saddiction

Как будто счастье озарило. Такого и не было никогда, чтобы Тэхену настолько хотелось просыпаться по утрам и ставить себе цель на день. Не просто выжить, вытерпев очередной натиск родительского недовольства, что подается с каждым началом дня как избитый завтрак, от которого уже тошнит, но выбора нет, нужно жрать. Обычно Тэхен всем сердцем ненавидит новый день, который, только начав, хочет закончить поскорее. Серый фильтр теперь выявляет краски, вытекающие из меняющихся эмоций Тэхена. Он как через стекло слышит приглушенные голоса родителей, что снова рассказывают о его ужасном поведении и о том, что он недостаточно старается. Они пытаются пробить толстое стекло, донести, не понимая, что их сын до отказа забил свою голову мыслями о человеке-спасении, поэтому на другое у него места там нет.

Чонгук.

Тэхен не успевает открыть глаза, как в только пробудившемся сознании легким ветерком проносится это имя — первое, о чем он думает, начав день. Затем, только разлепив веки, сразу же хватается за телефон и солнечно улыбается, как никогда, кажется. На дисплее (по теперь уже традиции) сообщение от Чонгука. И неважно, напишет он что-то обыденное о том, что делает или какая погода, Тэхен все равно будет сиять, обещая себе лучший день после его сообщения.

«Доброе утро, Тэ, надеюсь, ты хорошо поспал» — написано в смс, а Тэхен прижимает телефон к груди и не перестает улыбаться.

Слишком легко стать зависимым от света, когда всю жизнь жил во тьме. С Тэхеном именно так. Он на такой высокой скорости летит прямиком к солнцу, что самому страшно. А вроде и хорошо, чертовски хорошо, потому что иначе тут быть не может. Жизнь наполнилась чем-то важным, стала иметь смысл. Тэхен тащил себя вперед насильно, держа за шкирку, стирая слезы, глотая черное как слизь отторжение родителей, не научивших теплу. Видимо, сами не учились. Тэхену брать пример было неоткуда. Куда бы он ни шел в его поисках, мать и отец тут же выставляли ограждения перед самым носом, возвращая обратно. Поэтому ни в друзьях, ни в любимом человеке, ни в ком-то еще Тэхен не мог найти такое запрещенно-прекрасное тепло. Зато теперь...

— Ты опоздаешь, — врывается Эрин холодным мерзким дождем в его безоблачное утро, распахнув дверь спальни, которую Тэхен забыл запереть перед сном. — Чего развалился? — ее глаза-лазеры сканируют сына, который сразу же прячет свою улыбку за маской безразличия, поворачиваясь к матери лицом. Ей нельзя это видеть, нельзя знать, что у Тэхена остались еще светлые чувства к этому миру (к конкретному миру), иначе ей будет, что еще разрушить.

Не многовато ли для отца и матери разрушений, которые они оставляют в душе сына?

А им всегда будет мало.

— Собираюсь, — совершенно отстраненно отвечает Тэхен. Эрин поджимает губы и закрывает дверь. Наверняка хотела бы что-то еще сказать, съязвить, но порой понимает, что где-то ее токсичность выглядит неуместной. Часто это бывает в момент, когда ее вечно ледяной тон разбивается о стену напускного безразличия, которую выстраивает ее сын.

Тэхен вздыхает, трет затылок и отлепляет себя от теплой мягкой постели, в которой хотел бы провести весь оставшийся день.

«Хорошего тебе дня, Чонгук» — пишет Тэхен, вновь схватившись за телефон перед раковиной в ванной комнате. И это ему несколько раз пришлось перед отправкой стереть сообщение. То, как ему показалось, выглядел слишком слащаво, то наоборот слишком отстраненно, в итоге решил придерживаться элементарной вежливости.

С Чонгуком все еще волнительно. Почему-то именно лицом к лицу проще, потому что так Тэхен может видеть эмоции человека и оттого быть более расслабленным и уверенным в своих ответных реакциях. В сообщениях же словно прослеживается другое поведение, другое настроение. И хоть Тэхен пытается себя убедить, что это игры его сознания, порой бывает сложно. Мальчишка думает, проблема в нем, в его неопытности в общении с людьми, в излишнем волнении, которое он, конечно же, не обнажит перед Чонгуком из-за страха показаться странным и слишком взволнованным без повода. И все-таки смотреть Чонгуку в глаза и чувствовать его ненавязчивый аромат парфюма куда приятнее.

Они видятся в основном по выходным, но иногда после рабочего дня Чонгук находит время для прогулки по парку или по набережной, где они впервые вели диалог после знакомства в библиотеке. В такие дни Тэхен особенно счастлив. Он в панике разглядывает свой неподходящий по сочетанию с чонгуковым классическим костюмом гардероб и мимолетно думает о словах отца, требующего от сына смены стиля. И тогда Тэхену кажется, что отец, может быть, прав, и ему действительно стоит в себе что-то изменить, но потом...

— Мне нравятся твои кеды, — отмечает однажды на прогулке Чонгук, тепло улыбнувшись.

— Спасибо, — только и может смущенно пробормотать в ответ Тэхен и опустить взгляд на свои красные конверсы до лодыжек.

— Я носил что-то похожее в твоем возрасте, — говорит Чонгук.

А Тэхен теперь эти кеды любит больше всего в своем гардеробе, и тут же слова отца рассеиваются в голове, оставляя после себя как и всегда лишь горькое послевкусие. Но не плевать ли?

Тэхен все чаще разглядывает себя в зеркале, садясь перед ним в позе лотоса. Он заново изучает детали своего лица, свой взгляд, пробует улыбку, пробует дотянуть ее до глаз, пробует облизнуть нижнюю губу, затем прикусить ее. Пробует представить, как это все выглядит в глазах Чонгука. Это может понравиться? Может заинтересовать?

Чонгук зато может. Он высокий, у него широкие плечи, он мускулистый, но в меру, и порой то, как пуговицы белой рубашки на его груди натягивают ткань, заставляет Тэхена заглядеться, о чем он потом со смущением вспоминает и сразу же берет глаза под строгий контроль. Смотреть только на лицо, только на лицо. Ну, возможно, еще на шею... Чонгук красивый. Тэхен после очередной их вечерней прогулки валится на постель и долго смотрит в потолок, досконально прокручивая в голове весь их вечер, вспоминая каждое его слово, каждый добрый и самый прекрасный в мире взгляд, который посвящен именно ему, Тэхену. Он воспроизводит в голове голос Чонгука, а вспоминая негромкий смех, сам начинает улыбаться.

Так прекрасно. И вправду же прекрасно. Тэхен не знает, как назвать это все. Ведь если собрать в кучу все эти эмоции и важные для него детали, необходимо их как-то наречь, дать им определение, и, возможно, в сердце Тэхена они уже себя обозначили, только как это признать? Как, если страшно.

