, что не увидит ничего нового, все тот же белый больничный потолок. Он не спит уже давно, но открыть глаза не решается. Открыть их — значит окунуться в мир, в который он не готов выйти. Не таким, какой он сейчас. Разбитым, зареванным, пустым. Без малыша. Одиноким.

Тэхен чуть сильнее сжимает пальцы на одеяле. Он даже вставать не хочет. Повернув голову в бок, он все же едва приоткрывает опухшие за ночь глаза. На прикроватной тумбочке стоит поднос с запечатанной едой, картонный стаканчик с остывшим чаем. Тэхен совершенно не хочет есть, на еду даже смотреть противно.

В теле есть силы, но Тэхен словно не ощущает их. Его рука дрожит, когда он тянется за своим телефоном. Он даже не уверен, чего он ждёт, когда пытается разблокировать экран. Телефон начинает вибрировать в руках быстрее. «Хеншик» на дисплее причиняет тупую боль. Тэхен невидящим взглядом смотрит на экран несколько бесконечно долгих секунд, прежде чем ответить на звонок.

— Да, — голос хрипит, и Тэхен немного откашливается в сторону.

— Тэхен? Ты уже ушёл на работу? — голос Хеншика звучит взволнованно, и Тэхен даже не знает, что ему ответить. — Прости, я задержался на работе, телефон разрядился, и я ночевал в офисе. Прости, что заставил тебя волноваться!

Тэхен молчит. Какая глупость. Неужели на работе нет ничего, чем можно было бы зарядить телефон? И ночевал ли он прямо в офисе? Тэхена накрывает волной недоверия. Он ни во что не верит больше. Он ему не верит.

— Тэ? Ты обиделся? — голос Хеншика для Тэхена звучит чужим. Господи, думает Тэхен, как же он пришёл к этому?

— Я в больнице, Хеншик, — говорит Тэ.

— В больнице? Что случилось? — обеспокоенность в его голосе не наигранная, но Тэхен лишь прикрывает глаза. — Ты в порядке?

— У меня открылось кровотечение. И я… — «потерял нашего ребёнка» — так стоило бы сказать, но Тэхен еще не до конца осознает, что произошло. — Беременность замерла.

— Что? — слезы текут по вискам с новой силой, и Тэхен лишь тихо всхлипывает, закрыв рот ладонью. — То есть… Боже, Тэ. Милый, мне так жаль, — Тэхен срывается на очередной всхлип.

— П-прости, — невнятно произносит Тэхен. — Прости, что я не смог, что я…

— Тэхен, тише, — ласково просит Хеншик.

— Ты не виноват, ни в чем не виноват. Я приеду к тебе. Сейчас же приеду.

Тэхен только говорит в какой он больнице, и Хеншик обещает приехать через час. Слезы заканчиваться не собираются. Тэхен все ещё ощущает себя совершенно пустым и сломанным. И даже мысль о том, что Хеншик сейчас приедет, не успокаивает его.

Доктор Чон заходит к нему, когда Тэхен пьёт остывший чай. К еде он так и не притронулся.

— Добрый день, Тэхен-ши, — приветствует его доктор. Тэхен садится на постели, отставляя стакан на тумбочку. — Как самочувствие?

— Здравствуйте, доктор Чон, — Тэхен трет красные глаза. — Немного голова кружится. И живот болит.

— Так будет ещё несколько дней, — Хосок отмечает что-то в медицинской карте. — Это все связано с кровопотерей. Сегодня будет ещё одна капельница. Чуть позже проведём контрольное УЗИ.

Тэхен согласно кивает, и Хосок, не услышав вопросов, собирается покинуть палату, когда останавливается возле двери и оборачивается. Разговор с братом отчего-то всплывает в голове.

— Тэхен-ши, ваш альфа знает о том, что вы здесь? — спрашивает Чон, и Тэхен снова кивает. — Хорошо.

— Он скоро приедет, — говорит Тэ. Ему кажется, что звучат его слова как оправдание, только он не знает перед кем больше. Самим собой или доктором, которому, по большому счету, все равно.

Хосок прячет руки в карманы халата, а затем пододвигает стул и садится напротив Тэхена, внимательно глядя тому в глаза.

— Можно не формально? — Тэхен согласно кивает, растерявшись. — Как твой врач, я должен проследить за тем, что после прерывания беременности, у тебя нет никаких осложнений, — начинает Хосок, и Тэхен заметно вздрагивает. — Я выпишу тебя в ближайшие несколько дней, если все показатели будут в норме. Это мои действия, как врача, но как человек, я должен спросить тебя, нужна ли тебе помощь, Тэхен?

— Помощь? — еле слышно переспрашивает Тэ, его пальцы теребят край больничной пижамы. — О чем вы?

