Примирение
Я всегда считала, что моя жизнь ужасна. Я всегда жаловалась на всё, что только не случалось, или случалось, со мной. Я жаловалась на большой объем трудной работы, на маленькое жалование, которого едва хватало на сведение концов с концами. Я жаловалась на начальство, на Аказуки-сан, на свою маленькую квартирку и на быстрорастворимый кофе, потому что моему величеству настоящий подавай! Сейчас, когда я сижу в тюрьме и смотрю на остальных заключенных, которые выглядят непрорисованной серой массой, я поняла, что я была, и являюсь, такой жуткой жалобой и эгоисткой, которых на свете мало.
Припоминая из своего прошлого историю персонажей, с которыми мне посчастливилось встретиться, я понимаю, что я один из самых удачливых и счастливых, по-своему, людей мира. У меня есть… были… хорошие родители, которые оплачивали моё обучение, волновались обо мне, заботились и поддерживали. У меня… был… старший брат, которого я очень любила и до сих пор люблю. Да, немного вредный, но это же прелестно! Я всегда была за ним, как за каменной стеной, с ним всегда было весело! Как говорится: «Что имеем не храним, потерявши плачем». Это на столько правдивые слова, что от них на моих глазах наворачиваются слёзы, а в груди становится больно и колко. Какой бы сучкой не была Аой, но она же хорошая девушка, просто со своими закидонами, у кого их нет? Я вот, например, редкостная эгоистка…
Что теперь? Теперь я опасная заключенная, единственная девушка в мужской колонии, которая является самой охраняемой и секретной тюрьмой во всём мире! Я очнулась в этом теле два месяца, с лишним, назад, но так ничего и не поняла, ничего не добилась и ни к чему не пришла. Я просто прохлаждалась, жалуясь на то, какая ужасная моя судьбинушка. Как вообще такие эгоисты, как я, могут существовать на этой земле? Я в ужасе. Может, именно поэтому я и попала в ту аварию? Это был намёк, что всё, деточка, ты всё имела, но всё потеряла, попробуй разобраться с другим дерьмецом, которое выпадет на твою грешную душонку. Посмотрим, как ты, дорогуша, запоёшь. Как в меме: «А всё. Всё. Раньше надо было ценить то, что имеешь».
С такими мыслями я просидела последующие два дня отстранения Хаджиме от должности надзирателя тринадцатого корпуса. Я не знаю, что именно меня заставило задуматься о таких сентиментальных вещах, но я правда стала понимать концепцию своей никчемной жалости к самой себе. Я такая жалоба и эгоистка, что мне стало так плохо, что голова заболела.
Ещё важной деталью было то, что я не разговаривала с Уно. Он, видимо, поняв, что я не настроена на диалог с ним, прекратил все попытки к общению. Року и Нико тоже особо не стремились ко мне, но если мы пересекаемся, я свободно с ними что-то обсуждаю. Однако, я много раз наблюдала за ними в попытках помирить нас с Уно, но я не собиралась этого делать и жёстко пресекала попытки, ударяя кулаком по их дурным головушкам. Чего удумали? У меня период размышления, хватит страдать всякой хуйнёй! Хотя, признаться, это меня веселило и отвлекало от философских размышлений по поводу того, какая я мразь. И всё-таки я решилась поговорить с этим дураком с длинными и прекрасными волосами, аки Рапунцель на минималках.
Я подошла к столу, за которым сидела моя дорогая компания. Они что-то весело обсуждали, смеясь и поедая прекрасную, без рофлов, еду Широ. Того самого повара, который меня в первый день напугал до усрачки и которому я предложила своё поклонение. Такой стыд, клянусь. Я потом ещё извинялась перед ним за это и призналась, что его еда одна из лучших, что я когда-либо ела в жизни. Конфликт тогда был исчерпан, а Широ даже увеличил мне порции. Я даже была не против, честно, еда у него восхитительная.
- Извините, - неловко начала я, переминаясь с ноги на ногу. Мои товарищи замолчали и, переглянувшись, посмотрели на меня, словно слушая, что я скажу, - могу я сесть рядом?
Мне кивнули, после чего Нико немного пододвинулся, уступая мне место для посадки. Ну, раз я начала эту унизительную, но нужную, процедуру, то должна закончить это. Стало так скучно без них, так что я не могла больше этого терпеть. Обдумав своё поведение, я поняла. Терять своих новых друзей я не хочу. Что бы кто ни говорил, я, конечно, гордая, но и гордость могу переступить, ради них. Я села рядом с Нико, на самый край, неловко потирая плечи.