У Тэхена пример любви другой, и этот пример каждую ночь поднимается руганью в другой комнате, из-за чего душа прячется, как испуганный ребенок. Поднимается сгустком взаимной ненависти, что страшна и ужасна в своем проявлении. Глазами — ледяными глыбами, о которые они и биться уже не хотят. Там насмерть. Им лучше рядом существовать, ночами поднимать смертельные тайфуны, а наутро оставлять подозрительный, настораживающий штиль. И когда на него напорется их маленький мальчик с огромными глазами, они объединятся лишь только для убийства его души.

И если это — пример настоящей любви, то что тогда у Тэхена к Чонгуку?

Он быстро собирается в университет, не позавтракав, говорит родителям, что нужно прийти пораньше, не слышит, что они ему в спину словами вонзают, и захлопывает дверь автомобиля, в котором водитель довозит его до учебы, где все как обычно, где пустота, пассивная агрессия и незаслуженная ненависть. Все то, к чему Тэхен уже давно приспособился.

Войдя в аудиторию, где проходит пара по экономике, Тэхен сразу же садится подальше, чтобы лишний раз не мелькать перед глазами однокурсников и преподавателя, который как всегда будет выделять его среди остальных, вызывая у тех еще большую ненависть к Тэхену. В такие моменты дышать становится тяжелее. Когда они в своем чувстве сходятся и ополчаются против одного.

Половину пары Тэхен чувствует на себе взгляды. Не вычисляет он их лишь потому, что писать лекцию кажется куда более важным в данный момент, а еще не хочется давать им знать, что его это волнует. Такое было всегда. Однокурсники всегда глядели с недовольством, и это никогда не напрягало, но сейчас, после случившегося на физкультуре, Тэхену не по себе. Он долго вспоминал тот день и те грязные слова, те прикосновения, которые тело еще помнит, но так до конца и не отпустил. Неприятно. Это чувство не покинуло и вряд ли еще оставит его. Засядет глубоко, ослабнет, но не сотрется.

Следующую половину пары Тэхен решает задание, отключив для себя окружающий мир, как делает всегда, занимаясь учебой. Так легче. Люди ищут разные способы побега, а для Тэхена учеба — второй после походов к морю, музыки и сигарет.

Пара проходит без происшествий, которые Тэхен все это время ждет в напряжении, после этого он решает пойти в столовую и перекусить, потому что позавтракать дома не удалось, а силы на дальнейшие пары необходимы. Он закидывает тетрадь и учебник в сумку и выходит из аудитории.

— Эй, Тэхен, — окликает его голос, который Ким не сразу узнает, но, обернувшись, видит рыжеволосого парнишку по имени Тами, с которым с того злополучного дня больше не контактировал. Они ходят на одни пары, но так и не начинали диалог, хотя Тэхен уверен, что не раз ловил на себе взгляд рыжего. И этот взгляд стал исключением — в нем нет той ненависти и зависти, что у остальных.

Тэхен оборачивается и смотрит на улыбающегося парня, выходящего из аудитории следом. Коридор уже заполняют студенты, создавая неприятный шум тонны голосов.

— Привет, ты сейчас куда? — спрашивает Тами, дойдя до Тэхена и поправляя лямку рюкзака на плече.

— Привет, — кивает Тэхен. — Я в столовую, а что?

— Не против, если вместе пойдем? — предлагает Тами, робко улыбнувшись. — Я страшно хочу кофе, — добавляет он, понизив голос и звуча шутливо грозно.

— Да, конечно, — соглашается Тэхен, слегка пожав плечами.

В столовой шумиха не меньше, голодные студенты атаковали буквально каждый столик, из-за чего парням, взявшим себе еды и напитков, пришлось выйти во двор и засесть под деревом прямо на траве. Так Тэхену даже больше нравится. Тут тише, хотя тоже хватает решивших устроить пикник то тут, то там, ребят. Легкий ветерок, ласкающее кожу тепло и тень под ветвистым деревом — что может быть лучше?

— Как же я устал от людей, — усмехается Тами и отпивает свой кофе из бумажного стаканчика. Парнишка морщится, но все равно пьет. Никто им в университетской столовой и не обещал шикарный кофе, похожий на тот, что делают в соседних кофейнях. Приходится довольствоваться тем, что есть. Это и делает рыжий мальчишка. — Не пойми неправильно, я люблю движ, люблю быть в окружении других, обожаю общение, но иногда это так надоедает.

— Мне приятнее быть одному, — отвечает Тэхен, прожевав кусок сэндвича.

— Наверное, я потревожил твое одиночество, да? — виновато улыбается Тами.

— Нет, нет, все нормально, — быстро мотает головой Тэхен, положив свой сэндвич на бумажный пакет, лежащий на коленях. — Просто это странно для меня, — чуть тише говорит он, не глядя на Тами.

— Что именно странно? С кем-то общаться? — хмурится рыжий.

— И это тоже, — криво улыбается Тэхен. — Обычно мы с тобой держались на расстоянии, вот я и не понимаю, почему сейчас...

— Я понял, — не дает договорить Тами и кивает. А Тэхен замирает и боится поднять взгляд. Страшно обидеть. Тэхен ненавидит задевать кого-либо. — Дело только во мне, Тэхен. После того, что было в тот день, я узнал тебя чуточку больше, чем знал прежде, держась на стороне, и мне показалось, что ты... классный, но я все не мог подойти и начать разговор с тобой, — быстро говорит парнишка, выглядя слегка взволнованным. — Думал, тебе это не надо. Ты ведь один всегда. Решил, что пошлешь меня подальше, — коротко смеется Тами.

— Нет причин для этого, — мотает головой Тэхен. — Я не против общения, — добавляет он, вновь вернувшись к своему сэндвичу, а у самого внутри будто башня из лего рассыпалась.

Его одолевает страх и радость одновременно, его сжигает желание довериться и опасение, недоверие. Тэхен так привык быть обособленным в университете, что мысль о том, чтобы с кем-то тут дружить, вводит в ступор. Дружить — значит бояться еще за одного человека, которого может отнять родительская ненависть. Значит прятать еще одного человека в своей душе и никогда им его не показывать. Быть осторожным, еще более внимательным. Не быть дураком, не сглупить и этим ничего не испортить. Тут можно дальше по списку, где слишком много пунктов того, чего лучше не делать, чтобы не разрушить важные связи. Это действует и с Чонгуком. Тэхен слишком долго был один, одичал и не знает, как правильнее, чтобы не сломать, не остаться одному вновь.

Тогда он точно позволит тьме в глубинах любимого моря себя забрать.

— Я очень рад, если так, — широко улыбается Тами, выглядя по-настоящему довольным. Тэхен коротко улыбается в ответ и опускает глаза. Странно. Странно общаться с кем-то так легко и тепло. — У тебя есть планы после пар? Можем сходить, поиграть в какие-нибудь игрушки, — предлагает Тами, воодушевившись.

— Да, можем сходить, — слегка неуверенно отвечает Тэхен, уже придумывая причину своей задержки для родителей. И тут же он достает телефон из кармана свободной джинсовой рубашки поверх футболки и проверяет наличие новых сообщений от Чонгука, но на экране ничего, кроме изображения моря. Наверное, у него много работы. — Давай, — уже увереннее говорит Тэхен, кивнув.