— Возможно, помощь психолога. В этом нет ничего постыдного, Тэхен. Тебе плохо, страшно, тебе грустно. Но жизнь не заканчивается на этом. Ты здоровый омега, у тебя крепкий организм. В том, что эта беременность не сложилась, нет твоей вины.

— Откуда вам знать? — вдруг спрашивает Тэхен, подняв на него взгляд. Такой виноватый и вымученный одновременно. — Может быть, именно я виноват в том, что потерял ребёнка. Вы не можете знать.

— Так не выглядят люди, которые виноваты в том, что потеряли ребёнка.

— Что, если… Что, если я не хотел его? Что, если он это уже чувствовал, что если это все я… Я не хотел его изначально, и я боялся этой беременности. Он… Он мог почувствовать это? Я скорее смирился, что во мне растёт ребёнок, и я только недавно принял и начал его любить. И когда я полюбил его, осознал, что моя жизнь изменится, я потерял его. Разве не я виноват, доктор Чон? Я потерял его, я виноват. Только я виноват, что моего малыша больше нет, — Тэхен икает, беспорядочно размазывая слезы по щекам. Его плечи дрожат от всхлипов.

Когда его обнимает врач, Тэхен только сильнее начинает плакать, обхватив руку Хосока и уткнувшись ему в плечо. Оказалось, самым трудным было произнести эти слова. Мысли о том, что нежелание иметь ребёнка сейчас, от Хеншика, привели к выкидышу, сжирали Тэхена изнутри, и как только он высказался, словно многотонный груз с его плеч упал.

— Поплачь, Тэхен, — говорит Хосок, похлопывая омегу по спине. — Поплачь о нем. Не вини себя. Порой в жизни случаются вещи, которые неподвластны нам. Как бы мы этого ни хотели исправить, как бы ни сожалели о том, что думали в прошлом, это просто происходит. Ты должен принять это. Вина уничтожает, Тэхен.

Тэхен вытирает нос, глаза и отстраняется от мужчины. Хосок все ещё сидит рядом. Он выглядит как источник спокойствия и умиротворения, и Тэхену хочется находиться в этой ауре как можно больше. Обидно, что он никогда не чувствовал этого со своим альфой.

— Спасибо большое, доктор Чон. И извините за это, — неловко махнув рукой, говорит Тэхен.

— Тебе не полегчает в одну секунду, не буду врать, что все наладится. Но в твоих руках, постараться восстановить себя, — Хосок встаёт с кровати, одергивая халат. — Назначить тебе консультацию психолога?

— Да, мне не помешает, — согласно кивает Тэхен. Доктор прав, хоть он сам ещё этого и не осознает. Слишком крепко в нем сидит мысль о том, что все из-за него. Ему явно нужна помощь на данный момент.

Хеншик ждёт его в холле. Тэхен спускается осторожно, волоча за собой капельницу. Он чувствует себя физически почти сносно, если бы только не постоянное головокружение. Когда Тэхен видит его, то не испытывает радости, облегчения. Только неосознанно волнение и снова приступы вины. Ему хочется начать оправдываться, снова разрыдаться, но все что он делает, это замирает в коридоре, не дойдя и пары метров.

Хеншик замечает его не сразу. Он сидит, низко опустив голову, глядя на сцепленные перед собой руки в замок. И поднимает голову совершенно случайно. В его глазах тревога и беспокойство. А Тэхену так стыдно.

— Тэ! — поднимается торопливо альфа, чтобы оказаться за секунду рядом и крепко обнять парня за талию. Осторожно, стараясь не задеть капельницу. — Господи, я так испугался. Как ты? Давай присядем, тебе наверное тяжело стоять.

Заботливый и суетливый. Тэхен давно не видел его таким. Он согласно кивает, проходя к дивану, где на нескольких таких же сидят другие пациенты госпиталя и их родственники.

— Ты что-нибудь хочешь? — спрашивает Хеншик, держа в своих ладонях холодную руку Тэхена.

— Нет, Хени, спасибо, — тихо отвечает он.

Хеншик спрашивает о самочувствии, о том, что произошло, и Тэхен рассказывает, не вдаваясь в подробности о том, как испугался и как ему было страшно. Как ему было больно, что Хеншика не было рядом, и как он нуждался в его поддержке. Не говорит, что это было похоже на ад — пройти все это одному.

— Мне жаль, Тэ. Мне очень жаль, — Хеншик обнимает его, снова притягивая к себе. Тэхен по привычке прижимается носом к шее альфы.