- Как у вас дела? В смысле, что обсуждаете?
- Обсуждаем наши подарки на новый год. Мы же выиграли турнир! – радостно завопил Нико. Я улыбнулась. Потрепав его по зеленой макушке, я опустила глаза. Видимо, со стороны я выгляжу, как та аниме-героиня, которая виновато и грустно улыбается, натворив что-то. – Мезеко, что-то не так?
Нужно взять быка за рога! Либо сейчас, либо никогда. Один раз переступлю гордость, потом будет не так сложно. В принципе, а что я делаю плохого? Я просто хочу извиниться перед ними за то, что обозвала всячески и накричала на них за то, что они просто хотели помочь своему другу. Кто я такая, чтобы их за это судить и останавливать?
Я неуверенно поднялась с края скамейки, подошла к краю стола, после чего опустилась на колени. Прижав лоб к полу я зажмурилась и произнесла:
- Простите меня, пожалуйста, за то, что была так агрессивна по отношению к вам. В оправдание я могу сказать лишь то, что я была напугана и взволнована происходящим, потому и была такой. Прошу, мне правда жаль.
Во всей столовой воцарилась гробовая тишина. Как неловко-то. Хотя, если честно, это лучше, чем стоять в такой позе перед начальником и вымаливать прощения за несуществующую ошибку в отчётах. Честно, эта падла просто искала повод до меня докопаться, а ведь не раз непристойности предлагала. Свинья!
- Это же…
- Точно. То самое!
- Точно, это…
Я удивленно вздрогнула. Неужели они так удивлены тем, в какой позе я это делаю. Это классическое японское извинение. Сейчас будет крик. Я зажмурилась.
- ЯПОНСКОЕ ИЗВИНЕНИЕ! – восторженно завопили мои друзья и с глазами-звездочками подпрыгнули ко мне.
- Вы меня прощаете?
- Конечно, Мезеко-чан, подпрыгнул Уно, обнимая меня за плечо. – Мы и не обижались на тебя. Это всё эмоциональное потрясение. Да и ты же тогда приятно прижимала меня к себе, да и сама прижималась ко мне, на что дуть…
Я не дала ему договорить. Ударила Уно ладошкой по затылку, чувствуя, как моё лицо покрывается алым румянцем. Нельзя это вспомнить! Так и знала, что мне потом будет стыдно.
- Забудь.
- Мезеко, что делала? – удивленно произнес Нико, переглянувшись с Року. Блять, они же тогда в отрубе были, так что не видели, как я тряслась в истерике и прижимала и прижималась к Уно. Стыдно. Я закрыла горячее лицо руками.
- Она, короче… - начал свой рассказ одиннадцатый. В ту же секунду я его побила. Извини, дорогой мой, но эта тайна умрет вместе с тобой! Негоже остальным знать о той ебуйне, что я творила. Ситуация заставляла! Я просто проявляла заботу, если бы ты, дурак, не прыгнул… Блин, опять ищу оправдание своим действиям.
- Я рада, что вы не обижаетесь на меня, ребят, - улыбнулась, преодолевая свои слезы. Снова на глазах мутная пелена, которая меня смущает.
- А ты чего плачешь, Мезеко, - поднял меня Року. – Всё хорошо!
- Садись ко мне, Мезеко-чан! – похлопал рядом Уно. Я рассмеялась. Не знала, что мне может быть так смешно. Вытирая руками щеки от слёз, я смеялась так, как не смеялась никогда. Это было так забавно и радостно, что я не могла дальше грустить.
Проигнорировав Уно, я села рядом с милашкой Нико, похлопала его по голове, даже слегка приобняла, и одолжила у них еду, которой они без проблем поделились.
В этот раз, я не собираюсь жаловаться на то, что всё ужасно. Я буду дорожить каждой минутой, которую проведу вместе с этими дебилами. Конец той части меня, которая только и делает, что постоянно ноет о том, что всё в её жизни ужасно, совершенно не замечая, что рядом с ней есть что-то хорошее, светлое и приятное. Отныне, я не офисный планктон, молодой лаборант – Мезеко Айодзава. Теперь я четырнадцатая. Осталось, только уладить некоторые проблемы и я буду мирно жить в этом мире, так сказать, новая тюремная жизнь. Осталось, дождаться Джуго.
- От вас шума, как от вертолёта! – заявился высокий лысый мужчина, глядя на нас кровавым взглядом.
- Хаджиме, с возвращением, - улыбнулась я ему, подняв взгляд. – Как отдыхалось?