Для Тэхена многое в последнее время впервые. Побеги из дома, волнение в груди, искрящаяся радость и даже в какой-то степени счастье. А сейчас вместе с Тами он впервые наслаждается, играя с кем-то на пару, и даже улыбается, чего перед Чонгуком стесняется делать в полной мере. С Тами легко, с ним вообще никакого напряжения. Он сам по себе легкий и предельно простой, что без труда притягивает в нем. А главное — он искренний, как и Чонгук, и Тэхен бы, наверное, насторожился, смотря на судьбу с подозрением, ведь наверняка та снова какую-то подставу приготовила, но не происходит ничего плохого. Точнее, плохого в жизни мальчишки точно не произошло, чего не скажешь о хорошем, что заполняет его все больше. Тепло Чонгука и веселье нового друга заряжают Тэхена, бредущего как полумертвый по жизни, не видящий просвета. А сейчас он из тени вышел и впервые купается в солнечных лучах, боясь обжечься, потому что родители, сами того не осознавая, научили, что свет испепеляет.

Теперь Тэхен не согласен. Он радуется каждому мигу, проведенному с новыми в его жизни людьми, и не хочет, чтобы это заканчивалось.

Между раундами в играх Тэхен лезет в карман и проверяет телефон на наличие новых сообщений, но там все то же море одинокое на обоях. С попыткой убедить себя, что Чонгук слишком занят на работе, парнишка возвращается к игре. Тами решительно настроен победить внезапно хорошо играющего Тэхена. А тот лишь смеется.

— Ты не только в учебе крут, оказывается, — подмечает Тами, когда они выходят на улицу. Уже вечереет, все вокруг будто в огне оранжевого заката, и оттого красивее. — Годы тренировок?

— Игры — единственное мое развлечение, — пожимает плечами Тэхен, мягко улыбаясь чуть приподнятыми уголками губ.

— А как же тусовки? — поднимает брови рыжий парнишка. Тэхен робко улыбается и коротко качает головой. — Да ладно, — не верит Тами. — Громкая музыка, танцы и игры в пиво-понг? — Тэхен снова качает головой, а глаза рыжеволосого парня расширяются. Он искренне удивлен. — Ты в каком-то другом мире будто существуешь, чувак. Это надо исправлять.

— Как? — любопытствует Тэхен.

— Походом на тусовку, конечно же! — восклицает Тами. — В универе часто кто-то затевает вечеринки, скоро еще одна намечается, так что, я думаю, можно сходить туда.

— Нет, — резко говорит Тэхен, заставляя замолкнуть тараторящего Тами. — Я не могу, — мягче говорит Ким. — Тебе ли не знать, как ко мне относятся в университете, — сухо усмехается.

— Тэ, плевать, — вмиг посерьезнев, говорит Тами. — На таких сборищах никому ни до кого нет дела. Все пьяные и веселые, все хотят лишь расслабиться или с кем-нибудь перепихнуться. Я знаю, ты переживаешь после того, что случилось... — под тяжелым взглядом Тэхена рыжий затихает, но тут же вспыхивает по новой. — Но это не значит, что так будет всегда и что нужно вечно держаться в стороне! Я уверен, больше волноваться не о чем. Да и вообще, возможно, ты познакомишься с кем-нибудь еще, — улыбается Тами, слегка ткнув локтем в руку Тэхена, неторопливо идущего вдоль тихой и уютной улицы, параллельно с которой тянется и набережная.

— Я подумаю, — вздыхает Тэхен.

Не окажется ли судьба жестокой к тому, что уже заимел Тэхен, когда тот захочет больше друзей? Ему и не надо, ему не хочется никого больше рядом с собой, но и обижать Тами резким отказом — не лучший вариант, поэтому Тэхен действительно решает хорошо подумать о том, стоит ли идти в логово врагов и ярых ненавистников. Что он там найдет, как будет себя вести? А как родителям скажет о том, куда собирается вечером, чтобы вернуться домой, вероятно, ближе к утру? Это при хорошем раскладе. А иначе что? Казалось бы, элементарные вещи, не нуждающиеся в усложнении, именно для Тэхена кажутся государственно важным моментом, потому что в его одинокой жизни никогда ничего просто не было, начиная с отношений с родителями и заканчивая учебой сначала в школе, затем и в университете. Кажется, тут легко ошибиться и потерять только-только приобретенное, поэтому Тэхен не хочет быть жадным, он предпочтет оставить все как есть и жить чуточку спокойнее со светлыми людьми, появившимися в его жизни так внезапно.

— Отлично, уже есть прогресс, — довольно кивает Тами. — Так что, буду ждать положительного ответа. Ты сейчас куда?

— Уже домой, — вспоминая об этом, Тэхен начинает тускнеть.

— Черт, жаль. Но завтра мы сходим туда снова? Мне нужно отыграться.

— Да, конечно, — кивает Тэхен, слегка улыбнувшись. — Спасибо за классный день, — звучит робко, но от всего сердца.

— Это еще мелочи, — подмигивает Тами.

Тэхен возвращается в темное царство, и намеки на улыбку с его лица стираются окончательно. В доме какая-то особенная тишина, ничего хорошего не обещающая. Почти восемь вечера, родители наверняка только вернулись домой и недоумевают, что их сын все еще где-то ходит. Ведь редко такое бывает, что Тэхену есть, где задерживаться.

У него ведь нет друзей.

Но есть Чонгук, о котором Тэхен ни на секунду не переставал думать весь день. Чонгук, который так и не написал, не позвонил. И это делает Тэхена слабее перед давлением, которое обрушивается на него сразу, не заставляя себя ждать.

— У тебя появились какие-то дела, которые препятствуют твоему возвращению домой вовремя? — спрашивает Эрин, встретив сына на пороге. И бегством не спастись. — Не лукавь со мной, — давит женщина, следя за мечущимся взглядом мальчишки.

— С однокурсником прогулялся, — рискует озвучить Тэхен. Не с другом даже. По крайней мере, пока еще нет.

Эрин приподнимает бровь и усмехается.

— Ты такой глупый, Тэхен, — качает она головой. — Ты правда веришь, что кто-то из них может захотеть с тобой подружиться искренне?

— Почему нет? — спрашивает сын, пристально смотря на мать.

— Потому что у такого как ты никогда не будет друзей. Вокруг акулы, которые хотят проглотить тебя, хотят оторвать кусок того, что ты имеешь, — Эрин бьет четкими словами, ей обдумывать не надо, прежде чем озвучить. Она это хорошо знает, но не знает, как ранит этим своего ребенка. — Тут нет даже мысли о дружбе, так что выкинь лишнее из головы и сосредоточься на том, что важно. Учись, сделай так, чтобы мы с отцом тобой гордились, — ее улыбка — кислота, разъедающая внутренности Тэхена.

— Хорошо, мам, — без эмоций отвечает мальчишка и, ничего больше не говоря, идет в свою комнату, старательно сдерживаясь, чтобы не развалиться, не успев скрыться за дверью.