Корица. Снова проклятая корица. Тэхен сильно зажмуривает глаза, потому что его тошнит как никогда сильно. Это чужой запах. На его альфе чужой запах и Тэхен не может это просто игнорировать. Он должен наконец узнать правду и перестать себя обманывать, перестать тешить лживыми надеждами на то, что все наладится и будет хорошо. Жаль, что такой момент выдался именно сейчас, когда Тэхену и так плохо. Тэхен упирается рукой в грудь парня, отодвигая от себя.

— Хеншик, — говорит Тэхен. Его глаза смотрят точно на альфу. Во взгляде нет подозрения, словно он уже знает ответ. — У тебя кто-то есть? Будь честен, прошу тебя. Потому что я чувствую этот проклятый запах снова и снова на тебе.

Чонгук собирался идти домой. Его смена закончилась полчаса назад. Они как раз пообедали с Хосоком. Брат рассказал про их «общего» пациента, о котором снова отчего-то первым вспомнил Чонгук. Это было странно для него. Услышав рассказ Хосока о том, как парень изводит себя, как переживает, Чонгук словно сам на себе испытал всю эту боль. Его сострадание и эмпатия до добра не доведут. Ему было ужасно печально и грустно.

С лёгким осадком где-то глубоко внутри, он собирался спуститься на эскалаторе, когда как обычно глянул на первый этаж, где встречались пациенты с родственниками. Народу было немного. Но его Чонгук заметил сразу. В больничной пижаме Тэхен выглядел слишком изможденным. Казалось, что даже цвет его кожи сливался с тканью. Капельница в его руке, придавала образу ещё большую болезненность. Не в правилах Чонгука подслушивать. Но оно и не нужно было. Высокий мужчина рядом с Тэхеном, крепко держал его за запястье. И не надо было подслушивать, потому что отчётливое «отпусти меня» было слышно многим. Чонгук нахмурился, поправил сумку на плече и замедлил шаг. Встреча Тэхена и этого мужчины явно принимала не дружелюбный оборот.

— Тэхен, выслушай меня!

Жизнь во лжи. Тэхен только сейчас понял, что задыхался от этого. Ложь была все это время везде и во всем. Верить Хеншику было его правом, и каким же идиотом он был.

— Из-за ребёнка? — спрашивает Тэхен, отодвинувшись. — Ты был рядом из-за того, что я забеременел?

— Тэ…пожалуйста, дай мне объяснить.

— Какое объяснение может быть тому, что ты трахался с кем-то, пока я умирал здесь от боли и вины?!

— Это все сложно! Я не знаю, как это произошло, но как только я узнал, что у нас будет ребёнок, я сразу все собирался прекратить!

Тэхен моргает. Слез нет. Боль в груди, разрывающая и тупая, есть, а слез — нет. Тэхен впервые услышал «у нас будет ребёнок» от Хеншика. И как же это поздно. Он молчаливо смотрит на альфу, а затем поднимается. Пол резко накреняется вправо, но Тэхен лишь крепче сжимает капельницу.

— Ребёнка больше нет, — сухо говорит Тэхен. — И нас… тоже больше нет.

— Тэхен…

— Я не хочу видеть тебя, когда меня выпишут. С меня хватит, Хеншик.

Тэхен делает несколько шагов, игнорируя то, как альфа зовёт его. Он неуверенно идёт, а перед глазами все слишком неустойчиво. Шум в голове становится все громче, и как будто жар приливает к лицу. Безумно громкое сердцебиение в ушах. Последнее, что Тэхен видит, это мужчину перед собой. Лицо его обеспокоенное и очень знакомое. Если надеть на него медицинский халат, то очень похож на того доктора из приемного отделения. Кажется, доктор Чон, но он не уверен. За его спиной Хеншик снова зовет его по имени. Тэхен моргает несколько раз и все же останавливается, потому что ноги слабеют. Мужчина с обеспокоенным лицом срывается на бег. Тэхен падает в темноту.

***

Каждый раз, когда происходит какая-то экстремальная ситуация, адреналин в крови Чонгука приводит его в состояние всевозможности. Это хорошая черта для хирурга — реагировать молниеносно, а не впадать в ступор.

Именно поэтому Чонгук держит на руках Тэхена, а его альфа замер столбом в паре метров от них. Чонгук мельком оглядывает бледное лицо и выразительную испарину на лбу. Тэхен в силу своей истощенности, кажется Чонгуку совсем не тяжёлым. Он, конечно, заметно похудел, но все же вес его не как у девочки-подростка. Чонгук этого, конечно, не замечает ведь у него качалка три раза в неделю.

— Тэхен! — испуганный вопль со стороны приводит Чона в чувства, вынуждая перестать смотреть так пристально на омегу.

— Что с ним? Тэ?

— Это обморок, — Чонгук оглядывается в поисках младшего персонала. — Он слишком слаб.

Хеншик оценивающе оглядывает его с ног до головы. Он едва дёргает губой, протягивая руки.

— Это мой парень. Спасибо, что оказались рядом, но не могли бы вы позвать врача? Я справлюсь.

— Я и есть врач, — Чонгук вздергивает бровь, словно в насмешке. И да, это не профессионально, но он не успевает себя одернуть. Тэхен на его руках слабо стонет, пытаясь открыть глаза. — И, судя по вашему разговору, вы не очень хорошо справляетесь.

Хеншик делает шаг ближе, в его взгляде скрытая угроза, которая Чонгука лишь веселит, раззадоривая альфу внутри. Тэхен неохотно приходит в себя, отвернув голову и уткнувшись Чонгуку в грудь. Чон уверен, Хеншик не из тех людей, кто попытается уладить все мирным путем. По крайней мере, движущиеся ходуном желваки под кожей, ему явно на это намекают.

— Доктор Чон! — к нему навстречу бежали две медсестры из его отделения. Приёмное всегда находится на первом этаже. — Что случилось?

Чонгук даже немного расстраивается, когда понимает, что ему не удастся побороться в этой зрительной схватке с незнакомым альфой. А побороться отчего-то очень хочется. Особенно, когда Тэхен вжимается в его грудь лбом сильнее.

— Это пациент доктора Чона из гинекологии. Вызовите его, — просит Чонгук, крепче прижимая к себе Тэхена. Хеншик выглядит удивлённым и все ещё раздраженным. — Извините, но я думаю, что для Тэхена посещений на сегодня достаточно.

— Кто ты такой, чтобы это решать? — неформально обращается альфа, но Чонгук все ещё вежливый доктор. Даже с такими людьми как Хеншик.

— Я ведь сказал, я — врач, — Чонгук движется в сторону своего отделения. — Я принимал Тэхена, когда он поступил с кровотечением. Поступил совершенно один.

Ответа Чонгук не ждёт, да он ему и не нужен. Он легко огибает альфу, смотрящего ему вслед. Спиной ощущает его колкий взгляд, но грудь греет чужое тепло, и он переключает все внимание на него.

Тэхен едва приоткрывает глаза. Взгляд расфокусированный скользит по лицу Чонгука. Тэ смачивает губы, чтобы еле слышно прошептать:

— Что… Что произошло?

— Вы потеряли сознание в холле госпиталя. Сейчас я вас положу на кушетку, ваш врач уже, скорее всего, идёт сюда, — Чонгук опускает Тэхена на кровать, огораживая их ширмой. — Альфа, который был с вами, пригласить его? — он обязан задать этот вопрос, несмотря на личную неприязнь. Он должен, в первую очередь, заботиться о пациенте. Тэхен отрицательно качает головой.

— Тогда отдохните немного, доктор скоро подойдёт, — Чонгук собирается уходить, когда Тэхен останавливает его.

— Вы ведь доктор Чон, я прав? Вы были в приемном отделении, когда я поступил. Или я ошибаюсь? — Тэхен немного опирается руками о кровать. Принимая сидячее положение. Слабость так же стремительно отпускала его как и пришла.

— Все верно. Меня зовут Чон Чонгук, — Чонгук впервые чувствует себя неловко. — Я заведующий приёмным отделением. И да, это я дежурил в ту ночь.

Тэхен кивает. Он все также продолжает смотреть на Чонгука, который не знает, почему не двигается в сторону выхода, куда изначально шёл.

— Если вдруг тот альфа все ещё снаружи, прошу, не говорите ему, что я очнулся.

Чонгук согласно кивает, а после немного хмурится, задумавшись.

— Он представился вашим парнем. Я так понимаю, что он ваш опекун. Разве нет?

— Нет. Больше нет, — тихо отвечает Тэхен сразу на оба вопроса. Чонгук понимающе кивает, и Тэхен первым отводит взгляд.

— Так, что у нас тут? — Хосок широким, бодрым шагом проходит по коридору, резко одергивая ширму. — О, Чонгуки! То есть, доктор Чон, вы все ещё не ушли?

— Собирался, — Чонгук накидывает куртку на плечи. — Но твои пациенты теряют сознание на моей территории. Должен был проследить.

— Доктор Чон у нас ответственный, — веселится Хосок. Тэхен вежливо улыбается на это, хотя ему совсем не до веселья. — Спасибо большое, дальше я сам.

— Всего доброго, — едва кланяется Чонгук. Тэхен одними губами шепчет «спасибо». Он ещё долго смотрит на то место, где стоял врач.

Наверное гормональный сбой после всего случившегося, иначе отчего запах этого альфы казался Тэхену таким знакомым?