Никому не нужен. Все вокруг ищут выгоду. И Тэхен не отрицает, сам подумал о какой-то корысти, когда Тами решил сблизиться вот так вот внезапно. Может, мама права. Но разве бывает так, чтобы человек вообще ни на кого не мог положиться? Хоть чуточку кому-нибудь открыться, дать заглянуть в свою душу и попроситься взглянуть на чужую. Неужели все всегда будут плевать туда, как только откроется большее?

Тэхен потянулся к Тами, хотя мелкую мысль о лицемерии с сожалением для себя держал в голове. При этом он решил, что делать поспешные выводы неправильно, и захотел смотреть, что будет дальше. Окажется ли Тами тем, о ком говорит и предостерегает Эрин? Было бы ужасно, и теперь Тэхен чувствует легкую тревогу и настороженность. Но он не послушает мать, не бросит эту еще не начавшуюся дружбу, пока не убедится, что там все чисто. А если будет иначе, не знает, в который раз разочаруется в мире и его устройстве.

Единственной надеждой, в которую Тэхен всецело верит, остается Чонгук. Он даже представлять не хочет, что о нем сказали бы родители, даже понятия не имея, что это за человек и как он прекрасен на самом деле. Они сразу же, только увидев, привыкли отсеивать людей и смотреть только двумя точками зрения: выгодный и невыгодный человек. Других в их лицемерном мире быть не может. А Тэхен так не хочет. Тогда в чем смысл жить, если нет искренности, нет чувств и теплых разговоров и улыбок, нет настоящего интереса, как Тэхен наблюдает у Чонгука. Родители ошибаются, они живут в прогнившем мире, который сами вокруг себя выстроили, и решили, будто весь остальной не отличается. Тэхен правда не хочет в это верить.

Выйдя из душа, он сразу же ложится в постель, вдруг лишившись сил даже на подготовку к парам, обещает себе, что проснется раньше и все сделает, а пока поднимает телефон к лицу и с тоской смотрит на тусклый дисплей, где нет ни одного нового сообщения от того, чье внимание становится чем-то чертовски важным.

***

Все пошло не по плану изначально.

Тела разбросаны под ногами и не все из них целые. Он едва не роняет автомат, которым так и не воспользовался, руки задрожали, к горлу подступил тяжелый ком. Он прижимает ладонь в губам и бросается на выход, только бы ни на кого не наступить, иначе будет хуже. Ему самому. Трупная вонь чуть ли не кишки выворачивает прямо под ноги. Тяжелое дыхание слишком громкое, глаза слезятся, а осознание увиденного ужаса доходит только сейчас, когда под ногами завтрак, туда же падает и слеза, остальным он не дает упасть следом. Он утирает губы и даже не надеется, что вернется туда, где смерть сделала все в самом чудовищном виде. И все-таки крепится, недолго с собой борясь. Знал, куда шел, знал, что ожидать можно чего угодно.

Это невыносимо.

В отражении зеркала ночью темной он не себя видит, а тех, кого едва собрали после встречи с врагом. Крики оглушают, превращаясь в ультразвук, от которого уши кровоточат. Все вокруг темнеет, остается только зеркало с отпечатками кровавых ладоней. Кровь идет из глаз вместо слез, кажется черной, как и зрачки, а за спиной силуэты, шум стрельбы, молитвы и проклятия, собственное шепчущее «не сломайся» где-то в подкорке, но он не слушает, его внимание на образах призраков жертв, которые сменяются лицами зла, что сделало это с ними, не дав шанса на спасение.

— Спасите нас! — кричит женский голос надрывно.

— Освободите нас, — дрожащий шепот за секунду до взрыва. Перед глазами полная темнота.

Он открывает глаза с трудом, поднимает руки к серому небу, а с них сыплется пепел и прах. Он пытается подняться, но кто-то лопатой высыпает сверху еще, застилая зрение, не давая двигаться. Будто тысячами лопат одновременно засыпают его чужим прахом. Закапывают заживо. Небо меркнет, как вдруг выключившийся телевизор.

Он просыпается, резко распахнув глаза в испуге, дышит быстро, как будто этот прах забился в глотку и не дает вдохнуть хоть каплю кислорода. Пара минут уходит на то, чтобы прийти в себя, осознать, что это лишь сон, сотканный из множества различных и не самых лучших воспоминаний, а сердцебиение наконец успокаивается.

За окнами виднеются верхушки деревьев окружившего загородный домик леса, вдалеке щебечут ранние птицы, небо приобретает сине-серый оттенок, близится к утру, обещая солнечную погоду, но до рассвета время еще есть.

Чонгук отбрасывает одеяло на другой конец кровати и идет в ванну, быстро принимает душ и, надев спортивные штаны, кроссовки и серую худи с FBI на спине, выходит на тропинку, ведущую в лес. Теперь уже без деревянного меча, сделанного отцом. Детство осталось позади, стало недосягаемым светлым пятнышком, о котором только с приятной тоской вспоминать. Теперь Чонгук носит с собой пистолет и тяжесть воспоминаний, получаемых на службе. Кошмарный сон всегда начинается одинаково: кадры одной из первых страшных операций, в которой отдел ФБР не успел спасти жизни невинных. Тогда Чонгук впервые увидел смерть так красочно, в ее самом жестоком виде. Его вывернуло, после чего он еще долго не мог спокойно есть, вспоминая увиденные страшные картины случившейся трагедии. Потом и задумался о том, что, возможно, изначально выбрал неверный путь, который не сможет пройти, и уже был готов сдаться, но сам себя вразумил не самым лучшим способом — приучив к ужасам. Он долго изучал и поднимал старые дела, долго разглядывал пугающие фотографии и видеозаписи из архива, оставаясь в одиночестве в кабинете отдела, где засиживался до глубокой ночи, смотря на то, от чего обычный человек уже сошел бы с ума. Немного себя закалив, в дальнейшем он стал реагировать спокойнее, пока не стал тем, кто есть сейчас — стойким к любым обстоятельствам героем. Обезображенные тела, трупная вонь, крики и плач больше не кажутся тем, из-за чего можно испугаться и все бросить, но во снах покоя все не дают, ковыряют давно зарытые в глубине души эмоции, о которых в ясном уме не слышно, поднимают наружу их отголоски и только раздражают. Поэтому Чонгук начинает новый день с охоты. Взяв одну из двух винтовок, принадлежащих ему и отцу, он идет в лес с чувством необходимости в освобождении эмоций, что не дают покоя, продолжают гноиться внутри, не излечиваются, и каждый раз их нужно выпускать, чтобы не переполнили, не вывели из равновесия и не отравили.

Он идет в самую глубь, четко зная каждый кустик и каждое дерево, где-то даже есть одно, где он выцарапывал отцовским ножом свои инициалы лет в десять. Чем дальше идет, тем темнее под кроной зеленой листвы, не пускающей пробуждающийся свет в сердце леса, где ему не рады. Повесив винтовку на плечо, Чонгук перешагивает через упавшее давным-давно дерево и натыкается на то, что спустя много лет все еще хранит на себе следы ненависти. Чон плохо помнит, что было после того, чего ему видеть нельзя было, он лишь отрывками припоминает, как несся в лес в сумерках, украв охотничий нож отца, и когда наконец забрел достаточно глубоко, начал кричать и мучить несчастный ствол дерева острым лезвием, вонзая и беспорядочно режа. Тогда ослепленный мальчишка двенадцати лет хотел чуть ли не глаза себе выколоть, только бы эти глаза не помнили и не знали боли, которая отразилась на сердце, став одним уродливым рубцом.

Первая помарка.

Чонгук снимает винтовку с плеча и целится в ствол исцарапанного им в детстве дерева, задерживает дыхание, тихо усмехается и опускает оружие, двинувшись дальше. Прошлое остается в прошлом, ему нет смысла мстить и вымещать на нем злость. Поэтому Чон целится в птицу, восседающую на верхушке старого дуба. Выстрел, эхо, глухое падение тушки неподалеку. Чонгук идет к подбитой пернатой дичи, берет за лапки и шагает дальше, наслаждаясь звуками тихого дремучего леса, приносящего Чону покой, как ничто и никто. Здесь Чонгук дает волю не только самому себе, но и своим мыслям, позволяет им растечься туманом и осесть на листья и траву росой, чтобы с первыми лучами солнца все испарилось и вернулось на место. Лес не осудит, не отвергнет. Он всегда принимает и утешает, и Чонгук уже представить не может, как бы жил без этого места.

Он бродит еще около получаса, после чего возвращается в домик и начинает собираться на работу. Родители в городе, занимаются своими делами и наверняка с нетерпением ждут выходных, чтобы приехать в уютное убежище семьи Чон.

***

— Ты никогда не был в отношениях? — не верит Тами, огромными глазами смотря на идущего рядом Тэхена. Пары закончились, и Тэхен с Тами решили снова зависнуть в игровом клубе, куда ходят уже пятый день подряд. Тэхен не реагирует на явно недовольных родителей, ничего о новом друге, коим Тами и стал, не говорит больше, чтобы не слушать их ядовитые слова о том, что никто не станет дружить с Тэхеном без какой-либо корыстной цели. Но разве не заслуживает он искренних людей рядом, когда сам таковым является?

— Нет, не был, — мотает головой Тэхен, робко улыбаясь Тами.

— И неужели не хочется? — спрашивает рыжеволосый.

— Не знаю, — пожимает плечами Ким и задумывается.

Стоит упомянуть слово «отношения», как ему в голову сразу же приходит Чонгук, и нельзя назвать их взаимоотношения чем-то большим, чем просто дружеское общение, все равно Тэхен не может владеть своими упрямыми и наглыми мыслями. Вот с чего он это решил? Тэхен много думает об этом, и все больше и жестче себя обрубает, потому что Чонгук все это время не выходит на связь, а Тэхен не хочет казаться навязчивым и писать или звонить первым, если ему не отвечают. Вдруг Чонгуку просто надоело, вдруг он забыл о нем просто-напросто? Ведь такие серые безликие люди как Тэхен легко могут забыться. Его лицо наверняка без усилий стирается из памяти. Тэхен ночами не спит толком, он сверлит телефон и параллельно копается в себе самом, выискивая возможную причину, по которой Чонгук мог бы просто исчезнуть с радаров. Он не отрицает, что мужчина может быть зажат работой, требующей от него максимальной ответственности, но и эта, казалось бы, разумная мысль тут же сменяется на более субъективную, критикующую. Тэхен ищет проблемы в себе, в своей внешности, тут же забывая о всех тех комплиментах и взглядах, которые ему посвящал Чонгук. Все это становится чем-то сомнительным для Тэхена. Он себя ругает за глупые мысли и поспешные выводы, старается не надумывать лишнего, но все равно где-то на краешке сознания носит ощутимо тяжелую тревогу, как вцепившегося в кожу клеща.

Отношения — это Чонгук. Это все, что связано с Чонгуком. Так это чувствует Тэхен, но Тами озвучивать ни за что не станет. Не о чем говорить, когда толком ничего и нет.

— Надо тебе попробовать, Тэхен, — хмурится рыжеволосый. — Так не пойдет. Ты многое упускаешь. Сколько удовольствий в любовных отношениях, ты даже не представляешь.

— Любимый человек сам рано или поздно найдется, — говорит Тэхен, а Тами очаровывается его невинными оленьими глазами. — И тогда я не стану этому противиться, наоборот буду счастлив. А как иначе искать кого-то? Это неискренне — вступать в отношения с тем, к кому ничего не чувствуешь.

— Ты будто детских сказок про принцев и принцесс начитался, — морщит нос Тами. — Порой хватает лишь легкой симпатии, чтобы из нее разгорелся пожар любви. Пробовать никто не запрещал, — пожимает плечами парень.

Тэхен вздыхает, пару секунд думает об услышанном и готовится ответить, как вдруг телефон в кармане черной джинсовки вибрирует. Мальчишка сразу же за него хватается с бешено забившимся сердцем, мысленно молясь, чтобы сообщение было от Чонгука. Так и оказывается. Тэхен забывает обо всем вокруг и не слышит что-то продолжающего говорить Тами, замедляет ход и вчитывается в сообщение, жадно глотая каждую буковку.

«Привет, Тэ. Прости, что пропал. Я очень виноват и уже думаю, как искупить вину. Если ты не занят, как насчет встретиться вечером? Приеду на наше место»

Тэхен мысленно пищит.

— Ты чего такой довольный? — настороженно спрашивает Тами, вернув парня в реальность.

— Да ничего, хорошую новость увидел, — отмахивается Тэхен и быстро печатает Чонгуку ответ:

«Привет. Все хорошо, я не обижен. Вечером тоже не занят, так что до вечера:)»

— Тебе будто твоя любовь написала, такое выражение у тебя, — усмехается Тами, в воздухе очертив свое лицо. — Ты точно не скрываешь свои отношения?

— Если бы они были, мне не было бы смысла это скрывать, — пожимает плечами Тэхен и прячет телефон в кармане. В эту секунду ему хочется танцевать, хоть он и не умеет совсем.

Тами так и остается задумчивым и особенно внимательным к Тэхену, с которым они все-таки доходят до игрового клуба. И там Ким глядит на часы чуть ли не каждые пять минут, проигрывая в этот раз намного чаще, чем обычно.

Домой Тэхен буквально летит, быстро распрощавшись с другом. Водитель будто едет слишком медленно, но Тэхен себя мысленно приводит в чувства и напоминает, что время еще есть. Родителей еще нет, и это тоже упрощает жизнь, хотя сейчас Тэхену на них было бы совершенно плевать. Он отказывается от ужина, который ему предложила заботливая женщина, работающая на кухне семьи Ким уже более пяти лет. Она в этом доме единственная, кто подает признаки какого-то тепла по отношению к Тэхену.

Наконец закрывшись в комнате, мальчишка, бросив рюкзак, распахивает гардероб и встает перед ним, скрестив руки на груди. В итоге решает, что белая свободная рубашка с черными, рваными на коленях, джинсами и любимые кеды (любимые кеды Чонгука) будут лучше всего. Не слишком ярко, и не совсем в привычном стиле Тэхена, который белые рубашки носит крайне редко. Но, смотря на Чонгука, часто одетого в костюм, Тэхен начинает понимать крутость классики. Ближе к восьми, когда они и договорились встретиться, Тэхен полностью собран и готов выйти, как только Чонгук подъедет. Он караулит у окна, держа в руке телефон, и кусает губу. Чонгук ничего не пишет и не звонит. Наверное, в дороге. Тэхен вздыхает и начинает мерить комнату шагами, чтобы хоть как-то отвлечься от томительного ожидания. Он правда соскучился, он очень хочет провести с ним время и почувствовать себя нужным, интересным и красивым. Он соскучился по голосу Чонгука и по запаху его автомобиля, который впитал ненавязчивый приятный аромат парфюма своего хозяина.

Проходит двадцать минут. Тэхен гаснет с каждой новой. Сверлит телефон взглядом, мечется: позвонить или нет, и в силу страха быть навязчивым и полный неуверенности в себе решает, что лучше молчать и ждать. Или не ждать.

Он расстегивает рубашку спустя почти час, отбрасывает ее на стол, где стоит ноутбук, разувается, стягивает с себя узкие штаны и бросает на пол. Повалившись на кровать, он ныряет под одеяло, убрав телефон на тумбу, и надеется уснуть быстро, чтобы собственные мысли не выедали его. Он не знает, что думать, думать и не хочет больше. Задания для завтрашних пар снова оставляет на утро, потому что сейчас у него нет ни малейшего желания двигаться и функционировать. Все эмоции и энергия были выброшены на предвкушение и ожидание встречи, от Тэхена ничего не осталось. Он как половая тряпка, которую выжали до последней капли. Непрошеная обида начинает искать себе место в сердце мальчишки, не желая принимать здравые предположения.

Но можно было ведь предупредить об отмене планов.

Может, он просто не смог.

Тэхен жмурится и злится на себя все больше и больше. Слишком много противоречий. Внутренней борьбе нет конца, а привычка оправдывать других снова влезает не к месту.

Долгожданный сон приходит неожиданно, наконец забрав его тревоги.

Непрерывная вибрация не сразу пробивается в голову спящего Тэхена. Он с трудом разлепляет глаза и обнаруживает, что за окном все еще ночь. В потолок комнаты бьет тусклый свет от засветившегося экрана телефона, который из-за вибрации уже подходит к краю тумбы. Тэхен выбирается из-под одеяла и тянет руку, берет мобильный и видит на дисплее имя, которое в последнее время не дает ему спокойно существовать.

— Тэхен, — слегка взволнованный хрипловатый голос как будто гладит по щеке своей нежностью, ощутимой даже через трубку.

— Что? — сонно спрашивает Тэхен, не до конца осознавая, что уже полночь, и ему позвонил Чонгук.

— Ты спал, черт, — по голосу понимает Чонгук, звуча еще более виновато. — Прости меня. Знаю, второй раз за день извиняться и при этом ничего так и не сделать не очень круто, поэтому я решил, что ты, возможно, сможешь выйти сейчас, но я не думал, что ты спишь. Поговорим тогда завтра, ложись.

— Нет, я не сплю, — врет Тэхен, резко присаживаясь в кровати и протирая кулаком глаза.

— Сможешь выйти сейчас? — просит Чонгук. — Я на нашем месте уже стою.

Тэхен едва не валится, пока пытается встать и при этом освободиться от плена одеяла, чуть пошатываясь от быстрого подъема, подходит к окну и с теплом, разлившимся в груди, наблюдает черный мерседес Чонгука, стоящий у соседского дома.

— Скоро они будут думать, что ты шпионишь за ними, — говорит Тэхен, отворачиваясь от окна. — Я сейчас выйду, — он завершает звонок и начинает спешно натягивать на себя черную толстовку, те самые узкие джинсы и кеды. На то, чтобы быть в рубашке, уже нет никакого настроения.

Тэхен на цыпочках спускается на первый этаж дома, чтобы не разбудить поздно ввернувшихся родителей, и как только собирается выйти, слышит звук открывшейся в спальне наверху двери. Сердце пропускает удар. Не теряя времени, Тэхен старается как можно быстрее и тише открыть входную дверь и незаметно выскользнуть. Ему это удается чудом, потому что к лестнице выходит проснувшийся выпить воды отец, который легко мог столкнуться с сыном, который собирается куда-то уйти поздней ночью. Проблем было бы не избежать.

Отойдя от испуга, Тэхен уже увереннее шагает к машине, у которой тут же загораются фары. Обида смешивается с радостью, и Тэхен не до конца уверен, как себя стоит повести, когда садится в машину. Чонгук в этот раз тоже одет просто: черная худи и обычные спортивки. Стоит Тэхену открыть дверь, как он сразу же оказывается в плену его нежной улыбки. Нежной, но усталой. А в глазах очевидная вина.

— Ты помятый, — Чонгук протягивает к севшему на пассажирское парню руку, костяшками касаясь щеки, на которой отпечаталась складка от подушки. — Спал все-таки.

— Не дождался, — старается звучать сухо и с укором Тэхен, чуть ли не ломая пальцы в кармане толстовки. Прикосновение Чонгука невесомое, осторожное и приятное. Не хочется, чтобы оно прекращалось.

— В последние дни на работе сумасшествие. Не думай, я ни в коем случае не оправдываюсь, просто хочу, чтобы ты знал, что я очень сильно хотел увидеть тебя, но не мог даже написать. Было очень сложно, но теперь все позади, — тепло улыбается Чонгук, трогаясь с места. Мерс с тихим рыком выезжает на дорогу и неторопливо движется к перекрестку.

— Все нормально, я так и думал, что работа тебя не отпускает, — кусает губу Тэхен, что не ускользает от Чонгука, виртуозно переключающего внимание с дороги на парня, сидящего рядом с ним. — Случилось что-то плохое?

— Могло случиться, но мы предотвратили это.

— Ты выглядишь уставшим. Почему не поехал сразу домой? — спрашивает Тэхен, разглядывая профиль Чона.

— Не уснул бы, не увидев тебя, — подмигивает Чонгук, а Тэхену хочется раствориться. Если бы он мог, взорвался бы розовой блестящей пыльцой и осел на салон мерса микро-сердечками.

— Да брось, — не дает себе расслабиться Тэхен, закатив глаза.

— Когда-нибудь ты осознаешь, как прекрасен, Тэхен, — глядит на него Чонгук. — И как важен для меня.

— Я... не знаю, что сказать, — старается не мямлить Тэхен, а смотреть на мужчину кажется сейчас чем-то особенно сложным.

— Это нормально, — кивает Чонгук. — Возможно, это я тороплюсь, но тебя торопить не стану. А теперь, как насчет ночного сеанса кино?

— Никогда не был в кино ночью, — тут же воодушевляется как ребенок Тэхен.

— Тебе понравится, — уверяет Чонгук.

В кино Тэхен будто впервые попал, так чувствует себя. Чонгук сидит рядом и держит его бумажное ведро с карамельным попкорном, забыв о большом экране впереди и разглядывая мальчишку, который этот экран готов поглотить своими большими глазами. Только Чонгук не знает, что Тэхен делает все, специально сосредотачивается на фильме, который ему вообще не был бы интересен, если бы не побег от новой навязчивой мысли о том, что это все чертовски похоже на свидание. Полупустой зал, глубокая ночь, и они вдвоем, как какая-то парочка. Это вызывает слишком сильную бурю внутри Тэхена, поэтому легче держать взгляд на экране, чем поворачивать голову к Чонгуку, сталкиваться с его слишком внимательными глазами и улыбкой, что в полумраке зала кажется чем-то более интимным, чем просто дружеская улыбочка. А может, Тэхен снова себе все это выдумал, но ощущения не соврут. Как и рука Чонгука, которая тянется к его каштановым волосам и начинает с ними поигрывать, заставляя мальчишку застыть.

— Тебе нравится делать что угодно, кроме просмотра фильма? — выдавливает Тэхен из себя. Так хочется закрыть глаза и позволить играть с волосами до самого утра, потому что это оказывается таким приятным чувством, что Тэхен сейчас готов расплавиться от кайфа. По коже головы бегут приятно щекочущие мурашки, распространяясь по всему телу.

Друзья так не делают.

— Мне интереснее ты, чем фильм, — и даже от его голоса Тэхен получает особое удовольствие.

Друзья так не говорят.

— Тогда зачем мы пришли в кино? — искренне не понимает Тэхен и все-таки поворачивает голову к Чонгуку.

— Чтобы я мог смотреть на тебя два часа без отвлечения, — Чонгук убирает руку, и Тэхен чувствует холодок по всему телу.

Зато в животе снова встрепенулись бабочки, с ума посходили. Все сжимается, внизу тянет, и хорошо, что Ким сейчас не стоит, не удержали бы ноги.

— Когда я говорю, что ты прекрасный, я это и имею в виду, — продолжает Чонгук негромко, поняв, что Тэхен не в силах что-то ответить. — То, что не было еще людей в моей жизни, которых хотелось бы созерцать бесконечно, как тебя, Тэ.

— Фильм тоже интересный... — мямлит Тэхен еле слышно, надеясь, что тема сменится. Каково это, когда о человеке, мало знакомым со светом, говорят что-то хорошее? Каково это, когда его возносят и делают важным для себя? Тэхен не знает. Не понимает, как реагировать на то, чего о себе никогда прежде не слышал.

Чонгук коротко усмехается.

— Кое-кто либо очень смущен, либо не умеет принимать комплименты, — точно подмечает он, вгоняя Тэхена в краску еще больше. — Ничего, я буду говорить об этом чаще, чтобы ты наконец принял очевидный факт о том, какой ты чудесный человек.

Досматривают фильм они кое-как, потому что Тэхену сохранять внимание на сюжете становится тяжелее, а Чонгук так на нем и не концентрируется.

— Погуляем у моря? — спрашивает Тэхен, когда они выходят из кинотеатра, который находится в одном квартале от разделяющей город и море дороги, где начинается длинный песочный пляж. — Хочу переварить увиденное, фильм был хорошим, — слабо улыбается Тэхен. Не сюжет он хочет переварить, но Чонгук делает вид, что верит.

Два часа ночи, тропинка из деревянных досок поверх золотистого песка почти пустая. Тэхен идет впереди, не отрывая глаз от моря, блестящего под светом множества огней и чистого звездного неба.

— Тэхен, — зовет идущий чуть позади Чонгук. Тэхен оборачивается, вопросительно посмотрев на мужчину. — Когда ты улыбаешься, светишься ярче, чем все звезды вместе взятые.

— Это теперь игра? — краснеет Тэхен, услышавший от Чонгука уже шестой комплимент с тех пор, как они вышли из кино. И все равно приятно. С каждым теплым словом Чона внутри, где одни руины, сквозь трещины пробиваются новые ростки, превращающиеся в красивые душистые цветы.

— Не игра, все по-настоящему, — качает головой Чонгук.

Тэхен отворачивается и идет дальше, наслаждаясь приятной ночью и тем, кто ее организовал. Так даже лучше, чем вечером, когда людей вокруг больше. Для Тэхена они рядом с Чонгуком становятся лишним шумом, а не предметом его мысленных исследований.

— Тэ, — снова с улыбкой зовет Чонгук. Тэхен опять поворачивается, заранее смущенный, чуть надувшийся, как воробушек, и глаза его еще больше обычного, он будто готовится к удару, а не к теплым словам. — Ты мне нравишься... Черт, Тэхен! — Чонгук резко подлетает к споткнувшемуся парню и хватает, не давая упасть лицом в песок. Тэхен испуганно глядит на него и крепко цепляется пальцами за плечи, прижавшись всем телом к его груди. — Не ударился? — спрашивает Чонгук, обеспокоено осматривая его.

— Нет, — выдыхает Тэхен, все еще прижимаясь к Чонгуку. К такому теплому и большому, к пахнущему попкорном и цитрусовым шампунем. Этот момент хочется поставить на паузу.

— Это все из-за меня, — Чонгук ставит парня ровно, чтобы тот стоял, и тоже не думает отпускать, обвив руками его стройную тонкую талию. Он как тростинка, которую чуть сжать, и разломится. — Прости, я заболтал тебя...

— Третье «прости» за сегодня, — улыбается Тэхен уголками губ, смотря на мужчину.

Ты мне нравишься.

Вовремя споткнулся. Действительно вовремя. Реагировать на эти три слова Тэхен не готов. Его сковывает страх и новые неизвестные чувства, с которыми ему прежде нужно познакомиться, попробовать. Тэхену страшно, потому что любой ответ на эти слова будет огромным безвозвратным шагом во что-то новое и неизвестное.

— Одни промахи у меня, — усмехается Чонгук и выпускает парня из объятий. Тэхен поправляет толстовку и маленькими шагами идет дальше, теперь смотря только под ноги и периодически на Чонгука, которого задевать полным игнорированием не хочется. Слишком очевидно растерялся.

— Однако ты умеешь загладить вину, — отвечает он. — Спасибо за еще один хороший вечер, — коротко глянув.

— Тебе спасибо, что не отказываешь мне в удовольствии побыть с тобой.

— Вот ты опять, — бурчит Тэхен, мечтая спрятаться под капюшоном толстовки и наконец широко улыбнуться, пока никто не видит. И главное — Чонгук.

— Ну прости, я не могу иначе, — смеется Чонгук.

— Четвертое «прости»! — Тэхен останавливается перед мужчиной и тоже начинает смеяться.

Последнее «прости», которое вызвало улыбку.

***

Тэхен чудом оказывается дома почти в четыре утра, умудрившись никого не разбудить и не поднять скандал вселенского масштаба. Он валится на кровать абсолютно счастливый и еще почти час не может уснуть, только со звонком будильника в половине восьмого утра осознав, как мучительно было не спать всю ночь, но Тэхен ни о чем не жалеет. Они с Чонгуком провели время как и всегда потрясающе, а от обиды и следа не осталось. В принципе, и обижаться оказалось не на что.

На парах Тэхен только и делает, что витает в облаках, вспоминая все красивые слова Чонгука, адресованные ему, и уже предвкушая сегодняшнюю поездку в лес, о которой они договорились вчера, когда Чон подвез его до дома и предложил наконец познакомить его с лесом. Радость от того, что их ждет сегодня, такая яркая, что затмевает тревогу из-за так и не выполненного задания. Тэхен успокаивает себя тем, что один раз тоже может позволить себе прийти неподготовленным. Преподаватели поймут, и никто ничего не потеряет.

— Мы пойдем сегодня в то кафе с котиками? — спрашивает Тами шепотом на паре, подсев ближе.

— Сегодня вряд ли, Тами, у меня другие планы, — виновато улыбается Тэхен. — Но ты же не пойдешь туда без меня?

— Нет, мы же договорились, — хмурится Тами, шутливо недовольный тем, что в нем усомнились. — А что за планы? Или это секрет? Ты поэтому такой сияющий?

— Меня позвал на прогулку в лес один важный мне человек, — шепчет Тэхен.

— Значит, есть у тебя половинка, — еле сдерживается от громких эмоций Тами. — Еще вчера было ясно, а ты пытался отрицать, только зачем?

— Да потому что еще ничего не ясно, — кусает губу Тэхен и снова вспоминает признание Чонгука. Было бы ясно, если бы Ким ответил хотя бы что-то.

Безвозвратность возможных решений пугает.

С закончившейся последней пары Тэхен чуть ли не один из первых подрывается, покидая аудиторию, хотя обычно собирается долго и неторопливо, чтобы все вышли и не толпились у дверей, а еще после лекции у него часто бывает диалог с преподавателями, с которыми остальные после конца пары не хотят иметь ничего общего до следующего занятия. В этот раз Тэхен именно тот тип студентов. Тами идет вместе с ним, напросившись посмотреть на того, кто провоцирует у друга улыбку, хотя бы глазком. Тэхен смутился, но противиться не стал. Ему в какой-то степени даже интересно, что скажет Тами, хотя мнение людей тут никогда роли не будет играть, только чувства и зов собственного сердца. Но взгляд со стороны на них с Чонгуком все равно любопытен.

У здания университета уже стоит любимый черный мерседес, красиво блестящий на солнце.

— Ну, тачка у него, конечно, бомба, — присвистывает Тами, цепляясь пальцами за лямки рюкзака, висящего на плечах. — Кажется, я ничего не увижу, — щурится он, вглядываясь в чуть затемненные окна автомобиля. — Тогда с тебя фотка и подробный рассказ поездки, — хлопает по плечу друга рыжеволосый.

— Не думал же ты, что он будет стоять с букетом цветов перед всем университетом и ждать меня? — улыбается Тэхен, смотря на друга, который явно ожидал большего зрелища. — Ладно, я пойду, не люблю заставлять людей ждать.

— Хорошо проведи время, — подмигивает Тами.

Тэхен прощается с другом и идет к машине с легким волнением, крылья бабочек снова щекочут изнутри, заставляют колени подрагивать. Он открывает дверцу с пассажирской стороны и ожидает увидеть ставшую традицией светлую улыбку Чонгука, но вместо этого смотрит на мрачный взгляд и поджатые губы. Чонгук сжимает пальцами руль так, будто сейчас тот просто сломается под напором.

— Чонгук? — осторожно зовет Тэхен, садясь в машину и закрывая дверь. — Что-то случилось?

— Тот рыжий, — кивает подбородком Чонгук туда, где минутами ранее Тэхен стоял с другом. — Это твой друг?

— Можно и так сказать, мы дружим совсем недолго, — Тэхену кажется, что он отчитывается перед родителями, так звучит сам и так выглядит Чонгук, которого с таким выражением лица Тэхен видит впервые. Даже когда говорит о тяжелых моментах работы в ФБР, Чон не смотрит так.

— Не сближайся с ним, — ледяным тоном говорит Чонгук, как отрезает.

— Что? — не понимает Тэхен, вопросительно уставившись на мужчину. — Почему это?

— Его семья — люди, от которых стоит держаться подальше, — грубо отвечает Чон.

— Я не понимаю...

— Что здесь понимать? — как идиота спрашивает Чонгук. — Держись подальше от него. Это не тот человек, с которым нужно вести дружбу.

— Откуда ты знаешь... — тише говорит Тэхен и тут же понимает, что сглупил. У Чонгука работа такая — знать все о ком угодно. — Он не угрожает мне.

— Неважно, Тэхен, не связывайся с ним, — Чонгук резко выруливает на дорогу, давя на газ. Тэхен даже сказать что-то не решается. Чон будто сейчас взорвется. Он кажется очень резким и пугающим в этот момент. Непривычно. — Я тебе за каждого в этом университете скажу так же.

— Чонгук, ты злишься? — осторожно спрашивает Тэхен, смотря на Чона вопросительно и слегка испуганно.

Мужчина поворачивает к нему голову и сталкивается с большими глазами с испугом на самом их дне, но он слишком очевиден. Тэхен выглядит таким словно сейчас расплачется. Маленький и особенно уязвимый, губы вот-вот задрожат, хотя он и пытается выглядеть так, будто в порядке. Чонгук хочет ударить себя, смотря на этот комок, сжавшийся на сиденьи рядом с ним.

— Нет, я... — смягчается мужчина. — Все нормально, я просто беспокоюсь о тебе. Вокруг много плохих людей.

— Все хорошо, я буду осторожен, — шепчет Тэхен.

— Просто прислушайся ко мне, — поглядывает на парня Чонгук. Теперь его лицо выглядит привычным, Тэхен мысленно выдыхает. Видеть Чона сердитым ему впервые довелось, и лучше бы, в последний раз.

Тонкий нежный аромат со сладковатыми нотками, когда душа успокаивается, наконец доходит до него и ласкает обоняние. Тэхен рефлекторно принюхивается и начинает вертеть головой в поисках источника запаха, пока не натыкается на пышные белые пионы, лежащие на заднем сидении мерседеса, повязанные пурпурной атласной ленточкой.

— Это... — пытается сказать Тэхен.

— Это тебе, — договаривает Чонгук, улыбнувшись. — Подумал, будет слишком много внимания, если я буду стоять с ними у здания твоего университета, поэтому они ждали тебя в машине. Они напомнили тебя. Такие чистые и нежные, и большие, как твои глаза.

У Тэхена дар речи пропадает. Ему впервые дарят цветы. Красивые, прекрасные, которые бы прижать к себе и впитать каждой клеточкой их аромат. Чонгук подарил ему цветы. Подарил, как своей половинке. Тэхен хочет улыбаться, хочет обнять Чонгука и показать все свои чувства, переполняющие его изнутри, но не разрешает себе. Пока еще нет.

— Они безумно красивые. Спасибо, Чонгук, — благодарит Тэхен, с теплом в искрящихся светом глазах говорит он, снова уставившись на букет.

— Это мелочь, но я счастлив, что тебе понравилось, — подмигивает Чон. — Готов к походу в лес? Не боишься его?

— С тобой ничего не страшно, — улыбается Тэхен и мотает головой.

Ничего.